Еще раз о собаках

Помните, я писал про пограничного пса Малыша и необычайный кросс? Пес был действительно уникальный. В нем было все: и породистая стать, и столь немаловажное желание работать,и внушительный размер. Его цветная фотография по сей день находится в моем дембельском альбоме на почетном месте. Но, честно говоря, Малыш через некоторое время в моих глазах действительно стал малышом. В начале сентября того же 1985 года на базе нашего КПП в Ильичевске проводились окружные сборы инструкторов службы собак. Народу с собаками понаехало со всего округа. Рассказываю. Дело было так. Летом в сортиры в казарме гадить категорически запрещалось всем кроме дежурных по отделам, обусловлено это было острым дефицитом воды и очень слабым ее давлением в системе водоснабжения. В Одесской области это практически везде так. Можно легко развести такую антисанитарию, что ... Дабы этого не произошло, на территории был туалет системы сортир. Угрюмое железобетонное сооружение, а рядом с ним был плодовый сад, который с одной стороны был элементом маскировки этого заведения, а с другой являлся поставщиком яблок и груш к нашему скудному столу. Салаги вообще народ прожорливый, а курсанты школы СС тем более, поэтому сад тщательно охранялся от наших набегов. Но ночью, вставая якобы поссать, мы тырили пару яблочек с ближайших веток. В ту ночь все было точно также. Воровато озираясь по сторонам, я протянул руку за яблоком, и вдруг... РРР-рааа-м!!! Ну, сами попробуйте изобразить глухой насыщенный низкорычащий звук. Мама дорогая! Яблоня в мою сторону метра на два всеми ветками, включая ствол, дерг! Возле руки зубы лязгнули как капкан на медведя. Клац! И главное весь сад заколыхался и зарычал. Понимаете? Ни тебе лая, ни воя, а такое сумеречное рычание. Как я оттуда чухнул. А утром, когда был подъем и все связанные с этим событием процедуры (типа 'перессать и строится!') я увидел этих псов. Их привезли ночью, в питомнике нашем мест не хватало и их привязывали под деревьями в саду. Господи, да у них лапы были по объему как моя нога! Башка как у медведя. Привезли всю элиту, золотой племенной фонд кинологии погранвойск. Преимущественно это были личные собаки инструкторов-прапорщиков. Эти псы не кусали, они сразу ели! Причем ели молча. А как они работали!!! У нас народ, который потом под этих собак в 'дресске' ходил экипировался так. Ватные штаны, офицерский бушлат (воротник поднят), танковый шлем, каска, сапоги, на сапоги в районе щиколотки обматывался солдатский ремень, потом на все это дресскостюм и на шею три (три!!!) ремня бляхами на горло. Пацанов псы рвали при задержании так, что они мотылялись как куклы. Я лично потом нигде и никогда таких собак не видел. Это что-то! А руководил всем этим мероприятием прапорщик Смолин, Карацупа №2, иконостас чуть меньше брежневского, но все заслуженное, в отличие от того героя. Правда, Героем Союза наш заслуженный прапор не был, но это не имело абсолютно никакого значения. Инструктор он был от Бога!

Где-то когда-то слышал вот такую историю, но за точность не ручаюсь...

Авиационный завод, который уже бог весть сколько времени собирал какие-то там аэропланы, прислал в конструкторское бюро письмо с просьбой пересмотреть чертежи и технологию сборки одного из узлов. Мол, подлезть внутрь никто не может ни отверткой, ни ключом, короче, встало все производство.
На что последовал резонный вопрос-"А как же вы раньше-то подлезали и закручивали? Ведь столько времени никто не жаловался?"
Ответ был следующий:У нас тут мужичок работал. Так у него после перелома кисть руки была неправильно сросшаяся. Вот он этой грабкой как-то все и закручивал. А теперь он на пенсию ушел, да и руки никто больше ломать не хочет...

Навеянно историей замполита от 03.12.2002.
Недавно пришлось побывать в одном замечательном русском городе, всё в нем хорошо, да только на центральной площади с двух разных её сторон стоят два памятника великому Вовке. Всё бы ничего, да только стоят они лицом друг к другу и пальцами (в смысле рукой) указывают друг на друга. Как пояснил мне приятель, местный житель, памятник в народе кличут "Перевод стрелок." Вот такие казусы нам достались в наследство.

История из серии "не смешно, зато про войну". Это одна из МИДовских баек, которыми старые дипломаты иногда балуют студентов, дабы показать, "как не надо делать".

Есть в Африке две страны, какие - сами догадаетесь. В далекие 70е годы с одной страной мы дружили, а с другой нет, потому что во второй был непролетарский император,а в первой - прогрессивный мусульманский товарищ, борец с мировым сионизмом и империализмом.
Советский Союз, как водится, помогал прогрессивному сомалийскому товарищу гражданскими, а особенно военными специалистами строить светлое будущее.

А потом грянула в первой стране революция. То есть по-нашему переворот. Вместо непролетарского императора пришел насквозь пролетарский товарищ в звании полковника. С ним тут же стали активно дружить, что соседям весьма не понравилось. Им вообще все не нравится, что в соседней стране происходит, а товарищ с полковничьими погонами - тем более. И вот через пару лет затеяли они и у себя национальную африканскую забаву - военный переворот. Главный затейник - генерал Сиад - тоже откликался на кличку "товарищ", но только если кость пожирнее бросят. Советская кость слишком припахивала социализмом и соседями, поэтому товарищ Сиад решил эту проблему решать кардинально. То есть нет человека - и нет
проблемы.

По непонятно каким причинам, но явление товарища Сиада африканскому народу оказалось для советских дипломатов полной неожиданностью. Особенно, видимо, для нашего посла в этой стране. Он среагировал как хармсовский Иван Иваныч - "отказывается верить и считает это оптическим обманом". Поэтому вместо того, чтобы брать пример с загнивающих капиталистов из других посольств и паковать чемоданы, советские дипломаты уселись встречать новый 197* год. Прислушиваясь к радостной пальбе на окраине столицы, они радовались, что и африканцы праздуют вместе с ними, с хлопушками и фейерверками. Жареный петух клюнул только тогда, когда одна такая "хлопушка" солидного калибра взорвалась на праздничном столе. Пора рвать когти, а куда!? В городе бои. Советских не жалуют, а если жалуют, то из всех стволов. Многих совспецов привезли из этой командировки "грузом 200". И тут с неба - помощь! Вертолеты. Кто смотрел, как в 1975 американские дипломаты драпали из Сайгона, может себе картину
предствавить. Причем близко к истине. Ибо вертолеты АМЕРИКАНСКИЕ! Эвакуируют советских граждан на американский авианосец. И это в разгар холодной войны!

Я не знаю, чем кончилась эта история для недальновидного посла и его начальства в МИДе, сколько голов полетело, или сколько орденов вручено. История об этом умалчивает.
Американе привезли наследников Чичерина и Литвинова в нейтральную страну и сдали советским коллегам. "Товарищ Сиад" проправил 15 лет, после чего его, наравне с соседом-полковником благодарные граждане выперли пинком под зад.

Байки второго отдела ОКПП 'Одесса'

Сколько гениальных людей описывало украинскую ночь! Нет, есть в этом, что-то магически притягивающее. Бездонное небо, с его всеобвалакивающей темнотой, мерцание звезд. Всё это каким-то непонятным образом воздействует на человека и заставляет вглядываться ввысь. А ночи на морском побережье еще более завораживающи. Тихий шелест прибоя, искрящаяся дорожка света луны, голубовато-зеленое мерцание планктона в кильватерном следе портофлотовского катерка. Все умиротворяет, настраивает на спокойный созерцательный лад.
Порт не располагает ко всему вышесказанному, единственным местом в Одесском порту, где все это можно наблюдать были рыбные причалы, а если говорить точнее песчаный берег, где сваливались водоросли для последующей переработки в сладкий мармелад и агар-агар, мечту всех сластен. Но однажды на нефтегавани случилось то, чего в принципе быть не может, вырубились 'юпитеры' и она погрузилась во мрак. Нет, сказать, что это был кромешный мрак, значит соврать, свет с соседних районов порта, прожектора на отдельных строениях присутствовали, огни на танкерах, но не было ощущения освещенности. И чернота неба, и звезды, и шорох волны обвалились на причалы, накрыв собой максимально возможное пространство. Она пришла и вступила в свои права, украинская ночь.

Я заступал на службу во вторую смену с двух до восьми. Причал был пятый, место романтически-поганое. Стоишь на железе, среди стендеров для загрузки нефти, причал выносной, под ним гуляют волны, зимой холод собачий, летом жара от железа, а ночью, ночью, особенно летом, очень хочется спать. Мерный шум стендеров, не менее мерный шум прибоя, слабая освещенность, если бы не комары, сколько бы мамаш не дождалось бы сыновей. А что, вполне реально, 'моргнул затяжным' и плюх с причала, привет родителям. Ладно, хорош трепаться, к делу. Менял я Серегу, пришел как всегда: 'Как дела, чего случилось?' Он мне: 'Да пошел ты! Все нормально, двое с берега не пришли. Спать хочу, пока!' И попер в машину грузиться. Надо признать, что спать хотелось всем, и мне в том числе, недели две уже 'рыли через шесть' вечная проблема с численностью личного состава. Ну, встал, перемигнулся фонариком с младшими, все нормально, ответили, служим. Ночь поглотила меня минут через сорок, сказалась усталость и отсутствие привычного освещения, а тут, как на зло, еще у буржуев трап не подсвечивается. Одно слово, маета. Вроде и бдишь за пароходом, но как-то неубедительно. Ночь затягивает, вводит в дрему. Начал 'моргать затяжными'. Что не делал, приседал, руками махал, на звезды пялился, не помогает. И волна, еще, подлюка, тихо так, вкрадчиво, мерно: 'Спа-а-ать, спа-а-ать'. Ну и каюсь, смежил ясны очи. Не знаю, что меня толкнуло, но только очнулся я как от взрыва, в момент. Открываю глаза, а дальше… Дальше я действовал не осознавая, что творю и зачем. В ночи, в полуметре от меня в воздухе висели огромные глаза и белоснежный оскал зубов. Я рванул штык-нож и полоснул им перед собой. Картинка отпрянула от меня и раздался вскрик, переходящий в судорожное полукрик полубормотание: 'Май френд! Май френд! Ай эм сейлор, иц ми!' И тут до меня дошло: 'Бля, негра! Ну конечно негра, урод, не ранил бы!' 'Урод' относилось ко мне. "Замотан" был так, что даже не посмотрел кто из моряков не вернулся, в паспорта не глянул. Романтик хренов! Стуканет, все, пиши пропало. С ножом на моряка бросился. Мозги начинают судорожно выдергивать из памяти слова: расист, международный конфликт, трибунал, три дня расстрела и прочую чушь. Но надо же как-то выходить из ситуации, негру моего трясет как в лихорадке. 'Делать что?!!! Бля!!!' Я не знаю, что подвигло меня на это, но все остальное произошло как-то само собой. Я сдвинул брови и мрачно заявил: 'Ю а лейте! Андерстенд!' Он судорожно кивнул в ответ. 'Итц ласт тайм фор ю, афте зет…' После этой фразы повисла многозначительная пауза. 'Френд' судорожно сглотнул комок в горле и, кивнув, срывающимся голосом ответил: 'Андестенд! Итц ласт тайм!' 'Смотри мне, бля!' Мама дорогая! Ну откуда у советского человека, что берется? Ну, обязательно надо филосовски диалог закончить, ну, причем тут 'бля'? Ладно, воспитательную работу провел, на пароход запустил, 'френда' не порезал и то хорошо. Сон как рукой сняло, стою, мандраж по полной, мысли только вокруг 'расстрела', короче, беда. Посмотрел на второго красавчика, слава Богу, белый. Прошла проверка, доложился, тактично умолчав о происшедшем. В семь утра приперся второй "Дог Жуан" (кабель по нашему), пьяный в дупель. Запустил.
В восемь сменились, а к двенадцати часам пароход уже толкнули. До этого момента я не сомкнул глаз, ждал комиссию, а вдруг негра заложит. Не заложил! Но случай этот я запомнил на всю жизнь, да и он, я думаю, тоже.