Я еду домой!

Сижу в мастерской, перематываю какой-то дикий трансформатор с кучей обмоток, станок считает витки...
Прибегает посыльный: вас с командиру роты!
Не торопясь, а назачем? (Хотя, сердечко тут же стукнуло - ДОМОЙ!).
Солдатик не знает, что ответить: вас вызывают...
Мстительно разорвал бумажку с количеством витков - пусть теперь сами е.утся без документации...
Не спеша выхожу из своей радиомастерской, вхожу в свою родную ротную канцелярию.

Ротный говорит: у тебя до обеда время есть собраться...

А чего собирать? ГДР-овский чемодан куплен, внутри небольшой скрад, на джинсы я не накопил, зато есть кусок уворованного фольгированного стеклотестолита и пара кв. м бумаги под дерево, типа обоев.

После обеда труба кричит про общее построение на плацу...
На трибуне наш командир, горластик выдает в трансляцию прощание славянки, и мы в последний раз чеканим шаг, отдавая своим последним маршем уважение и к командирам, и к остающимся служить..

На КПП - обыск, вдруг мы чего секретного упёрли. Мой чемодан со стеклотекстолитом вызывает только хмыки у офицеров..
Далее - мелкие немецкие вагоны, даже нашей электричке не равны, далее военный аэропорт...
Полоса аэропорта, скорей военная, по концам стоят капониры-укрытия для военных, холмы, замаскированные, с дверями...
Сидим в якобы в лесополосе рядом, все кусты выдраны на костер, равно как и нижние ветки сосен, конец апреля - холодно...
Офицер-капитан сердится, и дембеля идут убирать ВПП, домой всем хочется.
Слухи о формировании составов мучат контингент, и наконец: "Челябинск" - я рвусь вперед, Я!
Тушка наконец-то берет нас на борт, и мне уже не надо ни воды, ни конфеток, я еду домой!

Любовь

Читая сей труд, у непосвященного человека может возникнуть убеждение, что я не люблю армию. Это неправда. Армию я люблю. До спазмов в желудке. Это не метафора и не гротеск, потому что при мысли об армии первым начинает реагировать желудок. Как ядерный реактор, в который забыли сунуть графитовый стержень.
Очень даже, почему же... Люблю. И перловку «дробь шестнадцать» люблю. И «мясо белого медведя». Кто не знает - это вареное сало. Представляете? Нет? Это такая студенистая масса, дрожащая как желе, поверх космической каши. Космической, потому что если ее перевернуть с тарелкой, то она не отлипает. Зачем варить сало? А черт его знает. Чтобы трудности переносить. И тяготы.
И начальников люблю, и замполитов. Несчастные ведь люди.
Может показаться, что в армии одни идиоты. Нет! Не одни. Их много. Они ходят, извините, «передвигаются», строями, обязательно в ногу, а если вне строя, то бегом. Они горланят на морозе песни. Они «учатся военному делу настоящим образом». И меньше их не становится, что удивляет.
Идиотов в армии много. А где их нет, спрошу я вас? Когда я ушел на гражданку, я обнаружил их, идиотов, не меньше. Только в армии идиот ограничен в своих претензиях Уставом (есть такое увлекательное военное чтиво), а гражданский не ограничен ничем. И военного эта мысль греет, как верблюжий свитер в холодную ночь.
И казарменное положение люблю. Представляете, офицеры, оторванные от теплых женских тел, сидят в казарме. На табуретках. Потому что до отбоя на койках лежать Устав запрещает. И периодически прискакивает какой-нибудь начальник, дежурный или другой какой хрен с горы и проверяет, а не лежат ли военнослужащие на кровати? Не подрывают ли боеготовность?
И форму люблю. И сапоги, и шинель - эти атавизмы каменного века. Отцы-инквизиторы рыдают в аду, видя нашего военного, шкандыбающего в нашей форме. А уж полная полевая выкладка - это просто... никак не подберу слова... просто не любовь даже. Животная страсть, вот! Вся амуниция вешается на ремень. А он, извините, один. Лопатка, боезапас (три магазина), подсумок для гранат, фляжка с водой, котелок, штык-нож, каска - все это висит на ремне по периметру, весело погромыхивает и бьется о различные интимные части тела, отчего наши воины и орут, когда идут в атаку. Больно же. И ремень постоянно сползает до колен. А если срочно требуется залечь, то падаешь обыкновенно на штык-нож или подсумок с магазинами. Самым что ни есть дорогим местом. После чего охота окапываться тут же пропадает. Лучше пусть пристрелят.
Шинель же, простите за сплошные превосходные степени, это оратория. Потому что хочется орать. Когда же вы, сволочи, ее спишите вместе с кавалерией! Открою секрет: она универсально бесполезна. Зимой в ней холодно, в переходное межсезонье в ней жарко. Она неудобна с любой стороны. Она везде трет, кругом жмет, ходить мешает, стоять - отовсюду поддувает. А знаете, почему наши воины в плен не сдаются? Потому что в шинели нельзя поднять рук выше уровня груди. И враг думает, что ты не сдаешься, а планируешь не него напасть, оттого и принял боксерскую стойку.
Так что армию я люблю. Ее надо любить. Как ребенка. Потому что ребенок однажды вырастет и, если его не любить в процессе, даст папе в репу. Считайте это пророчеством.

Пьяный Дед Мороз, как аксессуар Нового года

Я думаю, любой из нас неоднократно видел пьяного Деда Мороза. С детства помню странную веселость некоторых Русских Сант, в зрелом возрасте видел, как два Деда дрались из-за Снегурочки мешками, причем, Снегурочка в это время ловила тачку, на которой её, видимо, должен был увезти победитель молодецкого тендера. Пару раз общался с Дедами Морозами (по поводу слабости здоровья), которые ошиблись адресом.

Но самый классный, на моей памяти, Дед Мороз заявился в Военный госпиталь, где я имел честь находиться в Новогоднюю ночь. Заявился дедуля где-то без четверти двенадцать, и как он попал в госпиталь, мы так и не узнали, но он был охотно принят за наш стол, а стол наш был переполнен лекарственными напитками, и вот почему...

Не знаю как сейчас, но в наши времена, военный госпиталь был режимным объектом, и, дабы добыть вкусные жидкости, в просторечии именуемые коньяком, водкой и шампанским, приходилось проявлять определенную солдатскую смекалку. Наши две палаты, в составе пяти офицеров и двух курсантов, для того, чтобы все было наверняка, заказали лекарственную амброзию аж в трех источниках, с замыслом, что если сработает хотя бы один, то все равно хватит. Сработали все три!

Дедушка, сняв бороду, оказался мужчиной средних лет, был он актером детского театра, и, не успевая на электричку, да и на сам праздник, зашел в здание, где светились все окна, то есть, - к нам. Мороз прекрасно пел, знал бездну анекдотов и, когда ближе к часу ночи анекдоты подошли к скабрезной черте, Деда Мороза стали допрашивать на предмет, а где, мол, живут Снегурочки в этом лесу, на что этот зловредный старик задал встречный вопрос: "А у вас что, тут медсестричек нету?" А медсестры, попавшие на дежурство в Новогоднюю ночь, заперлись в административном отсеке, и на стук, и призывный звон стаканов, чашек и других суррогатов бокалов, равно, как и на гусарские комплименты, не отзывались. И Дед Мороз предложил себя, как секретное Троянское оружие: он вызвался проникнуть в прибежище Валькирий Гиппократа, очаровать, усыпить бдительность и потом пустить туда нас в гости. Мы выдали ему две бутылки шампанского. ПОСЛЕДНИЕ!!! И коварный Дед Мороз, поскребшийся в неприступные для нас двери, был туда впущен, и на этом все закончилось. То есть, - бесчестный дедуля завис там с нашим шампанским и нашими медсестрами. Вот и верь после этого Дедам Морозам.

Но погуляли мы хорошо, правда, как и кто опрокинул ёлку в вестибюле, так никто и не смог вспомнить.

Как разбить окно без рогатки

В одном далеком городе, на месте заброшенной промзоны, вырос офисный центр. Там были, в основном, банки и всевозможные конторы, и на самой окраине еще остался заброшенная пивоварня эпохи большого кризиса. Престарелый хозяин в деньгах не нуждался, а пивоварню не хотел продавать, потому что она ему напоминала о бурной юности. Именно на этой пивоварне он увеличил свой капитал в несколько раз, позиционировав её в документах как прачечную, но производя на ней ассортимент продукции для бутлегеров.

И в этом самом офисном центре пребывало некое стеклянное здание, прозванное горожанами "Башня". Это был семиэтажный параллелепипед, построенный, казалось, целиком из стекла.

Так вот, одной союзнической структуре позарез понадобилось, чтобы в начале любого рабочего дня, но в течение ближайшего месяца, полностью разбились стекла в одной конторе на пятом этаже, и разбились бы, желательно, по естественным причинам. Сами они не справлялись, и поэтому наши прислали им группу поддержки.

Итак, первым делом были нужны мысли по методике борьбы с остеклением и, естественно, повод для официального доступа к этим стеклам.

Геноссе Тэ, прозванный так за не детскую любовь к Die Sovietischе Tokarew TT-33 Pistole, (или, как там будет правильно, на дойче мове), предложил инициировать в окрестностях здания перестрелку, и в её процессе случайными пулями выбить нужные стекла. Геноссе Тэ всегда таскал с собой пару ТТэшек, для конспирации перебив советские номера и клейма на китайские, и грубовато их зачистив. А сам из двух стволов с пятидесяти метров за пару десятков секунд клал в мишень, величиной с донышко стакана, все 18 патронов.

Отсутствие предохранителя и самовзвода Геноссе Тэ считал, скорее, положительными качествами, а на разговоры о возможных осечках следовала отповедь, что, мол, за патронами надо смотреть. Так что, его предложению никто не удивился, но в серьез его не приняли. Как объяснил ему присутствующий здесь эксперт из команды присланных на помощь товарищей, такие стекла, как на том доме, можно разнести только из пулемета, а вот с помощью химии, так вполне.

И тут старший товарищ спросил: "А обязательно разбивать окна только на одном этаже?". И, сделав поистине Качаловскую паузу, пояснил: "А давайте грохнем все стекла в этом домике!"...

И народ, выразив должное восхищение товарищу майору (от слова maior - старший), приступил к разработке методик и поводов.

Разбор поднятой по району информации дал следующие интересные факты. Не так давно, наконец, преставился старый бутлегер, и его наследники с радостью продали его пивные пенаты, и инвесторы как раз сейчас объявили тендер на снос, но рамки "технические условия - цена" никак не устраивали договаривающиеся стороны. Подрядчиком было сложно, а заказчикам -дорого. Тут оживились сразу двое сотрудников братских структур и заявили почти в унисон, что тихо и аккуратно грохнуть такой комплекс системой микровзрывов - это не вопрос. И тут майор подал еще одну мысль, что, мол, пылищи-то от этого будет о-го-го, а Башня как раз рядом, и её потом обязательно будут отмывать, только вот надо сделать так, чтобы пыль обязательно была, так сказать, погуще. И как раз тут можно будет легально применить некие химические средства, которые будут гораздо мощнее рогатки и гораздо, в данном случае, функциональнее пистолета "Тульский Токарев".

Время еще терпело, так что, сделать необходимые документы, подтянуть специалистов, доставить химикаты, найти фирму, которая смогла бы представить нужные возможности и.т.д., удалось к самому спеху. В том числе успели закупить сотню-другую мешков цемента, которыми декорировали шурфы с микрозарядами.

И вот наступил день взрыва. Дабы не срывать работу в близ лежащих конторах, - это была суббота, за оцеплением, естественно, стояли толпы любопытных, но первоначальный эффект их не сильно порадовал. Сначала по стенам побежали огоньки и дымки, протуберанцами и облаками вздыбилась пыль, потом здание пивной стало оседать, и когда оно уже почти подрасползлось по земле, что-то там внутри громко протрещало, и пыль взметнулась еще выше, закрывая все на десятки метров вокруг. Ближние здания в офисном центре сразу потеряли лоск и вид, но особенно это было заметно по Башне.

С мытьем окон Башни решили вообще все элементарно. Фирме, занимающейся наружной мойкой витрин, предложили в рекламных целях некий состав, не только не взяв за него денег, но и приплатив, и обязав при этом хозяина мойщиков принять в бригады специалистов-инструкторов от производителя моющей жидкости. Именно представители лично наполняли баллоны спецопрыскивателей и учили ими пользоваться мойщиков. Понятно, что это был не простой состав, да и представители туда кое-чего при заправке добавили. Теперь чтобы хитрая химия сработала, нужна была только вода, но минимум через десять часов. Мойщикам было честно сказано, что для успешности технологии натертую составом поверхность надо полить самой обычной водой. И вечером в воскресение данное действо было выполнено, а ровно в восемь ноль-ноль утра по местному времени со стороны Башни пошел громкий треск, переходящий в звон - это трескались и падали многочисленные стекла на всех этажах. Разум снова победил сарсапариллу.

Зачем нужны были эти разбитые стекла - не скажу, ибо сам не знаю и совсем об этом не жалею. Ибо большие знания - это, как правило, не меньшие печали.

С Кутузовым шутки плохи

В одной далекой и жаркой местности партизанской бригаде нужно было срочно сбросить с воздуха боеприпасы и медикаменты. Но была проблема. Бригада была блокирована в полу-анклаве языком, внедренном между двумя другими государствами, которые сами партизан не трогали, но и другим не давали, а вот прислужники колониализма давили со стороны перешейка. Партизаны по политическим и дипломатическим мотивам не могли уйти в сопредельные страны, и был только один вариант: пробиться сквозь заслон карателей и уйти на оперативный простор, но для этого были нужны боеприпасы, медикаменты, продукты и хотя бы еще чуток пулеметов. По ряду причин выброска грузов могла производиться только ночью, и партизаны применяли старую, как мир, систему световой сигнализации. На каждый день были назначены свои системы фигур - от треугольников до крестов. Но вражеская агентура не дремала, и таблицы сигнальных огней попали к противнику, а так, как не дремали и разведки сопредельных государств, то в ночь первой выброски пилоты транспортников увидели в заданном районе и его окрестностях буквально россыпи световых фигур всех видов, указанных в таблице, причем одновременно. В ответ на попытку, обменяться паролями с помощью сигнальных ракет, с земли в ответ их запустили столько, что пилоты чуть было не приняли это за массированный огонь ПВО. К партизанам в эту ночь попала, в лучшем случае, четверть груза, а вот соседи и враги радостно делили все остальное.

У Советника главного партизанского штаба на решение, так не кстати возникшей проблемы, остались буквально считанные часы, так как уже наша разведка доложила, что каратели ждут подкреплений и максимум через 36 часов нанесут удар.

Партизанам очень повезло, что партизанский Советник и Советник у особистов транспортной эскадрильи были некогда однокашниками, и могли говорить настолько на эзоповском языке, что любой вражеский дешифровщик вместо информации получал коктейль шизофрении с паранойей.

Ребята нашли решение достаточно быстро: где-то за пару-тройку литров выпитого крепчайшего кофию и две перегретых рации. И теперь осталось передать информацию без утечек. А придуман был следующий вариант...

Один из советников вспомнил лекцию о самых необычных случаях дезинформации противника, и одна из тем на той лекции касалась легенды о гениальном решении Кутузова под Малоярославцем. Преподаватель нас предупреждал, что не все в лекции подтверждается профессиональными историками, но мы тут рассматриваем в первую очередь варианты дезы, а не историческую достоверность.

Так что же за фольклор инкриминируют фельдмаршалу? А то, что после боя, на время ночного отдыха, Кутузов приказал солдатам и ополченцам не собираться у одного костра больше трех человек. В результате, ночью перед глазами Наполеона замигали тысячи костров. Буонапарте, как артиллерийский офицер, был прекрасным математиком, так что, умножив 6 х 10000 (столько костров ему привиделось), император решил, что проще будет отступить.

Вот такой своеобразный метод сигнализации и показался советнику наиболее годным на данном этапе операции.

Самым сложным было незаметно для врагов объяснить коллеге по радио суть нового сигнала и метод донесения его до революционных масс, ибо нас наверняка слушали и уж, безусловно, подломили шифры.

Разговор в эзоповских полунамеках развивался извилисто, начиная с воспоминаний о поездки на шашлыки, и о том, чего надо было врать женам, ну, а далее - ряд понятий и терминов плавно усложнялся, и много чего там было, не понятного для просвещенных европейцев ...

И то, что кидаться консервными банками в костер удобнее, когда одна бутылка на троих.

И мол, чтобы научить новобранца маршировать на раз-два-три, надо к одной ноге привязать сено, к другой солому, а к третей - кокосовый орех, и сказать, что иначе не будет дождя и урожай погибнет, и.т.д. и.т.п.

Все это, естественно, перемежевалось не совсем парламентарными выражениями. Из-за попытки разобраться в них не просвещенный в русизмах человек впал бы в ступор, пытаясь понять палитру сексуальной жизни людей, у которых в данном таинстве участвуют наряду с известными органами кокосовые орехи, винты с резьбой и, видимо, еще и без резьбы, ну, и еще что-то совсем запредельное. В результате противник включил глушилки на всех диапазонах, но было уже поздно, - собеседники договорились.

В ближайшие сумерки, помимо костров и фонарей прошлой конфигурации, в глубине позиций партизан, на сравнительно свободной от растительности местности, вспыхнули многие сотни или даже тысячи костров. Они были расположены абсолютно бессистемно, так сказать в стиле звездного неба, но имели ясно очерченные темнотой границы. Вот туда и опростались транспортные аэропланы себе в облегчение и на страх неоколониализму.

Р.S. Быстро и без срывов партизан подвигли в строго определенное время разжечь костры и собраться у них строго по трое, сообщив, что только так можно будет умилостивить местных духов и добиться у них помощи (увы, родоплеменные пережитки были еще сильны даже у самых верных бойцов революции). Кстати, то, что в эту ночь все посылки попали именно в эту часть буша, убедило партизан, что духи точно за революцию.

Р.Р.S. Когда партизаны пошли на прорыв, то не встретили практически никакого сопротивления. Противник, посчитав ночью костры, решил последовать примеру Бонапарте (к счастью, у солдат противника родоплеменные пережитки были сильны не менее, чем у партизан).

И то верно. С Кутузовым шутки плохи.