История первая. "У телефона".
Сержанты в нашем батальоне ходили в такой наряд : помощник дежурного по тех.позиции. Это был откровенный проеб, делать ничего не нужно, спи себе целые сутки, занимайся всякими делами своими. Но были и другие наряды : дежурный по роте, разводящий в карауле и т.д., но это уже более напряжно. А в моей роте служил, он и сейчас еще служит, один мл. с-т, его иначе как Деревянный Олень никто и не называл, редкой тупости туловище. И вот однажды, в субботу, Деревянный Олень заступает пом. деж. по тех. позиции, а дежурным по роте - вполне нормальный сержант, а ответственным офицером по
батальону - наш ротный, капитан Г - в. Время - отбой с субботы на воскресенье, все по уставу, только батальон угомонился, раздается звонок по телефону ( тапики у нас уже убрали, стояли гражданские аппараты vef с громкой связью). Дневальный снять трубку не успел - его опередил ротный, буркнул неопределенное : Да! и включил аппарат на громкую связь, дабы повеселить батальон в честь выходного дня. И мы все становимся свидетелями монолога Деревяхи : Здорово, Крыл ! Ну что там, спите уже ? А мы сейчас зашлем гонца за бухлом, я монету с духов снял. Ротный опять мычит неопределенно : Ага !
Вся располага начинает сдавленно ржать. Олень опять: Забухаем конкретно! Все мне по хую, дежурный - лох, а я - реальный пацан!!! Ротный: Ну да! Батальон заходится в хохоте. Деревянный продолжает: Было бы монеты побольше, мы бы еще и телок вызвали! Ротный: Ух ты! Батальон ржет в полный голос. И тут этот олень выдает: А что там ротный делает? Опять заперся в канцелярии и на компьютер дрочит??? В располаге - истерика, стены дрожат, кровати прыгают.
Такого отношения ротный терпеть не стал, положил трубку, прыгнул на дежурную машину, приехал на позицию,спалил весь неуставняк, отпиздил этого оленя, и Деревянный недели три ходил дежурным по роте через сутки.
История вторая. "На выход!"
В нашу роту перевели молодое пополнение, среди которого было одно тело с высшим образованием, но тело это по своему интеллекту напоминало табурет или еще какую-то мебель. Здоровый, накачанный, лобик узкий, глазки маленькие и бессмысленные, звали его Петя. И вот попал этот Петя дневальным по роте, стоит себе на тумбочке, ебалом хлопает, а прямо напротив тумбы - канцелярия комбата. Вдруг раздается зычный крик комбата п/п - ка Ч - ва: Дневальный ! Капитана Д - ва ко мне!!! ( Кто служил, тот знает, что дневальный может вызвать своим криком только рядовой и сержантский состав, а прапоров и офицеров нельзя) И этот еблан во всю дурь своих некурящих легких заорал : Капитан Д - в ! На выход!!! В расположении батальона воцарилась тишина секунд на 5, потом все заржали, а капитан Д - в в канцелярии своей роты обессиленно упал на стул и произнес: этого барана оставить еще на сутки, и лишить очередного увольнения.
Этот Петя с тумбы не слазил две недели, все время косячил.
История третья. "Развод"
Дело было в одном из районов солнечного города Сочи, где дислоцируется одно армейское подразделение, нашей славной бригады. Подразделение не очень большое, поэтому суточный наряд всего лишь 10 человек. И вот стоит новый суточный наряд на плацу на разводе. В одном углу плаца стоит себе тихонечко комбатовская Волга 3110, новая, белая и сияющая.
А с другого конца плаца начинает сдавать задом КАМАЗ с кунгом, за рулем - контрабас Славик. Новый дежурный инструктирует свой наряд и все видят маневр КАМАЗа. Славик же смотрит на людей, которые стоят в шеренгу по одному и делает всем ручкой. А Волгу ему и не видно совсем, и едет он себе прямо в нее на глазах всех присутствующих. Ба-бах !!
Удар и скрежет !!! Задний бампер КАМАЗа - у Волги на капоте, ободранная краска, царапины и всеобщий шок. Развод окончен, по местам службы - шагом марш !!! А Славика комбат выгнал. |
Исповедь с лопатой или всё в кучу
Тот дядя был забавных правил:
Пихать любил он дураков.
Солдат, бывало, в строй он ставил
Но чаще раком - мудаков
Раньше эту тему затрагивали только в анекдотах, но время повернулось к голубым, по нашим понятиям, передом, потому и разговоры про них вслух стали обычным делом.
Голубая волна докатилась до строительной части, где я служил, и коснулась заместителя по хозяйственным вопросам, в том числе, и по голубым.
Имея двоих детей и бравую военную выправку, вышеупомянутый майор со стороны выглядел обыкновенным натуралом. С нашей же стороны было виднее, а подвязанная женщинами к его кружке цветная ленточка в спорном, интимном вопросе ставила точку.
Столовая у нас была одна, и иногда солдатскую кухню пробовал и офицерский состав, причём лженатурал питался за отдельным столиком. Новый командир части слухам доверял не полностью и первое время в столовой от его компании не отказывался.
Наша часть была укомплектована личным составом с собственным оружием из Республики, которая сейчас сотрясает взрывами пол-России.
Чеченское ополчение носило при себе кинжалы, а двое привезли с собой и ружья, с которыми даже сумели демобилизоваться.
Естественно, все ключевые посты - склад, магазин и столовая - были подконтрольны только этому ополчению. Конечно же, вести продовольственный учёт - это не кинжалом махать, потому при сдаче склада обнаружилось, вернее, не обнаружилось много чего вкусненького на кругленькую сумму размером с «Жигули».
Продовольствие, в том числе и импортные колбасные консервированные изделия, были под пристальным вниманием хозяйственника, которое в этот раз ему изменило.
Дембель не наводнение, его точно не остановишь, не остановил его и приёмо-сдаточный Акт, в котором оказалось, что на складе всё было чики-чики.
О причине, повлиявшей на складское соответствие, мы гадали, как на кофейной гуще. Разговоры же о неприличных фотографиях с пассивным участием майора подтвердились документально. Не знаю, какими чеченскими гарантиями ласкали командирские уши, но одну фотографию мы лицезрели, и довыполняя чеченский долг, по этическим соображениям её сожгли.
После чеченского дембеля иго поменялось на неуставные отношения с зоновским уклоном. Теперь часть на треть состояла из бывших заключённых, причём некоторые из лагерей освобождались дважды.
Когда с экранов телевизоров командиры с лампасами, положив руку на библию и не сводя глаз с присяги, клятвенно заявляли об отсутствии в армии дедовства - это про нашу часть.
Дедовство у нас не процветало, зато «паханству» могла позавидовать любая зона. Один из главных паханов оказался барабанщиком и играл в ансамбле, где я был основателем и руководителем.
Вновь вылупившийся призывник мог смело послать деда или даже дембеля (конечно, не каждого) по какой-нибудь надобности.
В части выявились старые и появились новые настоящие «петушки», попользоваться услугами которых музыкальный пахан меня безуспешно, но постоянно уговаривал.
«Толян, ну ты чё как не родной, если не хочешь даже на полшишечки..., так покорми человека. Баба так не засосёт, глазки зажмуришь, и кайфуй» - и так далее в том же стиле, на ту же тему.
Женщины для меня - святое, и после них с мужиками, извините, и позвольте удалиться.
Кроме голубых интересов, в части вырос до беспредельных размеров и интерес к зелёному змию, которого уже смело можно обозвать трёглавым.
Такого пьянства я не видел даже в музыкальных кругах, ни в ресторанах, ни в филармонии, про которые я был хорошо осведомлён.
Почти каждый день отбой превращался во всеобщий запой. Пили все, всё и до упаду, потому утром будить нас в эти дни редко кто осмеливался. Пьянка, обязательно перерастала в мордобой, который на кулачные бои смахивал только сверху.
Сибиряки, а их было большинство, любили подраться чем-нибудь из первых попавших подручных средств - табуретки, тумбочки и т.п. Иногда в руки попадали и ломы, но за этим мы старались следить.
Один «шибыздик» к драке готовился основательно и задолго до встречи со стаканом. В казарме у него под полом имелся загашник, в котором он хоронил до случая кухонную тяпку.
О местонахождении загашника, к его счастью, было известно всем, и когда он после пьянки вламывался в казарму с индейским улюлюканьем и словами «Мастиии... Всех урою...», мы подглядывая из-за угла, хихикали как от «Смехопанорамы».
Индейский ниндзя силёнками не отличался и, не нащупав боевого оружия, «масть» свою менял полностью. Если уж слишком духарился и хватался за лом, табуретка его головку накрывала быстро, но надолго. Утром, проверяя свой тайник, он не удивлялся, что всё на месте. Экспонат мы возвращали своевременно. Уж лучше знать, где старый, чем догадываться о новом, и где он находится.
После «краснокожего», казарму накрывала вторая волна. Тоже с теми же словами, но тут уже летали табуретки. Иногда их полёты корректировал пахан-барабанщик. Это я наблюдал, когда по ошибке спал не в штабе, а на соседней казарменной кровати.
«Я те щас урою. Волки позорные. Неприятельские масти вон там» - показывал он в противоположную от наших кроватей сторону, после чего табуретки концентрировано летели в другую часть казармы.
Чаще драки происходили между закадычными друзьями и заканчивались только после того, когда обе воюющие стороны уже не дышали. Утром из-за синяков узнавали друг друга с трудом, но до следующей попойки целовались основательно.
Мой «паханчик», как правило, в драке не участвовал: «Пусть молодежь слегка разомнётся». Если это «слегка», то по-настоящему это как?
Разборки устраивать ему приходилось часто, да и ко мне, как к старшему по возрасту, словно на стрелку, тоже за советом захаживали.
Спрашивать, откуда брали при строительных складах спиртное, глупо. Думаю, если бы нам доверили устанавливать ракеты, то и они бы разошлись строго по таксе и не более чем литр - за штуку.
Примеры пьянства нам подавал почти весь офицерский состав. Если скажу, что дежурный по части, наклюкавшись, угонял «Уазик» и, доехав до дома под окнами командира части не в силах был из него выбраться, или когда другой дежурный докладывает, что всё благополучно, в то время как всё крыльцо облёвано...
Я тоже, бывало, дежурил по штабу с дежурным, который был нашим партнёром по преферансу. Карты он любил больше службы, и потому мы старались заступать на дежурство вместе.
К дежурству мы готовились основательно, с нас - закуска, с него - полный портфель за прошлый проигрыш. Проигрывал он постоянно и к выходу в отпуск остался без отпускных и без мотороллера, про который он постоянно плакался.
Мы не шулера и не звери, потому, подписав с его помощью свои ведомости, мотороллером к отпуску обзавёстись помогли. Позже, по своей инициативе, он сам возместил нам ущерб, увеличивая наши строительные наряды, и помог с нашего счёта обзавестись и наличностью.
В дежурство и нашей «пульке» никто по спиртному не пасовал, и к утру, мы «мизер» да и просто «шесть пик» объявляли пением.
«Харчи», извините, на крыльцо мы не складывали, но на глаза начальству старались не попадаться. Если шефу вдруг приспичивало со мной встретиться, то на крайняк был приготовлен другой дежурный, для которого дежурство потом превращалось в праздник. Если у главного командира возникал вопрос о смене, что бывало очень редко, то ответ, что я на задании по политической линии, его устраивал.
От вины не отрекаюсь
Но поверьте, каюсь, каюсь
Мои по армии и преферансу «кенты», назывались как и я «торчками» (т.е. лодыри), потому что один был заведующий складом, второй - столовой.
На складе имелись заначки в виде фляг, из которых разносились ароматы браги. Сами мы её редко употребляли, но угостить чайничком «умирающих» дело святое, и парочка сорокалитровых мутного и игристого, это как фуражки на параде.
Обзавестись продуктами питания при нашем законодательстве, плёвое дело. Все законы тогда, как и сейчас, пишутся обязательно под кого-то, или за чем-то. Пишутся они так, что понять суть, и воспользоваться ими можно было только тому, кто писал или для кого писали.
Мудрили их не для нас, и дойти до их сути пришлось самостоятельно. Продовольственная армейская программа имела кучу инструкций, воспользовавшись которыми, можно было превратить десяток яиц - в несколько ящиков тушенки. Я немного утрирую, но не шучу. Путём замены мяса на яйца, затем на сгущенное молоко, тушенку да хоть капусту и так заменяя по инструкции продукты по кругу, обнаруживаешь на складе всего, чего менял, но вдвое больше. И солдаты и офицеры сыты, но куда девать все излишки?
Самое страшное для кладовщика это не недостача, а излишки. Недостачу могут заставить покрыть, а излишки это страшнее, потому что они могут образоваться только недовыдачей, то есть недокорма.
Интересно, что для столовой выдавали продуктов больше, чем следовало, и пайки офицеры часто уговаривали увеличить, в чём тоже редко отказывали. Так что армейское законотворчество даже в масштабе части - Клондайк.
Подумать только, что в целой стране можно было заменой наворотить. Уверен, наворачивали! Замена продуктов позволяла получить на складе более, чем требовалось по прошлой калькуляции. Последующая замена меню и продуктов позволяла выдать для питания столько, сколько требовалось, потому на складе образовывались излишки, и все сыты и у всех нос в махорке.
Так как калории инфляции не подлежат, боюсь, инструкции до сих пор не поменяли.
Доходило до того, что перемудрив, обнаруживались излишки не интересных для нас продуктов. Поменять в тех краях «Скумбрию натуральную с добавлением масла» на спиртное, легче её самому сразу сожрать.
В советское время во всех магазинах страны она была желанным, но не дефицитным товаром, так как стоила семьдесят восемь копеек, но на том рынке не требовалась и за треть. Слопать же около десяти ящиков по сорок девять банок в каждом, дело пусть хитрое, но безнадёжное.
Сначала мы потихоньку увеличили отпуск продуктов в столовую, потом «скумбрию» просто раздавали. Когда территория части замелькала консервными банками так, что у кого-то мог возникнуть соответствующий вопрос, решили от данного излишка избавиться другим путём.
Теперь в местной речке появилась и морская живность в виде скумбрии в количестве семи ящиков, потому что наши клиенты и задарма от них шарахались. Наверное, прелести меняльной процедуры были известны не только нам.
Конечно в памяти об армии остались и не только постыдные воспоминания. Большинство из них относились к музыке и, конечно, человеческим отношениям.
Основать вокально-инструментальный ансамбль на основе техники, полезной только для колхозных амбаров, это уже из сферы чудес. Чудо мы всё-таки сотворили, и у нас получился лучший ансамбль нашего района, который приглашали и для гражданских целей. Мы играли на танцах и выпускных школьных вечерах. А меня безуспешно уговаривали в офицерский ансамбль, с переводом в ракетные войска. Расставаться с друзьями и компанейским столом я не решился, и только согласился поиграть с ними для местного варьете, где вдоволь налюбовался тем, о чём соскучился с гражданки.
Из командиров я помню всех, но если бы мне доверили сокращение армейских штатов, оставил бы только одного, кого встретил на его родине во Львове, но так и не поздоровался, о чём пишу и краснею. Остальной офицерский состав выправкой хоть и отличался, но только до пьянки.
Заместитель моего кумира по пьяни чуть меня не застрелил. Сначала он, прильнув ствол своей «ТэТэшки» мне в глаз, ругал меня за то, «что я курил ещё с гражданки», потом, пытаясь засунуть ствол мне в рот, обиделся, что я рот не открываю, причём пистолет он взвёл при мне заранее. Оба командира были родом и национальностью с Украины, потому пословица - «В семье - не без урода», я убедился, с национальностями не считается.
Не думайте, что я стараюсь опорочить армию. Описываю, пусть и отрицательные, но только факты.
А то, что я видел в соседней ракетной части, где не пили, «балдея» от дедовщины, - лучше писать про наше пьянство! Так что хотите - не верьте, но это быль! |
