НАПИТОК РАЗВЕДЧИКОВ
Спрятавшись за модулем, Борисыч и Федюня курили, обсуждая свежую проблему.
- Ты понимаешь, он мне же на меня же и доносит!- удивлённо разводил руки в стороны Борисыч. - Я такое первый раз в жизни вижу!
- Как это?- таращил глаза Федюня.- Ну, есть молодые по глупости, по подлости, выслужиться хотят, так они начальству стучат. Но чтобы тебе на тебя же... Это как?
- Неделю назад танкисты в часть заезжали, краску просили. Ты тогда в рейде был. Красочки я им налил чуть больше, и мне пару глотков кишмишевки перепало. А этот щегол, Блудов, рядом крутился. Я на него и внимания не обратил.
Борисыч так расстроился, что подкурил от догорающей сигареты другую, сплюнул и только тогда смог продолжать:
- Так вчера подходит ко мне этот молодой, и мне говорит:
- Вы, товарищ сержант, в четверг танкистам краску отливали. А они Вас самогоном угостили.
-Ну и? - отвисла челюсть у Федюни от такого странного и наглого поведения молодого,- ты то что?
- А что я? Растерялся и не знаю что делать.
- По кумполу дать, чтобы не в свои дела не лез, не вынюхивал,- полыхнул праведным гневом Федюня.
- Да? Чтобы дембель задержали?- от одной мысли о возможности такой жуткой перспективы у Борисыча внутри сделалось нехорошо.
- Во даёт, салага! - изумился Федюня, - Это что же получается?... Это ничего не получается... Ну, доложил бы он старшине или взводному... Тут всё бы понятно, бывали всякие гниды, не он первый...А...чо, тебе же на тебя доносить? Я чего-то понять не могу.
- А я тебе о чём! - вконец расстроился Борисыч. - Ты думаешь, я что-то понимаю?
- Ситуааааация... - растерянно протянул Федюня.
- Так это он не в первый раз! - подкурил третью сигарету Борисыч.
- А чего ты молчал?
- А вот... Просто, глупость какая-то... Её как-то и не расскажешь... - крутил головой Борисыч. - Я, главное, понять не могу, какого хрена ему от меня надо? Чего он добивается? Чтобы я сам себя за провинности наказал? Бред какой-то!
- Чего добивается? Да по дурной башке получить хочет! Лучше бы в рейды с нами ходил, салабон! Вишь, здоровье ему не позволяет, так гнали бы в хозроту, какого хрена его у нас держат? Ну, я им займусь... - Федюня был сторонником простых решений и быстрых действий.
- Дембель... - произнёс волшебное слово Борисыч.
- Ах, ты...- подавил свои порывы Федюня.- Так что же ты ему сказал? Как отцепился от него?
- Да я слепил ему сказку о том, что он неправильно понял, и что это был не самогон.
- Сказочник! - ухмыльнулся Федюня. - Ага, не самогон - лимонад.
- Хихикаешь! А я растерялся. Может, он провокатор специально подосланный? Мне откуда знать?
- В общем, да...- поостыл Федюня. - Может и так... Ну, и что же?
- Вот я ему и начал «заливать», что это особый напиток. С виду - совершенно обычная вода, без запаха, цвета и вкуса. Разработка секретная, для разведчиков. А когда выпьешь - пьянит, как самогон в шестьдесят градусов!
- Да ты прям писатель-фантаст! - восхищённо подколол друга Федюня.
- Ты понимаешь, - отвёл глаза Борисыч, - чего-то струхнул я. Сильно странная ситуация и щегол какой-то ненормальный. Вот и...
- Вот и что?
- Ну, он пристал ко мне, как смола, и пришлось пообещать ему, раздобыть этого напитка, чтобы языком не трепал направо и налево. А там видно будет. На том и остановились.
- Хыыы... И что теперь?
- Теперь вот с тобой советуюсь, что дальше делать.
- Ага... Значит, напиток для разведчиков, да? Я ему сделаю напиток...- призадумался Федюня. - Не журись, братуха, что-нибудь придумаем, - подбодрил он Борисыча.
Федюня не любил, когда задевали своих. А за Борисыча он мог заступиться, пожертвовав очень многим. Но... ситуация сложилась действительно очень непростой и странной. Надо было подумать, и друзья, размышляя, побрели поесть, так как время подходило к обеду.
Так уж получилось, что и после обеда Федюню никто ничем не затруднил, и он поплёлся посмотреть, что делает Фарух.
Рядовой Алиев Фарух своими золотыми руками славился далеко за пределами части. Не было ему равных в деле ловли, снимания и выделки шкур со всякой пустынной нечисти.
Вечно, в специально отведённом для него месте в продскладах, сушились шкурки змей, варанов, меховые одёжки вообще неизвестно каких животных.
Фарух колдовал над этими шкурами, чистил, выправлял, растягивал. Чем-то посыпал, чем-то покрывал, сшивал, дырявил.
А потом из его рук выходили редкие по красоте брючные ремни, женские пояса, обтянутые шкурами рукоятки для ножей и ножны, восхитительные чехлы для фляжек.
О самом Фарухе мало кто знал, а вот сувениры разлетались по рукам офицеров разного ранга, дарились, вручались, преподносились, и весёлый белозубый Фарух никогда не оставался без работы.
Завидев Федюню, он приветливо закивал головой:
- Патхады, патхады, Фёдыр! Учись-сматры, дома дывчат падарык делыт будиш!
Фёдюня подошёл ближе - поглазеть на работу Фаруха и зачарованно наблюдал, как эти ловкие умелые руки натягивают на металлическую фляжку специально подготовленный кожаный, с бисером красивый чехол.
Федюня любовался работой Фаруха, а мысли его были далеко.
«Дывчат» Федюня радовать обтянутыми змеиной шкурой флягами не собирался, но как-то так перешёл от воспоминания о «дывчатах» к дому, к своей комнатке. Припомнил полочку с книгами, прибитую над кроватью, и сами книги, которые он набрал ещё в десятом классе, когда собирался стать разведчиком и изучал всякие специальные пособия.
Особенно интересная была одна книжечка, с названием «Твои возможности, человек!». И тут Федюню осенило. Напиток разведчика! Вот оно! Нашёл!
Федюня упросил Фаруха дать только что изготовленную фляжку на несколько дней.
Уже через пару часов он зазвал Борисыча за модули.
- Борисыч! Спорим, я, не прикасаясь, сейчас тебя уроню?
- Да ну тебя в задницу, - опасливо покосился на друга Борисыч, - тебе что, делать не хрен?
- Да это же для дела нужно! Тестовая проверка. Ну, не прямо вот возьму и уроню, а так - качнёшься.
- Ага! Руками прикасаться не будешь, а ногой въедешь, да? Знаем мы таких фокусников.
- Не, тут без подлости. Я вообще к тебе не прикоснусь.
- Да? Не слабо тебе будет, не прикасаясь, меня уронить?
- Вот смотри!
Федюня встал прямо перед Борисычем, расположил ладони рук по обе стороны головы друга, поглядел с минуту пристально Борисычу в глаза. И вдруг начал всем телом медленно падать назад, как бы собираясь упасть на спину.
Борисыч против своей воли сделал падающее движение на Федюню, устоял, встряхнулся. Удивлённо хмыкнул:
- Вот же чёрт! Это что за дрянь такая?
- Это, Борисыч, не дрянь, а - оружие мести. Для того чтобы «молодой» отцепился от тебя, получил в репу от старшины и перестал подслушивать и подглядывать, надо тебе сделать вот что.
И Федюня зашептал Борисычу на ухо инструкции, суя в руки красивенькую фляжку.
- И чо? Сработает?- усомнился Борисыч.
- Ты ведь сейчас чуть не упал? - вопросом на вопрос ответил Федюня.
Вечером следующего дня Борисыч, краем глаза уловив невысокую кривоногую фигуру рядового Блудова, насколько смог таинственно, озираясь по сторонам, показывая всем видом, что пытается скрыться незаметно, забрался за модули.
Усевшись на мятую бочку из-под краски, открутив крышечку нарядной фляжки, с видимым наслаждением Борисыч сделал пару глоточков.
Странный рядовой появился как чёртик откуда-то сбоку.
Борисыч изобразил радость хмелеющего человека от встречи:
- О! Вовремя ты появился!
Борисыч помаргивая, прихихикивая, слегка заплетающимся языком радостно сообщил Блудову, что «особый напиток разведчиков» прибыл.
Сообщение такой важной новости видимо повергло Борисыча в дикую жажду, он сделал очередной глоток так смачно, что любопытный рядовой проводил этот глоток, вытянув шею, подавшись вперёд всем телом и сглотнув слюну.
- А-а-а-а, - начал он, - э-э-э-э....
- Не, для тебя в этой фляге - жирно будет. Такие фляги делают специально для того, чтобы афганцев спаивать. Им Магомет вино пить запрещает, а это - вода, да и всё тут. А у них потом так языки развязываются! Я тут для тебя припас....
Борисыч покопался где-то позади себя, выволок на свет божий обычную солдатскую флягу и передал её солдату.
- Держи, сынок, помни мою доброту!
Не медля, Блудов открутил колпачок полной фляги, понюхал содержимое и сделал два крупных полноценных глотка.
- Вода... - разочарованно вытянулось его лицо, - обычная вода....
- Эх ты и лопух! - совсем заплетающимся языком пробормотал Борисыч.- Ты, видно, не понял, что я тебе рассказывал? Да ты с ума сошёл - такими глотками пить! Тебя через два часа так развезёт в дымину, - «мама» сказать не сможешь! Ещё не хватает, чтобы ты здесь свалился! Иди в свою палатку!
Странный солдат ухватил флягу, покрепче закрутил колпачок и, оглядываясь недоверчиво на Борисыча, которого, похоже, совсем развезло, потопал к своей палатке.
* * *
Через два часа Федюня рассказывал трезвому, как стекло Борисычу, какие чудеса может сотворить человеческий организм:
- Гляжу - он идёт к палатке, а ноги у него заплетаются! Старшина сейчас его пытает, где и чем он нажрался, а Блудов глазами хлопает, пьяный в дым, даже не понимает толком, что происходит.
Вот, братуха, какие чудеса может сделать с человеком самовнушение - от простой водички человек опьянел! А ты сомневался! Ведь это ты ему программу задал. Он теперь тебя десятой дорогой обходить будет, как от привидения шарахаться!
И действительно, Федюня, наблюдавший со стороны эту картину, от души посмеялся, когда наутро «протрезвевший» Блудов с громадным «фонарём» под глазом, ещё издалека завидев Борисыча, метнулся в сторону и спрятался за спинами своих товарищей.
От излишнего любопытства он был излечен навсегда.

Сергей Скрипаль и Геннадий Рытченко.

Sierra Papa Incognita
(история одного тренировочного вылета)

В каждом самолете скрыта личность - сея метафизичиская посылка воспринимается в летающем обществе как аксиома, хотя публично об этом говорить непринято. «Великая Немытая Орда» (пассажиров) немедленно добавит лунатизм к длинному списку прегрешений своих верных пилотов, что опять таки очень плохо скажется на рекламе. Но, как бы то ни было, какое-то время подержавшись (нежно!) за рога штурвала или ручку-джойстик-дрочилку, перестаешь воспринимать самолет как бездушный механизм. Они все очень разные, и из двух одинаковых аппаратов, выпущенных в один день на одном и том-же заводе, машина «А» может оказаться редкостной стервой, которую кроме как емким польским словом «летадло» и не назовешь, а «Б» - лапочкой, которая иногда шепчет тебе в наушники чудесные слова. Надо только знать, как слушать.

С аэропланом мне сегодня повезло. Сьерра-Папа, верная подруга. В самом начале карьеры, ее, еще пахнущую всем новеньким, клиент по кличке Воздушный Тормоз (Spoiler) воткнул в бетон носовой стойкой, затем отмочил 7 или 8 «козлов» не отходя от кассы. Поверьте мне, надо иметь злой умысел, чтобы умудриться сделать такое на Сессне. Каким-то чудом она тогда самостоятельно дорулила до ангара, хотя пол в кабине практически отвалился. По всей правде, самолет после таких делов можно списывать, но у механика руки были золотые. А Тормоз, по слухам, стал летать на Бонанзе в другом аэропорту. Имея хорошее представление об уровне его летного мастерства, наша маленькая компания теперь держится от всех самолетов этого типа на приличном расстоянии, что, само по себе, весьма практичная предосторожность - бонанзы по праву гордятся репутацией «жлобовозов»... А Сьерра отвечает на преждевременное касание носовой джазовым танцем «шимми» и требует долгого ласкового выравнивания - она все помнит. Мы с ней как-то очень быстро нашли общий язык (после строгости тэйл-драггера я любое физически ощущаемое приземление засчитываю себе не посадкой, а «прибытием»), появилось даже странное ощущение, что машина мне доверяет. Отвечаю взаимностью, и если появляется возможность покатать семью - всегда берем с собой Сьерру.

На Сьерра-Папа я вышел в мой первый полет в сложных метеоусловиях. Беспросветный пресс облаков оставил тогда лишь только тонкий слой никудышной видимости у самой земли, а выше трех сотен футов все было вобще по нулям, собственных крыльев не видно. В тот день я понял почему старые «линейные» пилоты не пьют молоко. Усталый диспетчер, авионика и джеппсеновская карта привода доставили нас точнехонько на «пятачок» ВПП. Работать посадку по приборам новичку в соло-режиме непросто, слишком много всего очень быстро происходит, но я решал коммуникационно-процедурно-навигационную часть вопроса будучи абсолютно спокоен за пилотаж - к спине была притянута ремнями моя надежная Сьерра.

Сегодня мы разбили аренду на пополам с Ником. Один из нас обычно летит по приборам, «под капюшоном», второй страхует визуально. Ник - австралияк, диспетчеры приходят в легкий ступор от общения с нашим маленьким экипажем, когда после «обработки» жесткого австралийского акцента на них сваливается не менее жесткий русский. Иногда, ради прикола, Ник косит под Рассела Кроу (buildin’ flyin’ time here, mate, better prices than damn Hollywood...), а я до кучи добавляю индийский или британский прононс. Наземные службы сначала восторженно хрюкают в микрофоны, а потом перестают воспринимать нас всерьез, то есть посылают куда подальше.

Идем в ночь, красот земли и неба «под капюшоном» видно не очень, от скуки помогает I-Pod, подключенный в бортовую сеть и содержащий бредовую смесь отечественной и англоязычной музыки, точно соответсвующую моему вкусу, или, скорее, полному отсутствию оного. Мой мир ограничен размерами приборной панели - подсветка отстроена на минимум, стрелки приборов и экранчик GPSа, кажется, висят сами по себе в черноте космоса. Слышно как похрапывает на крейсерских оборотах мотор по имени Лайкоминг, и как шелестит, лаская крылья нашей Сьерры, прохладный ночной воздух. Еще слышно, как Ник с энтузиазмом подвывает под шевчуковское «Растреляли Рассветами». Полный бардак, одним словом.

Выходя на практический Ай-Эл-Эс привод, мы близко разминулусь бортами на встречном с парой «Геркулесов». Радара в этом порту нет - контроль с вышки был сугубо визуальным, то есть никаким - хорошо что хоть предупредили. Я снял «капюшон», мы «смигались» фарами и быстро определили взаимно безопасные курсы. «Герки» только-что отработали низкий сброс и шли из зоны в невозможно плотном строю - ведомый почти без огней, чтобы не слепить ведущего. Вместе они напоминали какое-то фантастическое многоглазое и многокрылое существо, которое проплыло по нашему левому борту с тихим величием школьного автобуса. Ник завистливо свиснул им вслед. Я поддержал.

На обратном пути в левом кресле сидел «закапюшоненый» Ник, я обеспечивал чистое небо из правого и откровенно бездельничал. Терпеть не могу быть пассажиром. Половинка лунного диска + отсутсвие низкой облачности = видимость «миллион на миллион». К тому же, в этом богом забытом районе и в это время суток траффика не было и быть не должно, но закон есть закон, сканирую периферийным зрением сектор за сектором, иногда отвлекаясь полюбоваться на ползущий под крыло сказочный ночной ландшафт южной Оклахомы. Всегда думал, что лунная радуга есть легенда, но в эту ночь она изволила нарисоваться из перистого облака прямо над нашими головами (северное сияние в этих широтах явление нереальное). Пришлось содрать капюшон с Ника, нужен был свидетель, иначе мне бы никто не поверил. Испуганный его восторжными охами и ахами, феномен мгновенно растворился в синей черноте, оставив легкую тоску на душе.

В какой-то момент заметил, что Сьерра слегка крутит хвостом. Ник, похоже, от скуки танцевал на педалях. От ответственности он однозночно отмазался - wasn’t me, no worries, mate, can bet your fraggin’ torch. Ну да, канечна! Обернулся назад, смотрю на руль поворота, надеясь засечь акт «педалирования» визуально (хотя управление и двойное, самому ставить ноги на педали или трогать штурвал нельзя, дурной тон). Вот оно, киль медленно переместился в сторону, я замахиваюсь чтобы треснуть Ника по затылку и ... замираю, фиксируя полувздох. Руль поворота был неподвижен, а в маленькоме квадратике ночи, до этого скрытом от меня хвостом Сьерры возникли, как злое колдовство, навигационные огни быстро сокращающего дистанцию самолета. Он на курсе перехвата, строго на нашей высоте и очень очень близко. В характерном V-образном оперении безошибочно угадывается... Бонанза!

Не знаю, что думал Ник, когда я стряхнул его со штурвала и кувыркнул Сьерру через левое крыло в почти вертикальное пике. В моем же больном воображении не осталось ни капли сомнения - Бонанзу «пивотировал» Тормоз, по обычаю пыхтящий дешевой сигарой и активно треплющийся по сотику, игнорируя радиовызовы центра и все писанные и неписанные законы неба, в то время как неподвластный ему автопилот и злой рок гнал его Бонанзу добивать когда-то однажды покалеченную им же Сьерру.

После перегрузок нас навестила добрая тетка Невесомость. Карандаш, карты и прочий хлам повис перед моим перекошенным от злости лицом, в глаза полезла поднятая с пола пыль, в наушники просочились протесты Ника. Не до этого сейчас. С скрипом зубов выкручиваю Сьерру из маневра уклонения в набор высоты, ловлю в прицел маяк уходящей в горизонт Бонанзы. Радио, как по волшебству, переключается на канал «борт-борт», и я радостно кричу в микрофон сложносочлененные крупнокалиберные оскорбления отечественного производства. Сочно. Одно скверно - нету у меня прицела, и пулеметов с гашетками тоже нету, и за Бонанзой на Сьерре угнаться... куда там.

Это был Тормоз, Ник. Ник невозмутимо пожимает плечами. Может быть. Ну и что. Спасибо за саэйв. Он опускает на глаза капюшон, в три движения возвращает на место наш курс и высоту, и еще через полчаса мы закатываем усталую Сьерру в ангар.

Ник прав, вся эта дурацкая мистика до добра никогда не доводит. Но, почему-то, каждый раз, когда вижу в ангаре Сьерру, я подхожу поздороваться. Простое прикосновение к прохладному металлу ее обшивки действует на меня, как чашка хорошего кофе. Сьерра может сказать очень много полезных вещей, если уметь слушать. И, кажеться, это у меня начинает получаться.

А в нашу историю про лунную радугу никто так и не поверил.

По невероятному взбрыку судьбы довелось мне служить пару недель в хозроте на одном из военных аэродромов. Моим соседом по комнате был сварщик из строительного отдела и один раз он вернулся ночевать ну уж в очень растрёпанных чувствах. На мои вопросы он разразился прострастной тирадой о своих запутанных отношениях с начальником гаража, прапорщиками и этой ... авиационной частью вообще. Отофильтровав из его речи "непереводимую игру слов" (с), я получил следующую картину:
Начальник гаража вызвал сварщика заварить трещину на цистерне. Прибывшего в гараж товарища встретил прапорщик и подвёл к достаточно большой, выкрашенной в уставной зелёный цвет цистерне:
- Вот, вот она, трещинка, аккурат по шву, - ткнул прапорщик пальцем.
Товарищ с недоверием посмотрел на белеющую на боку цистерны надпись "ГОРЮЧЕЕ" и спросил:
- Цистерна-то хоть пустая?
- Да пустая она, давно уж как пустая. Ты давай, работай. Закончишь, зайди в канцелярию, - сказал прапорщик и исчез.
Товарищ зажёг горелку и начал потихоньку заваривать трещину. Процесс прервал салага-механик, который подошёл к цистерне с канистрой, открыл крантик и в канистру резво полилось нечто, распространяющее бензиновый аромат...
Сварщик, представивший потенциальный пи_дец, ворвался в канцелярию, и, потрясая вырванной у солдата канистрой, заорал на прапорщика:
- Ты же, сука, говорил, что цистерна пустая!
Прапорщик, трусливо съёжившись на стуле, ответил:
- Так конечно пустая, там ведь даже двухсот литров уже не будет!...

А. Суконкин
За романтикой

<...> Через несколько дней службы Зубкова в нашем взводе Савостин уже хватался за голову. Леха Зубков определенно не хотел работать. Любое возложенное на него задание он с успехом проваливал, так как был слишком высокого о себе мнения и совершенно не подготовлен по техническим вопросам. Как-то, разогнув спину после ковыряния в трансмиссии, Саня Савостин посмотрел на Зубкова. Тот сидел на любимом пожарном ящике с песком. Взводному пришла в голову отличная мысль. Он сказал:
-Леха, ну ты опять сидишь! Никакого от тебя толку! Бери ведро и топай на ГСМ за клиренсом.
Надо сказать, что Зубков уже чувствовал, что толку от него нет никакого, но в силу своей великой лени бороться с этим даже не пытался. А тут Родина оказала ему вдруг доверие выполнить не слишком сложное задание - всего лишь сходить с ведром на ГСМ, а это всего метров сто...
Зубков соскочил с ящика:
-А ну, давайте ведро, я мигом...
Я выдал ему ведро и добавил:
-Только смотри, чтобы Алтухов тебе старого клиренса не подсунул. На хрен он нам нужен. Будем потом мучиться...
Зубков кивнул и пошел на склад ГСМ. На складе сидел сержант Серега Алтухов - бывший наш боец, которого полгода назад к себе на склад перетянул начальник склада ГСМ. Серега был парень не промах. Представьте себе его состояние, когда к нему подошел целый прапорщик и попросил ведро "свежего клиренса"...
-Свежего? - переспросил Серега.
-Ну да, - кивнул Зубков. - А то будем потом мучиться...
-Свежего у меня мало осталось, может, подойдет старый? Вам-то чего? Залили в танк и балдейте, а мне машины транспортные заливать...
-Не, давай только свежий, - Леха проявил стойкость и упорство.
-Не, свежий я могу дать, только если начальник склада выпишет накладную, а зампотыл ее подпишет...
-А где начальник склада?
-Пошел на ПТОР.
-А когда будет?
-А хрен его знает, сам сходи туда...
Зубков, узнав фамилию начальника склада ГСМ, направился, было на пункт технического обслуживания и ремонта, оставив на складе ведро, но Серега выскочил с этим ведром вслед:
-Ведро забери! Товарищ прапорщик...
-Пусть у вас постоит, пока хожу...
-У нас не положено. Командир орать будет.
Зубков нехотя забрал ведро. Войдя на ПТОР, он громко спросил:
-А где прапорщик Петров?
Петров обернулся:
-А на хрена он тебе нужен?
-Мне нужно выписать накладную на ведро свежего клиренса.
Весь ПТОР замер в оцепенении. Благо, что у мужиков хватило ума не засмеяться, а дождаться развязки комедии. Зубков показал ведро. Один из контрактников схватился за живот и уполз за танк от греха подальше.
-Пошли, выпишу накладную, - совершенно серьезно сказал Петров.
Время от времени к нему засылали "за клиренсом" бестолковых контрабасов, но чтобы прапорщик... это было впервые.
Они прошли на склад, и Петров выписав ему накладную, объяснил:
-Иди в штаб, к зампотылу подполковнику Барабашу. Как только он подпишет, подходи - выдам.
В штабе Барабаш посмотрел на накладную, потом на прапорщика. Зубков смотрел на подполковника суровым, полным решимости взглядом.
-Значит, свежего? - переспросил Барабаш.
-Ну да, что бы потом не мучиться...
Барабаш прослужил в армии семнадцать лет. Он видел всякое, но что бы такое...
-Пусть командир роты напишет рапорт на списание клиренса, которое он получал месяц назад. Ясно? Как напишет, тогда приходите с рапортом, и я подпишу накладную.
Зубков кивнул.
-Разрешите идти?
-Идите...
Из штаба, раскачивая ведром, прапорщик Зубков направился в расположение роты, где в канцелярии сидел Илющенков. Когда Зубков объяснил ротному что, и зачем нужно написать, тот с совершенно серьезным видом взял лист бумаги, в верхнем правом углу написал "Командиру войсковой части полковнику Косачеву...", по середине "Рапорт"... потом закатил глаза и чуть слышно, как будто про себя что-то вспоминая, прошептал:
-Та-ак, Савостин получал клиренс в конце прошлого месяца... рановато ему еще новый получать...
Игорь Илющенков посмотрел на Зубкова и спросил его:
-А на хрена ему клиренс?
-В танк залить, - сказал Леха Зубков.
-Да уж знаю, что в танк, а не в задницу. Пусть полведра возьмет в третьем взводе.
-Савостин просил обязательно ведро свежего, - сказал Зубков и пояснил: - Чтоб потом не мучиться...
-Свежего? - переспросил ротный. - Ладно, но с него бутылка. Так ему и передай.
Ротный написал в рапорте: "списать десять литров клиренса, полученного 27 октября...".
-Вот тебе рапорт. Иди к Барабашу. Пусть подписывает накладную.
Зубков вышел из расположения роты и направился в штаб. Барабаш прочитал рапорт и сказал:
-Ладно, подпишу накладную.
Зампотыл склонился над накладной, выводя слова: "клиренс, 10 литров". Зубков через плечо рассмотрел то, что написал Барабаш и добавил:
-Обязательно свежего.
-Хрен с тобой, - сказал Барабаш и дописал слово "свежего". - На, иди к Петрову...
Зубков пошел на склад ГСМ. Там его уже ждали. Петров, взяв накладную, радостно сказал:
-Ну вот! Теперь все в ажуре! Серега, налей ему клиренса.
-Только свежего, - добавил Зубков. - Что бы потом не мучиться...
Алтухов чуть заметно усмехнулся и налил в ведро десять литров отработанного масла.
-Забирай, - сказал Серега, протягивая прапорщику ведро.
-Во, - Зубков радостно взял ведро, - ништяк...
И пошел по парку к своему взводу.
-Принес? - спросил его Савостин.
-Принес, - ответил Зубков.
-А что так долго?
-У Барабаша накладную пока подписал, да потом ротный рапорт на списание старого клиренса пока написал. Да, ротный сказал, что вы ему бутылку должны, за то, что он списал старый клиренс.
-Придется ставить, - вздохнул Савостин, ужасаясь, как трансформировалась его безобидная шутка.
-Давай сюда! - сказал я Зубкову, и тот подал мне на танк это ведро.
-Хоть какая-то от тебя польза, - вздохнул Савостин, видя, как Зубков снова уселся на пожарный ящик с песком.
Я с Саней переглянулся. Новый прапор так ничего и не понял...
К вечеру, пряча от Зубкова глаза, хохотала вся база. <...>


Полная версия: http://artofwar.ru/s/sukonkin_a_s/text_0130.shtml

История первая
Капитан Хара: мы патриотки, али нет?!

Читаю "Смерть Ямато" - записки капитана Хара -командира японского эсминца времен второй мировой.

Капитан Хара был в своё время назначен на эсминец "Сигурэ" - самую старую развалюху Императорской армии - вдобавок с деморализованной командой. Он сделал из корабля легенду.
Эсминец прославился тем, что под командованием капитана Хара побывал во всех больших заварушках этого периода войны на Тихом океане - и не получил ни одного попадания и не потерял ни одного человека.

Так вот, после возвращения из очередной экспедиции, команда в полном составе решает заняться культурным отдыхом - сиречь завалиться по гейшам, дабы расслабить нервы. И вот заваливаются они в некий, известный всему флоту кабак - и резко балдеют. Потому как мама-гейша (со всеми офицерами вплоть до адмирала на "Эй, касатик!") со всеми девочками стоят в официальных кимоно по стойке смирно и отдают салют по полной форме.

Капитан осторожно интересуется, не ошиблись ли они дверью, на что получает ответ, что для капитана, который смог сберечь всю команду до последнего человека и всей команды:
а) Все долги заведению считаются досадным недоразумением и списываются.
б) Девочки работают за кайф
в) Выпивка - на халяву.

Потому как гейши, они, конечно, б..., но такие же патриотки страны, как и всё остальное население.


История вторая
Капитан Хара: сакэ - всем!

Ситуация обычная: флот разгромлен, эсминец капитана Хара возвращается без единой вмятины.

По такому случаю для всех выживших организуется банкет с раздачей наград и распиванием сакэ.
Капитан Хара получает церемониальный меч.
Сей факт его не радует и он медленно продолжает накачиваться сакэ.
На определённом этапе количество выпитого сакэ закономерно переходит в качество.
Капитан возвигается и заявляет, что меча недостоин, потому как во флоте всё прогнило. И вообще, какого васаби ему нужен меч на боевом корабле?
Посему он требует забрать меч, а на вырученные деньги разлить сакэ всей команде. На фразе "Не для себя прошу, люди!" его тактично подхватывают и выносят на свежий воздух - просыпаться.

Утром мужик просыпается в самом мрачном настроении, ожидая крупных неприятностей.

Реальных последствий оказывается два:

1) Команда, проведав насчёт "Сакэ - всем" командира начинает боготворить.
2) Мужика ещё долго приводят в страшное смущение всяческие адмиралы, приподносящие ему по 30-40 иен - на "Сакэ - команде"


История третья
Капитан Хара: как бороться с топ-мачтовиками

Капитан Хара рассказывает, что японцы никак не могли решить, как бороться с методом топ-мачтового бомбометания, когда американский бомбардировщик сбрасывал бомбу на бреющем полёте с очень небольшой высоты, и она прыгала по воде наподобие плоского камешка. А потом где-то на 200 км/ч врезалась в борт корабля в районе ватерлинии.
От торпеды можно было уклониться, от бомбы - нет.

Так обсуждали они вопрос регулярно - безо всяких выводов. Пока не вышли на эсминец капитана Хары сразу два таких бомбардировщика. От стресса мозги капитана заработали со страшной силой и проблема решилсь в два счёта.

Эсминец не стал уклоняться от бомбардировщиков. Он развернулся и пошёл прямо на них. Попасть бомбой по узкому фронтальному силуэту эсминца - задача ещё та. Зато самолёты прошли под огнём всей зенитной артиллерии корабля - были подбиты оба.

Скопировано О'Кунем из
http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=stories;action=display;num=1127768049