118-я зенитно-ракетная.
Около года прошло после сентябрьской ночи, когда «скрылся в сторону моря» Boeng747 рейса KAL007. То ли конец «месяца под номером восемь», то ли, вопреки Дольскому, совсем не «дождливый сентябрь». Суббота. На позиции командного пункта 118-й зенитно-ракетной приятный летний вечер. Действительно приятный, несмотря на то, что это вершина одной из из сопок в двадцати пяти километрах от Комсомольска-на-Амуре - месте присутствия ближайшей цивилизации. Если не считать таковой (цивилизацией) стоящие у подножия сопки штаб бригады, казарму с автопарком, кочегарку и баню. Можно, конечно, попытаться отнести к цивилизации грунтовую дорогу до города, изредка «причесываемую» грейдером, два пятиэтажных дома и детский садик, но делать это придется с заметным усилием. Дома построены стройбатом. Коммуникации изношены. Вода только холодная. Даже те, у кого еще остались «живы» титаны, балуются ими их нечасто. Давление воды в системе не отличается от давления крови в пещеристом теле пациента андролога. Поэтому на верхних этажах средствами обеспечения гигиены обычно служили пара эмалированных ведер, кипятильник и ковшик. Нередко перебои с электричеством, газ в баллонах, несмотря на этажность. До ближайшего городского автобуса километров пятнадцать. ...Ладно, уговорили, тринадцать.
Но про недоцивилизацию - это отвлечение. На КП, не считая оперативного дежурного бригады, два, если можно так сказать, офицера. Дежурный инженер автоматизированного командного пункта старший лейтенант О. и дежурный по командному пункту - тот же самый старший лейтенант О. Опять же, справедливости ради не стоит забывать, что дежурный инженер, он же офицер боевого управления - член сокращенного и полного боевых расчетов. А это - возложение на члена (опять это слово!!!) дежурные сил задач, не относящихся к боевому дежурству. Вопреки Положению и Инструкции, регламентирующих несение боевого дежурства. Но делать нечего, жизнь была такая. Да и в принципе для О. проблем совмещения не стояло.
Проконтролировав проведение вечерней поверки, старший лейтенант отметил для себя отсутствие в пределах прямой и не только видимости нескольких ... скажем так, военнослужащих срочной службы. Нет, в строю на поверке их быть «не должно». Один - рабочий по столовой казах Нурланкулов, парень упрямый, планшетист, никакой но, в принципе, как подчиненный, не приносящий больших проблем, второй - патрульный свободной смены Чуев, детдомовец из Таджикистана, русский парень непростой судьбы, третий - дежурный по связи, сержант, чью фамилию память не сохранила. Повара (надо ли упоминать, говорить, что он был уроженцем одной из южных республик?) тоже не было. Поинтересовавшись у оперативного судьбой дежурного по связи, старший лейтенант О., пока еще не совсем стемнело, решил, не сильно напрягаясь, пройтись на позицию радиорелейной станции.
Офицер не ошибся в направлении. И в том, что не стал напрягаться, на первый взгляд, тоже. Около радиорелейки была оборудована уютная беседка, прикрытая маскировочной сеткой, стол. «Искомые» лица, плюс механик радиорелейки, окружив стол, уже начали «работать» ложками над стандартным армейским бачком, наполовину заполненном пожаренными грибами. Подосиновиков в том году было много, столовая на КП была своя, со съедобными грибами офицеры солдат знакомили. Поэтому в принципе, если не мешало службе, против разнообразия солдатского стола офицеры возражений не имели. Сразу последовало приглашение старшего лейтенанта к столу. О. поблагодарил ребят, но предложение не принял. Он понимал, что появление его было внезапным, спрятать нечто крамольное никто просто не успел бы, да и некуда, всё на виду. К тому же в составе «трапезничающих» - солдаты из боевого расчета, поэтому алкоголя там быть просто не могло. Да и не было в привычке офицера хоть как-то обделять бойцов, лишать их «вкусняшки». Уже уходя О. услышал, как казах Нурланкулов продолжил рассказывать нечто, прерванное появлением офицера: «...А вот есть ещё такой гриб: ножка белый, шляпка красный... на ней много белый точка...». Старший лейтенант окинул взглядом присутствующих и внутри у него похолодело. Ему стало ПОНЯТНО, кто собирал эти грибы. И стало понятно, что солдаты, в отличии от офицера, ЗНАЛИ это.
У кого-то рука с ложкой замерла на полпути к бачку. У кого-то разжеванный и следующий по пищеводу кусок без команды выполнил строевой прием «разворот в движении». У одного из бойцов, находящиеся в желудке грибы без видимых позывов стали обсуждать, стоит ли им нарушить закон всемирного тяготения.... Быстрее всех пришел в себя тот, чья детдомовская школа ни у кого не оставляла сомнений. Старший дизелист, патрульный свободной смены Чуев поднес пустую ложку ко рту и, открыв его, осторожно вытолкнул языком на нее кусочек гриба. Держа ложку у лица, Чуев указательным пальцем показал на почти не поврежденный кусочек на ложке и спросил Нурланкулова: « ...И ты ...сюда ...такие собирал?». Все и всё вокруг замерло. Вентиляторы радиорелейной станции тоже. Нурланкулов, единственный, которому не нужно было время на «приход в себя» спокойно ответил: «..нет, ...такой я не собирал. Мне офицеры показывали, такой собирать не нада. Только оранжевый шляпка, с белый в черный занозах ножка...».
И вновь закрутились вентиляторы, застучали челюсти, находящиеся в желудке подосиновики прекратили обсуждать закон всемирного тяготения. А старший лейтенант О. отправился контролировать отбой личного состава.

Гусары, ёптыть!

Вот любят некоторые некоторые, косящие от армии, разглагольствовать в том смысле, что жаль им впустую потраченных двух лет. Квалификацию, мол, потеряю (а то он сразу после института невдолбенно квалифицированный специалист, ага. И будет, он, конечно, сразу трудиться по своей профессии, а не менеджером по продажам гербалайфа, ну-ну). Кто почестнее, тот считает, что у офицера-двухгодичника здорово скучная жизнь - казарма, да общага, да полигон - вот и все удовольствия. В двадцать с небольшим на такую жизнь два года тратить - удовольствие сомнительное.
Ну так они это считают просто от незнания реальной обстановки. Лейтенанты-двуъягодичники не только служить умеют, но и оттопыриваются порой - куда там столичным мажорам!
... Хмурое утро понедельника. Во всех отношениях хмурое - небо затянуто низкими тучами, моросит противный дождичек, и у большинства стоящих в строю офицеров трещат головы после вчерашнего. Впереди - целая неделя... Да еще проверка скоро... Тоска, одним словом.
Проводящий развод батальона комбат засекает наметанным глазом симметричные фингалы под не слишком ясными очами двух лейтенантов-взводных. Официантка Лариска из местного кабака «Звездочка» ничего о драках в выходные не рассказывала - значит, промеж собой чего-то не поделили, разобрались без гражданских свидетелей - ну что, бывает. Тем более, на развод прибыли вовремя, к несению службы готовы. Но слегка вздрючить профилактически не повредит - нехрен перед бойцами фонарями отсвечивать - чай, не на фронте, а фингал - не боевая рана, гордиться нечем.

- Командирам рот - развести подразделения по местам занятий! Лейтенанты Бянкин, Кравцов - ко мне!

Взводные Бянкин и Кравцов вытянулись перед комбатом, стараясь держаться независимо: а чо такого, ну, выпили намедни, ну, фингалы - так в строю-то стоим! И даже план-конспекты к занятиям готовы.
- Кра-са-вцы... - завистливо протянул комбат, - Могу я поинтересоваться причинами сей баталии и её последствиями?
Лейтенанты изобразили позами смирение и виноватость, невнятно сопя.
- Н-ну? - сощурился комбат, - Чего не поделили-то?
- Да это, тащщковник... Нормально все, короче. Сами разобрались, без последствий...
- Ага, ясно. «Это наши сугубо внутренние еврейские разборки, гоям не понять» - так, что ли?
Лейтенанты вежливо гыгыкнули - когда начальство шутит, положено реагировать.
- Ясно с вами все. На первый раз получите по выговорешнику за неопрятный внешний вид, можете не благодарить. В следующий раз будем делать выводы.
Что за выводы - ни лейтенанты не представляли, ни сам комбат. Это просто такая ритуальная фраза, если кто не знает.
- Есть выговор! - браво рявкнули взводные и комбат собирался уже отпустить грешников с миром, но тут нелегкая принесла их нежданного и незванного адвоката.
- Тащщковник, разрешите обратиться! - возникло сбоку это недоразумение ходячее, лейтенант-двухгодичник, военлекарь Красиков, в миру - Пилюлькин. От Пилюлькина исходил выхлоп не слабее, чем от взводных, а его узкое личико было наполовину скрыто здоровенными темными очками. Над очками нависал широкий козырек фуражки - на два размера большей, чем надо. Зорро-эскулап. Усраться и не жить.
- Чего тебе, радость моя? - нет, ну ничем из гражданских эту борзоту не выбить: взял так запросто и очочки темные напялил, как будто так и надо. Еще бы с зонтиком в дождь приперся.
- Видите ли, товарищ подполковник, я считаю своим долгом внести некоторую ясность в ситуацию, - проникновенно изрек Пилюлькин и снял, наконец, свою светомаскировку. - Дело в том, что вина в случившемся лежит полностью на мне и я прошу вас отменить свое взыскание, наложенное на лейтенантов Бянкина и Кравцова.
Комбат еле удержался от жизнерадостного ржанья: под обеими очами Пилюлькина радужно сияли фингалы - не хуже, чем у взводных. Понятно, чего он очочки-то напялил...
- Бянкин, Кравцов, свободны! Вперед, в подразделения! - и обратился к доку заинтересованно: - Ну-ка, ну-ка! С этого места, пожалуйста, поподробнее!
- Если поподробнее... Или, может быть, все же кратко изложить?
- Э, нет - валяй со всеми деталями! - комбат воодушевился. Вот и развлечение в хмурое утро понедельника - что может быть отраднее?
- Ну, если с деталями... - вздохнул Пилюлькин, - тогда так. Нам три месяца не платили зарплату...
- Знаю, - недовольно откликнулся комбат, - не вам одним.
- Ну, вот... А в пятницу, наконец, выдали - за все три месяца сразу. И еще прыжковые выплатили...
- Понятно.
- Ну, мы обрадовались. Мы - это я, Бянкин и Кравцов, мы в общаге в одной комнате живем. И решили это дело отметить.
- Ясно. В кабак пошли?
- Разумеется. Но мы не сразу пошли - Бянкин в караул заступал, Кравцов помдежем, в общем, мы только в субботу вечером освободились, а уже поздно было, и мы решили туда в воскресенье пойти. Ну, а в воскресенье, пока выспались, пока постирались, пока ребята план-конспекты написали, в общем, пошли туда ближе к вечеру.
- Короче, пришли, так?
- Ну да. Сначала все было очень хорошо! - заулыбался Пилюлькин.
- Ещё бы!
- Ага! - по-детски шмыгнул носом док, - мы там с девушками познакомились, потанцевали... А ресторан как-то быстро вдруг собрался закрываться.
- Угу. И народ потребовал продолжения банкета?
- Ну, разумеется! Мы взяли с собой того-сего, сели с девушками в такси и поехали к нам в общагу. Сначала все было очень хорошо! А потом из-за стенки стали стучать и потребовали, чтоб мы музыку вырубили - мол, поздно уже. И тогда я предложил сыграть в карты...
- В карты?
- Ну, да. Понимаете, я помнил по книгам, что офицеры обязательно должны играть в карты! Помните, у Пушкина: «...Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова»? Штосс там, баккара, ломбер...
- «Железка» еще, - кивнул комбат, стараясь поддерживать реноме (не игравший отроду ни во что, сложнее буры. Какая, к херам, баккара?!), - и что же, вы во все эти игры играть умеете?
- Ну что вы, товарищ подполковник! - смутился Пилюлькин, - откуда мне... Ребята, как выяснилось, тоже не особенно ими владели. И тогда мы решили поиграть в дурака.
- Н-ну, батенька, это явный примитив...
- Увы... Но мы решили играть не просто так!
- А как?
- На раздевание! - счастливо полыхнул ушами Пилюлькин.
- Да неужели? И ты раздевался?
- Дело в том, что мы играли следующим образом: играли, собственно, только мы, а девушки сидели у нас на коленях. И вот, если кто-то проигрывал, он должен был снять со своей девушки какой-то элемент одежды...
- Мдя. И что, барышни не возражали?
- Ой, вы знаете, совершенно не возражали! Наоборот, им эта идея весьма пришлась по вкусу!
- Так-так... И что вы, баб не поделили?
- Ну что вы, как можно... У каждого была своя девушка, так чего делить? Просто я заметил, что Бянкин вначале играл честно, а потом начал жухать!
- Это как?
- Да очень просто! Он специально начал проигрывать, чтобы свою девушку поскорее раздеть! Ну, я возмутился, сказал ему, что надо честно играть...
- А он?
- А он сказал, чтоб я не пиздел...
- А ты?
- А я потребовал извиниться! Мы же офицеры! И должны следить за своим лексиконом - хотя бы при дамах!
- Угу, офицеры. Гусары, ёптыть! - нет, ну этот Пилюлькин, похоже, так и будет всю жизнь играть в кого-нибудь. - Дальше-то что было?
- Ну, что дальше, - вздохнул папа док, - как обычно: слово за слово...
- Хуем по столу, - не удержался комбат.
- Да... Бянкин мне в глаз заехал, моя Люся схватила бутылку - и ему в ответ. Его девушка в нее бутылку кинула, а Люся увернулась, и бутылка в меня попала. Кравцов полез нас разнимать, ну и ему случайно досталось... Вот, собственно, и все.
- Понятно... Ну вы хоть помирились потом?
- Это да, не волнуйтесь! Девушки на нас накричали, и мы помирились. Все нормально, в общем. Так что, товарищ подполковник, прошу вас свое взыскание с Бянкина и Кравцова снять - это я виноват, меня и наказывайте.
- Нужен ты мне больно. Есть у тебя свой начальник - начмед, он пусть с тобой и разбирается.
- А он уже разобрался - назначил меня дежурить по выходным на весь месяц.
- Так тебе и надо, - не смог скрыть злорадства комбат, - будет время подумать над своим моральным обликом. Советского офицера, гвардейца-десантника, между прочим, - съязвил он.
- Товарищ подполковник, - лучезарно улыбнулся Пилюлькин, - зависть - плохое чувство! Разрешите идти? Честь имею! - и, корявенько козырнув, повернулся кругом и почапал к санчасти, нахально светя своими фонарями.
Ну не сука?

(С)Негр

(почти монолог начальника РТС)
...
Не, планшетист он как гриб. Разный он бывает... Вот возьмем нормальный ракетовоз... Да вот хоть мой возьмем. Планшетист он где? Правильно, на БИПе в ЦП. А БИП у нас где? Правильно - РТС, т.е. приписан он к БЧ-люкс. Ну давай еще по пиву! Не, умеют чехи, фигли там...
Ну так вот, на БИПе по обычной готовности несут вахту два человека: вахтенный офицер БИП и упомянутый гриб, тьфу ты, мля! - планшетист. У него всей работы в обычной службе - по данным «кустов» нанести цели, рассчитать их ЭДЦ и дать рекомендации по изменению элементов движения на расхождение. Все. А если пароход морячит где-нить в подбрюшье Аляски, там и неделями нет никого. Разве тока киты забредают с похмелья, как мужики в чужой двор давление скинуть. Вот в такое напряженное время планшетист исполняет свои прямые обязанности - обеспечивает ЦП свежими пончиками с камбуза и варит кофе... Мдя...

Если вдуматься, то и в центре середины Тихого окияну все панамериканские перекрестки хорошо известны. Что туды, что оттуды. Цели ползут по планшету неделями, не меняя ни курса, ни скорости. Упорное наблюдение за отметками таких целей позволяет засыпать быстро и без усилий, не напрягая головной мозх счетом баранов в отаре. Ты рыбку-то дербань. Путняя рыбка. Да... И вот таких планшетистов я каждый год учил с нуля планшетной культуре. Были свои мастера и свои долбоебы...

Ну, кроме планшета, заодно баловались и на 101 К. По задачам совместной работы с аппаратурой селекции целей. Цели параллельно вели с полными формулярами. И даже периодически по ним в торпедную атаку выходили... (вдумчивый глоток пенного напитка) канешна, при отключенных системах ввода данных в торпеды. Хотя... ну да, пару раз, будучи молодым и зеленым лейтенантом, я умудрился по запарке данные стрельбы ввинтить прямо в голову боевой торпеде, хех... Красота, тишина, спокойствие, тут врубается «Каштан», а из него визг на ультразвуке из торпедного - данные вкручиваются в башку сразу двум торпедам! (еще вдумчивый глоток). Разумеется, был примерно пизжен... что не помешало... Ну да, я же сказал, что ПАРУ раз!

Причем торпедисты этот прикол уже знают. Можно даже сказать, привыкли, что молодой выпускник ВВМУРЭ всенепременно в первой автономке замандюрит ввод стрельбовых данных в боевые люльки. А самый карнавал, если бОшки сворачиваюццо у торпед со спецголовой...

Ну, то есть я об чем? Ну, да. И был у меня один деятель, который спал постоянно.
Ты наливай себе водки, не стесняйся. Я ж знаю, ты пиво не пьешь. Да знаю я, что ты не стесняешься... Присказка это...
Он, сука, хрючил на боевой службе. В спокойной, сытой и размеренной жизни, а не на контрольном выходе, когда неделю не спишь. То есть как только этот мой балбес на БИП заступал и уже через 15 минут (если не было целей) засыпал и падал мордой прямо на планшет. А у нас на пароходе в БЧ-5 служил трюмным машинистом земляк мой, Вася Пахнутов. Ну да, свердловчанин. Да он и щас тут рядом живет на Советской.
Ну и когда мне этот самопадающий гидробоец уже надоел по самое «немогу», договорился с Васей, чтобы он ему продемонстрировал внутренность ада. Самую ее глубинную суть. И отдал я этого грибка-боровика в рабство на сутки. Ну, а Вася тут же заслал моего изнеженного супер-люкс-планшетиста на чистку конденсатного колодца.

Конденсатный колодец - это такая специально обученная емкость в нижней части турбинных отсеков, а их, как известно каждому уральцу, два - в 8 и 9-м отсеках.

Ну дак вот, щас вмажем, и слухай дальше.

Зловещая суть конденсатного колодца заключается в том, что в него сверху с турбины стекает весьма относительно остывший рабочий пар с лопаток турбины, в процессе радостно смешиваясь с гОвнами тавота и прочей маслоотработки. Глубина этого свинюшкина колодца около полутора метров, а диаметр около метра. И вот вся эта сложносочиненная емкость потрясающе регулярно заполняется некоей суспензией густого темного цвета температуры около 40 градусов имени дедушки Цельсиуса.

В норме, конечно, при заполнении включают насос откачки и вся эта ЕМКОСТЬ осушается от МАСС. Но как тебе хорошо известно, по законам Мэрфи, прекрасно известным советским подводникам, ...если где-то предусмотрен сток, то он непременно засрется. Причем скорей рано, чем поздно... если предусмотрена герметичность, то рано или поздно потечет именно там, причем в самый неподходящий момент и в самом труднодоступном месте... так было, так есть и так будет во веки веков ибо Мэрфи знал, что говорил. Ну, давай за него!

Так вот... примерно раз в неделю сток конденсатного колодца забивается... э-э-э скажем так - желеобразными теплыми массами. Ассоциации настолько ярки, свежи и пахнут, что при дотрагивании до оных масс рукой у представителей БЧ-люкс начинается неудержимая рвота.

Теперь для тренировки воображения представь картину хотя бы без деталей и в крупных мазках, в каком месте находится это преддверие ада. Сплошная темнота, сверху на голого самурая сливается горячая воздушно-водная мгла, глаз не открыть, и стоит оглушающий грохот вращающейся турбины.

А теперь, сын мой, надо нырнуть с головой вниз, т.е. стать частью этого самого теплого тошнотворного желе, слиться с ним, стать частью его и... да, да, таки казенным ведром и любимыми руками выгребать со дна самую суть ада. Да! И не забудь, температура которого +40...
Ну, давай еще по одной под рыбаньку...

А на краю колодца, приветливо скалясь, стоит обрез, в который и надо выгребать упомянутое желеобразное содержимое. На ощупь, в основном. И так минут по 15 с перерывом на 5 минут и снова...
В общем, через сутки, на вахту в чистый, прохладный, тихий и интеллигентный БИП пришел перевоспитавшийся нет, не боец, а образец исполнительности, собранности и бдительности.
Готовый стойко переносить тяготы и лишения военной службы на доверенном ему Родиной посту. Вот так, бывалыча, куется воля подводника.
Хотя, Вася, как истынный уралец, настоятельно рекомендовал для закрепления характера отстоять ишшо пару вахт. Но к тому моменту даже карандаши на БИПе по заточке не уступали законодателям стиля - штурманам...

Ну поздно, так поздно. Когда еще зайдешь? Ну лады, спишемся по аське...

Были “паркетного» крейсера N или «стук»

По корабельной трансляции «паркетного» крейсера как раз прозвучала команда «Приготовиться к малой приборке», когда два комдива (командир дивизиона - прим. Авт.), Алексей Костин и Александр Дербагин, заскочили в каюту своего товарища, такого же комдива и каплея (капитан-лейтенант - прим. Авт.) Александра Родионова.
- Ну что, чем вечером займемся? - спросил Дербагин хозяина каюты. Вопрос был непраздный, поскольку день был пятничный, и все три офицера были свободны от вахт и обеспечений.
- Чем-чем... - Родионов недовольно поморщился. - Опять к Вале «в гости» пойдем. У него в каюте хоть видак есть, а химик говорил, что новую кассету где-то надыбал.
- Задрала уже эта «коробка», - угрюмо протянул Дербагин.
- А смысл в город идти? Только подметки стаптывать. Или у тебя вдруг деньги появились? - мрачно поинтересовался у Дербагина Алексей.
- Откуда...
Офицеры одновременно тяжело вздохнули. Закинутый на ремонт в чужой город экипаж мало того, что был вынужден жить «на железе». Из-за уже двухмесячной задержки и без того невеликого денежного довольствия даже малые радости отдыха в городе стали офицерам недоступны.
- Сука ПКС (помощник командира по снабжению - прим. Авт.), - выразил наболевшее мнение Родионов, - крутит где-то наши бабки, а сам - как сыр в масле катается.
Товарищи согласно кивнули - смена ПКС-ом старой «Нивы» на иномарку и приобретение квартиры в Питере не были ни для кого секретом.
- Ладно, ребят, - хозяин каюты, решив прогнать тягостные мысли, потянулся к сейфу, где хранился спирт, - давай по пять капель перед обедом для аппетита. За здоровье!
Опрокинув по стопке, офицеры разошлись и встретились только через полчаса в кают-компании.
- Товарищи офицеры! - прозвучало от дверей. Все повернулись к входящему в кают-компанию командиру корабля.
- Товарищи офицеры! - командир остановился у входа, не спеша проходить к своему месту и не приглашая офицеров к столу. Это был нехороший признак.
- Что я слышу! Наш корабль уподобляется какой-то кухне в коммуналке! А офицеры - склочным жителям этой коммуналки! - агрессивно начал командир. - Собираются, как базарные бабы, по каютам и начинают обсуждать других. Родионов! - комдив ошарашено уставился на командира, - Если вам есть что сказать, если у вас есть факты нарушений, - командир помедлил, - финансовых нарушений, можете написать рапорт мне, можете обратиться в прокуратуру. Есть факты?
Комдив молчал. Факты у него были. Уже не раз он замечал в денежных ведомостях фамилии давно уволенных контрактников. И фамилии наказанных - в ведомости на выплату премии. Но ведь и корабельный «уазик», благодаря которому снялась проблема поездок на склады, не свалился с неба. И многие работы по благоустройству крейсера, как слышал он от механиков, оплачивались работягам налом. А что ПКС себя не забывает...
- Вот и молчите! Товарищи офицеры, прошу к столу! - завершил командир.
«Адмиральский час» (перерыв на отдых после обеда - прим. Авт.) почти заканчивался, когда в дверь каюты Родионова несмело постучались. Порог перешагнул Костин.
- Сань... Я... Блин... Я тут думал, зайти - не зайти... Не знаю даже, как сказать... - сбивчиво начал он. - Сань, в общем... Поверишь - я командиру не стучал...
Родионов молча открыл сейф, добыл из него знакомую канистрочку и плеснул в два стакана.
- Ладно, Лёх. Не бери в голову. Давай по пятьдесят. За нас! И чтоб сдохли те, кто нас не любит!
Закусив, комдив улыбнулся:
- А я ведь теперь знаю, кто меня заложил.
- Кто? Дербагин? Да ну, не может быть!
- Не. Дербагин пятнадцать минут назад заходил. Тоже сказал, что не он. А раз нас было только трое, то получается, что это я сам себя застучал.

Страшная работа

Нам было жарко и скучно, толкались мы с Женькой и инспектором Энергонадзора возле совхозной РПшки (РП - распределительный пункт 10 киловольт). Мы бродили возле своей шишиги ЭТЛки и ждали трактор со сварочником и сварщиком, чтобы срезать металлический уголок, запирающий двери РП. Нам нужно было провести испытания, а инспектор пожелал по присутствовать при сем действе. Тракторист опаздывал. Двери РП были деревянные, снизу забитые оцинковкой. Заметив, что лист оцинковки слегка топорщится, я потянул за него, и открылось чудное отверстие квадратной формы нужного размера. Тогда еще я был любопытен, худ и красив, потому, встав на карачки, заглянул в дыру. Там, привалившись к стене, сидел мужик и смотрел на меня мутными глазами. Мы помолчали, я - от неожиданности, а он - потому что был обычным трупом. Окоченевшим трупом. Ему уже не было скучно, ему все было пофигу. Надо сказать, что выглядел он нормально, почти как живой, только на ладони виден был белый след в том месте, где был вход тока. На Этой РПшке напряжение было только на одном кабеле, и этому бедолаге выпал несчастный билетик. Мы вызвали милицию и осмотрели РПшку, она была обработана на предмет добычи цветных металлов. То есть металлы исчезли, а труп появился. Часа через два прибыла кавалерия: один прокурорский, два ПэПСа, опер в штатском и девочка-криминалист в форменной юбке. Оглядев тело, опер заявил, что сей кадр чуть ли не три дня назад откинулся по удо и приходил регистрироваться. Тут приехал резвый тракторист и таки срезал уголок, открыв полномасштабный доступ в помещение. Следственная бригада пожелала осмотреть РП на предмет установления масштабов ущерба и места поражения знакомца нашего опера. Судя по всему, он был не один, так как металла не было, а будучи мертвым, вытащить его он не мог, да и прислонился он к стеночке у дверей явно не сам. Провожатым попросили быть меня. Для тех кто не знает, как выглядит помещение распределительного пункта, поясню: это длинное помещение, по обе стороны от узкого центрального прохода стоят железные шкафы со всякими железяками, находящимися под довольно высоким и просто высоким напряжением, в общем, ничего полезного для здоровья, и как это ни парадоксально, обычно жутко темное, так как заменой ламп сильно никто не озадачивается. В общем, повел я группу вглубь темного помещения, и, сделав пять шагов, ощутил некую странность в происходящем: я не видел рядом людей, обычно приматы ходят либо толпой, либо организованной толпой (строем) и очень редко гуськом, а мои визави именно так и шли - с напряженными лицами, девочка-криминалист закусила губу, и все старались идти точно по моим следам. Пройдя в гробовом молчании по всей длине здания и указав на все пропавшее, я подвел коллектив к ячейке с тем злосчастным кабелем, собрав УВН (указатель высокого напряжения), продемонстрировал наличие напряжения, после чего мы двинулись на выход, я с УВНом, а они с еще более суровыми лицами. Выйдя на солнышко, народ оживился и велел пэпсам тащить жмура на улицу, где он был уложен на чистый брезент, и за него взялась девочка-криминалист в форменной юбке. Она снимала отпечатки, шарила по карманам, бесцеремонно ворочая безучастное тело. При этом она весело щебетала со своими коллегами, и, поймав меня взглядом, она заявила: ну и страшная у вас работа! Блин, я был так ошарашен, что не нашёлся что сказать. Ответил Женька:
-Это у тебя, голубушка, работа страшная, а у нас просто опасная.