Детонатор

Жил был зам, нормальный такой зам, замещал в меру сил, когда начальник был в отлучках, нормальный, в принципе, зам, но было у него одно качество, переводившее количество совершаемых им косяков на качественно новый уровень: был он очень инициативный. Звали его Петя. Как-то раз случилось у нас очередное внеплановое горе: на одной из подстанций потек расширительный бак трансформатора. Транс 35/10 кВ 4 тыс. кВА, дело было зимой (это важно) при нормальном сибирском морозе. По результату осмотра определили, что надо варить. Тот, кто хоть раз сталкивался с работой в электросетях с их жестким набором правил, тот знает, что средний электромонтер заинструктирован до полной потери инициативы, среди инженерского состава это приобретает и вовсе клинические формы. Петя был не такой, он смело брался за любое дело! Как на грех, дипломированный и квалифицированный, сдавший экзамены и допущенный к таким работам сварщик заболел. Ждать Петя не любил, его деятельная и кипучая натура требовала действий! Предложение побегать вокруг ОРУ (открытое распределительное устройство) он отмел сразу (как потом выяснилось, зря). Оглядев рожи окружающих, которые старательно делали вид, что они просто проходили мимо, Петя принял решение: варить самому! Мужики, слив по Петиному указанию масло с расширителя, заняли позицию ветоши - не отсвечивать, пока не заметят, и свалили в бендюгу, заявив, что участвовать в таком злостном нарушении правил ТБ они не собираются. Заваривать дыру Петя решил с помощью газа. Поставив лестницу и притащив огнетушитель, он забрался к расширителю и принялся увлеченно прогревать металл, далеко не толстый, кстати. На данном конкретном трансе расширитель имел один отсек (транс без РПН) и представлял собой цилиндр объемом литров 200-250, одна его торцевая стенка была наглухо приварена, а вторая, украшенная масломерным стеклом, крепилась на болтах. Закономерным итогом операции по ликвидации течи стало проникновение открытого огня в закрытый до этого объем. И в этот момент бухнуло!!! Та крышка, что на болтах, сорвалась с них и радостно полетела сквозь находившееся под напряжением ОРУ 35 прочь от подстанции, сам расширитель деформировало, а зама сбросило с лестницы на грешную землю, приземление прошло штатно - на спину, в сугроб, тем временем, в расширителе начался легкий и непринужденный пожар. Переставив лестницу, Зам схватил огнетушитель и бросился на борьбу с огнем, чека сорвана, раструб направлен на очаг и нажата гашетка. Сладкая парочка, состоящая из порошка и углекислоты, в миг задушила не успевший разгореться пожар и не найдя, чем еще заняться внутри расширителя, резво двинулась назад, между открытым пространством и упомянутой парочкой маячила морда зама, которую и облюбовала порошковая составляющая заряда. Не ожидавший такого коварства зам уже привычно приземлился в сугроб, где его и настигла истерика. Его нашли в обнимку с огнетушителем сидящим в сугробе в состоянии перманентного хихиканья. Потом был ночной аврал уже с моим участием, переделка чужого расширителя, веселая возня на морозе верхом на стылом трансе. На эту веселуху зама уже не пустили - от греха подальше. С тех самых пор его звали Детонатор.

Мячик

Наш полковник-кадровик на работу всегда в полной форме ходил, гражданскую куртку поверх кителя, как некоторые стеснительные милиционеры, не накидывал, и фуражку в пакете не нес. Он шел в полной форме, и всегда жесткий пластиковый мячик в правой руке сжимал-разжимал. Во время одной из командировок в Чечню полковник получил контузию, и с тех пор пальцы его правой руки частично потеряли чувствительность, поэтому врачи посоветовали ему постоянно тренировать руку.
Однажды летним утром шел он так на работу и остановился на перекрестке на красный свет светофора. Стоял, ждал, пока зеленый загорится, и правой рукой свой мячик сурово тискал. Рядом еще несколько человек остановились. Увидели, что полковник стоит, и остановились, а когда зеленый зажегся, пошли.
И тут машина!
Прямо на красный свет, прямо на людей. Полковник только-только успел впереди идущую девушку за руку схватить и назад отдернуть, а то бы снес ее придурок-водитель.
Ш-ш-ш-у-х-х-х!..
Пролетела машина через пешеходный переход, а полковник на чистом автомате (пять командировок в Чечню!) вслед машине пластиковый мячик как гранату - р-р-раз!
Мячик в заднее стекло машины - цок!
Водила сразу по тормозам. Вышел из машины, и стал орать:
-Ты чё, козёл, ох...л? Ты чё кинул? Ты чё, не понимаешь, что ты стекло мог разбить?
Водителю лет двадцать с небольшим, а полковник в форме, и голова уже седая.
Подошел он к водителю, и, забыв на время о Кодексе чести, дал ему пинка, от которого тот потерял дар речи, потом завернул ему руку, ткнул мордой в капот, достал телефон и позвонил начальнику городской ГИБДД.
Трех минут не прошло, как патруль подлетел. Возле полковника с водителем уже маленькая толпа собралась. И те, кто улицу переходил, подошли, и любопытные набежали.
Водила, мало того, что полупьяный оказался, так еще и без прав, и машина оказалась не его. У друга взял покататься.
А народ ему кричит:
-Ты же нас чуть не поубивал, гад! - и в воздухе уже начинает пахнуть судом Линча.
-Тихо, граждане! - говорит полковник, которому самосуд не нужен и которому нужно идти на работу. - Милиция на месте и во всем разберется. Да и парень этот неплохой. Можно даже сказать, хороший. Ты ведь хороший, да?
-Да, я хороший, - говорит парень, и носом шмыгает.
Сдал полковник горе-водителя патрулю, подобрал мячик, и пошел на работу.

(C)

http://community.livejournal.com/ment_story/116974.html

ПРОСТЫЕ ВЕЩИ

- Хают, Хаит, Шабат и... Зильберминц!!!
Голос полковника Федонина улетал к макушкам сосен.
- Хают, Хаит, Шабат и... Зильберминц!!! Выйти из строя!
Строй наш поредел на четыре фигуры.
- Я лично буду принимать у вас сегодня зачет, товарищи курсанты! Для вас воскресенье отменяется. Три километра с полной выкладкой. Вопросы есть?
Вопросов к полковнику Федонину ни у кого не было. В Сирии Федонин командовал боевым полком. Здесь, в военных лагерях под Ковровом, ему достались студенты педагогического института.
- Курсант Бынь! Застегните верхнюю пуговицу. Или вы тоже хотите поучаствовать в марш-броске?
- Никак нет, товарищ полковник, - пискнул филолог Евгений Бынь, в имени которого все использовали только первую букву. И зачем-то добавил: - Извините, пожалуйста...
Мы с друзьями расположились на поляне. В центре стоял пенек, похожий на идола. Кто-то заботливо откопал землю на полштыка, в самый раз под костер. Деревья росли кругом и создавали видимость комнаты. Это местечко мы облюбовали давно и закрепили за собой, отбив претензии геофака. Каждый вечер, после отбоя, мы собирались здесь. Ставили на огонь закопченный чайник, позаимствованный на кухне, закуривали и наслаждались неспешными разговорами. Мы служили в разных ротах, разных взводах и разных отделениях. Было что обсудить за день...
Сборы достигли экватора, и мы к ним привыкли, втянулись... Привыкли к новым товарищам, запаху оружейной смазки, сапогам, научились подшивать подворотнички и выбегать на зарядку с голым торсом...
Сборы приравнивались к государственному экзамену и тянулись три месяца. Мы ходили в гимнастерках, с лопаткой и фляжкой на ремне. Мы готовились к экзамену по специальности - командир мотострелкового взвода. Мы изучали вооружение и тактику действий вероятного противника...
Но теперь было воскресенье...
- Да, хорошо Шабату, - говорил кто-то из нас, - выведет их полковник на шоссе и вперед!
- А сам будет ехать сзади на «Волге» и подбадривать в мегафон!
- Может и подтолкнуть в зад... Бампером.
- Может и подтолкнуть.
Серега мурлыкал себе по нос, отгоняя комара:
«Где ж ты, фантазия скудная,
Где ж ты, словарный запас...
Милая, нежная, чудная...
Эх, не влюбиться бы в вас...»
- А с другой стороны, Федонин прав! Я, что ли, должен тащить этого Зильберминца, когда он отстанет? Завтра ночные учения... И я не собираюсь тащить на себе какого-нибудь Зильберминца... Пусть тренируются нехристи. - Володя закурил «Приму».
- А кто собирается тащить? Кто?
- Антисемитизм...
- Какой там антисемитизм! Пусть бегает... А то папа у него - адвокат, мама - адвокат, дедушка - адвокат. Бабушка, наверное, тоже адвокат... Подумаешь, контора: «Зильберминц и сыновья»...
- Контора Никанора...
- Во-во!
- Милая, нежная, чудная...
Эх, не влюбиться бы в вас...»
...Ночные учения не могли не волновать.
Хотя мы уже многое выдержали.
Мы ходили в атаку и разворачивали фронт на сто метров. Кидали в бензобак танка деревянную учебную гранату. Танк зато был настоящий и проезжал гусеницами прямо над нами, спрятавшимися в специальном укреплении под землей.
Мы стреляли из гранатомета. Причем Толик Пимакин забыл заложить уши ватой. Потом его три дня крыли все, кому не лень. Толик ни черта не слышал! Он временно оглох.
Мы водили БТР! И копали ровик для БТРа саперными лопатками... Наш взвод был тогда в обороне.
Мы даже бросали боевую гранату РГД-5 в окоп вероятного противника. Миша Хаит выдернул чеку и, повернувшись к майору Масюку, спросил:
- Я правильно поступаю, товарищ майор?
- Бросай гранату в окоп!!! - заорал майор.
Хаит внимательно посмотрел на майора...
- Я забыл, куда деть чеку.
- Бросай гранату, Хаит!
- А чеку?
- Ах ты, трам-тарарам - там-там...
Тут наконец Хаит отвернулся и бросил гранату в окоп. Все облегченно выдохнули... Хаит снял каску и достал из кармана расческу. Хотя причесывать Мише было особо нечего. Как и всем остальным курсантам.
В стрельбе из пистолета отличился Дима Гаврилов. Он убил птицу. Птица сидела на дереве. Вместо мишени Дима зачем-то выстрелил в птицу и попал.
Как выяснилось, именно за этим деревом справлял малую нужду старший лейтенант Огуреев. Птица свалилась прямо под ноги товарищу старшему лейтенанту. И тут же стала мокрой...
Но в целом все шло нормально. Все понимали значимость сборов. А также волновались, что могут остаться без звания. И угодить на службу рядовыми... И это после пяти лет обучения в МГПИ... Обидно.
Я задремал и проснулся, когда услышал свою фамилию...
- Васильев справится...
- Нет вопросов...
- Простая вещь!
- Ему и так везет... Дистония у него... Жена к нему приезжает постоянно... В Чехословакии был... Спит вон как сурок...
- Простая вещь!
А Серега мурлычет уже что-то новое:
- Вспомнилась песня, вспомнился стих -
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их -
Вот почему заваруха...»
...Заваруха? А я-то причем?
Олег мне легко объяснил ситуацию.
Ребята в понедельник ночью выдвигаются родину защищать. Десятикилометровый кросс. С полной выкладкой. Окапывание. Форсирование речки Вонючки. Ориентир - роща темная... Без команды не стрелять... Жара! Вспышки слева и справа. Противник наверняка применит химическое оружие... Сутки в бою. Возвращение - кто сможет вернуться - ожидается поздним вечером.
- Ну?
- А ты встретишь ребят братским ужином!
- ???
- «Сталин и Мао слушают их, -
Вот почему заваруха»...
- Каким еще ужином? Я же под грибком торчу. Часть охраняю... С табельным оружием, между прочим.
...Тут я должен сделать лирическое отступление. Дело в том, что противник уже как-то применял химическое оружие. Причем в 30-градусную жару. И наша рота молниеносно натянула противогазы и рванула куда-то там...
Я чуть не умер от недостатка кислорода. А вечером вспомнил, что «на гражданке» врачи находили у меня повышенное давление. Я даже припомнил забористое слово - дистония...
Наш фельдшер в ответ на жалобы - «голова, это... кружится... тошнит... в глазах темнеет... мерцает... рябит...» - перепугался и отвез меня на санитарном газике в город Ковров. Там, в военной поликлинике, мне измерили давление и согласились - дистония... Нагрузок в жару - избегать! Мне даже выписали какие-то таблетки. И справку.
Вот из-за этой поездки я и получил наряд по роте вместо завтрашнего боя у рощи темной... И очень тому радовался. Стой себе под грибком, кури, можно и газетку почитать... Красота...
Но друзья предложили иное.
- Короче, слетай в Ковров за водкой. Пока мы воюем... Вот, мы тут скинулись, пока ты дрых... Ровно на две бутылки. Закуска? Придумай что-нибудь... Прояви солдатскую смекалку.
- А заметут?
- Кто тебя заметет? У тебя же справка! Ты в больничку шлепаешь... Таблетки кончились... Загнуться можешь... Скажи, Серега?
- Где ж ты, фантазия скудная,
Где ж ты, словарный запас...
- Да таблеток у меня полно! Серега, ну скажи ты этим козлам...
- Милая, нежная, чудная!
Эх, не влюбиться бы в вас...
- Кончились они, кончились... - Олег был неумолим. - Их у тебя курсант Зильберминц съел... Все до одной сгрыз. Как нечего делать... А еще ливень размочил остальные... Сильный ливень, а ты в наряде... Мужественно и стойко преодолевал трудности и лишения солдатской жизни...
- Ну, вы даете... Серега, ну хоть ты скажи им...
- Где ж ты, фантазия скудная...
Где ж ты, словарный запас...
Володя затянулся очередной «Примой». И разложил все по полочкам.
- Простая вещь. Отстоял. Сменился. Сменщик кто у тебя?
- Бынь!
- Е. Бынь? Отлично! Предупредишь его. Мол, можешь задержаться... Сам дуешь на электричку. Полчаса и ты в городе. Винный тебе любой абориген покажет... А Бню можно купить вот... пачку «Примы».
- Да он не курит!
- Как - не курит? Обалдел он, что ли? Ну, тогда мне купи «Примы»... Ребятам... Себе. Короче, всем купи «Примы». Сменщик хороший у тебя... Повезло... Ни дня без Бня.
- Простая вещь?
- Простая вещь!
А Серега улыбается и опять заводит:
- Эх, не влюбиться бы в вас...
...Их подняли в четыре часа, я заступил на пост в семь. Выходя из палатки, я увидел на земле бумажку. Поднял. Прочел: «Сегодня у меня день Нового Большого Испытания. Готов ли я к нему? Справлюсь ли? Главное...»
Мишка Хаит занимался глубоким самоанализом. И почему-то в письменной форме... Его записки самому себе валялись где придется... Я чуть не позавидовал Хаиту... Лежит теперь под сосной... В роще темной. Окопался... Рядом друзья залегли: Хают, Шабат, Зильберминц... Воины! Смелого пуля боится, смелого штык не берет!
Заспанный Евгений Бынь прошлепал к умывальнику. На обратном пути я окликнул его:
- Курсант Бынь!
- Я...
- Привет, Женя!
- А... Это ты... А то я без очков... Не понял... Привет!
- Женя, дело есть...
- Дело? Я же только в одиннадцать часов заступаю...
- Жень, ты в грибах разбираешься?
- В каких грибах?
- В каких, в каких... В ядовитых! Яду мне, яду... Шучу... Женя, ты грибы собирал когда-нибудь? Ну, маслята, белые, сыроежки...
- А-а-а... Так бы и говорил. Ну, собирал. В детстве. С мамой собирал. И с папой.
- Вот что! Ребята приедут усталые, а мы их грибами угостим. Здорово будет?
- Наверное... Не знаю.
- Женя! Ты вот что... После завтрака дуй в лес и собирай грибы! Много грибов! Усек?
- Ладно. Зачем сразу... орать? Я не против...
- Вот и отлично.
На кухне в этот день дежурил узбек Али. В обмен на пачку «Примы» он пообещал принести вечером кусок маргарина и сковородку. Соль у нас была. Вопросов Али не задавал. Он не слишком хорошо говорил по-русски.
В одиннадцать Бынь сменил меня на посту.
- Собрал грибов?
- Так точно!
- Много?
- Не очень...
- Женя!
- Я днем еще соберу. Вот увидишь... Там есть такое местечко...
- Ладно. Ты это... молодец. Женя, если я к трем не приду, не волнуйся...
- Не буду. А когда ты придешь?
- Я же сказал, не волнуйся.
Электричка была в 11.22. В полдень я был в городе. И первое, что там обнаружил, оказалось баней. Для военнослужащих баня стоила 7 копеек! Мимо не прошел...
Вообще-то в Москве я ходил в баню только за компанию. Мы бывали в Сандунах, в Центральных, на улице Усачева... Мне запомнилось, как много там людей с золотыми коронками... Я все высматривал знаменитостей - спортсменов, артистов... Не везло, никого не увидел.
Но в Коврове я попарился с удовольствием. Не отвлекаясь на пустяки. Шустро, по-солдатски.
На выходе меня словно ждал... патруль!
- С легким паром, товарищ курсант!
- Спасибо, товарищ капитан! Здравия желаю!
- Куда следуете?
- К врачу... Вот... Справка...
- Вижу, что справка... По дороге решили помыться?
- Так точно! Врачи... рекомендуют.
- Москвич?
- Так точно!
- Ладно... Как там полковник Федонин? Жив-здоров?
- Так точно!
- А лейтенант Огуреев?
- Старший лейтенант Огуреев тоже здоров.
- А говорят, на него покушение было? Рука Москвы...
- Ничего подобного...
- Ладно, идите.
- Есть!
Врач был тот же самый... Он удивился визиту. Он спросил:
- Вам что - хуже стало?
- Никак нет. Лучше.
- И что вы... пришли?
- Сказать, что лучше... Только таблетки кончаются...
- Да? Странно. Ну-ка, измерим давление...
Давление было высоким. Видно, разговор с капитаном ковровского патруля даром не прошел... А может, сказалась парилка? Врач хмыкнул и выписал новый рецепт.
- Повернете направо, там винный магазин на углу. Сразу за ним - аптека. Перепутать трудно, - подведя к окну, объяснил мне врач.
И он был прав, я не перепутал...
Две бутылки водки владимирского розлива по 4 рубля 12 копеек я тщательно завернул в газету. Для конспирации я перевязал сверток бечевкой. На сдачу я купил буханку черного хлеба, десять пачек «Примы» и печенье «Осеннее». Хлеб я сунул под локоть, сверху пристроил сверток, прижал к телу, а печенье и сигареты рассовал по карманам. До вокзала я шел переулками...
Вспомнилась песня,
Вспомнился стих -
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их, -
Вот почему заваруха...»
Внутри пело и играло... Играло до тех пор, пока я не разглядел в противоположном конце вагона фигуру старшего лейтенанта Огуреева. Огуреев смотрел в пол, а станция наша неминуемо приближалась...
Где ж ты, фантазия скудная,
Где ж ты, словарный запас...
Милая, нежная, чудная!
Эх, не влюбиться бы в вас...
Последние строки явно не относились к товарищу старшему лейтенанту... А вот две первые - наоборот.
Я уже выдохся. Я уже сыграл роль. Я справился. На обратный путь сил не осталось. Я уже предвкушал знакомый лесок, часть, палатки, грибок... Мне уже и Бынь казался родным и близким!
...На платформу Бобылево сошли два человека. Курсант Васильев и старший лейтенант Огуреев. Поезд поехал дальше. Расстояние между нами равнялось одному вагону.
Я неловко отдал честь. Огуреев нехотя махнул рукой по краю фуражки. Я отщипнул кусок хлеба и начал жевать. Выглядело это довольно глупо. Огуреев не спеша закурил и вдруг повернулся ко мне спиной! Он пошел в конец платформы, к тропинке... Я тут же спрыгнул на рельсы, прижимая сверток и хлеб к груди, затем рванул в лес на ватных ногах...
Через семь минут я стоял под грибком и приветствовал старшего лейтенанта строго по Уставу:
- Товарищ старший лейтенант! За время дежурства в части никаких происшествий не произошло. Докладывает курсант...
Огуреев остановился.
- Никаких происшествий? Это хорошо, когда никаких происшествий...
И пошел дальше. К следующему грибку.
...Вечер удался на славу!
Ребята вернулись живые и здоровые... Им удалось пострелять трассирующими пулями... В речке они купались...
Али не подвел. Маргарина хватило. Водка на восьмерых исчезла за полчаса... Чай заварился крепкий. Печенье таяло во рту. «Прима» тянулась. Костер горел. Идол выглядел грозно.
Вот грибы ели похуже. Оказалось, курсант Бынь в темноте посолил жаркое сахарным песком... Он перепутал пакеты... Других замечаний не было.
//С разрешения автора взято из мемуарной повести «Дистанция». Nauta Romanus.

В подразделения пограничной стражи поступает больше добровольцев* [В боевые части израильской армии берут только добровольцев], приехавших в Израиль из России, чем в другие боевые части. Пограничники с радостью принимают пополнение и помогают новичкам органично влиться в израильское общество.
(Из рекламного плаката на сайте МО)

Эпизод 1: БАКУМ
Сочное такое слово. Означает... Много чего это слово означает.** [То, что РФ называют "сборным пунктом" или "пересылкой"] Бакум - твоя первая армейская база на срочной службе. Она же будет и последней, через три года. Шум и гам, последние фото перед тем, как чадо войдет в ворота - дабы запечатлеть момент преображения подростка в воина. Окрики сержантов, старающихся упорядочить броуновское движение толпы...

Через три года всё будет не так. Ты, но уже другой, подъедешь один к маленьким воротцам, пройдешь в небольшое же здание, и под стандартное "удачи на гражданке" отдашь свой воинский билет пожилому бюрократу в форме. И испытаешь чувство лёгкости с некоторой толикой грусти...

Но всё это потом. А пока стандартный конвейер начинает делать из тебя солдата.

Снятие отпечатков пальцев, стрижка, пара бутербродов и сок**, получение военной формы... Темп-темп-темп! Под летнем солнцем в поте лица бегом в палатку Г2 на койко-место номер 3. Тебя уже ждут твои жетоны с личным номером и шутки незнакомых парней, которые уже три дня, как прибыли на базу и поэтому рады выместить на тебе свой страх перед неопределённостью и осознанием судьбоносности переживаемых моментов. "Эй, братан, ты знаешь, из чего сделали твой жетон? Из баночки кока-колы, которую я успел выпить до того, как тебя призвали! Понял, салага?"

...Вечер... Ночь... Утро...

«Фулкрум», называли это древние греки. Точка перелома. На самом деле, это фанерная дверь, за которой сидит офицер, определяющий призывников на места службы.

Нет, ты не хочешь идти в подразделение военных аналитиков, ты хочешь служить в пограничниках. Да, ты уверен. Да, ты понимаешь, что результаты твоих психотестов настолько хороши, что нет смысла тратить их, стоя на каком-то КПП. Да, ты готов на 10 дней «губы», если будешь упорствовать.

- Что вы, «русские», только туда и рвётесь?! - непонимающе сдается офицер, подписывая искомое направление.
- Иди, меняй форму на пограничную...

Удаляясь в сторону каптёрки, ты слышишь, как он кричит на размазанное лицо, робко переступившее порог сразу после того, как ты вышел:
- Если ты не согласен пойти в пограничники, то я посажу тебя на губу!

Твоё первое столкновение с армейской логикой.
Чудны дела твои, Господи, на Святой Земле.

Эпизод 2: КАДИМА ЛЕИСТАЭР!* [«В атаку!» (иврит)]
Пинок в бочину.
- Хули** [Пусть мат остается на совести автора - из пестни слов не выкинешь] дрочишь?! Стреляй, бля! Твоя мишень ещё стоит!
- Что? Закончились «рожки»?! - пинок в бочину. Сука, как бы я тебе...
- Хули разлёгся?! Ага, разлёгся. Скорее, рухнул как подрубленное дерево по команде «вспышка справа»... Прямо на муравейник... Поэтому следующая команда воспринимается, как дар божий.
- Кадима леистаэр! Прикладом бей, руками рви, но чтоб от врага ничего не осталось! Пулемётчик - прикрывающий огонь по левому флангу!

...Высоту взяли. И так все шестнадцать раз, как говорится в старом анекдоте. От ствола автомата можно прикуривать - что некоторые тишком и делают, пока сержанты рассматривают «поле боя». Подошедший «первый номер» Макс, по кличке Борода, с ангельской улыбкой изящно разряжает остатки пулемётной ленты, в клочки картонного «условного противника» валяющиеся на земле.
Я индифферентно - поспать бы, мелькает мысль - смотрю на появление 12 углублений калибра 7.62 между моими "гудящими" ногами.

- Маааксииим-м-м-м!!! ЧТО ЭТО БЫЛО?!
Кажется, сейчас одному из нас откусят нос, так близко сержант подскакивает к нашим лицам.
- Контрольный в голову, командир! - бодро рапортует Борода.
- ЭТО - ФАК!

«Фак» - то же самое, что «залет» в Российской Армии. В общем, драть будут. Но не на этот раз.
На следующие 24 часа Макс освобождается от любых нарядов. Очередное столкновение с армейской логикой. Официально в АОИ нет такого понятия как «контрольный после боя», в действительности - есть, поэтому Максим, с точки зрения сержанта, поступил правильно. Жаль только, что он не попал мне в ногу. Меня бы тоже освободили. Наверное. Пять часов утра. Серые будни КМБ.

Серые - в прямом смысле. Подготовительные базы для будущих погранцов, в окружении палестинских деревень, которые обволакивает утренний туман... Бейт Хорон и Михмаш - три слова вместившие в себя всё, на что Данте потребовалась целая поэма.
Да, будущих. Пока мы просто чмо и грязь, как говорят наши сержанты. Мы им верим. Мы не способны им не верить. У нас нет на это сил.

- Первая рота - чистка оружия и наполнение рожков. Вторая - на исходные...

С полевым завтраком прибывает «батяня-комбат». По его команде половина личного состава принимает упор лёжа, пока другая половина не закончит разгрузку подвезённого завтрака. Потом мы поменяемся. Никто не уйдёт не обиженным. Вторая рота будет держать упор лёжа и отжиматься до тех пор, пока мы не приберём и закончим погрузку...
Это только на армейском КМБ есть «хорошие» и «плохие» командиры. У нас - все «плохие». Ведь мы - элита. Мы - пограничники.

На этот раз мы не бежим, глотая пыль, за грузовиком, а едем на нём. Мы настолько торопимся на базу, что сержанты пропускают обязательную «молитву» вбиваемую в подкорку каждому из нас: «При обстреле грузовика вы... Если мы подрываемся на фугасе, то... При приближении подозрительной машины водитель... И дай нам Бог добраться без происшествий. Аминь».

Оказалось - в Хайфе теракт. На центральной автобусной станции террорист успел бросить пару гранат, прежде чем его застрелила охрана.
Нас отпускают к телефонам-автоматам что бы каждый мог связаться со своей семьёй. Мои - в порядке. Интересно, помнит ли меня тот офицер с БАКУМа?

Про уверенность в себе

Леха всегда был умным человеком, и точно знал, что и когда нужно сделать, чтобы стало хорошо, поэтому решение принял молниеносно.
***
А за два с половиной года до этого, пятеро минусов пили пиво в общаге и решали, как обустроить быт. Стоял ноябрь-месяц первого года обучения секретным наукам, учеба уже отходила на второй план, так как всем понятно, бояться нужно только неизвестности. А когда обыденный долбеж гранита переходит в привычку, на первый план выступают вполне себе приземленные вещи.
Первым пунктом в повестке стоял метод приготовления пищевого удовольствия, минуя общую кухню с пятью рабочими конфорками на три сотни военных рыл факультета. Столовая переменного состава отвергалась по понятным причинам. Если коротко - то денег было жалко, а кормили нас бесплатно только в нарядах и караулах. В те прекрасные времена, когда в каждой семье картошка была со своего огорода и банки с огурцово-помидорно-плодоовощной начинкой стояли рядами, как вызов продовольственному кризису, тратить деньги на котлеты из неизвестных составляющих со скудным плевком «гарнира» было неразумно. Стриженые головы согласно кивали при рождении этих сентенций.
Плитка, запрещенная всеми инструкциями, электрическая плитка спасет героев, и на стол легли первые купюры общака, со всевозможным тщанием поделенные на количество пайщиков-концессионеров.
Вторым пунктом остро встал вопрос сохранения продовольствия. Не картошкой единой сыт человек, хоть сала кусок, но нужен, хоть три селедки на всю банду, но свои. А курсант-первокурсник есть существо от жизни привычной, а равно и семьи оторванное, потому и посылки от мамы и бабушки получает редкие, но обильные. Нужен рефрижератор бытовой, сиречь холодильник.
Тут имеет смысл сделать лирическое отступление. Дело в том, что во времена оные, покупка холодильника приравнивалась... ну примерно к покупке трехгодовалой ВАЗовской зубилы сейчас. А тогда это было мало того, что дорого, еще и нет нигде... Страшное дело, 93 год.
И тут, открыв очередную бутылку пива, свое веское слово сказал Серега, самый старший и мудрый среди присутствующих перваков. Слова упали чугунными шарами. «Холодильник - не проблема!». Удивление и восторг, вот что мы почувствовали, а я лично, представил себе пожилую «Юрюзань», оторванную щедрой рукой от пяти слоев обоев Серегиной квартиры. Оказалось все проще. Можно взять брак с завода, но браком там считают царапину на лакированной дверце, потому вполне рабочий агрегат можно взять задарма, в долларах примерно десять будет, плюс литр.
Будущее заиграло радугой, технические проблемы решил я, организовав доставку холодильника с завода на дружественном транспорте системы Жигули-двойка. Плитка была куплена в ближайшем магазине, посуда материализовалась самостоятельно.
Что главное в резко обустроившемся быте? Правильно, главное - обмыть! Вот тут-то и прозвучал роковой вопрос. Видно судьба такой монументальной вещи как холодильник, не давала Лехе покоя уже тогда. И вопрос прозвучал...
-Пацаны, а чего мы с ним делать будем, когда Академию закончим?
Поддатый коллектив, радостно гогоча, начал выдвигать версии, от молодецкого выкидывания в окно, до прагматичной продажи первокурсникам с целью последующего пропоя вырученных денежных средств. Фразу «А давайте его подарим тому, кто первый женится», в общем гомоне, как выяснилось позже, расслышал только лепший Лехин дружбан и земляк Дима...
***
Леха женился первым, на третьем курсе, в августе, как и многие из курсантов. Отпуск, много свободного времени, не надо суетиться и спешить. Так же неторопливо он вынес из пустующего по причине отпусков кубрика холодильник и погрузил его в батину машину, увозя в свиваемое семейное гнездо. Леха был человеком слова. Сказал - сделал.