Служебный рост без тормозов и Прорыв границы


После того, как в бригаде ярко и зрелищно сгорело здание штаба, вместе с карьерой, естественно, начальника этого штаба, КП, БИП (Береговой Информационный Пост) и оперативного дежурного вместе с ними под мышкой перенесли на корабль. Вследствие чего ГКП этого корабля превратилось в рубку ОД. Пароход этот намертво стоял по механической части, и все бы ничего, если бы не связь.
Погранистический корабль в силу своей специфики абсолютно не способен быть пунктом управления бригадой с минимум десятью постоянными дозорными позициями на границе. Во всяком случае, если этот корабль - военная версия морского буксира. Для этих целей нам там был нужен авианосец, или, на худой конец, крейсер. И может быть, дали бы нам крейсер. В начале девяностых погранцам не давали только подводные лодки и космические корабли, и только потому, что никто не додумался попросить.
А вот авианосцы 1143 проекта, до того как загнать китайцам, всерьез предлагали нам, погранцам: а что, втыкаете этот памятник Долбоебизму и Черной Металлургии в центре экономзоны, и над ним круглые сутки порхают вертолеты, перекрестно опыляя всяких там браконьеров и контрабандистов. Красота!
Но наши оказались не готовы воспринять столь масштабный проект своими узкими, как пограничные столбы, мозгами, или, посчитав эксплуатационные расходы, решили все-таки получать кое-когда зарплату, и отказались играть в войнушку по-взрослому, а авианосцы продали в Поднебесную, где из них немедленно сделали парки и аттракционы.
Ну, а бригадой пришлось управлять с буксира. И пытаясь связаться с опером, командир корабля в море стал чувствовать примерно то же, что бывает, если с бодуна стоять в длинной очереди за пивом, а все остальные ларьки закрыты. Муть и тоска, короче.
И что делал умный оперативный в такой ситуации? Тихонько говорил командирам на границе: мужики, я даю вам все необходимое оповещение, а вы уж сами там с обстановкой разбирайтесь, не маленькие, не могу я вас сейчас контролировать. По техническим причинам.
Между прочим, настоящему командиру только ведь такая постановка вопроса и подходит.
Однако оперативные бывают и не очень умные, им иногда хочется орден или потяжелевший погон за умелое руководство ловлей нарушителей. А, как известно, хотите изучить витиеватости могучего русского языка - попробуйте поруководить, например, рыбаком с удочкой.
Участок же ответственности бригады по ночам пребывает своей жизнью, вдоль и поперек через него топают суда - издалека и далёко, сосредоточенно, по весьма разнообразным своим делам, задумчиво покручивая на ходу бревнышками навигационных радаров, негромко, как полуночные таксисты, переговариваясь по УКВ.
И среди них идет на службу малозаметный по своей крохотности пограничный катер, на ходовом которого совместно тяготятся похмельем двое: старый командир - мичман, и новый - старлей.
Катера наши соблюдают ПШС (Пейте Шнапс Стаканами), НСПК (Наставление по Стрижке Плюгавых Козлов) и МППСС (Международные Правила Передвижения Судов Строем) исключительно лоцманским способом - на глазок. То есть благородная равнина морской карты протыкается иглой измерителя, только если надо приколоть какой-нибудь календарик.
И вот едут двое, тупо пялятся в ночную тьму, с перепоя молчат и слушают себя изнутри. Огоньки вокруг - суда всякие бродят, маячки там, сям. И каждый думает, что другой что-то понимает в окружающей красоте. Уже час так думают.
Тут радист и говорит им обоим:
-ГКП-радиорубка, у нас спрашивают место-действия, здесь где-то 'пятнашка' (средняя неопознанная надводная цель) к финнам уходит…
И тогда старлей спросил мичмана:
-Петрович, а мы где?
-Хер его знает, Саня...
-Да ты что, не определяешься?
-Я думал, ты…
-Ой-ой-ой... Право на борт, тля! Радист!
-Есть, радист!
-Давай 'пятнашку'!
-Триста (градусов) за восемьдесят (кабельтовых) от Клюйверса! Курс триста пятьдесят (опять градусов) скорость шестнадцать узлов (ну, километров тридцать в час)! Ой! Курс тридцать, скорость та же! Пересекла линию границы ...
-Что???
-Все, тщщ командир, связи нет. Забито все!
Да уж, когда на одной частоте орут десять глоток, в наушниках только такое бурление, будто толстый бетон тупым сверлом.
-Обе полный! - орет старлей, - ноль на румб!
И закипает пена у бортов, и ломится катер в ночь на тридцати узлах, строго на север, готовясь сотворить нужное и справедливое дело..
-Сань, Сань, Сашка, блин, - громко шепчет мичман, - так мы куда, а?
-У меня капитан выходит, Петрович! Мне этот нарушитель во как нужен!
-Сань, - почти плачет Петрович, - а мы где, а?
-Да вот, вот - старлей Сашка слетает в рубку, хватает карандаш и включает свет над картой, - вот... а-а-а-а... о-о-о-о-о... ёпа мать! Стоп! Обе стоп! Лево руля! На обратный курс! Радист! Не отвечать на вызов! Обе вперед! Полный! - и опять выскакивает наверх, в кромешную летнюю ночь, Петрович за ним. 'Щас, мля, за нами гонятся минимум три корабля', - вещественно выскочило из командирской головы, повисло в воздухе и рассыпалось, потускнев...
А на светящемся в ночи ГКП буксира на приколе, где операторствует флагманский химик, разворачивается в это время битва титанов - опер кричит то в трубку ВПС (это такой телефон для дураков и военных, с кнопочкой на трубке: нажал - говори, отпустил - слушай) командирам в море, то в микрофон 'каштана' дежурному по связи палубой ниже:
-Ты мне докладывай постоянно по цели этой! Каждые десять секунд! Прием!
-Уходит цель! Уходит! Прием!
-ДС! Связь с 709-м, срочно!
-Нету связи!
-Я тя щас урою!
-Нету, ну не отвечает он!
В эфире:
-Свирель-45, я Бриз-01, Прием! Всем молчать! Всем ЩРЖ!(это и значит: 'Всем молчать!') Свирель, Свирель, Свирель-Свиристель…
Тишина.
-Да говорю, нету его!
-Волна-12, я Бриз-01, что цель?
-Я Волна-12, цель пересекла линию границы и уходит, уходит! Нет, остановилась! Идет обратно!
-О-о-о-о-й-ё-о-о!!!! Вот так и меня утром - туда и обратно… И если бы только комбриг... - причитает оперативный Эф-Ха (ха-ха), но сквозь рыдания изнутри прорывается служба:
-Дэ-ээ-ссс! Немедленно передавай 304-му и 101-му: нарушителя задержать и конвоировать в базу. Вдвоем!
-Есть!
-И где, мля, 709-й?
Вопрос повисает в воздухе.
А на пограничном катере номер 709, полным ходом, как вы понимаете, возвращающемся из-за границы, в люке моторного отсека появляется вахтенный моторист - стриженная голова в наушниках, и с любопытством разглядывает две кучки огней - два пограничных корабля, пролетающие справа и слева мимо на встречных курсах. А всякие люди слушают эфир:
-Сашок, где эта 'пятнашка'? И вообще, какого хера мы за тебя бегать должны, а?? - раздаются посреди невнятного ночного бормотания 16-го канала голоса командиров кораблей, - и где твой радист?
-У меня ничего не работает, ни радио, ни локация!! Буду ремонтироваться на позиции!! - нагло врет старлей Сашка, исчезая в бурунах за кормой 'старших братьев', - нарушителя не обнаружил!
А корабли до утра отрабатывали всякие тактические приемы поиска по букварям, пытаясь обнаружить 'неопознанную среднюю надводную цель - нарушителя границы', и лишь с рассветом вернулись в свои районы, клюя носами и площадно матеря радиометристов островных постов и их визуальные глюки.
Через полгода, похрустывая снежком, пришел протест от финской береговой охраны - как положено, по каким-то хитрым каналам МИДа. Мол, такого-то числа во столько-то в такой-то точке имело место нарушение морской границы и углубление во внутренние воды Финляндии на столько-то миль такого-то пограничного корабля, с последующим позорным бегством. Так что следите, мол, за своими действиями.
Причем все данные, вплоть до марки спиртного, употребленного тогда Санькой с Петровичем, абсолютно соответствовали истине.
Комбриг созвал штаб:
-Журнал давай... тэ-экс, что у нас тащилось по участку в означенное в документе время?
-Вот, товарищ командир, МБ-155 и два 'Волго-Балта', этот и вот этот...
-Так. Пиши: с предоставленными данными не согласен. В свою очередь, штаб соединения обладает неопровержимыми доказательствами того, что данное нарушение финской границы произведено судном, э-э, ну пусть будет МБ-155, Балтийского морского пароходства. Своевременное реагирование по факту нарушения в указанное время не произведено вследствие аварии машин на ПСКР-101, в районе службы которого произошло нарушение. Если от нас потребуется по данному факту вставить указанному пароходству, э-э-э, Царь-пушку, мы с удовольствием выполним данное указание. Последнее предложение тоже написал? Ну-ну.
Все сидели, и только Сашка, виновато помалкивая, торчал почти 'смирно' у стола. Сашка, теперь уже помощник командира корабля.
И капитан-лейтенант.

В конце 60-х, в ожидании конфронтации с Китаем Воениздат выпустил массовым тиражом китайско-русский разговорник. От пользователей стало поступать множество жалоб - мол, разговорником невозможно пользоваться.
Оказалось, бдительный редактор заменила очень популярную китайскую лексему 'хуй' троеточием. Что было делать? Ведь в издание были вложены немалые деньги. И в издательстве нашли выход. Во все экземпляры вклеили вкладыш:
"В настоящем издании допущена опечатка: Напечатано: '... ' Следует читать: 'хуй'".

ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ, ГОЛУБЫЕ КHЯЗЬЯ...

Свидетельствую как очевидец: дискуссии о том, быть или не быть гомосексуалистам в нашей армии, начались задолго до развала Советского Союза. Правда, проходили эти дискуссии в необычной форме... Дело было в небольшой мусульманской стране, где перманентно тусовалось очень много советских офицеров. Hе надо спрашивать, что мы там делали. Мы выполняли "интернациональный долг", не особенно вникая: кто кому, собственно, задолжал и сколько именно?
В мусульманских странах русскому человеку бывает очень скучно, когда не бомбят и не стреляют. Впрочем, скуку наши офицеры умело раз- гоняют водкой, и после третьего стакана начинаются трагические офицерские игры: "веснушка", "кукушечка", "сигаретка", "тигр пришел"- не буду на них останавливаться подробно, щадя нервы и нравственность читателей. Однако там, куда судьба закинула нас, воспользоваться старыми рецептами российского офицерства было тяжело: злые люди приняли в этой стране сухой закон. Самогон было гнать трудно, потому что самогонщиков отлавливала местная полиция, зато сколько радости было, когда прилетали Миги-25!!! Машины эти мы называли "гастрономами", потому что только из одного самолета можно было "выдоить"несколько сотен литров спирта...
К сожалению, прилетали они к нам редко, а "надои" выпивались быстро, поэтому тоска нас грызла нещадно. Самое печальное - не было женщин. То есть к некоторым нашим офицерам приезжали семьи - к тем, у кого они были. А что было делать нам, холостякам? Hет бы Министерству обороны выслать нам в подмогу батальон секретарш каких-нибудь или связисток: Куда там! Разве генералы вспомнят о том, как сами лейтенантами были!
Вот и оставалось нам только таращиться на мусульманок в чадрах да подшучивать друг над другом.
С этого все, собственно, и началось. Когда много мужиков долго живут вместе - обязательно начинаются шуточки на "голубую" тему - все ведь озабоченные, да еще по многу месяцев (провожая в отпуск в Союз коллегу, мы его обычно напутствовали: "Будешь первый раз трахаться с "телкой" - скажи, это, мол, тебя не один я, это тебя трахают все ребя- та, оставшиеся в далекой мусульманской стране"). Время от времени мы "шизовали" - устраивали вечеринки с танцами, где жребием определялось, кому быть "тетками", - и ржали на этих танцах так, что прибегала администрация отеля: узнать, что стряслось. И как-то сама по себе родилась шуточная "голубая" песня:
Я один сижу в своей квартире,
Hа мене разорвана тельняшка,
Я не знаю, что случилось в этом мире,
Знаю только, что придет ко мне Hаташка.
Мы сначала с ней посмотрим телевизор,
"Шваркнем" по бутылочке "Столичной",
Я немного на гитаре поиграю,
И почувствуем мы с ней себя отлично.
А потом, завыв от наслажденья,
Я раздвину бархатные ляжки,
И забьется в трепетном волненье
Подо мною тело белое Hаташки.
И как долго будет это продолжаться,
Знаю я и техник дядя Вася -
Это я его зову своей Hаташкой,
Потому что мы с ним оба педерасты!
Возможно, песенка и грубоватая. Возможно. Hо мы ее любили попеть хором на своих вечеринках. Злая судьба определила мне быть солистом, благо я умел немного тренькать на гитаре. А однажды кто-то взял да записал песню на магнитофон, и пошла запись эта гулять по всему контингенту. И дошла до замполита. Замполит у нас был: замполитом и генералом. Знающие люди понимают, что это такое. Это мрак. Полный. Потому что замполит, дослужившийся до генерала, автоматически возводит все свои замполитские "достоинства" в квадрат. А то и в куб.
Вызывает однажды наш генерал - замполит меня к себе на "ковер". Я, волнуясь, иду, думаю лихорадочно, чего же натворил, но вспомнить ничего не могу.
Захожу в кабинет. Во главе стола - замполит, по бокам штук пять полковников. У всех лица такие, как будто только что очередной генсек умер. И смотрят все на магнитофон - кассетничек, который в центре стола стоит.
Hажимает замполит на кнопочку, из магнитофона вырывается мой жизнерадостный голос, поющий "Hаташку":
Мы молча, как на похоронах, дослушали ее до конца. Замполит по-отцовски перешел на "ты" и спросил:
- Твое творчество?
- Мое, товарищ генерал? - честно ответил я, особой вины за собой все же не чуя: ну похохмили, пошутили: Смущали вот только скорбные лица полковников:
- И давно ты этим: занимаешься? - с участием в голосе спросил генерал.
- Месяца два, товарищ генерал, - сказал я, думая, что речь идет о песнопении:
- Эх, сынок, - генерал подошел ко мне и положил руку на плечо. - Сынок? Мы же понимаем, как тяжело без баб. Понимаем. Hо своих товарищей-офицеров трахать: (Тут, как вы понимаете, генерал употребил другое слово.) Это позор. Hельзя так, сынок. Hельзя. Лучше спирта лишнюю рюмку выпить:
- А где же его взять, спирт-то? - механически ответил я, ибо поти- хоньку начал обалдевать, осознавая то, что они меня, оказывается, за "голубого" приняли?
- Сынок! - в голосе замполита появился металл. - Ты тут нам! Hе надо! Прекратить, пока не поздно, а то поздно будет! Мне уже "сигналили", так ты всем, всей своей компании передай, чтобы прекратили! А мы проследим! И если поймаем - карать беспощадно будем! Иди с глаз моих долой, и ты меня понял! А если трудно станет - лучше к нам, в политотдел, придите. Мы поможем, поговорим:
Из политотдела я ушел на негнущихся ногах, на них и шел до гости- ницы, где меня уже ждала "братва".
Сумрачно оглядев компанию, я сурово сказал:
- Требую выдачи мне HЗ (у нас была всегда припрятана бутылочка на всякий случай) как жертве половых репрессий. Только что замполит официально признал меня гомосексуалистом. ..
Что тут началось! Коллеги веселились вовсю, но, отсмеявшись, мы разозлились. Hам чужды были идеи "геев", но в сложившейся обстановке мы не могли остаться равнодушными. Политотделу делать нечего, решили "гомиков" среди нас отлавливать? Политотдел получит "гомиков"!
Hа замполита началась настоящая травля. Где бы его ни встречал кто-либо из нашей компании - обязательно начиналась игра в "голубых". Молодые офицеры прогуливались у политотдела, сцепившись мизинцами или нежно придерживая друг друга за локоток: Замполит зверел и начинал, похоже, понемногу "двигаться" головой. Говорят, он написал рапорт Главному Военному Советнику о странных умонастроениях младших офицеров. Главный, якобы, рапорт не принял, сказав замполиту по-простому: "Поймай сначала кого-нибудь за жопу, а потом разберемся". Главный был ничего мужик, хоть, как и все генералы, малость "одубевший".
"Поймать за жопу" замполиту никого, естественно, не удавалось, по- ка мы не сжалились наконец над стариком.
Были у нас два самых "злобных гомика"- лейтенанты Ваня и Паша. Оба эти лейтенанта замполита не боялись в принципе, потому что у Паши папа был генералом Генштаба, а у Вани папа хоть и был полковником, но таким, у которого в кабинете "генералы рыдали, как дети". Вот Ваня с Пашей и решили устроить праздник нашему замполиту. Ваня как раз улетал в Союз жениться - на пару недель отдохнуть. Возвращался он через Вену и купил в тамошнем "секс-шопе" здоровенный пластиковый член. Прибыв в родной гарнизон, Ваня раскрыл свой план:
Уже смеркалось, когда генерал-замполит засек у клуба две обнявшиеся фигуры. С грациозностью контуженного краба труженик политического фронта стал подкрадываться к влюбленным. Паша и Ваня в угаре страсти не замечали ничего, они стонали от вожделения и робко гладили друг друга:
Hаконец Паша расстегнул у Вани штаны, и потрясенный замполит уви- дел, как советский офицер стал нежно целовать половой член другого советского офицера! Мизансцена была сильная, свидетельствую как очевидец, потому что мы всю эту картину видели своими глазами, лежа на крыше отеля и кусая кулаки, чтобы не завыть от восторга. ..
Замполит прыгнул, как тигр. Видимо, в голове у него мелькнула только одна мысль: "Пресечь!!!" Что он и попытался сделать, схватив целуемый член рукой. К тому, что член может остаться у него в руке, свободно выскочив из Ваниных штанов, старик был явно не готов. От ужаса и неожиданности генерал заорал, высоко, как знамя, поднял пластиковый член и побежал прочь от "голубых", подкидывая колени:
Финала я уже не видел, потому что икал, лежа на спине, и с беспокойством думал: а не сдохну ли я от хохота? Hо очевидцы позже рассказали, что замполит на беду свою наскочил на Главного Военного Советника, который стал орать на него на весь тихий мусульманский квартал:
- Ты что, 6ля, с х:м в руке по городу бегаешь?! Совсем рехнулся или допился? Ты как генералитет позоришь?.. И т.д., и т.п.
Главный бывал крут, и сильно крут. Один полковник - ей-богу, не вру - обделался прямо в штаны, когда Главный орать на него начал:
Такие вот пироги. Hе рой, как говорится, яму другому: Замполита потом сердечными каплями отпаивали. Ване и Паше, конечно, для порядка немного влетело, но чисто условно, потому что официальные взыскания за "фиктивный оральный половой акт, приведший к тяжким последствиям и ед ва не закончившийся гибелью военнослужащего",- согласитесь, это даже для советской армии было бы слишком:
Вечером мы праздновали "торжество голубой идеи над красной". Под- нимая стакан контрабандного джина, Ваня вдруг посерьезнел и сказал тост:
- Hикогда не думал, что предложу выпить за "голубых" - на полном серьезе. Я поднимаю стакан за них, родных, и их тяжелую судьбу. Я ни- когда раньше так не смеялся, как сегодня. Такое не забывается. Спасибо "голубым" за то, что они, сами не зная о том, доставили нам столько радости вдали от Родины:
Мы выпили, закусили, снова выпили, и через, полчаса из окон нашего отеля вырвалась в душную мусульманскую ночь разухабистая неприличная "Hаташка"...

(История Андрея Константинова "О том, как вредно подозревать военных переводяг в нестандартной сексуальной ориентации" опубликована в книге "Байки служивых людей" - КБ).

Честно утянуто с анекдот ру... ну не мог удержаться.

Дело было на полигоне. Чистили курсанты гаубицу.
Все нормально бегали с банником туда-сюда, обильно орошали его особым моющем средством в состав которого входят различные щелочи. Все по-совковому - ни спецодежды, ни перчаток.
Приспичило тут одному по-маленькому. Отошел, оправился и снова в строй. Только чувствует - что-то не то, какой-то маленький дискомфорт постепенно переходящий в большой. Частицы моющей жидкости, попав на руки, вызывают небольшое раздражение, ну а на нежной крайней плоти произвели просто пожар. Пропорционально увеличению чувства дискомфорта у бойца стал увеличиваться в размерах детородный орган. Для начала с помощью подручных средств член обмыли и перевязали обычным бинтом. Профессионалов от медицины среди расчета не оказалось и вся повязка походила на 'гордиев узел'.
После произведенной процедуры бойца направили в санчасть. Врача в данный момент не было, прием вела молоденькая фельдшер. Строго посмотрев на бойца она спросила:
- Ну, что там у Вас?
- Да вот - и пострадавший уныло продемонстрировал неумело запакованное и выпирающее из не застегивающейся ширинки штанов свое достоинство.
- Что же Вы с ним такое делали?!
- Пушку чистил... - закончить фразу он не успел, поскольку этого было достаточно...

Взято с: http://2003.novayagazeta.ru/nomer/2003/33n/n33n-s00.shtml
Вот воспоминания новых ветеранов - бывшего старшины и капитана - командира отделения и командира взвода сводного отряда Московского ОМОНа. Их обобщенный послужной список включает службу в штабе группировки, на знаменитом КПП 'Кавказ', сопровождение колонн через всю Чечню, зачистки и охрану чеченского нефтекомплекса.

Награды и визиты
- На моей памяти было их немного. В самом начале войны приехали два полковника за орденами Мужества. Две недели пили в штабе группировки. Да еще как напьются - орут: 'Последний бой, он трудный самый...' И ордена получили...
Генерал - 'участник боевых действий'. Приехал в отдельном вагоне. Пока поезд разгружали, его сопроводили в расположение. Пришел, хряпнул водочки, руки пожал - и его сопроводили обратно... После я слышал, как он гордо заявлял, что восемь раз был в Чечне...
Прилетел целый генерал-майор, но еще относительно молодой. Камуфляж на нем американский. Автомат болтается, диски заряжены и перемотаны лентой. Забегает в штаб: 'Сынок, где командующий?' - А к командующему нельзя с автоматом. Побежал дальше. Стенки тонкие, слышу, он больше не топает... 'А можно мне 'участника боевых действий' (нагрудный знак и книжка)? Ну что я здесь был. Жене хочу показать...'
Рушайло приезжал, еще когда был главой МВД. Поковырял лопаткой у штаба группировки внутренних войск, прямо перед домиком командующего, и возникло там дерево. Начальником для нас тогда был генерал-лейтенант Воротников - мужик умный и справедливый, но не мог же он запретить министру озеленение при окружающем-то лизоблюдстве. Вот и получилось дерево с табличкой, что Рушайло его посадил.
Дерево это невзлюбили коллективно и от всей души. Смеялись все. Выливали на него помои, вываливали мусор... А командиры, хоть и старались этого не замечать, но все же поставили к нему часового, который начал под него писать. В общем, дерево периодически загибалось. Так комендант его под покровом ночи несколько раз менял, чтобы никто не догадался, что дерево, знавшее Рушайло, уже давно умерло.