Строевой смотр

Утро красит ярким светом стену панельных зданий еще советской постройки. Легкий морозец заставляет сбившихся в кучки людей нетерпеливо притоптывать и приплясывать. Замерзающие периодически бросают взгляды на дорогу, ожидая появления долгожданного транспортного средства, тихо матерясь. Десять минут, двадцать, полчаса. Думаете, это народ на остановке ждет автобуса на работу? Нет. Это редкий и особо почитаемый ритуал в армии и на флоте - строевой смотр.
Думаю, что все знают, в чем отличие парада от строевого смотра. Парад - это офицеры и прапорщики в парадной форме, сверкающей золотом погон и белизной рубашек. Это начищенные и наглаженные солдаты. Это знаменная группа с шашками и знаменем. Это оркестр, сверкающий золотом духовых инструментов. Это гости и старики-ветераны, увешанные наградами. Иногда - выступление какой-нибудь специально натасканной строевой группы и лязганье техники. Раздача наград, чествование отличившихся, в конце торжественный марш перед трибунами. Красиво, черт побери!
Строевой смотр - это нечто другое. Проверка внешнего вида «лишнего» состава, его экипированности, знания обязанностей и много еще чего, имеющее своей целью проверить, готов ли ты к защите Родины. Как правило, проводится это веселое мероприятие в связи с приездом высоких проверяющих гостей и сопряжено с тревогой. Учебной тревогой, естественно. При боевой тревоге никто не полезет проверять, какими нитками у тебя пришита бирка на противогазе.
Учебные тревоги делятся на “внезапные” и «что за фигня?» Внезапная тревога - это та, о которой известно заранее. Как правило, за сутки. Командиры так и говорят подчиненным: «Завтра в шесть утра внезапная тревога. Просьба не опаздывать». И никто из присутствующих не смеется. А второй вид тревоги - это когда под утро на столе дежурного, мирного пребывающего в состоянии анабиоза, взрывается громким трезвоном телефон, дежурный мгновенно (привычка, выработанная годами) хватает трубку (иногда, правда, неудачно, судорожно ловя ее потом, раскачивающуюся на проводе под столом), и стараясь придать своему голосу бодрые нотки, представляется кто он и где он. В трубке слышен голос другого дежурного, который с интонациями Левитана в первый день войны зловеще говорит какую-нибудь страшную фразу. Опешивший дежурный копается в памяти, потом смотрит на помощника: «Ты что-нибудь про это слышал?» Тот мотает головой, мол, первый раз слышу, меня никто не предупреждал и вообще, ты у нас старший, действуй. Но не зря же дежурный носит звездочки на погонах. Сначала на одних рефлексах, а потом с помощью мозга, вышедшего, наконец, на заданный режим работы, он делает звонки, раздает команды и сразу все вокруг просыпается, грохочет, куда-то кто-то бежит, кто-то кого-то костерит.
После тревоги, как правило, следует строевой смотр. Военных выгоняют на плац, строят, считают, докладывают, потом снова считают и снова докладывают. Пока у старшего начальника все не сходится. После чего все ждут самого старшего начальника. Ждать иногда приходится пять минут, а иногда и час. Есть на Востоке такой обычай: чем больше уважаем гость, тем дольше его ждут. Генералы, видимо, себя ценят очень высоко.
Наконец, впередсмотрящий махает руками: «Едет!» Строй оживает, строй волнуется. Машина с высоким (и очень уважаемым, как выяснилось) начальством останавливается, Большой начальник торжественно вынимает себя из машины, вяло выслушивает положенные доклады и лезет на трибуну. Шоу начинается. Прибывшие с Начальником проверяющие рангом пониже начинают терзать полузамерзших военных. «А почему у вас ботинки гражданского образца?» - Гражданского образца?! Где вы видели такой образец? И вообще, они военного образца, но военным не выдаются, - думаешь ты.
«А почему у вас бирка на защитном комплекте пришита выше, чем нужно?» - Да, это серьезный недостаток. Признаю свою вину в подрыве обороноспособности Родины.
«И буквы у вас не такого размера, как установлено в Приказе ...... N ..... от ........ Вам что, его не доводили?» - Доводили! И номер приказа я сходу запомнил, и дату. А уж о чем приказ, - так вообще в памяти отпечаталось. Хоть щас процитирую. Сам-то он как все это запоминает?
«А где у вас носовой платок и расческа в чехле? К осмотру!» - Пойду, застрелюсь.
Но самое интересное в строевом смотре - это, конечно, осмотр вещмешков. Вообще-то, офицерам положено иметь при себе небольшой чемоданчик, чтобы уложить в него все необходимое на войне добро. Но чемодан - вещь громоздкая и непрочная. На морозе если уронить, легко треснет. Потому большинство офицеров и прапорщиков предпочитает вещмешки. Легко и удобно, повесил за спину и руки свободны, и ронять можно как угодно. Конечно, есть список, что там должно лежать, но как это должно лежать? Раньше вещмешки никто не проверял. Есть он у тебя? Вижу, есть. А есть что в нем? Вижу, пузырится содержимым. Ну и молодец.
Один мой знакомый забыл дома содержимое вещмешка, но сама тара лежала в кабинете. Пустой брать не хотелось. Экстренно найти ничего не получалось - все было разграблено его коллегами. Взгляд офицера скользнул по обстановке кабинета. Через минуту счастливый военный выбежал из кабинета и помчался в строй. Вещмешок его значительно округлился. Уже в строю друзья спросили, что внутри. «Занавески», - ответил находчивый офицер. Пронесло. Вид офицер имел бравый, потому у проверяющих не возникло сомнений в укомплектованности вещмешка.
А у другого офицера, причем состоящем в немаленьком звании и носящем неспрягаемую украинскую фамилию, ну, скажем, Демченко, жена тоже служила в той же части. Где-то числилась прапорщиком. Офицер, выбегая из дома, схватил вещмешок со своей фамилией, но не обратил внимания на инициалы. И, как на грех, один из генералов решил ознакомиться с содержимым вещмешков старших командиров. Наш офицер, твердо знавший, что у него в вещмешке есть все, что там должно быть (сам укладывал месяц назад), смело разложил все перед ясны генеральские очи. А там, среди всего прочего, должна быть смена нижнего белья. Она там и была, с кружавчиками. Генерал своим соколиным оком мигом разглядел несоответствие. Но бравого офицера трудно смутить. Посмеявшись вместе с остальными, он удачно ввернул пару шуток, и генерал окончательно пришел в хорошее настроение, тихонько хихикая, ушел на трибуну. Проверка была сорвана и часть получила хорошую оценку.
Как происходит осмотр содержимого вещмешков? По команде военные вытряхают все на землю и красиво все раскладывают на плащ-палатке. Как-то одного старого прапорщика осенила идея. Как-то все неорганизованно в вещмешке. Прапорщик был степенным русским мужиком, любил во всем порядок, чехарда в вещмешке ему надоела, поэтому сделал он добротный органайзер, низ - из полотна, верх - из полиэтилена. Очень удобно - достал из вещмешка, развернул, показал. Все видно через полиэтилен. Потом свернул, убрал. Толково. Рассчитал размеры карманов, как все разложить, чтобы все было видно. Потом прикинул, какие еще дурацкие вопросы могут ему задать, и сделал опись. Полюбовался на свой труд и убрал в вещмешок. На строевом смотре прапорщик стоял и помалкивал, но соколиный генеральский взгляд выхватил из кучи разложенного аккуратную укладку, которая выделялась среди разложенного на тряпочки барахла, как французское пехотное каре выделяется среди татарской конницы. Генерал оценил старание прапорщика. Долго тряс ему руку, назвал своим другом и объявил благодарность. Потом схватил органайзер и лично показал всем старшим командирам. Товарищи по строю тоже оценили старание прапорщика. Наивные поздравляли его с барской милостью. А прозорливые советовали купить лекарство от икоты, т.к. его скоро все будут вспоминать. Прапорщик уже сам начал понимать, что сделал что-то не так, но обратного хода уже не было, зерно упало на благодатную почву.
Генерал уехал, наказав сделать всем такие же органайзеры. А приехал к себе в штаб, рассказал, что есть еще люди на земле русской, которые думают не только о том, как водки напиться.
А в части командир - генерал еще раз прилюдно поблагодарил прапорщика и указал командирам поменьше всем через неделю сделать такие же укладки. Сначала исчез полиэтилен в гарнизонном магазине, а затем в ближайших населенный пунктах. Через неделю все офицеры и прапорщики могли честно показать органайзеры. Генерал пожелал проверить. Были у всех, но у всех разного размера и разного дизайна. А чем сильна в мирное время наша армия? Конечно, единообразием. Посему штаб части разработал единый дизайн с точный указанием размеров, где что должно лежать, и разослал всем заинтересованным. Заинтересованные выматерились и пошли опустошать хозяйственные магазины. Продавцы, только отошедшие от удивления, вызванного резким спросом со стороны людей в форме к полиэтилену, впали в ступор. Кое-как, подняв связи, доставили требуемое количество пленки в магазины. Через неделю генерал пожелал проверить плоды правильной организации процесса. Все органайзеры были более-менее единообразными. Разнилось содержимое. У одних мыльницы такие, у других - другие. Нет порядка. Есть, так сказать, поле для совершенствования. Но, взглянув в глаза подчиненным, генерал решил, что и так сойдет.
А еще через неделю пришла указиловка из того штаба, из которого приезжал генерал с соколиным глазом. В грозной бумаге указывались размеры и дизайн органайзера, которые, увы, разнились с принятыми в части. Грозная бумага заканчивалась сроками по исполнению, ответственными за это непотребство и обещанием проверки укладок на следующей проверке. Генерал коротко выматерился и спросил у заместителя, когда следующая проверка? Оказалось, что не так уж и долго ее ждать. Генерал был неплохим организатором, других в генералы не берут. Он вызвал командиров, показал им грозную бумагу, выслушал их стенания по поводу и без и нарезал задачи и сроки. Командиры собрали подчиненных и поведали о новом этапе борьбы за единообразность. Подчиненные виртуозно сумели объединить в одной фразе генерала с его заморочками, бедного прапорщика, армейскую единообразность, продавцов полиэтилена, правительство, скудные зарплаты и Америку. У продавцов случился шок. Они так и не смогли понять, зачем военные толпами снова атакуют магазины с требованием полиэтилена. Причем, как выяснил главный менеджер по продажам, это у них случается с определенным промежутком. Торговля напряглась и выдала на-гора партию пленки. Военные радостно растащили ее по домам, и чередуя сверку с генеральным планом с пожеланиями счастья и здоровья всем затеявшим все это «укладочное непотребство», сделали-таки все как требовалось. Генерал проверил - нормально. Приехал грозный генерал, проверил - не все, конечно, нормально, но лучше, чем было. Эпопея затихла.
Менеджер по продажам, сидевший в офисе не в гарнизоне, через выверенный промежуток времени завалил магазины полиэтиленом и даже вывел кое-где дополнительный персонал. К его немалому удивлению, никто не штурмовал прилавки. Ни тогда, ни позже.
А иногда смотр заканчивается таким веселым мероприятием, как шоу «зеленые человечки». Это когда главный начальник рявкает с трибуны: «Защитный комплект одеть! Газы!» И военные, торопясь и путаясь в ремнях, натягивают противогаз, а потом судорожно одевают и застегивают прорезиненные защитные комбинезоны. На морозе это самое милое дело! И плац покрывается фигурками зеленого (большей частью) и серого (меньшей) цвета. В конце бывает показательный забег по кругу. Часть готова воевать в любых условиях. Хорошим тоном считается, чтобы при этом играл оркестр, желательно что-то бодрое и веселое. Начальнику оркестра уже не раз предлагали выучить музыку из «Бенни Хилла» специально для этого случая, но получали суровый матерный отказ. А один энтузиаст предложил «для пущей достоверности» зажигать по периметр скученной толпы дымовые шашки. Большие такие, размером с трехлитровую банку. Дым выедал глаза, заставлял кашлять и существенно стимулировал скорость одевания средств защиты. Генерал оценил рацпредложение и вынес энтузиасту благодарность. Военные тоже оценили рацпредложение и вынесли энтузиасту свою благодарность. Вечером, в переулке.
В других частях, когда военные видели химиков, которые начинали подозрительно суетиться вокруг строя, носить какие-то ящики и расставлять их по периметру, то делали зверские лица главному химику. Химик ухмылялся и подмигивал. Такое мероприятие ему нравилось.

Пограничная застава лежала внизу полурастерзанным цветком в копоти дыма и проблесках пламени. То тут, то там коротко вспыхивали огоньки выстрелов и сразу гасли задавленные ответным огнём с прилегающих высоток. Но она не сдавалась. Стоило правоверным воинам аллаха подняться, как помятый, облитый кровью троих пулемётчиков, но надёжный ПКМ снова начинал скорострельно глотать поцарапанную черноту звеньев пулемётной ленты. Лента дёргалась, заботливо представляла патрон, захватываемый внутрь, и выскакивала с другой стороны ствольной коробки пустая. Цепь духов залегала и наученный шестичасовым боем двадцатилетний «пацан», ставший за эти триста шестьдесят минут опытным мужиком, выжившим в аду утреннего нападения, тут же менял позицию. Не успевал даже ленту выстрелить. На место, где секунды назад дымилась, испаряя со своего тела человеческую кровь, чёрная сталь пулемётного ствола впивались в бессистемном порядке, как минимум, две мины. Пристрелялись дети христианской демократии и внуки деспотии Аллаха из своих восьмидесятидвухмиллиметровых труб по территории, которая раньше, лишь утром ещё, называлась пограничной заставой.

От казармы остались только куски стен, как недовыбитые зубы, торчащие из-под земли. Все постройки были практически разрушены. Застава огрызалась последними боеприпасами из опорного пункта. Ну, кто ж знал то двадцать лет назад, что придётся держать круговую оборону против противника, занявшего прилегающие высоты. Не для войны строили основное здание - для жизни. И застава упорно торчала своими разрушенными стенами и, хрипя, и истекая последними силами, не отступала. А и отступать то было некуда. Только подними голову, и целая стая пуль со снайперской добавкой прилетала с трёх сторон, взбивала почву, срезала каменную кромку, рикошетила от брони разбитого БэТэРа и вызывала дополнительные всплески трёх миномётов. Мины хлопались, прошивая вкруговую все, что только можно пробить осколками и швырнуть, выбивая дух взрывной волной о землю любое попавшееся на их траектории подрыва тело. Не загружались тем - кто это попался на стальную горячность осколка. Собака, заставская коза или ослик, который пасся на пятачке возле туалета. Защититься от их вертикального падения практически было невозможно. Бойцы вжимались в землю и камень, прикрывались остатками и кусками разбросанной мебели, падали на дно окопа. В утренней суете огненного шквала нападения каски выхватить из оружейки не успели. В первую очередь сдергивали из пирамид автоматы, РПК, ПКМ, магазины, цинки, гранатомёт, выстрелы. Начальник предусмотрительно рассредоточил боеприпасы в опорном пункте в специально вырытых нишах. И, на первое время, полураздетым пограничникам, было чем отвечать нападающим и чем забивать быстро расходуемые ёмкости магазинов и лент. А потом прорывались к складу АТВ заваленному обломками. Троих потеряли, вытаскивая так нужные боеприпасы из темноты уцелевшего полуподвального строения. Надо было прорываться. И уводить выживших людей из-под смертельно воющего со всех сторон металла. Моджахеды недостатка в боеприпасах не имели. И поэтому давили, не считаясь с потерями, снова и снова после артобстрела поднимаясь в атаку. А потери у них были. Не зря сержант, до сто этажного мата и невообразимого, черепашьего терпения обучал салаг не стрелять из автомата, а выявлять и попадать пулей, уничтожать обнаруженную цель. Умения, вбитые сержантами до уровня рефлекса , срабатывали прежде, чем мозг успевал испугаться и застопориться в грохоте и неразберихе горного боя. И пацаны, прежде чем получить самому удар пулей или острый осколок мины, упреждали не утолённую напасть рьяных атакующих меткой скороговоркой своего оружия. Опыт приходил вместе со смертью и разбирал с ней солдат. Делил их на тех, кто увидел, как, и тех, кто дал понять своей гибелью, что детей тут больше нет. Есть живые солдаты и те, кто остались ими навсегда.

Валерка схватил Сашку сзади, повалил на камень и зажал рот ладонью. Благо, завалить невысокого Сашку он смог и даже придержать, закрывая рот. Сашка плакал, вырывался, кусал Валерку за руку зубами, царапал лицо ремнями разгрузки на спине и рыдал, беззвучным горловым стоном. Внизу, в развороченной минами миномётов и гранатами станковых гранатомётов, территории пограничной заставы остался его родной брат Владислав. Серёга и Даликхьяр тревожно озирались по сторонам, прикрывая своих сцепившихся друзей на склоне высотки. Там, где они вынуждены были остановиться и залечь, чтоб слиться с рельефом в разгар начавшегося боя.

Начальник заставы решил не ждать милостей от начальства и сам взялся за обеспечение безопасности личного состава. С точки зрения охраны сходящихся тут караванных троп и путей проложенных вдоль реки место для заставы было выбрано отлично. Но с точки зрения фортификации и ведения войны точка, где располагалась пограничная застава, просто сама напрашивалась на нападение. И её участь, по всем правилам ведения войны - максимум два часа боя с трёхкратным превосходством в живой силе, внезапностью нападения и уничтожением связи с поддерживающими частями. Застава же отбивалась, практически вслепую - шестой час. Голову не давали поднять буквально. Снайпера стерегли каждое движение среди дымящихся и горящих развалин. Поэтому Сашка попытался побежать туда, на помощь брату и ребятам.
- Да пошёл ты на куй! - послал он Валерку по кличке Слон, прежде, чем тот догнал и снёс его подсечкой. Потом запрыгнул со спины и сжал своими ручищами, и ногами, сковывая вырывающегося к заставе ефрейтора.
- Саня, не дури, - рычал Валерка в ухо ефрейтору, с которым вместе призывался из одного города, - надо замочить миномётчиков и СПГ иначе они не выйдут. Их там всех положат и брата тоже. Боеприпасов на артскладе мало, не завезли вовремя. Как они там до сих пор отбиваются вообще не понятно. После такого обстрела я думаю рации хана. Антенну срубили первыми выстрелами. Если мы им не поможем, то никто не поможет. Дорога к нам узкая. Наверняка заминировали и зажали колонну помощи. Вертолёты без целеуказания и точных координат в белый свет, как в копеечку работать не будут. Надо взять миномёт на нашей высотке, а потом, подавить из него миномёты на соседних и расчёт СПГ. Меня из него стрелять учили. По навесной траектории он может километра на три улететь, а если с зарядом подгадаем и повезёт, то накроем, как шрапнелью сверху всех, кто нашим мешает выскочить. Рация на высотке может достать до кого-то из наших. Вызовем подмогу. Дадим цели вертушкам. Ты понял, что надо делать, чтоб брата спасти? - сержант придавил Сашку последними усилиями. Но Сашка, уразумевший верность выводов своего годка затих и перестал трястись успокоившись. Реактивного по темпераменту Сашку со строптивой кличкой Бес захватила новая более рентабельная идея, чем бежать в открытую до заставы и, без сомнения, погибнуть без толка даже не успев приблизиться к ней. И он мгновенно отдался воплощению её мстительной и кровожадной составляющей в жизнь весь и без остатка.

- Отпускай, тля сержантская. Как мы к ним подберёмся? - мокрые глаза Сашки смотрели сквозь горы, воздух и пространство неумолимо и яростно буравя посягнувшего на его свободу самовыражения земляка. Он успокоился и ждал ответа от своего штатного стратега и тактика. Вытирал и размазывал солёную влагу дорожек на щеке. Отряхивал от пыли автомат и пригнувшись подбежал к каменному навесу по краям которого в обе стороны изготовились и наблюдали Даликхьяр призванный из горного, большого села и Серёжка из Новосибирска по кличке Белый. Далик немного побеспокоил Сережку, когда во взрыве взметнувшим осколки собачника в небеса, оба, обернувшись, четко разглядели собаку, взлетевшую вверх над останками стен казармы. За грохотом разрыва, они услышали замедлённый расстоянием, плачущий визг обезумевшего животного. Звук в горах слышно далеко. Далик, проводивший на собачьем питомнике всё своё свободное от нарядов время тихо завыл и зарычал от бессилия, зажав зубами воротник застиранного камуфляжа афганки. Валерка бухнулся возле Далика на щебень. УКВ радиостанция, навешенная на Далика ловила переговоры на непонятном языке. Своих в эфире не было.
- Щас Далик, щас, где у них охранение? Засёк? - торопил Валера подчинённого. План сержанта начинал обрастать деталями.
- Командир, они говорят по связи, что сейчас придёт караван с минами, именно к нам, сюда на эту высотку. Вон видишь, внизу, четыре ишака нагруженные идут по тропе. Через тридцать минут будут здесь. С ними всего двое погонщиков с автоматами. А потом они накроют всем боезапасом территорию нашей заставы с трёх точек и пойдут в атаку со всех сторон. Они говорят, что, судя по ответной стрельбе, у наших - патроны на исходе, - Валерка выхватил бинокль из футляра и впился глазами в окуляры, высунувшись из тени на солнце. Далик среагировал мгновенно. Дёрнул сержанта за плечо.
- Блики, Слон! Заметят, - впервые в жизни назвал он сержанта по кличке укоренившейся на заставе.
- Понял. Что ещё говорят? - не обиделся сержант и отполз, в спасительную тень каменного навеса.
- Что порежут всех кого там найдут в кожаные лоскуты. И живых и мёртвых, - восточно-невозмутимые глаза Даликхьяра, по кличке Драк, смотрели без эмоций и безжалостно требовали, и ждали действий, решений и приказов.

- Да, - понял Валерка сущность клички прилепленной к таджику, - Для дракона маловат. А для ниндзи, как раз, в любую щель пролезет. И глаза зарежут без ножа теперь каждого, сразу и насмерть, как барана к столу.

- Смотри командир, - Далик не мог обойтись хотя бы без намёка на уважительное вы, - тропа здесь идёт серпантином и поворачивает к нам. Дальше они скрываются от наблюдения снизу выступом, а от тех, кто сверху отвесным склоном. Если мы их тут приложим. Переоденемся в одежду убитых. То поднимемся без всяких проблем прямо к позиции охранения миномёта. Они рожи платками и накидками прикрыли от солнца. Так, что нас, никто не сможет разглядеть, если оденемся в их одежду. Просторные одежды духов были идеальной маскировкой. Для налёта необходимо было выбрать самых беспощадных, быстрых и спокойных. Белый, не подходил с его флегматичной тягой к снайперскому оружию и одиночным выверенным выстрелам. Зато для снятия погонщиков сибиряк был незаменим. Автомат Беса и винтовка Белого одиночно дёрнулись незаметным звуком в стрельбе боя и оба погонщика завалились брызгая кровью в пыль серпантинной тропы. Беса брать на тропу было нельзя - мог в порыве поторопиться.
- Далик, ты язык знаешь, пойдешь со мной первым. Если спросят, то мычи невнятно, подойди как можно ближе, уйди в право или влево, на крайняк - сядь на колено или ляг, но открой мне директрису по обстановке и крой очередями свой сектор. Твой сектор по умолчанию правый, ты ж левша. Мой левый. Их там не меньше шести человек. И не стой столбом. Работай как в СПУ. Добивай - не жалей, - инструктировал Драка Слон, когда оба погонщика были утянуты с тропы и одежда натянута поверх пограничного камуфляжа. Последнее можно было и не говорить.
- Бес, - мины на ишака, две поставь здесь, сдвоенную растяжку, - начальник заставы послал их установить купленные и выменянные у местных и у редких военных колонн мины на высотку. Заминировав наиболее удобные места для установки вероятных огневых средств, застава обеспечила бы себе относительную безопасность со стороны сначала одной, а потом и остальных двух господствующих над ней вершин. Он выдал им паёк на трое суток, воду. Бойцы Слона нагрузили минами единственного осла и отправились в начале ночи по знакомым тропам наверх, скрытно и невидимо в сторону первой горки. Теперь они были единственной надеждой оставшихся внизу, в окопах пограничников. На гору они зашли до половины, когда в четыре утра начался первый обстрел. Группа затаилась. Связи не было. Внизу передвигались духовские группы. Наверху пухкали миномёты. Подобраться к ним незамеченными погранцам было невозможно. Мало того, спрятаться от огня стрелкового оружия с вершины горы на голом склоне было негде. И солдаты маялись в бездействии, наблюдая, как их второй дом и друзей по службе последовательно мешают с землёй и каменной крошкой.

- Бес, ты понял? Ждёте с Белым. Наблюдаете и не суётесь, пока мы вам не дадим сигнал - трижды поднятый над головой магазином вверх автомат. И, Белый - ты наблюдаешь за тылом. Бес за нами. - миномётчики не собирались наблюдать за подходом мнимого каравана с минами и зарядами к ним. Они устроили малый перерыв. Спешить было некуда. Неверные заперты в опорном пункте внизу. Боеприпасы на подходе и бредут по тропе скорым шагом. До начала намеченного штурма почти час времени. Пора помолиться, поесть и попить во славу аллаха всемилостивейшего и всемилосердного. А если хватит времени, то и курнуть, но только не всем.

Далик, шедший первым спешил, отчаянно перебирая ногами камень тропы вверх. Когда идёшь вверх по горному склону и торопишься, то корпус тела надо наклонить вперёд. Тогда только успевай переставлять вывернутыми внутрь стопами ноги по поверхности дорожки, потому, что масса туловища несёт тебя вперёд сама. Главное, давай расслабиться мышцам, до конца выпрямляя опорную ногу при толчке для последующего шага. Походка становится семенящей, шаг коротким, скорость подъёма резко возрастает, но и усталость, если ты не тренированный горами городской житель наливает свинцом деревенеющие ноги. Маскировка сработала безупречно. На крик сверху Далик махал рукой, громко хрипя от настоящего недостатка воздуха в лёгких. Но там, внизу, медленно погибала застава, и им со Слоном очень надо было успеть. И они успели. Пятеро Миномётчиков полные уверенности в своей недосягаемости для оружия пограничников степенно и спокойно сидели в кружке, попивая горячий напиток из мятых и битых металлических кружек. Устали от освящённой работы по осуществлению джихада на нашей территории, удобно сидели, облокотившись на камни, ствол миномёта и стопку ящиков. Повсюду на позиции валялись использованные остатки упаковки и ниток, которыми подвязывались заряды к оперению мин. Шестой дух наблюдал в бинокль за происходящим на том, что осталось от заставы. Громко рассказывал. Моджахеды по-домашнему весело смеялись. Победа была неизбежной, и практически для них обошлась без потерь.

Далик потянул ишаков влево, открыл сектор для Слона, который бросил копытных и резко пошёл вправо, обтекая трапезничающих бородачей со своей стороны. Те даже не поняли. Не успели понять, что произошло. Очереди автоматов слились в треск летящей в траекториях пуль смерти. Без сантиментов добили в головы всех без исключения. Слон вывалился из-за укрытия и трижды поднял и опустил автомат над головой. Тут же, на тропе показался с нагруженным ишаком Драк, который почти бегом спускался к Бесу и Белому. За три минуты преодолел расстояние, на которое они со Слоном потратили пятнадцать минут затяжного подъёма. Драк притащил двум оставшимся пограничникам одежду снятую с духов. Тропа, которая вела на позицию, отлично просматривалась и простреливалась снизу и с соседних высот. Идти по ней, в пограничном камуфляже афганок, было опасно. Поэтому Драк притащил Белому и Бесу, заляпанную кровью одежду бородатых артиллеристов.
- Мины поставил? - напомнил Далик задачу Беса. Бес кивнул, быстро натягивая на себя духовские шмотки.
Пока поднялись, угробили на это ещё пятнадцать минут драгоценного времени. Слон за эти минуты разобрался с готовыми таблицами для стрельбы, которые остались ему в наследство от отправленного к Аллаху миномётного расчёта противника. Слава богу, возле ящиков лежали готовые к стрельбе мины с привязанными к ним пороховыми зарядами и вставленными вышибными патронами. В ящике обнаружились нитки и даже ножницы. Ещё десять минут Слон показывал, запыхавшимся Бесу и Далику, как надо присандаливать заряды и вышибные патроны к оперению мин. Белый, пока они учились, снял и распаковал ящики с ишаков и залёг в охранении тыловой тропы, обложенный со всех сторон автоматами и боеприпасами отправленных в вечный хадж на небо моджахедов. Наступило затишье. Рация непримиримых молчала и шипела пока безмолвствуя. Слон отдал её Драку на прослушку.
Затем, шеренга выложенных и готовых бомбочек удлинилась более пятнадцати единиц. Слон оставил Беса и Далика продолжать начатое, увеличивая их количество. Сам Валерка занялся изучением прицела. Миномёт был направлен на заставу дымящуюся внизу. Пришлось снять с подготовки мин Далика, чтобы он обнаружил и позиции остальных миномётов и безоткатки на соседствующих высотах. Безоткатное орудие выдало себя само, выстрелив в очередной раз по позициям обороняющихся пограничников. Слон сделал пометку на духовской схеме. Прошло ещё три минуты. Бес ругался, но работал аккуратно. Размер миномётного «патрона» внушал уважение, по сравнению с автоматным, и даже гранатой, с которыми привык обращаться ефрейтор в повседневной жизни.

Далик обнаружил расчёт второго миномёта, а затем и третьего. Слон развернул тело орудия в сторону самой ближней позиции и начал выверять прицел по одному ему известному принципу, правилам и просто интуитивно. Наконец миномёт был готов к стрельбе.
В этот момент Рация зашипела и заговорила. Все поглядели на Далика. Драк не шевелился, вслушиваясь в речь говорящего.
- Арабский диалект командир, - виновато пожал плечами он.
- Мину! - потребовал Слон. Бес, неожиданно услужливо и осторожно протянул сержанту обтекаемую бомбочку. Так шаману протягивают ритуальный барабан для мистического танца видений будущего.
- Выстрел, - предупредил Слон, и мина ушла в темную глубину покрытого пылью ствола. Слон закрыл уши и присел. Бес открыл рот и также прижал ладонями ушные раковины в ожидании выстрела. Далик наблюдал в бинокль за целью. Пукххх, длинно выплюнула свой подарок гладкая труба. Прошли секунды и на ближней горке вспух шар разрыва окутывая пылью место где упала мина.
- Левее и выше, - откорректировал Далик выстрел.
- Понял, работаю, - коротко ответил Слон, вертя рычажки наведения.
- Выстрел! - рявкнул он, посылая очередную мину в ствол миномёта.
- Вилка, командир, - выдал свои познания в артиллерийском деле Драк.
- Попадание! - известил он всех после третьего выстрела. Слон опустил ствол ещё шесть мин, не меняя прицела. Позицию вражеского миномёта заволокло облаком, поднятой вверх, пыли и этим она стала похожа на пограничную заставу, по которой только что вела огонь. После шестого разрыва, от прямого попадания в воздухе закувыркались обломки опорной плиты и двуноги. Двое, оставшихся в живых духов, разбегались с вершины, стараясь выскочить из под обстрела своего же орудия.
- Давай второго, - азартно заорал Бес, протягивая очередную посылку для противника. В этот момент духи начали разворачивать миномёт в сторону наших на дальней горке. Хорошо, что у обоих расчётов не были готовы таблицы для стрельбы друг по другу. Боевики спешили и их первая мина ударила с далёким недолётом. Слон прикинул, что бородатые находятся примерно на предельной дальности и чуть выше его позиции. В школе у Слона была твёрдая четверка по всем точным дисциплинам и то, что самая большая дальность выстрела получается с угла наклона в сорок пять градусов, он знал, как отче наш знает священник в храме. Жаль, что сама молитва была ему пока неизвестна. Первым выстрелом Слон положил мину с недолётом в двести метров по склону. Вторая легла с перелётом в триста, третья бубухнулась с недолётом в пятьдесят метров. Духи не стали ждать, когда Слон опустит в ствол четвёртую мину. Опыт стрелков подсказал им, что этот русский «дурак» взял их в артиллерийскую вилку и следующая мина шарахнет с минимальным перелётом круша осколками всех в радиусе десяти метров и половину от всех в радиусе тридцати метров. Поэтому ждать, когда мина откроет окно в кущи райского сада с гуриями, они не стали, а сыпанули от своего миномёта, как овцы от обнаруженного в стаде волка. Слон не пожалел на вражескую мортирку ещё четыре мины. Окружавшие заставу духи начали вставать со своих мест и оглядываться на собственный взбесившийся миномёт. В суматохе, криках и воплях, Слон нащупал шестью минами и разнёс в щепки безоткатное орудие. А потом затеял бой с многоствольной реактивной китайской установкой, которую обнаружил глазастый Далик. Расчёт установки успел дать девятиствольный залп по позиции пограничников.
- Ложись, - успел крикнуть Далик, падая между двух камней, после того, как разглядел языки пламени и тучи пыли от первой выпускаемой ракеты. Слон спокойно опустил очередную мину в ствол и зажал уши ладонями. Бес услышал предупреждение Драка, но прятаться ему на голой площадке было негде, и он просто упал и откатился ближе к Белому. Ракеты буквально в пыль разнесли всё, что можно вокруг позиции четвёрки. Но на саму позицию, заботливо отгороженную со всех сторон камнями, не упала ни одна ракета. Беса и Белого оглушило последовательными взрывами реактивных снарядов. Слона отбросило в сторону и посекло мелкой каменной крошкой. Миномёт опрокинулся, но остался цел. Слон тоже промазал и не попал в китайскую машинку для стрельбы. Зато мина, выпущенная наобум, но согласно приобретенного им за эти минуты боя артиллерийского опыта легла точно возле полевого склад боеприпасов для пусковой установки моджахедов. Ракеты сдетонировали. Осколки посекли трубы, а тяжелые куски и взрывная волна перекинула установку и убила расчёт вместе с её наводчиком. Наши мужики, получившие контузию от почти одновременного разрыва девяти реактивных снарядов, поднимались медленно. Больше всех досталось Бесу и Слону. Далика спасла расщелина. Белого почти не зацепило потому, что сверху на него свалился контуженный Бес. Слон пытался встать сам, но у него это плохо получалось. Земля кружилась под ногами пёстрым шаром, пытаясь сбросить его со своей вертящейся сферы. А по камням окружающим позицию Сержанта застукали кулаки двенадцать и семь миллиметровых пуль. Расчёт ДШК очнулся от свалившихся с неба восьмидесятидвухмиллиметровых неожиданностей на своей позиции и развернул его прочь от опорного пункта пограничной заставы. Воспользовавшись заминкой в осаде, Застава внизу пошла на прорыв. Занятые своим собственным миномётом, моджахеды прошляпили короткий бросок и вывод личного состава из опорного по неприметной лощинке. Слон сидел. Даже сидя окружающая его картинка пыталась вертеться. Но мозги работали без сбоев. Вот только боль сбивала и тормозила мысли, наваливаясь неожиданными и сильными волнами по нарастающей.
- Драк! Пулемёт видишь? - теперь, только этот пулемёт мог помешать колонне пограничников, сдерживаемой ранеными уйти из огневого мешка, в котором оказалась застава. Оцепленные со всех сторон группами боевиков с зелёными повязками на головах, прячась в складках местности и огрызаясь последними патронами и гранатами, пограничники вполне могли просочиться сквозь неплотные боевые порядки в свой тыл, что они делали. И лишь этот пулемёт, отвлечённый нашими миномётчиками, мог достать своей дальнобойностью и остановить сверху, обескровленную неравным боем жиденькую пограничную колонну с раненными.
- Вижу Слон! Ниже и правее первого миномёта. На нашей территории, гад, - выразил своё отношение к последней опасной огневой точке врага Далик.
- Бес! Наводи! - медленно выговорил Слон. Попытался, опираясь на стенку из камней подняться. Бес тряс головой и тёр тыльными сторонами ладоней засыпанные песком и мелкой пылью глаза.
- Ничо не вижу, Валер! Глаза! - прошипел с хрустом песка на зубах Бес и смачно обматерил залповые системы реактивных установок и того, кто продал их производство китайцам.
- Давай я, - подал голос Белый со своего места вместе со звуком взорвавшихся на невидимой стороне горы, установленных на тропе сдвоенных мин Беса.
- Нет! Держи тропу! Дракоша - наводи! - распределил задачи сержант, дал новую кличку Далику и снова упал, передвигаясь по стенке на голос наблюдателя. Далик кинулся к телу миномёта и с трудом вернул его в нормальное положение. Упёр плиту. Примерно выставил по вертикали, затем по горизонтали.
- Далик не епись! - сказал Слон, слушая как он старается, - бей минами, по разрывам поправишь. Главное плиту в тоже место поставь, чтоб не двигалась. Белый, что у тебя? - вопрос сержанта покрыла энергичными ударами по камням новая пулемётная очередь с противолежащего склона. Осколки камней брызнули, больно кусая и разрывая ткань и кожу.
- Выстрел! - миномёт пухнул. Дракоша схватился за плечо и начал приседать со стоном. Белый коротко ударил хлыстом выстрела из СВД и удовлетворённо проследил, как раненный в бедро боевик отлетел с тропы на склон и к нему побежал другой. Не долго выжидая, Белый умудрился всадить в живот, и этому торопыге, тяжёлую и быструю пулю мосинского калибра.
- Двое на тропе! - доложил сибиряк. И уточнил, - Были.
Бес вылил на свои глаза остатки воды из фляги и начал что-то видеть. Распухшие и красные глаза резало неимоверно. Но было во сто крат больнее, что из-за какого-то песка, он, целый и невредимый ничего не делает на позиции, когда Валерка, контуженный, вслепую руководит парнями, Белый держит со своей длинной шваброй тропу, а Дракоша сидит на земле держась за окровавленное плечо и пытается левой рукой, сквозь боль и шок нащупать мину, чтобы заглушить чертов ДШК на склоне.
- Дай сюда, - забрал теплое тело очередной мины Бес из руки Далика и подполз на карачках к разбитому прицельному приспособлению миномёта. Оседающая пыль от разрыва мины, показывала недолёт до вспыхнувших розочкой пулемётных вспышек.
- Сейчас, сейчас, сей-час, братка, - начал крутить работающие воротки вертикального прицеливания Бес, на глазок опуская чересчур, задранный вверх ствол миномёта.
- Выстрел, - радостно заорал он, подражая интонациям Слона, приседая и зажимая ладонями уши. Миномёт добросовестно выплюнул подарок в сторону ДШК и дымил облачками пороховых газов.
- Далик, - услышал Бес голос Слона, - рации мне дай.

Дясять последних мин обрамлённые кольцами метательных зарядов на хвостовике валялись разбросанные взрывами по всей отбитой у врага позиции «пограничных артиллеристов». Бес
полез на карачках за следующей порцией стали. Поглядывал в сторону, куда улетела предыдущая. Разрыв бухнул на том же уровне горного склона, где скалился очередями пулемёт, но левее метров на сто. Духи присели. Пулемётчик, что-то зло сказал по поводу разрыва и начал тщательно выцеливать окутанную пылью вершину. Бес добрался до трубы своего нового оружия, волоча тяжёлую мину. Взялся за винты уводя ствол чуть левее. Не дожидаясь собственной проверки, отпустил снаряд в свистящий полёт. Пулемётчик нажал на гашетку ДШК, посылая длинную пулемётную очередь на господствующую вершину. Мина взорвалась в десяти метрах от станка, на котором стоял ДШК. Осколки вымели всех, кто был рядом с ним железной метлой, покорёжив пулемёт своими металлическими ударами. Пули, посланные уже мертвым пулемётчиком, долетели раньше разрыва мины, ударили в ствол, двуногу опрокинули тело миномёта и пробили грудь Беса, ломая кости и разрывая плоть.

- Я Геркулесовый, кто меня слышит - ответь! Приём! - начал вызывать открытым текстом по рации Слон, не сильно надеясь, но в пику окружившим теперь его последний рубеж духам. Он отпустил тангенту и, подождав, снова нажал на неё, не жалея аккумулятор. - Я Геркулесовый, кто меня слышит - ответь! Приём! - понеслись в эфир позывные уничтоженной, но не сломленной пограничной заставы. -Нахожусь на пике высоты тысяча восемьсот пятьдесят девять. Веду бой в окружении! Имею два трёхсотых, одного двухсотого и одного сибиряка! Приём! - снова отпустил тангенту, подождал и повторил текст в одетый на голову трясущейся рукой щекофон, - Я - Г е р к у л е с о в ы й, кто меня слышит - ответь! Приём!...
- Белый держи тропу! Дракоша! Ползи ко мне - перевяжу! - продолжал командовать Слон своей маленькой группой пограничных войск в перерывах между передачами.

Винтовка Белого периодически щелкала бичом выстрела, сшибая разозлённых и потерявших терпение духов с узкой горной тропы, и доказывая радиоэфиру, что Геркулесовый он не только могучий позывной, а очень даже крепкий орешек для окруживших высоту современных басмачей с бородами и зелёными повязками. Вдалеке показались пока маленькие точки вертолётов. Бронированные крокодилы уверенно шли на спокойный и твёрдый, в своей вере голос сержанта, обеспечившего жизнями почти два десятка своих сослуживцев в зелёных погонах.

ОСОБЕННОСТИ СОВЕТСКОЙ ГЕОФИЗИКИ - 7
ПРО КИНО.
Примерно в году так 1986 в нашу сейсмопартию приехала съемочная группа Свердловской киностудии, документалисты. Собирались они снимать героические будни советских геофизиков, ежедневные трудовые подвиги во славу очередных решений очередного Съезда КПСС. Сначала прилетели в Уренгой, поснимали там базу экспедиции, потом прилетели в наш маленький поселок, поснимали базу группы геофизических партий, ну и, наконец, вертолетом отправили их в сейсмопартию. Выползли они из борта, укутанные в тулупы и поголовно обутые в унты, отвели их в отведенный балок (ради этого уплотнили народонаселение других балков). Разместились они, и режиссер пошел к начальнику партии, пораспрашивать про передовиков, так сказать, производства, что можно снимать, что нельзя и все такое. В общем, пару дней они покрутились в буротряде, поснимали «сверление» земли, заряжание скважин, потом с денек покрутились в сейсмоотряде, поснимали непосредственно отстрел скважин, поснимали интервью с передовиками (ЕМНИП, в сам фильм интервью не попали). Режиссер вообще, был весьма активен, каждый эпизод переснимали по несколько раз, делали дубли, чем сильно достали работающий народ, вопль режиссера: «Еще дубль!», стал раздражать, а больше всего доставали его «инструктажи» - сядь так, делай сяк, хотя такие операции не предусмотрены самим процессом работы. А тут приключилось окончание одного профиля работ и переезд на другой. И случилась на этом переезде глубокая речка с одним очень крутым берегом. Соответственно, топоотряд, как положено, наморозили переправу, крутизну берега, как смогли, уменьшили. Режиссер, как увидел переправу с торчащими вешками, аж задохнулся - такой кадр пропадает! Достал начальника партии, тот ему выделил сейсморабочих и ящик фальшфейеров. Это киношное чудо расставило вдоль ледовой переправы, через каждые 10 метров, сейсморабочих с фальшфейерами в руках, которые должны были по команде зажечь, вроде как показывают дорогу. Народ посмеялся, а деваться некуда, начальник партии приказал слушать киношника. По команде режиссера сейсморабочие зажгли фальшфейера, а трактористы начали движение по спуску берега. Вот прошел один трактор с балоком и санями на прицепе, другой, третий, пятый... Дошла очередь спускаться старому трактористу Палычу по кличке «Чирок» (уж очень маленького роста он был). У него были зацеплены две единицы - полупустая десятикубовая емкость с солярой и сани-смотка с косой из ПВРа и пауками с сейсмодатчиками. В тот момент, когда трактор Палыча уже находился на спуске а сани емкости находились на грани плоскости берега - склона берега, в форкопе саней емкости лопается палец и удило саней-смотки выскакивает из него. Ввиду резкого облегчения буксируемого груза, на склоне, трактор Палыча резко дергается вперед и соляра в полупустой емкости резко перемещается вперед... Емкости на санях, под действием силы инерции, становится «на попа» и ложится на крышу трактора Палыча. Народ в шоке! Но, благодаря тому, что трактористы ездили при преодолении водных преград всегда с открытыми дверьми, на случай провала под лед, Палыч успел дернуть горный тормоз и выпрыгнул из кабины. Трактор встал посреди спуска, кабина смялась почти до пола. Палыч, дрожащими руками откинул капот двигателя и заглушил его, сел на гусеницу, достал пачку «Беломора» (благо, емкость не потекла, только деформировалась). Кое-как достал папиросу, сунул ее в зубы, а прикурить не может, спички ломаются. В этот момент подбегает режиссер, протягивает ему зажженную спичку, Палыч затягивается... и тут режиссер выдает: «Вот это кадр!!! Ещё дубль!!!, Вдруг не получилось!!! Давай ещё дубль!!!». Лучше бы он этого не говорил! Палыч аж взвился, сунул руку куда-то в глубь остатков кабины, вытащил короткий ломик, и с криком: «Ща я тебе сделаю дубль!!! Иди сюда, сучара!!!», помчался по склону за улепетывающим во все пятки режиссером. Палыча на переправе поймали и скрутили сейсморабочие, а киношник, будучи в унтах и полушубке, перебежал в очень бодром темпе всю переправу и спрятался в «командирском» балке, где его потом долго отпаивали спиртом. Палыча отпаивали спиртом в другом балке.
Фильм вышел на телеэкраны, но этого кадра там не было. Видимо, не получился дубль...

Работы на данный момент нет, все борта либо уже обслужены, либо улетели обслуженными. В карты и домино — НИЛЬЗЯ МЛЪ (нарушение трудовой дисциплины), а шахматы-шашки-нарды сколько угодно, НО! Но есть еще одно развлечение у инженерно-технического состава, и это не телевизор.
Федюня! Ты куда собрался, родной, щас я тебя чем-нибудь угощу! Даже если стол пуст, сейф тоже, и кругом «пустыня» - угостит Петрович друга. На двоих им лет сто пятьдесят будет. Рассказал Петрович, как дружба их началась в сорок седьмом году. Маленькому Женьке тогда четыре годика было. Родители его оставили бабушке. Деревня, коровка своя, да и огород под боком, все посытнее, чем в городе. Зная «Петровича-пенсионера», могу представить, каким был «Петрович-ребенок» (батарейки у него что ли не разряжаются никогда). «Допросился» таки Женька, и изолировала его бабушка от улицы, закрыла окна-двери, и уехала за «сладким» (тогда с сахаром проблемы были) пайком.
Гулять хочется, из избы не уйти, только в окошко на улицу смотреть. Вот мимо ребята старшие прошли на речку купаться. Сколько Женька не стучал в окошко — не слышат и не оглядываются. И когда уже готов был расплакаться, оглянулся один, самый мелкий, Федя. Ребятам крикнул, что догонит и побежал выручать хулигана-малолетку. Вынул штапики, снял стекло, помог выбраться арестанту.
Женька не хотел возвращаться домой, накупались, наелись печеной картошки. Надо сдаваться. Федя взял Женьку за руку и повел к бабушке, в деревню.
А в деревне бабушка стояла на коленях возле избы, на которую упал бомбардировщик, и никого не узнавала. Вот с тех пор они и дружат.
Предлагаю выпить ЗА ДРУЗЕЙ!

Несколько выдержек из заметки школьной газеты.
Газета вышла в конце мая и, поэтому, поздравление с Днём Победы, как бы запоздало. Тем не менее , часть писем учеников я всё-таки отправлю. Это не совсем , как мне кажется, отвечает теме сайта, ... но всё-таки. Пусть Командир судит:

ДЕНЬ ПОБЕДЫ !
Внуки рассказывают.

«Мой дедушка - Тетентьичев Валерий Сергеевич. Когда началась Великая Отечественная война, ему шёл 1-й год. Его детство было опалено войной. Его мама Татьяна вязала теплые вещи для солдат на фронте, а он, как мог, помогал, и они вместе ждали возвращения отца Сергея с войны.
Голод, холод, разруха, болезни и беда в каждом доме оставили глубокий след в сердце дедушки. И поэтому, когда он вырос, то стал офицером, чтобы защищать Отечество, чтобы детство сегодняшних ребят было мирным и счастливым. Я очень люблю моего дедушку»
Никита Кутищев 5А

«В моей семье тоже воевали. Мой двоюродный дедушка был офицером, летчиком. Он сражался за свою Родину, за мир.. Он воевал на границе Белоруссии и Польши рядом с домом. В самом начале войны был ранен и попал домой.
Но не перестал помогать нашим солдатам, держал у себя на чердаке раненых, помогал партизанам, лечил их. Когда фашисты захватили их деревню, то его с женой расстреляли .» Дарья Папуцевич 5А

«Моя бабушка училась в первом классе, когда началась война. Она мне рассказала одну историю. Когда немцы начали бомбить их город Клецк , то вся их семья сидела в окопе и ждала, когда всё это закончится. У них была корова с телёнком, и во время бомбежки животные убежали, а куда - неизвестно. Не надо объяснять, кем или чем была в годы войны для семьи корова - кормилицей и спасителем. После бомбёжки животные нашлись, но сгорел дом. Бабушкина семья уехала в другой город. Мелана Шульгина 5А


«Мой прадедушка Леонид Борисович Файн, командовал саперной ротой. Летом 1942 года, во время боёв под Ржевом, они делали проход в минном поле для наших солдат, но нарвались на фашистское охранение. Дедушку пробили пулями. Но с ним были наши сибиряки из сибирских полков, они не поверили, что их командир убит. И вернулись за ним. Перенесли на себе через линию фронта. Мой дедушка не смог уже вернуться в бой, его наградили орденом ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.
Его брат Михаил Файн прошёл всю войну и расписался на Рейхстаге.
Три брата моей прабабушки погибли в боях за Сталинград, за освобождение Польши и Белоруссии.
Другой мой прадедушка Григорий Иванович Рябов воевал с японцами и был награждён орденами и медалью «За победу над Японией
А еще мой прадедушка Иван Кисиль защищал Москву в 1941 году, а прабабушка работала в госпитале».
Катя Рябова 4 « Svaja»