«Скорая» не приехала. С того конца провода посоветовали вызвать милицию, дескать, они должны написать какую-то бумажку. Старик набрал названный номер, сообщил свои имя и адрес, сел и стал ждать. Старенькие часы в простеньком деревянном корпусе тихо тикали - и это был единственный звук в комнате; выцветший циферблат, светящиеся цифры - когда-то очень давно он привез этот трофей с ТОЙ войны, лично вывинтив его из подбитого немецкого танка, и сам изготовил деревянный корпус. Старик застыл сидя на стуле, облокотясь рукой на стол и уставившись невидящим взглядом в точку на стене. Иногда его выводили из этого состояния свет фар и шум машины за окном, но машины проезжали по узкой улочке, не останавливаясь перед старым домом.
Майор милиции с крупным одутловатым лицом пришел только в половине одиннадцатого. Он задержался не надолго, просмотрел документы, сделал пару записей в блокноте и написал несколько строк на листочке со штампом. Уходя, он сказал старику, что с утра вызовет участкового врача и та напишет заключение.
Хлопнула дверь и старик снова остался один на один со старухой. С шумом подтащив стул к диванчику он тяжело сел и, откинув простыню, долго смотрел на ее лицо. Видел ли он за пожелтевшей кожей и сеткой морщин лицо той юной девушки, какой была она тридцать с лишним лет тому назад? Или он видел лицо их сына, который унаследовал черты матери? Над диваном висели старые фотографии: вот он сам в довоенной еще гимнастерке, вот он уже с погонами и двумя нашивками за ранения, вот она, молодая, улыбающаяся, держит маленького сына, а вот их сын после выпуска из училища - те же погоны, что у отца, та же улыбка, что у матери. Поздний брак, единственный ребенок.
Старик снова вздохнул, с трудом поднялся и пошел на кухню. Там он наполнил водой таз, взял мыло и ножом разрезал надвое чистое полотенце. Снял рубаху и аккуратно повесил на стул. Клеенку со стола бросил на пол у диванчика, сам сел рядом и начал отстегивать протез. Истертые пряжки и ремни сегодня почему-то долго не поддавались. К горлу подступила горечь, на глазах выступили слезы, но старик не заплакал. Он не плакал, когда ему отрезали раздробленную ногу. Он не плакал, когда после госпиталя начинал привыкать ходить на деревянном протезе. Он не плакал даже от чувства бессилия, когда раз за разом в очередном кабинете получал отказ - а сколько их было, тех отказов! И даже когда два офицера с черными повязками на рукавах привезли из Богом забытого Герата цинковый ящик с телом единственного сына, он все равно не плакал. Мать - да, она выла в голос и просила открыть ей тот ящик, чтобы последний раз взглянуть на сыночка.
- Ну почему, - кричала она, обнимая гроб, - нет в нем хоть окошечка, хоть щелочки, чтобы я могла посмотреть на свою кровиночку!
Старик знал, почему сына привезли в закрытом гробу. Он сам, гвардии майор танковых войск в отставке, трижды горел в танке - дважды на ТОЙ войне и один раз после, там же, где гусеницы горящей же самоходки проехали ему по ноге, когда он вывалился из люка своей машины на дымящийся и плавящийся асфальт. Его сын тоже стал танкистом. Его танк сгорел полностью, а вместе с ним и все фотографии сына, которые он так и не успел отослать домой. Единственная фотография сына в форме осталась та, что висит над диваном, снятая в день выпуска.
С большим трудом старик сумел спустить тело жены с дивана на расстеленную клеенку. С еще большим трудом ему удалось снять с нее кофту и старенькое ситцевое платье. За окном начало светать, когда старик начал обмывать тело покойницы, окуная свернутое полотенце в мыльную воду и переползая по полу. От головы к ногам, мягким махровым полотенцем. Он вымыл ей голову и даже попытался уложить длинные и мягкие волосы - она всегда гордилась своей косой, моя милая - в привычную прическу. С нижней полки шкафа достал ее «смертное» белье. Да, не чаяла она пережить своего мужа, ее сорочка лежала под пакетом с его вещами и, доставая ее, он достал и этот пакет. Бездумно развернул. Кальсоны, майка, носки, рубашка, костюм висит на плечиках. Коробка с наградами: три ордена Славы, Красная Звезда, два Отечественной войны, за оборону Москвы, за Днепр, за Будапешт (во второй раз таких уже не давали,- подумал он), за взятие Вены, юбилейные. В уставших, испещренных шрамами от ожогов руках тяжелая коробка задрожала.
Молодая участковая пришла к старику около девяти утра. Маршрут для нее был хорошо известен, в последний год она приходила к его жене почти регулярно - у старой женщины было больное сердце. Эти старики ей всегда нравились, и, наверное, это было взаимно, поскольку ей ни разу не удалось уйти без того, чтобы ее не напоили чаем с вареньем. Врач поднялась по скрипучим ступенькам на второй этаж, рука непроизвольно дернулась к кнопке звонка. В последний момент она передумала и тихонько постучала в дверь. Было тихо, только из-за соседской двери слышались звуки радио. Дверь оказалась открыта. В единственной комнатке на расстеленной по полу клеенке лежали рядом два тела. Косой солнечный луч освещал комнату и в этом свете серебром светились волосы старой женщины и золотом блестели награды ее мужа, для которых едва хватало места на груди.
Они так и легли рядом с сыном в могилу на краю старого Арского кладбища Казани. Совсем недавно я был там, но могил не нашел. Там теперь строят новую дорогу и мост, а на месте могил - только ржавая арматура и следы тракторных гусениц, которые так похожи на танковые.

Почему я пью черный кофе.

В далекие-предалекие времена доперестроечного СССРа я предпочитал кофе с молоком. Конечно, когда удавалось достать тот самый кофе. Молоко бывало чаще, хотя и не всегда. Но разговор у нас тут именно о кофе с молоком. Гораздо более доступны были различные кофейные напитки типа "Лошадиная Радость": 20% ржи, 30% овса, остальное - отборные спелые желуди и немного цикория. Какое все это имеет отношение к армии? Очень просто. Никакого. В армии не было даже желудевого кофе. Утром и вечером сервировалась светло-бурая жидкость, необоснованно называемая чаем. В обед - ой, лучше и не думать, что в действительности скрывалось под нейтральным названием "кисель".

Все недоступное обладает непонятной притягательностью. В нашем рембате пили не только водку. Отнюдь. Например, наш банщик ефрейтор Курочкин особо приближенных мог попотчевать не только одеколоном "Гвоздика" по 57 копеек, но и отличным индийским чаем, который было не достать и за воротами части. А у Курочкина - был. Подарок банщику-ефрейтору от одного генерал-майора, зама командующего армии. У меня в летучке хранился запас чудесного кофейного напитка, в составе которого было аж 10% натурального кофе. Более того, там же у меня был пакет сухого молока. Как приятно было после тяжелого дня на грязном танке сесть вместе с водителем Олегом и электриком Лёшкой и нелегально попить "кофе с молоком", сваренного тут же на паяльной лампе.

Как-то вечером у нас зашел разговор на тему "Почему в армии не дают хотя бы желудевый кофе". В самом деле, почему? Он же наверняка дешевле даже того пойла, которое нам подают под видом чая. Решено было подкинуть идею зампотылу. Какое-никакое разнообразие в несъедобный рацион внести...

Каково же было наше удивление, когда следующим утром в столовой молодой солдат-разливальщик взялся за чайник... Надо заметить, что в целях борьбы с дедовщиной и объедания молодых у нас в роте была традиция. Весь сахар-рафинад, подаваемый на каждый стол на отдельном блюдце, ссыпался в чайник. Боец самого младшего призыва за столом размешивал сахар рукояткой черпака и разливал по кружкам. Себе - последнему. У последнего был самый сладкий чай, ибо кусочки нерастворившегося рафинада оставались на дне чайника. И вот сержант Лёша с удивлением уставился в свою кружку. Там явно был не чай. По цвету - ну точь-в-точь наш желудевый кофе с молоком.
- Сань, ты уже с зампотылом успел поговорить?
- Нет, не успел. Олежка, ты?
- Не, не я. Может, он сам догадался?

Лёшка отхлебнул из своей кружки и задумчиво уставился в потолок.
- Тряпкой немного отдает. Ну так не Арабикой же нас поить будут...

В это время молодой боец, пытающийся получше размешать сахар, перед тем, как налить себе, заметил:
- Надо же, какой рафинад попался. Никак не размешивается.
С этими словами он ускорил вращательные движения черпаком в чайнике. Вдруг из чайника показался большой радужный пузырь. Мы оторопели. Лёшка поперхнулся своим кофе, отобрал у солдатика черпак, пошарил в чайнике и выудил оттуда кусок хозяйственного мыла.

За столом на секунду воцарилось молчание, нарушенное лёшкиным нечеловеческим визгом:
- Дежурного по столовой сюдаааа!!!
Рембатовцы стали оборачиваться на крик. Кто-то из наряда по столовой метнулся за дежурным. Тут раздался голос дежурного по части капитана Пиночета, с трудом оторвавшегося от своего завтрака:
- Отставить! Первая рота, молчать! А меня не колышит, что там у вас. Продолжить прием пищи!

В это время в зал вразвалочку вошел хозяин рембатовской части столовой младший сержант Ярангобиев. Крутя на жирном пальце ключи, он лениво спросил Лёшку, сующего ему под нос кусок мыла:
- Зачем кричишь, да? Чай плохой, да? Ты свой мама письмо напиши, пусть цейлонского чая пришлет, да.
Лёшка схватил бачок с кашей и метнул в Ярангобиева. Капитан Пиночет храбро бросился в гущу событий. Там он повстречался с бачком с кашей, не ему предназначавшимся, и временно выбыл из игры. На помощь Ярангобиеву кинулись его земляки, на помощь Лёше - еще человек 15. Произошла всебатальонная свалка. Лёха пытался запихать голову Ярангобиева в чайник, но тот растопырил уши и голова не пролезала. Кто-то под шумок поливал чаем Пиночета. Несколько молодых бойцов торопливо потрошили ярангобиевскую заначку, набивая рты и карманы украденным у них же сахаром.

Наконец, изрядно помятый Пиночет вырвался и убежал в батальон за подмогой. Оттуда прибежали наши ротные и взводные и бысто навели порядок среди уже теряющих интерес к событиям солдат. Ярангобиева с трудом извлекли из чайника и передали зампотылу. В тот же день зампотыл перевел его от греха подальше в кочегарку. Кочегар младший сержант Шайтанов стал вечным дежурным по столовой. Качество еды при этом не повысилось, но мыло в чай больше не клали.

А я с тех пор кофе признаю только черный. И сейчас, шестнадцать лет спустя, в итальянском ресторане пью свой double espresso. Жене принесли каппучино, но я отвожу глаза от шапки взбитых сливок в ее чашке. А перед глазами - яркая картинка: повар-итальянец, зловеще ухмыляясь в черные усы, размешивает черпаком в баке с каппучино куски хозяйственного мыла. И мерзкий мыльный вкус появляется во рту, и будит воспоминания о далеких рембатовских днях.

Вдогонку "Особенностям национального призыва" от 20.07.04

Ну, вот и снова - студент... После двух лет отсутствия, альма матер вновь приняла в свои объятья выдернутого со второго курса заблудшего сына, то бишь, вашего покорного слугу. Сказать, что два года прошли даром - покривить душой, сказать, что набрался ума и опыта... Ну, да... Где-то в чем-то это и присутствовало, но не в такой степени, как многие говорят: дескать, жизнь понял, и все такое. Да и повезло, по большому счету. Другие, вон, кто в цинке вернулся, кто пьет, как конь буденновский, кто и нары греет уже... Так что, в сравнении с ними - вроде даже и ничего... Конечно, набрался и опыта жизненного, и на многие вещи стал глядеть со здоровым цинизмом, и на неслуживших смотришь, как умудренный аксакал, а все же жалко чего-то. Того, что уже не вернется, как детство... Того, что пропустил, перескочил сразу, как несколько ступенек вверх по лестнице... И в чем-то даже завидуешь им, и наивными кажутся многие вещи, которые слышишь в разговорах за жизнь. За то, что они понимают под жизнью, точнее...
Да и девушки... Нет, тут , конечно, наоборот. Вот девушкам как раз интереснее было не с ними, а с нами... Почему?.. Не знаю. Так получалось... Как говорилось: - Бабу не обманешь! Баба - она сердцем чует...
Что-то ведь их тянуло именно к нам...
Не могу сказать, что мы этим не пользовались... Дело молодое, чего там...
И вот, познакомившись на очередной посиделке с очень симпатичной девушкой, я повел ее в бар ресторана ”Карелия”, где после пары коктейлей намеревался углУбить наши отношения путем перевода их в горизонтальную плоскость... Да и она, вроде, была не против, но соблюсти какие-то приличия считала нужным. Ну, под приличиями подразумевался, видимо, вечер в кафе или баре, после чего, вроде, и не зазорно продолжить знакомство уже в другом месте...

- Да тут народу полно!.. - капризно скривила она губки - Мест нет...
- Сейчас!.. - я, раззадоренный предвкушениями приятной ночи, подхватил одной рукой ее, другой бокалы и, ввинтившись в толпу танцующих, стал пробиваться к столику в углу, где, как успел заметить, в одиночестве сидел какой-то парень.
- Свободно?.. - поинтересовался я у него.
- Садитесь! - равнодушно кивнул он, отхлебнув пива из высокого стакана.
Мы устроились за столиком, парень, скользнув взглядом по нам, вновь усставился в стакан, затем, вдруг внезапно поднял глаза на меня:
- Мы с тобой раньше не встречались?..
- Возможно.. - дипломатически ответил я, меньше всего думая о внезапно и так некстати появившемся знакомом.
- Ты Серегу Савченко знал? Вроде - я помню - видел тебя в его компании пару лет назад - проговорил он...
Я отставил стакан и вгляделся. Ну да!.. Конечно!.. Как же его зовут?.. Коля?.. Нет, Костя!.. Точно - Костя!..

Команд тогда в городе было - как грибов в лесу после дождя. Каждый очаг культуры имел свой ”вокально-инструметальный ансамбль” - как тогда это называлось, ребята играли на танцах и прочих мероприятиях. Ну, не мне вам это объяснять - моё поколение прекрасно помнит те времена...
Костя был ас!.. Даже не так. Он был АС!!!.. От его сольных партий на клавишах крыша съезжала напрочь! Публика билась в экстазе, коллеги по музыкальному цеху относились с огромным уважением. По большому счету - любая посредственная команда могла сразу взлететь на недосягаемую высоту, стоило лишь им заполучить Костю в качестве клавишника. Он в то время заканчивал музыкальное училище, собирался поступать в консерваторию, бредил Дэйвом Брубеком и жизни без музыки не представлял... Он готов был играть сутки напролет...

- Костя!.. Привет!.. - я обрадованно протянул ему руку - Как ты, где?.. Рассказывай!.. Люда, знакомься!.. Это - Костя!.. Величайший пианист всех времен и народов!..
Костя протянул мне руку, я осекся... Три пальца из пяти были отхвачены по вторую фалангу, оставшиеся представляли собой какие-то сосиски, так непохожие на пальцы профессионального пианиста, пальцы, которыми Костя какие-то пару лет назад извлекал из любого инструмента с черно-белыми клавишами МУЗЫКУ...
- Костя!.. Что случилось?.. - я ошарашенно уставился на него. - Люд, да погоди!.. Ну, сходи, потанцуй, или хочешь - я тебе коктейль принесу!..
- Родина забрала!.. - отхлебнул он пива - Забавно, да?!. - Костя совсем по-детски шмыгнул носом - Меня же сразу по окончании училища загребли. Откосить не хотел - несолидно, думал, фигня, в какой-нибудь оркестр возьмут - у меня же диплом - не хер собачий!... Думал, в музыканты... Ага!.. Размечтался!.. Хрен большой и толстый!.. Мотострелковый полк в Мурманской области!... Гранатометчик.. Ротный гранатомет ”Пламя”!.. Как ансамбль, да?!.. Ха-ха!.. Слушай, ты при бабках? Дай десятку в долг. Или купи чего- нибудь добавить... Хотя... Тебе не до меня сейчас, понимаю... - он покосился на мою спутницу, откровенно скучавшую и недвусмысленно поглядывавшую то на меня, то на выход.
- Щас!.. - я подхватил под руку девушку и повлек ее к выходу - Люсь, солнышко, давай мы как-нибудь в другой раз пересечемся, а?.. Я тебе сейчас такси поймаю, а завтра мы созвонимся...
Она резко повернулась и полной оскорбленного достоинства походкой пошла к стоянке. Я, опередив, открыл перед ней дверцу, вручил таксисту червонец и, проводив взглядом удаляющиеся огоньки габаритов, вернулся к Косте.
История, рассказанная им, не отличалась новизной. Как это сплошь и рядом бывает, в нашей непобедимой и легендарной меньше всего заботились о личном составе и в результате беспредела, творившегося в части, несколько ”молодых”, в число коих попал и Костя, были отправлены в тридцатиградусный мороз долбить ломами какую-то хрень (Ну, как же! Солдат без работы - потенциальный преступник!..) Рукавиц, естественно, никто им не выдавал, когда вконец умудоханные и закоченевшие бойцы решили зайти в кочегарку погреться - их оттуда поперли : - Э-э-э!.. Слющай, маладой савсем ахуел, да?!..
> Результатом явился госпиталь, куда все были направлены лишь после того, как прошло несколько дней и командование сообразило, что парни не косят и не шлангуют, и если кто из них отдаст Богу душу, то полетят и погоны и головы, но что-то делать было уже поздно. Эскулапы, не мудрствуя лукаво, отхватили три отмороженных пальца, путем уколов пенициллина, после которых задница приобретает каменную твердость( в конце курса аж иголки гнулись, на себе испытано), победили двустороннюю пневмонию и комиссовали нахрен...

- Так что, я раньше вас всех дембельнулся - невесело усмехнулся Костя.
- И где ты теперь?..
- У Мигунова в команде, звукорежиссером... Не жалуюсь, на хлеб хватает...- Костя вздохнул - Только вот пальцы болят... Их нет, а они болят...И во сне играю ...- горько улыбнулся он - На белом ”Стейнвее”...

Конечно, нужно отдавать долг , служить, не косить... Это всё понятно... Только лучше бы Костя закосил от службы тогда... Я не стал бы осуждать его за это... И - кто знает - наверняка ему рукоплескали бы сейчас лучшие концертные залы мира... Так, что солдата государство не приобрело, а талантливого пианиста потеряло, причем - безвозвратно...
Да и сколько их, талантливых людей, потеряно этим государством, которому, в сущности, насрать и на своих граждан и на свое будущее... Прошло уже двадцать лет с той встречи, да только мало что изменилось с тех пор...
Печально...

Контрабанда в звуках и диалогах.

- Делать ничего не надо. Вот уведомление. Получаешь доверенность. Заказываешь машину. Едешь на товарную станцию. Получаешь контейнер по доверенности. Привозишь сюда.
- Яволь.
- Ну там... если проблемы какие, звони.
- Якши.
- Ехать лучше утром.
- Оуи
- Как будет "Да" на иврите?
- Кен
- А по-японски?
- Хай
- А по-гречески?
- Нэ
- Шо нэ? Нэ розумию?
- "Да" по-гречески будет "нэ"
- Отличный язык. Надо изучить. Завтра получаешь груз.
- Ох... Угу. Оффффф ко'з....
Наступает ночь, потом утром идет дождь, потом по мокрой дороге едет машина. В ней человек в матросских погонах просто едет, а человек в погонах старшего лейтенанта едет получать контейнер. Работает двигатель. ЗиЛ-131. Ж-ж-ж-ж. Это он так едет.
Приехали. Бам. Это дверца закрылась.
- Хуй.
- Простите, не понял
- Хуй тебе, а не контейнер. Во-первых, надо сначала платить, а потом забирать. Мне ваши военные гарантийные письма до пизды. Но главное - надо декларацию.
- Какую декларацию?
- Таможенную. Грузовую.
- Вас как зовут?
- М-м. Михаил.
- А по отчеству?
- Ефимович
- Дядя Миша, там нам радиостанции пришли, Р-625, с антеннами.
- Ну и хули? Вот документы - груз под таможенным контролем, отправлен с Украины. Всё, кончился эсэсэсэр. Теперь это все растамаживать надо.
- Рас... что?
- Так. Вот идешь отсюда - вооон туда, в вагончик. Там таможенные инспектора. Они тебе все расскажут.
Шаги. Чавк-чавк. Чавк. Чпок. Хррр - тьфу. Чирк-пых-пых-пых. Слова: "Вот жеж блядь-то, а?" Дверь открывается - скрип, закрывается- бух.
- Здравствуйте.
- Подождите в коридоре.
- Я по вопросу...
- Я вам сказала - подождите в коридоре, я занята.
- Знаете, у меня нет времени - машина ждет.
- Молодой человек, у всех нет времени, у всех машина ждет.
- Не все границу этой страны охраняют. Не говоря об исключительной экономической зоне. Старший лейтенант Топтунов, помощник флагманского связиста бригады пограничных кораблей. С кем имею честь?
- Так... вкратце ваш вопрос, только быстро.
- Вот документы на груз. Мне сказали, что проблем нет - приехал, получил. Там радиостанции морские, тяжелые и уродливые, но крайне нужные для управления кораблями охраны границы.
- Отправитель - Украина?
- Я не знаю. Да мне все равно.
- Вот тому государству, которое вы собираетесь охранять, молодой человек, не все равно. По законодательству вы - ваша организация - должны заплатить в доход государства таможенные платежи - налог на добавленную стоимость, пошлины и сбор за таможенное оформление, плюс - код какой? - естественно - получить сертификат соответствия, после этого составить таможенную декларацию, и вот только потом получить груз.
- Вы смеетесь? Нет, я скажу то, что думаю - вы издеваетесь?
- Нет, юноша, я ничего против вас лично не имею. Это все государство. Исполнительная власть.
- Я - тоже исполнительная власть. Вы хотите сказать, что одна исполнительная власть должна заплатить другой исполнительной власти, чтобы эта, вторая исполнительная власть разрешила первой поставить на боевое дежурство средства связи в интересах какой-то там общей исполнительной власти? Мадам, я нормальный. У меня есть воинское звание, гражданство, чистая медицинская книжка, водительские права, наконец. Их дебилам не дают.
- Не знаю. Я сказала вам, что делать. Не задерживайте очередь.
- Назовите координаты высшей инстанции.
- Вот, пожалуйста. Адрес. Телефон.
Ж-ж-ж-ж. Это опять едет Зил-131. Бум. Топ, топ. Зеленый флаг на ветру, почти такой же, как морской пограничный, но не такой. Уродское зеленой знамя с жиденьким крестиком. У них, оказывается, тоже есть свой флаг. Слова: "и еще герб, гимн, скипетр, держава и шапка Моно...хуя, бллллядь!"
- Здравствуйте. У меня вопрос. Действительно ли есть таможенные проблемы в отношении вот этого груза?
- Это не ко мне. Это в отдел таможенных платежей.
- А где этот отдел?
- Там?
- Где "там"?
- Сегодня у них неприемный день.
- Хорошо, где именно я могу прочитать регламент работы отдела, номер кабинета какой?
- 218.
- Второй этаж, да?
- Пропуск на вход надо выписать.
- Выпишите
- Это в бюро пропусков - во дворе налево и потом направо.
Тук-тук-тук. Слова: "ёб твою мать!" Тук-тук-тук. Тищина. Бах-бах-бах. Грюк-грюк-трах!
- Вы чего дверь ломаете?!! Я щас охрану вызову!
- Выпишете мне пропуск. В отдел таможенных платежей.
- У них сегодня неприемный день.
- У меня управление охраной границы сорвется, а виноваты будете вы.
- Какой границей?
- Ну если, мля, я не знаю, перед вами стоит человек в форме офицера погранвойск, существует ли более идиотский вопрос, чем, нах, "какой границы?!!" Кромки! Территориальных! Вод! Российской! Блядь! Федерации, на хуй, блядь!
- Не надо кричать матом. Не надо, все понятно. Отдел таможенных платежей, старший инспектор Синицын.
Топ, топ. Чирк, пых. Ухххххххх. Ххх. Иххх. Кхе. Кху. Слова: "Блядь, ну что за жизнь, а?"
- Здравствуйте. Могу ли я говорить с господином Синицыным?
- Его нет. Он будет вечером.
- Товарищи, мне, в принципе, глубоко наплевать на господина Синицына. Мне в вашем бюро пропусков выписали пропуск именно к нему. Три минуты назад. Мне, товарищи, нужно задать вопрос знающему человеку, компетентному, уверенному, способному грамотно проконсультировать меня, представителя Федеральной Пограничной Службы. И довольно быстро.
- Ох... ну... слушаю вас.
- Неделю назад мы получили указание из Москвы получить шесть радиостанций Р-625, которые отправлены нам железной дорогой из Севастополя, с завода-изготовителя. Радиостанции эти совсем новые, свежие, как говорится, ни разу не надёванные, а то, на чем сейчас держится тактическая связь морской границы, давно дышит на ладан и харкает канифолью. Мне эти станции нужны как воздух. Как хлеб. Хотя бы эти шесть.
- Дайте посмотреть документы. Ну вот, вот опять я не сделаю вовремя отчеты... так, страна происхождения... где сертификат завода-изготовителя?
- Здесь все, что пришло с контейнером.
- Сертификата нет. Страна происхождения не установлена.
- Да как не установлена? Вот, отправитель - завод имени Калмыкова, Севастополь!
- Ну и что? Его коммерческое предложение? Прайс-листы?
- Да вы что?! Какие прайс-листы?!! Это военно-морская техника, за пределами наших кораблей и узлов связи на хуй никому не нужная!!
- Так... молодой человек... не забывайтесь. Вы в госучреждении!
- Это ничего не меняет. На каком основании и сколько я должен платить?
- Это вам декларанты расскажут. Далее - где сертификат качества?
- Ну я же сказал - больше ничего не поступало.
- Ну тогда - на экспертизу. Акт отбора образцов - и на исследования.
- Какие, на... извините, исследования?!! Я вам завтра вагон поломанных станций привезу, точно таких же - какие сертификаты, о чем вы?! Ничего этого не было!
- Раньше не было, а теперь будет. Короче, вот это вам нужно сделать, а суммы таможенных платежей.. подождите, есть еще процедура освобождения по разрешениям министерств и ведомств. Дайте номер ОКПО вашей организации
- Я просто вынужден - вынужден - задать следующий вопрос: что такое номер ОКПО?
- Это код. Классификатор предприятий и организаций. Есть у вас такой код?
- Не знаю. Не уверен.
- Узнавайте - приезжайте снова. Вот регламент. Забирайте документы.
- Уффф. Один только вопрос - кто будет оплачивать простой контейнера?
- Вы. Ваша организация.
- Прелестно. А если мы не будем платить? И груз получать не будем?
- Его конфискуют. В доход государства.
- А дальше?
- А дальше - реализуют
- Кому?
- Кто купит.
- А никто не купит. Оно ж никому на хрен такое не нужно.
- Или передадут на баланс того ведомства, которое использует такую технику в деятельности.
- Вот это классно! Да наше ведомство и использует!
- Значит, вам и передадут. Но сначала конфискуют.
- У кого?
- У... вас.
- Вас как зовут?
- Сергей Семенович
- Спасибо, Сергей Семенович, огромное. Просто безразмерное, правда. Благодаря Вам я понял, что дергаться нет смысла. Все рано нам передадут. Спасибо.
Ж-ж-ж-ж. ЗиЛ-131 едет обратно. Матрос (грррн, грррн, кжжжжж, гррррррн) борется с педалью сцепления и рукояткой коробки, офицер (хрррр-пшшшш) спит, уронив голову на грудь. По крыше так и не полученного контейнера , кап-кап, стучит дождь. Трррццццц - потекла в щель струйка воды. Как будто звучит в ночной мгле тихая погребальная песнь - по надеждам на лучшее, по надеждам хотя бы на что-то другое...
*Бедный военный товар. Всего-то нужно: разрешение ФПС, чтобы "выключить" НДС и пошлины, акциза нет всё равно... и оформленная как организация воинская часть. Стоп, мы же договаривались - только звуки. А это и есть звуки:
- ... еп вашу незалеталу, всего-то нужно: бумажка от ФПС да коды, присвоенные статистикой вашей части, - голос в телефонной трубке, - Я так телеграфные аппараты получал из Армении.
- А как это разрешение делать?
- О-о-о-о, это пиздец. Полный. Вообще-то его Москва подписывает. Туда надо пакет документов отправить.
- Ясно. Палыч, дорогой, вот ты всю жизнь на ОКПП, хоть и связист, а всё ж офицер-пропускник... Скажи - у тебя на самих переходах как, всё схвачено?
- Ну... типа того. А что?
- Дано: трехтонный контейнер с примерно известной пломбой и точно известным номером. Там - следующие шесть радиостанций. Требуется - заполучить их чистой неправдой, правда уж больно тупорылой и нескладной получается. Решение: я готовлю точно такой же контейнер, по номеру, со старыми корпусами Р-625, набитыми всякой рухлядью. И на погранпереходе контейнер меняем.
- Ты не пробовал трахнуть в задницу верблюда, пролезающего сквозь иголочное ушко?
Это - проще. Другой вопрос - подменить контейнер здесь, на станции.
- Ну да. Там уже все - охрана, таможня... тут даже лезь вместе с верблюдом - не выйдет..
- Нет таких крепостей, которые не брались бы добрым словом , чистым спиртом и техничным апперкотом. Приезжай, поговорим...
Проходит время. Оно проходит тихо, лишь тихонько трется ситцем секунд о недвижимость, аккуратно ее амортизируя. Время всегда проходит безвозвратно.
- Ву-а-ля!
- Нда. Ну, рассказывай, как ты это сделал.
- Как, как... забросили в контейнер старую радиолу, три аккумулятора и два корпуса от Р-155, на всем жирно написали - Р-625. Контейнер опломбировали и сунули на пустую платформу. У Палыча там родственник маневровый тепловоз гоняет по станции. Подали под разгрузку - там приняли: они номера не сравнивают. Потом Палыч загнал ОКППшную "шишигу", мол, офицер перевелся с Кавказа, вещи пришли, разгружу здесь. Взял какие-то старые документы, подделал номера. Заявился к теткам с шампанским, открыл там да и облил все журналы. Извинился и выкатил еще два пузыря. И пошли с шуточками пломбу снимать. Я позавчера отравился, вчера ничего не ел и не пил ничего, кроме минералки, поэтому от страха ничего и не сделал. Только поэтому. Когда со станции выехали, воздух выдохнул...
- Мда. А вскроется?
- И? В документах номеров станций нет, формуляры все у меня. Но это ерунда. Главное: работает закон сохранения - у нас появилось шесть станций, а у Палыча - пять ПЛВ-2, три ящика рулонов, те, что из Таллина забрали, всю старую стойку ТТ-48, что осталось, и километр КММа. Да, еще метров сто антенного канатика - всё, что было.
- Не до хуя?
- Чего это до хуя? Он рисковал как! Заработал - получил. Я считаю, всё честно.
- М-м-м-м. Угум. А что второй контейнер?
- Ну, надо готовить документы и все сделать, хрх, га-га-га, законно. Года через два. А кстати, Палыч просил еще "полёвки" скока не жалко и ТА-57, если есть. А ведь есть...
- Ну, есть. Сколько точно ему надо?
- Уточню. Так мне насчет второго контейнера договариваться?
Вопрос подвисает в воздухе. И пока он тихо висит, шевеля крыльями, становится слышно, как в стекло, совсем рядом с открытой форточкой, бьется муха. Ж-ж-ж-бум-ж-ж-ж-ж-бум-бум-ж-ж-ж-ж-ж... улетела. Проходит время.
*Перо скребет (скрип-скрип) бумагу:
"...прошу уволить меня в запас вооруженных сил РФ... из-за того, что РФ как государство частично не существует, а частично занято запутыванием самого себя до состояния "бороды" на катушке спиннинга. Целую, Лёлик, капитан-лейтенант, эсквайр." Хрмм-чах-чах, бумага летит в корзину.
- Ты чего это, увольняться удумал?
- Яволь
- Работа есть?
- Якши
- А жалеть не будешь?
- Нэ... ваще-то, конечно, обидно. За державу. Ну, ничего. Я в таможню пойду. Там! Меня! НАУЧАТ! Гы-гы.
- Ага, научат... карманы оттопыривать взглядом.
- Ка-ли-мера
- Это еще что?
- Это по-гречески
- Короче, эллин... учти: на всякого Матфея управа найдется!
- Учту. О-ревуар.
Опять идет время. И уходит вдаль - нам остается проводить его с миром. Где-то над Балтикой вот прямо сейчас летают амплитудно-модулированные голоса вахтенных радистов. Разные голоса. Корабли зовут землю, а земля откликается... и зовет другие корабли. Единство и любовь посредством голосов.
Амплитудно-модулированных УКВ-голосов. Когда правдой, а когда и неправдой добывающих себе возможность придавать смысл слову "радиоэфир".

"ЧЕЛОВЕК как философская категория для таможни не существует. Если человек физически жив, то для таможни это - ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО, которое перемещает через таможенную границу товары - как минимум личные вещи; если же человек физически мертв, то это - ТОВАР, поименованный в соответствующем разделе "Товарной номенклатуры внешнеэкономической деятельности"

- Вам не сюда. Здесь другой отдел.
- А куда мне?
- Не знаю.

Ну вот и все....ВЫПУСК!!!! Позади четыре года учебы... первые офицерские погоны, первые хромовые сапоги...первый офицерский отпуск, поезд, Франкфурт-на-Одере, офицерская пересылка..., первая войсковая часть..., первый взвод...первый ротный... как все это было давно...
...Это тогда ОН был командир роты... Пройдут годы, будут меняться военные городки, взводы и роты, будет много чего меняться, и только потом, со временем, пойму, что ОН не просто был командиром роты, а и еще в общем-то нормальным мужиком, учившим нас офицерской службе...по своему...как умел, как понимал...
А тогда..., а тогда это был придирчивый, въедливый, скрупулезный, ехидный капитан, контролирующий каждый твой шаг и относящийся с подозрением и опаской к молодому лейтенантскому сословию, не понимающий нас не вникающий в наши нужды и заботы, не знающий другой формы общения с нами кроме как: Вы; товарищ лейтенант; лейтенант Иванов; лейтенант Петров...
А мы..., мы хрустящие новыми портупеями и нестоптанными хромачами считали его старым (34 его года против наших 21-22), чего греха таить - неудачником, недостаточно хорошо знающим нашу сложную и ответственную специальность (наши высшие училища против его среднего - да мы в раз это дело... с закрытыми глазами...завалим...) что он нас терпеть ненавидит, да и вообще....да мало ли чего мы считали...

Вечер... Скоро у бойцов начнется личное время...Пора, пора домой, хотя какой к черту домой - в общагу (армейский быт, мать его - где койка - там и дом), а потом..., а потом...меня ждут..., и, кажется, любят...
...Иду из взводного кубрика в канцелярию роты чтобы спросить разрешения убыть из расположения, мысленно перебирая в уме: конспекты написал, утвердил, к завтрашним занятиям готов, сержантов проинструктировал, бирки на вещмешках проверил, это сделал, и это сделал..., и это, и это, и это... это - завтра, это потом...К чему же ОН сегодня придерется?
А вот и ОН, выходит из канцелярии...
- Товарищ капитан! Взвод к завтрашнему дню готов, разрешите убыть домой?
Задумчиво посмотрев на меня и поправив пряжку моей портупеи, домашним, будничным голосом, какого я от НЕГО никогда раньше не слышал даже за рюмкой чая, ОН спросил:
- Серёга, скажи мне честно, ты вчера пил?
В голове - взрыв гранаты - осколки и обрывки мыслей и версий ответа, летящие в разные стороны - Вот это да... Кто?... Кто заложил?.. Ну и что... Все закончилось пристойно... Это мое личное дело... В неслужебное время...Сказать правду?... Почему ОН весь день молчал?... Вот гад...Напоследок...
...Все, времени на размышление больше нет, нужно отвечать...
- Никак нет, товарищ капитан!
- А я вчера выпил... Не в службу а в дружбу - останься сегодня ответственным, а я пойду... опохмелюсь...
...МЕНЯ ЖЕ ЖДУТ... И, КАЖЕТСЯ, ЛЮБЯТ...

Месяца через два....
Вечер... Иду из оружейной комнаты в канцелярию роты - пора домой и опять мысленно перебираю в уме: это сделал, и это сделал..., и это, и это, и это...
- Товарищ капитан! Разрешите убыть домой?
- Домой? Домой...А Вы все сделали?
Ну, это мы уже проходили, НАС НЕ ВОЗЬМЕШЬ!!! (скажешь что да - поймают на чем-нибудь - все сделать невозможно, скажешь нет - куда собрался?). Ответ, выстраданный и придуманный заранее так и вырвался сам собой:
- Что на сегодня планировал - сделал!
- Ну если все сделали - давайте...
- ЕСТЬ!!! До свидания, товарищ капитан...
- До завтра!
Поворачиваюсь, как учили - через левое плечо и от радости хочется врубить строевым и шагать так до КПП и даже дальше... даже до Ламанша... Домой... душ...до утра времени - навалом... МЕНЯ ЖЕ ЖДУТ... И, КАЖЕТСЯ, ЛЮБЯТ... До двери остается три, два, один шаг... Берусь за дверную ручку...
- Сергей, а если честно, ты вчера пил?
ХРЕН!!! ТЕБЕ!!!, ПО!!! ВСЕЙ!!! МОРДЕ!!!, мы два раза на одно и то же не ловимся... ТВОЯ школа!!! Я даже думать не буду - я знаю, что ТЕБЕ ответить... Поворот кругом...
-Так точно товарищ капитан!
- А я нет... Побудь сегодня ответственным, а я пойду... выпью...
Блин, думать, думать ведь надо... Кто тебя тянул за язык... Ведь можно же было нормально отмазаться...

P.S. Прошло несколько лет... Я сам стал ротным... Пришел и ко мне в роту молодой лейтенант... Да... Ведь это же так просто...

P.S.S. Прошло еще лет двадцать... В очередной командировке встречаю своего однокашника по академии и по ходу дела рассказываю ему и его сыну -лейтенанту, приехавшему в отпуск (естественно в доме праздник - сын приехал, и всё крутилось вокруг него, его службы ну и мы, естественно, с другом вспомнили под шумок свои лейтенантские года...), эту историю...
Прошла еще пара-тройка лет, и в очередной командировке, встречаю этого же парня, уже капитана...
- А Вы знаете, - говорит он мне - ничего под луной не изменилось... Ко мне в роту пришел взводный, после училища...Ну все один в один, как Вы рассказывали... Дядь Сереж, а если честно - как правильно отмазаться?

P.S.S.S. Скоро мой сын окончит военное училище... Может рассказать ему... А вдруг он сам?.. Как же хочется, чтобы сам...