Отмаз

Хреново.
Хреново лезть через наполовину забитое фанерой окно в форме.
Еще тяжелее пропихивать впереди себя девушку, подталкивая в мягкое очарование.
Хотя Колю в настоящий момент трудности не пугали. Он смотрел широко открытыми глазами на это очарование, и оно в них не помещалось.
- Вы, Маша, наверное, пирожки любите? - хрипло спросил Коля.
- Чего? - перестала пыхтеть девушка.
- Да так... вы лезьте, Маша, лезьте... раз уж хотели...
Процесс пролезания затягивался. Это у мужчин - если плечи прошли, за остальным дело не станет, у женщин все наоборот.
Коля, прищурившись, снял с головы бескозырку и, не касаясь, примерил к торчащему из окна органу. Задумчиво констатировал - «две бескозырки... душераздирающе...»
- Ого! Это чья бибикалка торчит? - рядом остановился однокурсник.
- Не твоя уж точно! Топай-топай давай.
- Что там, Коля? - забеспокоилась застрявшая.
- Ничего, Маша, вы напрягитесь, совсем немножко осталось... сантиметров тридцать.
«Уж если я чего решил...»
Курсант, задавшийся целью, порой может быть очень целеустремленным.
А как вы думали?
Ну захотелось милой девушке Маше взглянуть одним глазком на скромный быт будущих офицеров. Очень захотелось, прямо до судорог в зубах, она так и заявила:
- Вы как хотите Николай, а я должна посмотреть, чем вы там внутри живете, в каких условиях вызреваете в будущих защитников Родины!
- А может...
- Надо Коля, надо.
Очаровательным девушкам ежели чего втемяшится между ушками, извертись на пупе, но вынь да положь, ну, сами знаете.
Коля сомневался недолго, в конце концов - воскресенье, народа в «системе» мало, можно и рискнуть.
Проникли с грехом пополам. Всю дорогу до роты Маша восторженно глазела по сторонам, дивясь причудливому интерьеру военной обстановки. А Коля молил бога, чтобы навстречу не попался какой-нибудь дежурный офицер.
В роте сразу уединились в баталерке.
- Коля, должна вам сказать, что я потрясена... такие картины... такая чистота...
- Ну дык... стараемся... вы, Маша, что будете, водку... или водку?
- Буду, - сразу определилась Маша.
- Вот и хорошо, а то чай закончился.
- Должна вам признаться, Коля, - застенчиво сказала Маша, беря эмалированную кружку, - что я обожаю военных моряков... как оказалось...
- И давно вы это за собой заметили? - поддержал беседу Коля, наливая себе на два пальца.
- Вот шла по коридору, - мечтательно подняла глаза Маша, - умилялась чудным полотнам талантливых художников, воспевающих это прекрасное море... корабли... птичек-чаек там разных... и поняла, моим мужем обязательно будет военный моряк.
- А? - сразу оглох Коля.
- Давайте выпьем за тех кто в море!?
- Маша, дорогая, вы замечательная девушка, но «за тех кто в море» пьется третьим тостом, давайте первую за вас!
Чокнулись. Маша медленно опрокинула кружку. Коля услужливо протянул бутерброд с салом.
- Вот чувствуете, Коля, мы с вами знакомы достаточно долго, третий раз встречаемся, и как уже начали понимать друг друга? Вам обязательно нужно познакомиться с моей мамой!
Коля закашлялся.
- Давайте, Маша, по второй?
- А давайте! Что-то я такая согласная на все сегодня!
В дверь заколотили.
- Ну? - высунулся Коля.
- Колян, пошли в город, с такими девочками познакомился!
- Не могу я, занемог - все натёрто между ног.
- Аааа...
- Ага.
- Кто там, Коля?
- Да всякие тут... хотите шоколадку?
- Очень! Хотя, знаете, я вообще-то на диете...
- К чему вам эти глупости Маша, вы так очаровательны!
- Ну уж прямо... - зарделась Маша, - а кровати у вас тут нет?
- Кровати? - озадачился Коля, - Кровати в кубрике... вы устали, Маша? Хотите прилечь?
- Ну... нет пока... А кем вы будете по окончании учебы?
- Военным моряком... бороздить буду, там, всякие морские пространства... - Коля присел рядом и решительно положил ладонь на круглое девичье колено, - Родина, она ведь в опасности постоянно... чуть не углядишь - и всё...
- Что вы говорите?!
- Точно! За тех кто в море?
- Обязательно!
Выпили. Посидели.
- Ну так, Маша, возвращаясь к кровати...
Дын-дын-дын...
- Мамувашу... ну, кого там...
Коля резко распахнул дверь... На пороге стоял дежурный по факультету.
- Так... - сказал дежурный.
- Блядь... - сказал Коля.
- Не понял?...
- Маша, подойдите пожалуйста сюда, - расправил плечи Коля, пытаясь прикрыть стоящую на столе бутылку, - хочу вам представить лучшего офицера факультета... Сергей Петрович - непревзойденный специалист... в своей области.
Каптри взял Колю за гюйс и вытащил в коридор.
- Дуся моя, вы меня умиляете! - радостно сообщил дежурный, - Набраться такой наглости... последнее желание будет?
- Товарищ капитан третьего ранга, вы неправильно трактуете ситуацию - старался дышать в сторону Коля.
- Ну-ка, ну-ка?...
- Здравствуйте! - Маша, радостно улыбалась.
- Здравствуйте, девушка... в сторонке побудьте пока... мне тут с бывшим курсантом разобраться нужно...
- Маша, - зашептал Коля, уводя дежурного в сторону, - дочка начальника училища... он попросил меня показать ей здесь все... так сказать, провести экскурсию...
- Опачки... - озадачился дежурный.
- Вот такие пирожки с котятами...
- Пиздите? - с надеждой спросил дежурный.
- И в мыслях не было... а вы спросите у вице-адмирала...
Это был удар ниже пояса.
- Я обязательно спрошу, курсант... - изподлобья посмотрел дежурный, - обязательно, не сомневайтесь... а пока... заканчивайте эту свою экскурсию...
- Сей момент... Маша пойдемте, я вас провожу...
- Маша, - придержал девушку дежурный, - а папа... у папы все в порядке?
- Все нормально - удивленно вскинула бровь Маша, - а что?
- Да так... ну, ладно, идите. Папе привет.
Долго после этого каптри, отлавливая Колю в коридорах училища, брал его за гюйс и с надеждой спрашивал:
- Ну, сознайтесь, вы мне напиздели?
- Ну, как можно... - обижался Коля, - спросите у начальника училища!
И улыбался по-детски, просто не человек, а букет ромашек.

Карелия 2005. А рыба здесь крупная... (окончание)

Как-то внезапно закончились черви. Вот, блин, незадача, думаем. Поспрашивали у персонала, нам посоветовали сходить в деревню, что в нескольких километрах, там, говорят, старый барак есть, никто не живет, вот вокруг него можно покопать. Больше негде, повсеместно под тонким слоем сплетенных корней - песок и камни. Потопали.
Не сходя с дороги, набрали грибов полный пакет, радуемся жизни, воздух чистейший легкими кушаем, на окопы с времен войны оставшиеся дивимся.
Необозримое море черники стелется у ног. Мы объелись ей еще в первые дни и теперь взирали равнодушно. Кстати, гуляя со спиннингом по берегу, нас поразили фиолетовые пятна, нарядно раскрашивающие прибрежный песок. Как будто кто-то разлил чернила. Причина этого необъяснимого явления стала понятна чуть позже, когда чайки, окончательно озверев от вида вытаскиваемой нами рыбы, совершили дружный налет и исполнили по нам фиолетовое говнометание. Оказывается, они её ели.
Ну, дошли наконец.
Бродим по деревне, что-то не видать барака. Обращаемся к старушке - мол, где?
Как оказалось, житейская хитрость коммерческих отношений прокралась и в эти, забытые богом уголки.
- А зачем вам барак? - хитро прищуривается бабулька.
- Да вот, червей хотим накопать.
- Нууу, червей... - как бы удивилась нашей наглости старушка, - нельзя там копать, участок продан уже. Ча-ст-на-я соб-ствен-ность! Вот! - протянула удовлетворенно по слогам.
Мы загрустили. Еще несколько дней оставалось, а без червей было совсем кисло.
- А не подскажите, где еще можно?...
- Ну, не знаю прям... - хитро задумалась старушка, - чем же помочь-то вам... а! Огородик мне вскопайте - и все черви ваши!
Мы усмехнулись, но согласились, конечно.
На прощание старушка растроганно предложила приходить еще, да и остальным, кому черви нужны - сказать, она, дескать, всем готова помочь, человеки чай, не звери какие.
На следующий день мы договорились с егерем о поездке на рыбалку, на моторке.
Егерь Сава скептически посмотрел на наши тонкие снасти:
- Это что?
- Спиннинги, ультралайт...
- Ну-ну... дорогие небось? Хлипкие какие-то... при забросе же сломаются нафиг!
- Нормальные. Тут мастерство главное иметь.
- Ну-ну... покажете... столичное мастерство.
Вышли. Тишина, зеркало синей воды простиралась до далекой, еле заметной линии леса вдалеке, свежий ветер ерошил волосы и наполнял легкие живительной прохладой, насыщая организм свежими запахами, давно позабытыми в загазованной Москве. Красота расслабляла и заставляла поверить, что нет на свете мест, прекраснее нашей Родины.
Через час пришли на место.
Стали готовить снасти. Егерь улыбался.
Первым же забросом я показал мастер-класс столичного рыбака.
Тонкая плетеная леска намоталась на вершинку спиннинга, и блесна, свистя, описала почетный круг, чуть не залепив Саве в лоб.
Егерь втянул голову в плечи и ухмыляться перестал.
Я ободряюще подмигнул - у нас не забалуешь, и стал готовиться ко второму броску.
Следующий заброс вышел результативнее.
Второе колено спиннинга выскочило из стыка и улетело вслед за блесной.
Я хмуро посмотрел на егеря.
Сава понял, что живыми мы не вернемся, и загрустил окончательно.
Наконец блесны благополучно были выпущены за борт, и егерь дал малый ход. Начался троллинг.
Оказалось, что я обожаю этот вид рыбалки. Сидишь себе, покуриваешь, любуешься красотами Карелии, катерок неспешно разрезает носом волну, а где-то метрах в пятидесяти за кормой упруго бьются под слоем воды наши блесны, приманивая своей игрой рыбу.
Удар.
- Есть!!! - орет Сава.
Странно... у меня вроде тоже есть...
Пыхтим вытаскивая... Оказывается наши блесны нагло перепутались.
Прищурившись смотрю на Саву. Ему неуютно.
В это время завозился сын, тащит чего-то...
Это был окунь... но какой! При последующем взвешивании он потянул на кило сто. Я таких, признаться, не ловил.
Потом были щуки, окуни, опять щуки... Короче, рыбалка удалась.
Перед отъездом директор с егерем коптили нам пойманную рыбу, и пока она готовилась, наполняя воздух непередаваемыми ароматами, делились мыслями о сути рыбалки. И мы были с ними полностью согласны.
Настоящая суть рыбалки не в количестве пойманной рыбы, а в наполнении души красотой мест, поглощающей умиротворенности процесса, в разговорах с близкими по духу и интересам людьми, делящимися мыслями, рассказывающими интересные истории, ну и, конечно, в законной гордости от привезенной домой добычи.
Жаль только, что все быстро кончается...

Карелия 2005. А звери здесь тихие... (продолжение)

На вокзале нас встретил довольно новый микроавтобус Фольксваген, от турфирмы.
Пожилой водитель сразу обнадежил:
- Как ехать в вашу глухомань не знаю, но мне тут нарисовали...
И показал какой-то огрызок бумаги с кривыми линиями. Я озадачено хмыкнул.
Поехали.
Часа через полтора дорога завернула в лес и плавно перешла в кочковатую грунтовку. При этом, каждые двести метров она порывалась раздваиваться и разтраиваться. Водила уже матерился в полный голос, останавливался и тупо смотрел в огрызок, поворачивая его всяко разно.
Машина колготилась на ухабах, и задевала днищем неровности местности. Водитель при этом морщился как от зубной боли и продолжал материться.
Обещанные 600 рублей уже не казались мне большой платой за доставку.
Наконец мы уперлись в какие-то ворота. Они незатейливо перегораживали лесную дорогу, причем ни забора, ни каких-либо других намеков на близость жилья не было.
- Ну и куда дальше? - вызывающе спросил водитель.
- Да мы сами не местные...
Короче пошел я на разведку. За холмом оказалось дощатое строение, и тетка попивающая чаек за деревянным столом.
Собственно это и была турбаза.
Встретили нас радостно. Действительно, как-то сразу подкупала неподдельная доброта и отзывчивость персонала базы. А сколько незабываемых минут было проведено у костра, слушая рассказы директора Владимира Борисовича... Но по порядку.
Когда я выбирал базу, в аннотации было написано что-то вроде: «трех разовое, обильное питание, национальная Карельская кухня, свежие продукты, выпечка, пироги...»
Придя в первый раз на обед, я поздоровавшись, опрометчиво заявил:
- Ну про Ваше питание мы уже наслышаны, это, говорят что-то...
Женщина из столовой покосилась на меня как-то нехорошо, где-то даже с обидой. Поджав губы, она удалилась на кухню, и через минуту поставила перед нами по тарелке холодных слипшихся макарон с загнутой сосиской.
Так вот ты какая - национальная Карельская еда, подумал я залепляя рот макароньей жвачкой.
Совести ради следует сказать, что в дальнейшем меню существенно изменилось в лучшую сторону.
В первый же вечер, собрав снасти и взяв лодку, мы с сыном вышли в Сямозеро.
Господи, какая это красота ребята. Погода стояла чудесная, вода была как зеркало. И ни комаров, ни мошки, которыми мы были заранее напуганы. А лес... практически ни единой травинки, ковры мха, брусники и черники. И шляпки белых и подосиновиков.
Сразу решили найти красивое место на берегу и начинать там подкармливать рыбу, очень уж хотелось поймать знаменитого Сямозерского леща.
Нам повезло, примерно в километре от базы был обнаружен красивый мыс, с резким свалом глубин уже у берега. Ловя на пятиметровые удочки, приходилось выставлять глубину более двух метров.
Клев был просто бешеный. Сначала поставили две донки, закидушки с кормушками и две удочки. Но так как клевало постоянно, и перезабрасывать все это не было ни какой возможности, оставили только две удочки. Шла мерная плотва сантиметров в 18-20 длиной, разбавляемая периодически такими же окушками.
Рыба хватала наживку остервенело. По-видимому в самом озере дела с национальной Карельской кухней обстояли хреново.
Прочитав как-то на сайтах, что в Карелии, как нигде, действует закон - хорошему куску и рот рад, и чем больше червяк - тем больше улов, мы с сыном насаживали здоровенных червей почти в мизинец толщиной. И рыба клевала. Она засасывала этого червя на раз-два, и пока её выуживали, забивала его себе в недра и пыталась переварить.
Маленький ерш, которому здоровенный червь не влезал в пасть по определению, истерично извивался, нанизываясь на него, а уже в руках, отпихивал пальцы плавниками, взбрыкивал телом, и казалось, имей голос - злобно бы рычал.
На следующее же утро был пойман первый лещ. Прозевав поклевку, я обратил внимание, что конец удилища, как-то загадочно дергается... Какое наслаждение было тащить этого бронзового красавца. Подошла рыба покрупнее. Стали попадаться более упитанные плотвички и окуни до полкило.
После обеда, расслабившись и переваривая, поинтересовались у директора:
- А звери тут, собственно, не шастают?
- Да нет, что вы... ну правда зашел тут мишка на базу в начале лета, собаки залаяли, он обкакался и убежал. А так нет... ну стая волков, бегает в окрестностях, собак режет. Сохатый еще во время гона не ласков. Короче тишина здесь и благоденствие. Не Москва в общем, отдыхайте спокойно.
- А сами не сталкивались?
- Раз двадцать. Вот последний раз, собак своих на зайца натаскивал, они значит убежали, а я иду по следу, ну в землю смотрю. Вдруг впереди «Рррррр». Блядь! Миша в двадцати шагах! И здоровый такой. А у меня ни ружья, ни хрена, только ножик и свисток - собак подзывать. А свистком - чего, только рассмешить мишу можно. Ну заорал я на него конечно со страху, мол нафиг пошел кака волосатая! А он голову к земле опускает и рыча на меня. Не уважает царя природы ни хрена. Уууу, думаю, домой уже пора, повернулся и пошел. Этот гад за мной. Вот привязался, думаю. Вышел на поле, по дороге веток наломал, отошел метров на пятьдесят. Сел, костерок запалил, думаю, от дыма наверняка уйдет. Сижу - собак высвистываю. А мише не кругло все, ходит по краю поля, порыкивает, но на открытое пространство выходить боится. Прибежала одна собака, вьется вокруг него, в лае заходится, а ему хоть бы что, внимания не обращает. Устала. Легла рядом со мной. Смотрю - миша поле стал пробовать, зайдет немного, постоит и обратно, и все дальше и дальше это у него выходит. Чудеса думаю, сваливать пора. Агрессию нехорошую ощущаю. Ушел. Потом только догадался, что это медведица была, медвежата со страху на деревья небось залезли, вот она и не уходила. Вот такие дела. А так спокойно здесь.
Дальше мы ловили и оглядывались.
(продолжение следует)

Карелия 2005. Едем.

За окном потянулся, почти не меняясь, подмосковный пейзаж.
Я тоже потянулся и зевнул.
Едем. Даже не верится. Не верится, что не случилось перед отпуском никакого западла, перечеркнувшего запланированный отъезд.
Нервы. Нервы постепенно расслабляются, участок за участком снимают с тела повышенную боевую готовность...
Губы трогает робкая улыбка, загнанная в глубь организма в последние горячие деньки. Мышцы лица неуклюже подергиваются... и наконец обезображиваются глупой гримасой.
Кабанистая тётка напротив приняла это на свой счет, и затараторила:
- В отпуск едете? А я домой! К сестре ездила, она у меня в Москве. Сутолока тут у вас, суматоха, устала вся прям. Проголодалась. А вы что не кушаете? Я вот тоже передачу посмотрела, говорят, нельзя вечером обжираться, плохо от ентого организму. Худеть буду. Теперича вечером никакой еды... так, перекушу ща малость...
Тетка завозилась в сумке. На столе обосновался мощный пакет, из которого сиротливо торчали куриные конечности. Глаза тетки засветились счастьем.
- Ща... немного перекушу... и все... вечером жеж низя... - забормотала худеющая.
Колеса постукивали на стыках, за окном появились леса. Хорошо-то как...
Ну, почти...
Тётка смачно ела яйца, а вокруг трепетно пахло сероводородом.
- А вы бежж яиссс? - с набитым ртом говорить пошло.
- Я? - отрываюсь от пейзажа за окном и пытаюсь въехать, что за фамильярность.
- Яйцев говорю, не взяли в поезд?
- Яйцев...? А, нет не взяли...
- Зачем?
- Что зачем? - теряю нить.
- Зачем не взяли? Яйцев с курочкой в дороге самое то покушать. Хотите?
- Нет. Спасибо.
Через некоторое время тётка благостно вздохнула и отвалилась от стола.
- Хорошо. А вот я в прошлый раз как-то ехала, пошла в туалет... ну, сделала там все... кручусь, тесно ведь... вагон качает... и вдруг вижу - на стене бумажка приклеена «в целях вашей безопасности ведется видеонаблюдение», я прям так полураздетая и выскочила! Это ж надо, что удумали, наглые! Подглядывают!
Прячу улыбку. По-моему, переживать ей не стоило. Радоваться надо, что бесплатно смотрят...
- Это шутка чья-то глупая.
- Шутка?... Ну не знаю... А вы куда едете?
- На Сямозеро, на турбазу, рыбачить.
- О! Я тоже рыбку люблю! А какую рыбу рыбачить будете?
- Да ну всякую, леща там, щуку, окуня...
- Ой, окуня не люблю, у него шерсть жесткая, плохо чистится!
- Что, простите, жесткое?
- Ну дык шерсть у него!
Господи.
- Ну да... в принципе...
- Уф, поела хорошо... немножко... все, теперь до завтра не буду, худеть надо.
От её трескотни начала болеть голова.
- А что-то у нас радио не работает. В прошлый раз ехала, такие песни хорошие пели... «Парней так много холостых, а я люблю женатого...»
Слуха у нее не было совсем, но тётку это не смущало.
Сын сказал: «Уууу...» и полез на верхнюю полку.
Мне прятаться было некуда, и поэтому пришлось прослушать информацию про «Парней из Саратова», и про «Синенький скромный платочек».
Дальше я не выдержал, постелился и лег.
В отсутствии благодарных слушателей тетка загрустила, и вздохнув, стала стелиться.
Я старательно делал вид, что уже сплю... И тут...
Поезд резко тронулся, тетка, как старый самурай крикнула: «Хех!» и жизнеутверждающе плюхнулась на меня задом.
Я жалобно хрустнул.
- Ой! - сказала тетя - Ничего не сломала? Дайте посмотрю!
- Не надо! - заорал я.
В общем, забылись...
... Ночью мне приснился старый самурай, который отрезал от меня кусочки, своим острым мечем и громко чавкал.
Я открыл глаза. Сбоку доносилось утробное урчание и звуки жевательного процесса.
Тетка наверстывала...
А за окном начиналась Карелия...
(продолжение следует)

Добыча оленины в полярных условиях

А вокруг было хорошо. Где-то даже душевно.
Редкое полярное солнышко нежно гладило наши макушки. Вода журчала на перекате, а воздух, такой прозрачный, такой пьянящий... Да, замечательно все было.
Если бы не...

Мы с Саней торчали на середине переката, по грудь в воде, и шальные завихрения потока периодически захлестывали внутрь химгандона, обжигали нежное, военно-морское тело, и нагло хватали ледовитыми пальчиками за естество. Напор воды пытался сбить нас со скользких валунов и утащить на глубину. До берега было метров 20, но как их пройти? Куда наступать? Между валунами глубина предчувствовалась не малая.
Вам интересно, какого нас туда занесло? Все очень просто.
Забирали нас после рыбалки. Ни хрена мы не поймали тогда, были уставшие и злые от бессонной ночи.
В общем, прислали за нами плашкоут, на руле гражданский молодой моряк, (все интересно!) ну и решил этот моряк в протоку проскочить, посмотреть - а что там дальше?
Сели плотно. Прямо по середке. И ни багра, сволочи, с собой не взяли, ни другой какой палки.
Было кроме нас с Саней, да двух аксакалов - рыболовов, с которыми мы и рыбачили, в плашкоуте еще человека четыре. Трое молодых, и один дядька в возрасте.
Покачали плашкоут, почесали репы. Делать нечего, надо напяливать резиновые шаровары, как раз две штуки есть, и лезть в воду - сталкивать.
Все посмотрели на нас с Саней.
Обстоятельства требовали героического поступка, а тут как раз два офицера подвернулись, ну очень кстати. Упираться было бессмысленно, взгляды на нас такие, что чувствовалось - герои утверждены.
Полезли матерясь. Ноги скользят на валунах, норовят сорваться в бездну. Поток, опять же, напирает. Ни каких условий, в общем. Но спихнули. Плашкоут отплыл метров на тридцать, орут нам:
- Пытайтесь к берегу пройти! Отсюда вас ни как не забрать!
Ну уроды, что тут говорить. Переглядываемся, пошли что ли?
Пошли... Ну как пошли... Не совсем прямо получилось. Я после первого шага куда-то бульк... Выскочил как ошпаренный, взгромоздился на валун, ору:
- Ответите суки перед Родиной, за убийство офицеров!!!
- Ничего! За нас не переживайте! - кричат, - А вас, если понесет, мы здесь перехватим... если сразу не потоните!
И глаза такие добрые...
Ох, не буду вас утомлять, допрыгали в общем. Настроение хреновое. Мокрые.
Ну, подобрали нас, идем вдоль берега. А красотища такая! Почти у самой воды, отвесная сопка вздымается, и протянулась она... да так вдоль всего берега и протянулась. И от сопки до уреза воды узкая полоска земли, метров десять шириной. И стадо оленей, голов сорок, идет по бережку тихонечко, чего-то там вкусное кушает.
В общем, не предвещало ни чего...
И тут какая-то сволочь:
- Мужики! Кто хочет пострелять? У меня ружье и два патрона еще осталось.
Они оказывается до того как нас забрать, на охоту ходили, и набили говорят не мало.
Нам с Саней уже ни чего не хочется, скорее бы на борт и сушиться. А один молодой загорелся аж весь. «Я - говорит, - в жизни ни когда не охотился, и непременно мне нужно это дело попробовать!»
Дали этому Рембо ружье с двумя патронами, нож, и высадили метров за триста впереди оленей. А сами, значит, обогнули стадо, что бы загон организовать.
Бежать оленям, собственно говоря, некуда, только вдоль по берегу, как раз на засаду выскочат.
И мы побежали...
Ну не сразу конечно. Я для начала зацепился за камень и упал. У меня вообще бегать значительно хуже получается, чем, к примеру, сидеть или лежать. Вот в последнем я АС, этого не отнять.
Олени недоуменно оглянулись, в глазах испуг, вероятно думают: «Господи, страх-то какой, и без намордников!...», решили ускориться. Правильно, чего связываться, еще и покусать могут.
Бежим мы значит, рты распахнуты, глаза выпучены, кричим что-то пронзительно. Вдруг видим, наш Рембо, вместо того, что бы сидеть за чахлыми кустиками в засаде, полез на сопку, по видимому позицию более удобную занимать.
А олени уже скорость нешуточную набрали, вот-вот прибудут в точку рандеву.
Увидел засадник, что стадо сейчас мимо пронесется, придется в зад стрелять, а это, согласитесь, не по-джентельменски. Занервничал, засуетился... и визжа совсем не героически, сорвался под ноги обезумевшим животным.
Да, такой охоты олени еще не видели. Они терялись в догадках - мы их хотим застрелить или рассмешить?
А мы бежим. Хантера не видно ни фига. Только слышно сквозь топот: «ОЙ!!!»... «АЙ!!!». Спотыкались об него олени, по-видимому.
Выстрел.
Свист пули где-то совсем рядом.
Сразу я, знаете ли, почувствовал себя нехорошо. Категорически перестала мне нравиться эта охота.
Не бежим уже ни куда. Лежим скромно.
Еще выстрел.
Глядим - стадо уже пронеслось, а на берегу, олень бьется, то ли от испуга ногу подвернул, то ли попал наш хантер.
У Рембо глаза горят, сумасшедшинка во взгляде, ружье отбросил, вытащил тесак и несется к животному.
Олень его принял грамотно. Подпустил поближе и пнул ногой в промежность.
- Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой... - пронеслось затихая эхо.
Джедай скрючился на коленях и уткнулся лицом в шерстяной бок зверя.
Оленю стало щекотно, и он пнул его еще раз.
Когда мы подбежали, Рембо лежал и жалобно поскуливал.
Дальше мне было не интересно. За дело взялись профессионалы.

А я отошел к воде, присел на валун, закурил и подумал: «Все-таки охота - это не мое...»