О пользе неожиданностей

Вообще-то я неожиданности не люблю.
И люблю в то же время..
Странное у меня к ним отношение... Двояйковое...
Неожиданности ведь для того и придуманы всякими злодеями, чтобы нарушить хрупкую целостность вашего шаткого бытия, в котором вы тщетно пытаетесь придерживаться каких-то своих глупых планов...
Еще дедушка ФЛОТ нас этому учил...
А злодеев это ни разу и никак... и они привносят в вашу кисельную жизнь мощную струю хаоса и радостного бардака... все как я люблю...
В этот раз злодеем оказался Иваныч.
Он нагло позвонил за неделю до времени Ч. и ударил поддых: «Полетели на базу, на Волгу, нас приглашают, все оплачено, грех отказываться, а?»
Вообще-то, для Иваныча - все Волга.
Что южнее Москвы.
Без глупых условностей и уточнений. Тем более, оплачено все... Тут ведь уже какая разница... Правда?
Вот.
Но для начала я конечно заупрямился - работа, планы... и вообще, не хрен так внезапно вторгаться в налаженное и устоявшееся... Но в душе-то уже понял, что не поехать нельзя. Потому быстро разрулил всякие рабочие моменты, скомкал и забил по щелям незавершенные дела... Ну и был готов.
Все это время я пытался выяснить у Иваныча, что это за база? Хотя бы как её название? Но Иваныча такие мелочи не занимали... он у нас глобально мыслит и по суете не размазывается... Короче, я успокоился тем, что в аэропорту Астрахани нас встречают и везут на место, где все уже пребывают в радостном нетерпении от нашего приезда.
Ну и полетели...
А... нет... не полетели...
Сначала мы поехали покупать знатному рыбаку Иванычу новый спин, так как за день до вылета он вдруг вспомнил, что предыдущий опять поломал на последней рыбалке - в стесненных условиях лодки загнал его кому-то в узкость... Иваныч это дело любит... ломать в смысле... поэтому поехали покупать. Уже в магазине Иваныч «вспомнил», что еще двое людей, которые с нами едут, ни спиннингов, ни прочих фетишей заядлого рыболова не имеют вовсе...
Я загрустил... Значит, опять нянчиться - учить азам... А ведь я и сам только второй раз на Нижнюю Волгу еду... до этого все больше Карелия, Селигер...
Короче, купили всем по спину, несколько новых воблерков, этого барахла у меня и так навалом - мог поделиться, потому на этом не заострялись, по спину-катушке-плетенке взяли и на старт!
...Астрахань встретила жарким, душным вечером. Казалось, весь город лежит в котле невидимого горячего бульона. Непривычно нагретый воздух, неся какие-то новые запахи, парной массой туго просачивался в легкие, вытесняя московский смог... Любезно предоставленная встречающей стороной "газель" отвезла нас сначала в гипермаркет, а потом понесла в сторону, о которой я даже и не мечтал - в сторону Каспия...
Быстро стемнело, мы попивали пиво, развалясь на сиденьях, и лениво наблюдали, как драйвер уже третий час пытается разобраться в хитросплетении дорог и как хреново ему это удается.. (к слову сказать, обратный путь занял всего полтора часа, но уже с другим водителем).
На базе нас ждал поздний ужин, который мы быстро заточили, и договорившись о выезде в 4 утра на первую рыбалку, пошли баиньки..

...Ночью мне приснился Иваныч, который настаивал срочно вылетать к Обской губе ловить бабочек, в руках он держал подсачек и вид имел не оставляющий надежд...

Утром разбились по двое.
Старенькая казанка с 30-ти сильным "судзуки" несла нас по живописным протокам... Невозмутимые цапли с безразличием античных статуй взирали на наше мельтешение, и казалось, кривили губы в усмешке и говорили: «Мильоны вас... Нас тьмы, и тьмы, и тьмы...»
И мы им верили...

Ну, приехали. С приплыздом, стало быть.
Вопрос: «на что ловить?» очень удивил егеря - «На все!»
Это оказалось не шуткой. Единственное, тяжелые блесна быстро цепляли водоросли, и у рыбы не было тех мгновений, чтобы ударить. В результате Иваныч остановился на легкой вращалке, а я решил повесить поппер, так как никогда на него толком не ловил...
Это был кошмар. Щука реально делала сальто и хватала его в воздухе.

Я рыдал от счастья и Иваныч рыдал со мной в такт, колыхаясь своим мощным телом и страшно пугая худенького егеря...
До этого Иваныч своими смелыми перемещениями так раскачал лодку, что егерю сигарета попала не в то горло, и он опрометчиво закашлялся, ну и душа-человек Иваныч приложил его ладошкой поперек спины. Бедолага чуть не сломал рулевое колесо. Теперь он внимательно следил за телодвижениями человека-горы.

Окунь, казалось, просто озверел, и если крупная щука не успевала перехватить инициативу, вешался на первом же метре проводки...
Потом егерь попросил у меня вращалку и нагло вытащил 3-х килограммового жереха у Иваныча за спиной.
Он был просто красавец.
Не Иваныч, конечно. Жерех. Иваныч в этот момент олицетворял собой искреннее пролетарское недоверие. «Как?» спросил он. «Как такое могло произойти, что я тут уже час эту вертушку бросаю, а у тебя с первого раза и жерех? А?»
Егерь как-то сразу стушевался, найти логическое оправдание своему проступку не смог, и благоразумно пошел ловить на нос. А Иваныч перестал вздыхать только после того, как тоже вытащил жереха. Правда, небольшого, грамм на 500. Он немножко порадовался, а потом увидел наши с егерем осуждающие взгляды и отпустил малыша.
Даааа... В это утро нам дали отвести душу. Щука не была особенно крупной: от кило до двух, окунь до полкило... да и отпускали мы... а куда столько?
В общем, на базу вернулись радостные, но довольные. Перекусили и расползлись под кондиционеры. Только так там можно выжить, пекло началось неимоверное. Днем температура поднималась, наверно, градусов до 50.
Потом мы обедали, дрыхли до 4-х вечера и снова в бой...

В первый же вечер нас пообещали свозить на сома.
Егерь любезно наловил лягух, и в начале шестого мы уже якорились на яме. И у меня, и, тем более, у Иваныча это была первая встреча с усатым.
Наконец тяжелые грузики потащили наживку в глубину. Пошло самое сладкое время - ожидание.
...На крайней правой закидухе кончик спиннинга вдруг плавно начал клониться вниз, постепенно ускоряясь, я рванул... еееесть!!!
Вязкая тяжесть с тугими, редкими толчками, сменяющимися мощными потяжками...
Пошли минуты выкачивания. Когда он вывернулся на поверхности, моей радости не было предела: первый сом, ребята, это навсегда останется с тобой.
Затащили в лодку. Наверно, по местным меркам он был не очень большой. Но ведь он же первый!
Я практически хотел его расцеловать, но сом брезгливо отворачивался и шлепал Иваныча своим мокрым хвостом по ляжкам, упреждая не подходить с торца, и Иваныч радостно гыкал, как бы совместно переживая острую грань момента.
Потом начали доставать тройник из пасти, на радостях забыв все меры предосторожности. Я схватил сома за губы, пытаясь развести в стороны и дать дорогу экстрактору.
Сом завращал глазами: «Совсем охренели?!! Куда грязными руками?!!»
И пасть, конечно, захлопнул.
Вашумаму! У него оказалась такая колючая щетина во рту...
Я, вероятно, так душевно посмотрел на Иваныча, что он тут же кинулся усугублять ситуацию, начав сдергивать сома с меня.
Я не снимался...
125-ти килограммовый Иваныч, тяжело дыша и выкрикивая что-то ободряющее, бегал вокруг меня в этой маленькой лодке и дергал за сома в разные стороны...
Егерь раскорячился на ходящей ходуном корме и с ужасом смотрел на наш хоровод.
Нет, Иванычу просто времени не хватило... он бы её точно перевернул, но сом устав от всей этой суеты, выплюнул меня.

Потом настал черед Иваныча вытаскивать свою добычу.
Полчаса он представлял нешуточную угрозу для нашего утлого суденышка.
Иваныч тащил своего первого в жизни сома!
Он кричал на мате.
Он вскакивал. Мы с егерем, с разных сторон повисали на нем, пытаясь заставить одуматься и сесть.
Ха! Он нас не замечал.
Он шел вперед, к сому, накреняя всю конструкцию на борт. Мы упирались, просили вернуться. Он шел назад, пытаясь мощным телом выкачать упрямого сома.

...Сомы внизу оживились и захрюкали в ожидании сытного ужина...

Через полчаса наш немолодой, но задорный Иваныч выдохся.
Он стоял, обливаясь потом, и просил помочь. Но сом был уже близко, и я, признаюсь, пошел на крайние меры: я ему сказал: нет, заверши сам.
Иваныч должен был это доделать. Он должен был вытащить своего первого сома. И он сделал это.
Господи, сколько было счастья на его лице. И он бы обязательно исполнил какой-нибудь свой иванычевский танец и утопил нас наконец к едрене фене, но он очень устал...

Нам их потом зажарили, этих сомов... такая вкуснотища...
Повар на базе вообще оказался кулинарным гением. Из-под его рук выходили настоящие шедевры.
Например, пришли мы как-то на обед, а на тарелках пышущие жарким пряным ароматом круглые, высокие караваи хлеба. Нам хитро подмигнули и предложили снять верхнюю корочку.
Матьмояродная! Там был борщ... дуууушиииистый и со сметаной!

Один день был посвящен поездке на Каспий, на раскаты. По дороге мы любовались зарослями лотоса и своеобразной, завораживающей красотой проток, пролетающих мимо...
Раскаты встретили нас тушами сазанов - веселыми розовыми швайнами, разбегающимися от лодки, и ленивыми, некрупными сомами, которых лишь постукивание блесной по голове могло заставить проснуться и поздороваться.
В общем, началась подводная охота. Масок, трубок и ласт было по два комплекта, а ружье одно. Еще был гидрокостюм, как раз на Иваныча, и он стал его натягивать. Я решил не ждать и нырнул.
Глубина была небольшая, метра полтора, тина то стелилась по дну, то вставала стеной, окружая неприятными на ощупь лабиринтами.
Почему-то сверху, из лодки, мы наблюдали кучи сазанов, а тут стоило только спуститься, их след простыл... Или это просто я, запутавшись своим мощным телом в водорослях, издавал слишком много посторонних звуков? Не знаю. Короче, видимость была ноль целых хрен десятых и тина была везде. Еще и змеи эти всякие водоплавающие...
Вернулся я к лодке, побросал в неё все причиндалы, передал ружье егерю и напутствовал пойти и чего-нибудь уже застрелить.
Иваныча я приметил метрах в пятидесяти, он весело плескался в тине.
Ну и я полез в лодку.
Нет, забрался я нормально. Но! Я понял, что Иваныч... никогда... ни под каким соусом...
А Иваныч в это время уже подгреб, явно желая прекратить водные процедуры.
Я с сочувствием посмотрел на него. Мой взгляд Иванычу явно не понравился.
Тут он дотянулся до края борта и все понял.
«Я смогу подпрыгнуть... сантиметров на 20» - явно переоценил он свои спортивные возможности.
«Ты поднимешь такую волну, что прибрежные деревни посмывает».
Иваныч старательно засопел и мелко запрыгал по топкому дну. Прыгать двумя ногами у него не получалось, потому что одна в это время числилась опорной и увязала в иле. В конце концов, он дотолкал нас вместе с якорем до какой-то ямы, и на поверхности осталось только его большое грустное лицо.
«Засасывает» - печально сказало лицо.
«Там раки»... почему-то вспомнил я.
Лицо оживилось. Оно скашивало глаза влево-вправо и пыталось заглянуть вниз.
Затем Иваныч вновь начал совершать под водой колебательные движения, как бы стараясь не подавить поголовье раков и не получить за палец клешней.
«Егеря надо позвать» - внес рацпредложение Иваныч.
Я представил себе 50-ти килограммового егеря и согласился: «Точно, у него ружье, мы не дадим тебе мучаться, даже если после этого в районе начнется экологическая катастрофа». Идея Иванычу не понравилась, и он снова стал подпрыгивать.
Дело осложнялось тем, что в моменты его прыжков мне нужно было отклоняться на противоположный борт, дабы он не затопил наш эсминец.
Тут я заметил вдалеке егеря. Тот, видно, понял все с первого взгляда, бесславно погибать втоптанным в ил задом Иваныча не захотел, и продолжил нарезать круги вдали у камыша, поглощенный охотой.
Ну, моему терпению пришел конец, я схватил Иваныча подмышки, крякнул до помутнения в глазах, хрустнул чем-то и потащил... Мы долго балансировали животом Иваныча на остром краю борта... Зад уже сроднился с тиной, и в горячую лодку идти отказывался... Иваныч то соскальзывал назад, то каким-то волнообразными движениями пропихивал себя вперед. Я уже остро желал, чтобы егерь подкрался сзади и уколол его таки в мякоть гарпуном, но тут Иваныч что-то переместил у себя в организме и вслед за центром тяжести рухнул на дно.
Невидимый оркестр сыграл туш, а я повалился рядом.
Да, а егерь подстрелил таки пару сазанов. Нам потом приготовили из них знатную уху.

В общем, все завершилось хорошо.
Мы, правда, здорово обгорели в тот день. И я сейчас пишу эти строки и облезаю мордой лица. Но это все мелочи... главное - было!

Москва под крылом Ту-154 напомнила нам, что все проходящее, и все когда-то заканчивается... Потрясла нас перед посадкой за фюзеляж, чтобы постирать эти глупые выражения с малиновых лиц, ну и приняла, куда ж ей деваться... Мы хоть и странники в душе, но всегда возвращаемся, да ведь?

о. Хачин 2007. Под знаком Дня Флота.

И даже не говорите мне, что пить - это плохо. Сам знаю.
Короче, уговорили друзья поехать на Селигер, на остров Хачин, с палатками...
Впереди предстояло празднование дня флота и прочие приятственные встречи, поэтому мы, здраво рассудив, что на своих машинах можно таки и не вернуться, решили брать такси.
Оказалось, что заказывать такси гораздо дешевле с самого Селигера, из славного города Осташкова, москвичи же ломили немыслимые цены, ну на то они и москвичи...

Выехали рано утром 28-го июля втроем на двух такси. Одно полностью занимали наши вещи, а второе, собственно, занимали мы втроем и пиво.
Дорога промелькнула быстро, чему способствовало пиво и мастерство водителя Дениса.
По приезду все смешалось. Радость встречи со старыми друзьями, знакомство с новыми, хлопоты по вытряхиванию пыльного скарба, установка палаток...
А вечером шашлык, песни, задушевные беседы и прочее расслабление окоченевшей от работы души.

Конечно, сразу после установки палаток я как упертый рыбак бросился на берег и начал оснащать и забрасывать закидухи с кормушками, нутро которых набивал обалденно пахнущим Сенсасом, и насаживал на крючки московских продажных червей.
Потом навострил спиннинг и начал блеснить. Надо сразу сказать, что ловля хищника так успеха и не принесла, на блесну ничего не попалось.. ну почти... но об этом позже.

Зазвенел первый колокольчик.
Радостно защемило сердце. Вот оно! Долгожданное!
Сзади раздался голос Борыча: «Кэп, можно я первую вытащу, а то никогда не ловил?»
Эх, моё доброе сердце...
Что бы вы думали? Первой рыбой, выловленной в этот раз на Селигере, был налим.
Знаю, что они летом не ловятся. Знаю.
Разум налима для меня глубоко загадочен и туманен. Даже допускаю, что это интеллигентное существо было привлечено нашими громкими голосами, гоготом и песнями под гитару. А может, еще и запахом шашлыка.
Короче, налим оказался рыбой напрочь одинокой и тянущейся к общению. Вероятно, он подумал, что один налим такую хорошую компанию не испортит, и ему найдется теплое местечко в коптильне. Так и вышло.
Пока я переоснащал и закидывал закидуху, зазвонил другой колокольчик.
Борыч, уже окончательно уверивший в себя как в непревзойденного рыбака, кинулся вытаскивать. Его пыхтение привлекло моё внимание, и я насторожился. Шло тяжело.
Какая непостижимая нечеловеческая наглость - он вытащил достойного леща!
Я уже начал прикидывать, чем бы связать этого распоясавшегося рыбака, но Борыч, чутко уловив хрупкую грань момента, пошел победителем к костру, шашлыку и водке, неся с собой весть о первой рыбе.
Я вздохнул, и вновь установил закидухи... И затих в ожидании...
Тут пришел Миха.
Надо сказать, что Миха опытный рыбак, он пришел мощно. Не один. С фидером.
Начался мастер-класс фидерной ловли.
У меня чего-то не клевало, а тут еще провокаторы начали звать к столу, соблазняя водкой и песнями... и я пошел... я уже почти отошел, когда вновь услышал призывный звон колокольчика..
Как я бежал...
Напрасно...
Миха уже вытаскивал на мою закидуху здорового леща.
Меня это сломило окончательно, и я ушел к празднику жизни и песням под гитару...

Когда окончательно стемнело, организм, перенасытившийся шашлыком, водкой и песнями, захотел покоя и романтики, ну сами знаете, как бывает.
И мы с Катей отошли на бережок посидеть на скамеечке, побеседовать душевно, полюбоваться на задремавшую природу...
А надо напомнить, что к этому моменту я уже развил бурную деятельность по рыбалке, навел хаос и разбросал по окрестностям кучу всяких снастей... А! И блеснил еще неудержимо... Это важно!

Короче, ночь... вода тихо плещется... Нилова Пустынь красиво эдак подсвечивается невдалеке... камыш шуршит... сзади приглушенные голоса у костра, треньканье гитары...
Романтика и интим, короче, в одном флаконе.
Вот.
Ну, проходим мы на бережок, ощущая ногами прохладу уже остывающего песка, беседуем о чем-то неважном... садимся на лавочку...

ТВОЮМАТЬЬЬЬ!!!!!!

Я очень удачно все разбросал.
Блесна воткнулась мне прямо в зад.

А Катя говорит чего-то вполголоса, душевно так... о красоте мест... еще о чем-то, о своем наверно, о женском...
А мне уже хочется орать в полный звук на мате, но я не знаю, как начать.

И тут на берегу появляется Миха и вежливо интересуется: "не помешал"?
Я, чувствуя спасение, пытаюсь обратиться к нему... но от долгого сдерживания "наболевшего" кроме - "в зад" изрекаю мало что членораздельного...
Культурный Миха говорит - "понял, извините" и начинает уходить...

Тут уже я не выдерживаю, и поправ интимность момента и всеобщую трепетную тишину, ору:
"Миха, мне блесна в зад воткнулась!!!!"

Катя, которая была не в курсе моих телесных переживаний, сначала пытается осознать эту выпадающую из романтичного антуража фразу, хлопает своими замечательными глазами, а потом начинает, подергиваясь, сползать на песок...

Надо отдать должное Михе, он быстро врубился в обстановку, мужественно взял в рот фонарик, и светя мне в зад, блестяще провел хирургическую операцию.
Что и запечатлела пришедшая в себя Катя.. Снимок получился душевный...
Эта новость была радостно сообщена всему лагерю, и надо мной издевались до самого конца.

Блесну мне зачем-то положили в карман толстовки, она там воткнулась всеми своим крючками и больно кололась, когда я, забывая, засовывал туда руку. Потом мне её вырезали. Вместе с куском толстовки. И дальше я уже ходил с совершенно замечательной дыркой в боку.

Потом процесс рыбалки приобрел какое-то шизофреническое направление.
Мы предавались разгулу и возлияниям, и совмещать это дело с рыбалкой не было никаких сил.
Выглядело это примерно так:
Утром, пошатываясь, я шел умываться, заодно перебрасывал закидухи, снимал рыбу и проклиная слабохарактерность, уходил к просыпающемуся народу, костру и празднику жизни... То есть с удочками я встречался только утром.

А все потому что день встречи плавно перешел в день флота, а офицеров флота было два - я и мой друг из Питера, потому мы должны были присутствовать на тостах, чего-то говорить и принимать величественные позы и поздравления. И петь. И пить. А люди приходили, приезжали, приплывали... и поздравляли... и это было прекрасно и ужасно одновременно...
Я побил все свои жизненные рекорды. Я должен был умереть. Я непременно должен был умереть... Но свежий воздух, и можжевельник, в котором стояла палатка, не дали мне этого сделать.

Помню, как-то среди хаоса друг Леха спросил меня: «Какое сегодня число?»
«Четвертое», говорю.
Тут он сказал совершенно замечательную фразу: «Какой кошмар, четыре дня бухать!»
Я хитро улыбнулся: «А 28-е, 29-е, 30-е, 31-е?... Восемь, Леша, восемь!»
Он выпал.

У меня замечательный друг. Нет, так в повседневной жизни его на бутылку пива не дозовешься, не пьет, за рулем всегда... а тут... ну забодала суета, наверно, в конец. Так думаю.
А еще он очень любит с девушками знакомиться, когда выпимши.
Наверно, сразу представляет себя эдаким 20 летним кавалергардом, без лысины и пузика.
Первый день: остров Хачин, он, надо сказать, довольно густо заселен отдыхающими, лагеря студентов даже стоят, и вот постоянно мимо нашего лагеря дефилируют какие-то девчушки, совершенно милые и симпатичные.
Так вот, в первый день Леха призывно кричал: «Девушки!» и порывался бежать знакомиться.
Я пытался вразумить его, что в сорок так быстро бегать не рекомендуется, а рекомендуется тихо сидеть или молча лежать, предлагал ему потрогать себя за лысину и пузо и осознать. Но он гоношился. Еще были силы.
На второй день он уже просто кричал: «Девушки!», но бежать уже не пытался.
На третий день при крике: «Деее....» его голос сорвался на какой-то козлиный крик, и я мудро заметил: «Вот так приходит старость...»
Леха загрустил и кричать перестал, а потом уже и перестал оборачиваться на девушек.

Постепенно народ начал разъезжаться, пьянство вусмерть надоело, и захотелось просто тишины и покоя.
Дабы разом прекратить затянувшийся разгул, я собрал все пиво в лагере и торжественно вылил его.
Я думал, меня порвут.
Но нет, оставшийся народ начал постепенно приходить в себя, по-новому воспринимая окружающую красоту.
Мощный Стилет взвалил на себя бремя колки дров, и мы с ужасом наблюдали, как он технологично забивал в огромный пенек остатки топоров и колунов.. и все гадали: а что он будет делать, когда внутри завязнет и обломается последний топор. Но ему каким-то непостижимым образом удавалось развалить это ужасное, напичканное железом сооружение, и при этом ничего себе не отрубить.
В общем, жизнь налаживалась.

Мы даже обнаружили, что делили палатку со стадом совершенно ожиревших от пьяной крови комаров. Они реально были такие огромные, что с ними было тесно. А еще, я всерьез боялся, что в одну прекрасную ночь они просто выволокут меня за ногу из палатки и допьют где-нибудь в можжевельнике.
Интересно было наблюдать, как они питаются.
Ночью, укрывшись с головой спальником и оставив узкую щелку для дыхания, я сквозь сон наблюдал такую картину.
Комар, наглая жирная сволочь, плюхался на матрас, и тяжело переставляя ноги, шел к дыхательной щели. Его шаги гулко отдавались в ухо, и казалось, это идет сама смерть. Он подходил, водил жалом, тяжко вздыхал и втыкался куда-нибудь в нос. Нажравшись, он, утомленно похрюкивая, распластывался прямо на носу пузатой красной тушкой и засыпал, почмокивая.
Те, кто пытался взлететь и укрепиться на потолке палатки, ночью срывались и падали на лицо оглушительно лопаясь.
Да, мы вскормили много комаров.
Но когда совсем охреневший паук свил у нас в палатке паутину, я понял, что пора собирать силы на генеральную приборку.

Надо сказать, что живность, вообще к нам тянулась. Как бы почувствовав в нас либеральный источник высококалорийной спиртосодержащей крови.
Кто-то постоянно скребся под надувным матрасом. Наглые жуки совершенно немыслимых форм запросто пытались залезть в ноздрю и истоптать лицо.

А когда мы уже собирались сворачиваться...

Я потянул матрас... и тут из-под него высунулась голова... это была натуральная голова змеи, угрюмая и недовольная.
Как я не своротил палатку, пытаясь спасти себя любимого, до сих пор понять не могу. Но очнулся я уже снаружи. Взял палку, приподнял край матраса...
Это была жаба. Даже не жаба, а ЖАБИЩА.
Вот как получается.
На горошинах мы не пробовали, а на жабе, оказывается, спали... и что характерно, не превратилась она замечательным образом в прекрасную царевну... Враки это все наглые, натуральный обман маленьких ребенков...
Правда, как мне показалось, была она беременна, грустна взглядом, и не хотела уходить...
Кода первый энурез после встречи с ней прошел, я аккуратно, почти нежно, палочкой, оттолкал её метра на три от палатки и указал направление движения... И что вы думаете?
Когда друг Леха начал складывать свои вещи, к нему в объятия из резинового сапога радостно бросилась наша беременная разведенка...
Друг радость встречи не разделил, заорал истерично от внезапности, отбросил сапог, и споро передвигаясь на карачках, бежал.
А потом еще долго держался за сердце и почему-то говорил, что больше никогда не будет пить.
Так что жаба, сцуко, женщина опасная. Привязчивая. Не дружите с жабами. Вот.

Они, кстати, нападали не только в палатке.
Ребята к нашему приплызду построили замечательный туалет, комфортный, клеенчатый, спиралевидный... то есть человек, нахохлившийся в задумчивости, был избавлен от унижения смотреть в проем двери и наблюдать всякие нескромные лица, снующие туда-сюда.
Лабиринт был сложным. Там можно было спьяну запросто заблудиться. И одичать. А еще его быстро облюбовали жабы. Которые нападали из недр, из темноты, когда чей-то мощный крестец закрывал им вид на луну.
Блин, как они меня напугали поначалу в темноте. От неожиданности я даже вступил в дерьмо предков.
Мы, признаюсь, даже хотели потом пошутить - положить в дырку два красных светлячка, знаете, такие светящиеся палочки для поплавков, для ночной рыбалки?
Представляете, заходит в туалет зашуганый жабами и всеобщими шорохами человек... разумеется, первый взгляд туда, куда он должен сейчас отстреляться... а там два красных глаза...
Это как раз тот случай - пошел пописать, заодно и покакал.

Но давайте лучше о вкусном...

А потом мы ходили за грибами.
Грибов было очень много. Нереально много. Мы прессовали их в котелок, намериваясь полакомиться грибным супом, но их оставалось еще две трети, а для картошки и лука места уже не было, поэтому пришлось оставить только самые пафосные экземпляры, а остальных отпустить.

Когда закончились черви, я начал изобретать тесто и макароны.
Рыба охренела, и поначалу отнеслась к высокоуглеводной пище с недоверием, это выразилось в прекращении клева.
Друг Леха заскучал и заявил, что немедленно пойдет и поймает кузнечика, потому как именно кузнечик непременно является лакомой отбивной для здешних рыб.
И он пошел.
А потом он начал орать.
Как будто на него напали целых две жабы.
Пришлось идти.
Блин, это была здоровенная гадюка! Длинной больше метра, а толщиной... а толщина у нее была такая, как будто она съела уже не одного отдыхающего.
Самое унизительное было то, что эта сволочь нас напрочь игнорировала.
Или это комары, жуки и жабы уже успели сдать, что мы не опасны в быту? Не знаю.
Короче, Леха начал исполнять вокруг неё старый индейский танец «Укушу тебя за копчик», притопывая в такт босыми ногами в тапочках.
Гадюка хмыкнула и поползла.
Леха зарыскал по окрестностям и явился с палкой в полметра длиной.
«Это зачем?» - поинтересовался я.
«Убью!» - мужественно ответил друг.
«Ну-ну, удачи тебе, Ястребиный Глаз... завещание не забудь составить».
Леха долго прыгал по кустам, взвизгивая на каждый шорох.
А гадюка, наверно, уже лежала где-то в теплой норке и гаденько хихикала.

Нет, главное, интересно: до этого ночью, в кромешной темноте, пьяными бабуинами мы шарахались к пляжу, в туалет и вообще по окрестностям, а после встречи с гадюкой начали натягивать сапоги и робко светить себе фонариком, настороженно прислушиваясь...

В общем, гадюку он не добыл, зато победил в неравной схватке несколько кузнечиков, на которых мы действительно быстро поймали замечательных красноперок.
Потом рыба распробовала макароны, ну кто бы сомневался, и поперла.
Но так как рыбой мы уже обожрались по самое не могу, просто ловили и отпускали, ловили и отпускали...

В день перед отъездом мы загрустили. И было от чего. Мы были последние, кто уезжал с места стоянки и предстояло все нужное сложить и убрать, а ненужное выкинуть.
Ночью мы чуть не решили эту проблему кардинально.
Дело в том, что ребята, уезжая, оставили нам на столе свечу, мощную такую, в жестяной банке, с фитилем в палец толщиной. Сказали, что она специальная, от комаров.
В последний вечер мы её обнаружили среди продуктов и запалили.
Тут надо немного рассказать об устройстве лагеря.
Центром его, конечно, являлся добротный, сколоченный из бревен стол, с бревнами же вместо сидений. О которые я, кстати, так натер себе попу, что она превратилась в один гладкий мозоль без всяких глупых впуклостей, и ею уже запросто можно было колоть орехи. Но сейчас не об этом.
Так вот, рядом со столом, как бы продолжением его, лежали четыре бревна квадратом, а в середине был костер. Все это сооружение было укрыто сверху двумя тентами от непогоды, над столом и над костром соответственно.
Итак, запалили мы эту гнусную свечу, комаров она, конечно, не отпугнула, ну да светила себе и светила. К ночи все расползлись спать, а мы с другом Лехой остались поболтать за жизнь.
Часа в три я краем глаза заметил, что на столе веселится какое-то пламя.
Оказалось, что эта замечательная свеча окончательно распоясалась и запылала всей банкой. Что уж там в ней было - хрен её знает, но столб от неё стоял уже неслабый, а порывы ветра пригибали его к столу, и уже начала плавиться клеенка и близстоящие пластиковые стаканы.
Чего-то мы поначалу растерялись, захлопали крыльями и, (господи, два здоровых мужика!) не додумались ни до чего лучшего, как залить это пылающее масло газировкой.
А ему того и было надо.
Мамамоядорогая!
Фейерверк!
Фонтан из снопа искр, подобный бенгальскому огню, взметнулся к тенту, поливая нас горящей субстанцией и грозя уничтожить все нажитое непосильным трудом.
Мы заорали в ночи, замельтешили вокруг стола, ломая мелкие предметы и внося хаос в тишину ночи.

Соседи, которые располагались метрах в пятидесяти от нас, перестали смеяться и петь и попрятались по палаткам, подозревая, что начался какой-то сатанинский ритуал.

Сбив с себя пламя, мы, наконец, додумались прихлопнуть это безобразие миской.

А потом, переведя дух, долго ржали, представляя, как бы мы разом решили все проблемы по сбору лагеря, а может быть даже, мельтеша хаотично горящими факелами по периметру, подожгли бы нахрен палатки и решили проблему в корне.

Но все хорошо, что хорошо кончается.
На утро были сборы. Вызов катера. И прощание с гостеприимным островом.
А погода была как песнь.
Она говорила - ну куда вы? Ну останьтесь еще на пару деньков, посмотрите, какая красота...
Но человек такое озабоченное существо, ему вечно куда-то надо торопиться, доделывать свои глупые дела... ему некогда подолгу пребывать в неге тишины, в прохладе свежего ветра, в легком шорохе прибоя... ему всегда некогда...

О пользе положительных эмоций

Если вы всерьез и искренне думаете, что рыбалка это такое легкое, необременительное занятие, совершенно не связанное с титаническим напряжением всех имеющихся в организме поджилок, уздечек, мозжечков и прочих аппендиксов... то вы... то вас... то вам... То вы - однозначно женщина! Вот! Точно! Вы женщина! А может быть, даже жена рыбака... Ага! Угадал?... Еще нет? Ну, значит, будете!
Ведь каждый уважающий себя рыбак знает, что рыбалка - это подвиг, и его надо пережить.
И никак иначе! Что?... Много вы знаете! Да, не всегда это удаётся без потерь... Не всегда... Но рыбаки же стараются! Честно!
Например, решительно договариваются в этот раз водки брать меньше... с пивом не мешать... из машин не выхо... нет, это не то... в общем, клянутся посвящать себя исключительно и нераздельно... Ааааа! Что я вам тут распинаюсь, сами ведь прекрасно знаете, как все на деле получается...
Но мы же честно стараемся! По мере скудных сил. И даже побеждаем... Ну, как правило... Иногда...

Итак, к черту лирику, ключ на старт...
Взлетели вечером в четверг. Прямо после работы. Два капдва запаса и два примкнувших к ним.

Используя новый тактический прием, водку заранее не покупали.
Чем очень напугали жен.
Мир перевернулся, они метались и не могли понять, что мы такое задумали. Поэтому отпускали тяжело, пытаясь поглубже заглянуть в наши честные глаза...
А мы эти взгляды выдерживали стойко, ведь ехали действительно на рыбалку, а не куда-нибудь, окуни курносые, вот...
Конечно, по пути нас ждал заезд в маркет... но тсссс...
И не скрою, были, были зараза такая, отдельные поползновения, что, мол, раз так удачно удалось закончить рабочую неделю на день раньше, и от жен все благополучно отбились... то может, и не надо так далеко пилякать, аж за шестьсот километров, а осесть где-то недалеко и...
Но нет! Разум восторжествовал над саботажем измученного рабочей неделей тела, и мы... ха! Памятник нам из чугуна и бетона! Мы! Даже! В поездке! Договорились! Пить! Сухое вино! Каково?... Вот она силища воли! Вот оно несокрушимое... хм, правда, из запланированного литра на тело выпили по три... Но никто ведь и не говорил, что будет легко. Зато такая тактическая хитрость сберегла стратегические запасы водки на дне багажа.
Итак, рванули. Ну, сама дорога никакими великими свершениями отмечена не была, разве только выпитым количеством... Закончилась она утыканием среди ночи в Ильмень-озеро.
Оглядевшись, поняли, что озеро встречало нас резкой переменой погоды, шквалистым ветром и водяной пылью в лицо. Джип качало на берегу как хворостину. Было понятно, что рыбалки здесь не получится. Поэтому посовещавшись, приняли решение искать место на каком-нибудь изгибе близлежащей речки...
Благодаря местной, встречающей стороне, такое место вскоре и было найдено.
Светало...
В большом пакете был замешана ароматная прикормка... Трепетно извлечены из закромов черви и опарыши... Под тихие пришепетывания шаманов пошел тайный процесс насаживания... И вот полетели в неизвестность набитые кормушки...
Лица, не допущенные к первым минутам священнодейства, дабы не путались под ногами, были отправлены заниматься обустройством лагеря...
Они поворчали, конечно, для порядка, но я предупреждал, что саботажа на рыбалке не потерплю. На рыбалке ведь что важно? Правильно - железная дисциплина, а также культура пития и чистота рабочих мест.
Да ведь?
Вот, а то, что вам не дают вот так сходу забросить чужую закидуху, так это только для вашего же блага.
Честно.
Еще начленовредите себе сгоряча.
Или не дай бог мне, что во вселенском масштабе гораздо трагичнее, и для вас значительно хуже.
Наблюдая за бессмысленными телодвижениями своих сугубо городских друзей, за их робким втыканием в природу, я умилялся и балагурил... Я раздавал рекомендации... Я просто был переполнен ценными указаниями:
- Присмотритесь, поучитесь на мне! Пантомимично! Делай раз - насадили червяка, делай два... Чего?... Ах, так не интересно?... Все пошли ставить палатки и собирать дрова!... И не роптать мне тут! Да, я циничное существо, я разбиваю хрустальные грани и топчу розовые мечты! У вас есть розовая мечта? Я вам её растопчу! Меня так и зовут - топтатель розовых мечт!... Вперед заре навстречу собирать дрова!... Куда вы пошли? Вот так просто взяли и пошли?... А как же я? А как же я, болезные? Уже вскройте чего-нибудь, в трахеях пересохло!... Почему я все должен делать за вас?... О господи, остановите их! Что вы делаете?!... Это же палатка! Вы должны быть с ней нежны и трепетны как с гимназисткой, которую замыслили обмануть... Нет, а вот здесь надо сильнее... А я говорю сильнее! Покажите мне вашу мышцу! Вы мужчины или старые, фаршированные сиси?!...
Но, разумеется, всем вам известно, что в целом я человек добрый и отзывчивый к чужому геморрою.
Поэтому, естественно, видя нездоровую суету Иваныча вокруг рыболовных причиндалов, тайные вздохи и нескромные взгляды, которые он бросал на настороженные спиннинги, конечно таки дал ему возможность вытащить первую рыбу.
Которая кстати не заставила себя долго ждать. Забилась, заходила кругами на глубине, несказанно напугав Иваныча и озадачив меня, и в конце концов оказалась подлещиком на полновесный килограмм. Сколько было радости...
Друг Леха отправился поблеснить вдоль берега, и вскоре уже бежал, размахивая спиннингом и сверкая возбужденным глазом, показывая в оттопыренной руке окушка с ладошку, которым требовал немедленно восхититься и утвердить мировым рекордом.
Так! Я оставался последним необрыбленным! Чтобы окончательно не потерять лицо, я отогнал всех от удочек и срочно выловил еще трех достойных подлещиков.
После этого Дмитрий, как самый индифферентный к рыбалке, был отправлен разводить костер и готовить все к ухе.

Пока периферия готовилась, я собрал вокруг себя близких соратников и продемонстрировал мастер-класс по чистке рыбы.
С душой и в красках.
В результате под восхищенные взгляды я быстро и талантливо порезал себе два пальца, был перевязан и окончательно перешел на руководящую работу.

А мои друзья решительно захотели выйти «в море». Для этого у нас имелись две немолодые резиновые лодчонки.

Необычайное происшествие произошло с путешественником Иванычем при отплытии.
Только он раскорячился недвусмысленно в лодке эдаким Сирано де Бержераком, только победно улыбнулся... деревянная «баночка» не выдержала жизненного опыта его грандиозного филея и лопнула.
Треск разнесся над притихшей рекой.
Иваныч взвизгнул, больно уколов себя занозой, забился в узкой лодке раненым бобром, пытаясь встать, хакнул что-то по-индейски, и красиво ушел в гостеприимный водоем.
Зрители притихли.
Действо продолжалось.
Выскочив пулей, он решительно кинул себя на новый приступ строптивого плавсредства... но немного не рассчитал толкающую силу и приземлился животом поперек лодки. Опять что-то затрещало, а получивший разгон Иваныч начал сползать, и в результате погрузился передней частью тулова в воду.

Величественный копчик с растопыренными ногами как бы зажил своей жизнью и, уже не надеясь на хозяина, пытался самостоятельной задержаться на лодке, не желая сползать за остальным телом.
Тем самым не давая голове всплыть и перекрывая доступ в неё кислорода.

Я катался по берегу уже не смеясь, а жалобно всхлипывая, мышцы живота сводило страшными судорогами, и при этом с настойчивостью папарацци я пытался запечатлеть для истории эти замечательные кадры. Но спазмы смеха корежили меня и я фотографировал траву, в которую утыкался головой.

В это время Иваныч пришел в согласие со своими обоими концами тела и вновь показался на поверхности.
Рядом в такой же лодке уже беззвучно корчился Леха... Иваныч посмотрел на его плавсредство... на свое измятое и поломанное... Леха простатой почувствовал недоброе и из последних сил начал отгребать... Иваныч прыгнул, но не достал...

Когда я уже решил, что сейчас умру, они, наконец, отплыли.

Странно: Иваныч после всех этих физических упражнений выглядел огурцом и даже потребовал передать ему с берега спиннинг. Леха же наоборот высмеял все силы, развалился в лодке и задремал.

Дальше вышло вот что... мне с берега было, конечно, видно плохо, да и слышно не очень, ну что-то вроде - «Бу-бу-бу-ааать!... Хааа!... Ляяять!... Ёёёха!... Бу-бу! Ууука! Лёёёха!»

Я начал приглядываться и заметил, что в одной лодке беснуется вроде Иваныч,... во второй же лодке явно угадывалось распластанное пузо Лехи,... и было оно сначала индифферентно,... потом оно вдруг подскочило от особенно громкого «...ляяять!...ёёёха!» Иваныча, потом раздался легко узнаваемый треск и Леха полетел за борт.

Оказалось вот что.
Леха задремал и его прибило в нависшие кусты у дальнего берега. Иваныч в это время занимался блеснением неподалеку. Занимался он блеснением совершенно в немыслимой позе, запихав свой нескромный филей между поломанных баночек и разложив конечности по краям. Заняв все пространство.
Как он вообще греб в этой унизительной позе, ума не приложу.
И представляете, случиться такой неприятности - клюнуло. Ага.
Иваныч сначала ничего не понял и даже обрадовался как ребенок.
А потом почувствовал, что его очень быстро утягивают куда-то вдаль от костра, водки и ухи. Куда-то в неизвестность. И препятствовать он этому не может никоим образом, потому что и грести и держать спиннинг в такой странной позе было невозможно.
И стало Иванычу страшно.
И проносясь мимо Лехи, он, естественно, закричал пронзительно, эдак басковым, не в рифму и неинтеллигентно...

Лехе в это время снился какой-то совершенно замечательный, вкусный сон, абсолютно даже и не про рыбалку вовсе, а там про пиво, телевизор, не знаю короче, ему по-моему ничего другое вообще не снится... ага, а про рыбалку он уже успел благополучно забыть.

Поэтому когда ему резко и тревожно крикнули в ухо, он, конечно, ошарашенно попытался вскочить с дивана...
В общем, «баночка» под Лехой не выдержала тоже.

Да, друзья у меня монументальные.

Я заорал, чтобы они тащили свои неугомонные копчики к берегу и перестали разрушать девственную природу, посулив допустить их до закидушек.
Не выдержав издевательств, рыба у Иваныча, конечно, сошла, и они с радостью вернулись.
Я же, тщательно проинструктировав злодеев, отплыл поблеснить.
Лодка была, действительно, карликовая и неудобная. Единственный вариант блеснения оставался - запулить блесну и просто грести, позволяя ей волочиться за лодкой.
Очень скоро по вздрагиванию кончика удилища я понял, что твистер за что-то зацепился, перестав грести, потянул спиннинг и сразу почувствовал резкие удары на том конце... и все... обрезало свежую плетенку 0,15 начисто.
Воодушевленный почином, я привязал новую блесну и продолжил поиски. Вскоре конец удилища опять задрожал и из глубин был поднят хороший судачок, а за ним еще один. Потом долгое время ничего не нарушало тихое умиротворение, я греб вдоль совершенно безлюдных изгибов реки и наслаждался тишиной. Практически идеальная гладь воды... ласковое солнышко... тишина... свежая прохлада... долбануло... Долбануло!!!
Я подскочил, понимая что удар был очень основательным, подсек... похоже, кто-то одновременно подсек меня вниз... конец моего любимого спиннинга попрощался - «хрясь», и приказал долго жить.
«...воооююю..ааать!» раскатилось над водой, и я, подмотав леску и убедившись, что рыба сошла, погреб к своим.

А тааааам... А там была уха. Целое ведро. И сковорода жареных подлещиков. Они таки умудрились мерзавцы их надергать и обошлись малой кровью, всего-то сломали мой подсачек.

А потом был костер до середины ночи, звезды, задушевные разговоры, на которые в повседневной жизни времени почему-то абсолютно не хватает... потом комары, молодецкий храп в палатке... и утренняя зорька...
К обеду поймали еще тройку хвостов на жаркое, а с собой ловить не стали, ни к чему, не за тем ехали, ведь приспичит, и в магазине можем купить, а свою частичку счастья мы уже получили, пусть и другим останется.

Москва-Геленджик-Москва

Я вообще не знаю, кто придумал ездить на юг в автобусе. Тем более, в автобусе от предприятия. С наглухо заколоченным туалетом, а значит, без философского пивопопивания и прочих приятственных отдохновений... Кто-то явно из недобитых эсэсовцев... Зачем так делать... Я бы лучше пешком пошел...

Сам я ехал с проверкой и вез с собой еще спеца Николаича из дружественной конторы, он должен был в хитроумных системах покопаться, откорректировать все и волшебным образом настроить.
Интеллигентнейшей души человек, когда трезв.
Одет в очки. Черепан. Маленький, правда, почти в два раза меньше меня по габаритам, но череп...

...Все-таки постепенно отпускало. Постепенно нахлынуло ничем не передаваемое чувство, когда ты вырываешься из ежедневной рутины, из череды серых будней, похожих один на другой... прочь от опостылевших чинуш... Отпускало...
Как только коньяковича на первой продолжительной остановке дунули под незамысловатую кафешную закусь, сразу и отпустило... А мож, с собой еще?... А то!... И трава вдруг сразу зеленая за окном показалась, ну так - к югам же едем! И в целом вообще... птички всякие-разные... ну и там, беседа увлекательная пошла... люди вокруг такие милые... и спина уже не так затекает...
С коньяком ехать лучше. Интереснее.
Ну, не буду утомлять, добрались кое-как, выгрузились, даже разместились в гостинице. То-сё, дела, хренотень там всякая, поработали, поделали делки разные... вам все равно неинтересно... короче, дело к вечеру... ну, как к вечеру... к послеобеду скорее... кто же в командировках себе пупки рвет? Командировки, они для того и придуманы, чтобы гармонию организма восстанавливать, релаксировать разными частями и... и чего там еще? А?... Не слушаете, что ли?... Сами, в общем, знаете, для чего в командировки командируются. Объясняю тут как маленьким... Вот...
... А, ну да! Короче, после обеда. После обеда я отловил бывалого человека - прораба Пашу и попросил указать точные координаты моря, сколько идти прямо, когда свернуть, под каким углом... прораб же, у них с расстояниями все четко, не забалуешь...
- ...Вот... - Паша старательно пучит глаза, по-видимому, напрягая мозг, - Вышли, значит, и пошли направо, все направо и направо... - показывает левой рукой налево.
Устал, думаю. Месяц все же тут пашет... Уточняю:
- Наверное, налево все-таки?
Паша смотрит на свою правую руку, как будто она растет не из него. Смотрит на меня своим выпуклым глазом... Ловлю себя на мысли, что очень хочется прямо сейчас надавить пальцем на этот глаз и заправить его вглубь. Чтобы так не торчал. Но стесняюсь.
- Ну да, налево! - возмущенно, мол, тоже мне тут... анатомы, - Вот. Идете налево... идете... потом поворачиваете... - с недоверием смотрит на свою правую руку - ... опять налево...
- Через сколько?
- Что, через сколько?
- Через сколько метров поворачивать с дороги налево? - ставлю вопрос ребром.
Прорабы страшные люди.
При слове «метров» Паша почему-то начинает злиться:
- Ну... через сколько... ну не знаю... через двести где-то...
- Ага. Двести. Ну, повернули, и дальше?
- Так... ну все... мне бежать надо, там дальше рядом уже совсем... метров... немного... найдете...

Через три километра и сорок минут вычеркнутой жизни мы прочно завязли в кустах колючей акации. Дальше дороги не было.

Маленький Николаич остервенело пытался пробиваться дальше в направлении, указанном Пашей... Я отговаривал... Николаич залезал на пень, подпрыгивал на нем и заглядывая за горизонт, кричал: «Вон же оно!... Километра полтора еще...».
В общем, волевым решением я прекратил этот онанизм и повернул экспедицию к гостинице. Пиво пришлось выпить в номере.

Потом я узнал у горничной, что море есть и с другой стороны, гораздо ближе.
И мы пошли опять...
Но по роковому стечению обстоятельств на море мы так и не попали...
А все потому, что на переходе между морем и гостиницей нагло рос винзавод... Представляете?... Вот так прямо брал и рос!... Просто вопиющая провокация... И ведь не одна сука не предупредила...
А вокруг завода причудливым образом разметались магазины-магазинчики-магазюлики и все с исподтишковыми предложениями немедленно зайти и отдегустировать наконец лучшие вина Кубани и окрестностей...
Начали с дальнего. Чтобы ничего не пропустить...

Ха. После третьего к нам привязалась стая кошек с наглыми опухшими рожами. Они шли по пятам и что-то требовательно вымяукивали. Мы так и перемещались от магазина к магазину большим здоровым коллективом. Николаич был в восторге.
Проходя мимо проходной винзавода, он вдруг принял твердое решение немедленно поучаствовать в дегустации на самом предприятии. О чем ультимативно объявил охране. Он предлагал немедленно вести его под белы руки к местам проведения дегустаций, к празднику души и её периферии, а лучше сразу к бочкам... Я еле его отбил.

В целом вино было полное Г. Как его тут называют - порошковое или ароматизированное... Но! Оказывается, только последний по счету, самый крупный магазин, являлся магазином от завода. Вот там были действительно отличные вина. Правда, и дороже чем в остальных... Но у нас-то за спиной уже было этих магазинов... раз, два, три,... охо-хо... Короче, вошли.
Николаич прошмыгнул вперед. Длиннющий зал пустого магазина... бутылки-бутылки-бутылки... с одного конца бочки с разливным... ага! То, что доктор прописал.
Одиноко скучает девушка.
Маленький щуплый Николаич ходит в очках и производит обманчиво-интеллигентное впечатление.
- Здравствуйте! - радостно приветствует нас заскучавшая девушка.
- Здравствуйте! - довольно внятно начинает пьяный в сисю Николаич, - Мыбым... МЫ! БЫ!... намбым... НАМ! БЫ!... хотелосьбыб... попропоп... хм... - девушка округляет глаза, и загипнотезированно смотрит Николаичу в рот, а тот продолжает - намбым... продегас... пердегус... - удивленно причмокивает, пробуя интересное слово на вкус - ... ПЕРДЕГУС... ПЕРДЕГУСтирововать! Вот!... - они оба улыбаются, Николаич победоносно, девушка жалобно. С воодушевлением продолжает - Намбым...
Уже имею жуткое желание отвести его за магазин и отпинать в лопухах.
Отстраняю пьяного бойскаута, прекращаю эту вялотекущую шизофрению и завожу плавный диалог о достоинствах и недостатках местных вин, уже опробованных нами... Девушка размякает и предлагает попробовать несколько вариантов... ууууу... да, вино действительно шикарно...
- А «Черные глаза» играют... играют, легонько так на языке...
- Ну что вы, просто напор сильный, пузырится... но как вам букет?
- Шикарно, такие тонкие переливы!... Оно купажное?
- Да, точно. А вот «Талисман» попробуйте... а? Правда, очаровательно?
- Божественный нектар... вяжет немножко, чувствую оттенки... Каберне?
- Угадали!... А вот «белый Мускат»... это наш шедевр... как?
- Бог мой!... Какая гамма... аромат... насыщенность... оттенок меда... какой год?
- Две тысячи второй!
- Просто шарман...
- ДЕЕЕШКА!...ик... ДЕ! ВУШ! КА!... А где бымным... намбым... нам блядей где купить?

Эх, Николаич...

Ну а в целом, все было чудесно... Странно, через три дня на вино уже смотреть не могли, хотя употребляли очень в меру... Ну оооочень...
Пиво шло лучше...
На берегу, под удивительно теплым декабрьским солнышком, разложив на точеной гальке газетку с поломанной, сочащейся свежим жирком воблой, красновато-прозрачной на изломе, благоухающей совершенно сумасводительными ароматами... и все это богатство под прохладное пиво... и под морской ветерок... и под шепот волн с цоканьем гальки... и под странное теплое зимнее солнышко... а солнышко-то того... на солнце явно к двадцати... а в Москве сейчас слякоть... ну, давай еще по одной... пузырь жарить будешь?

Перед поездом лихорадочно накупили газет. Ну как же, вычеркнуты из жизни были почти на неделю. Напрочь. Может, там Жирик уже сапоги в Индийском океане моет. А мы не в курсе.
Чувство уходящего праздника давило... Хотелось задержать... Продлить...
Поезд отчалил вечером. Николаич, потосковав у окна, решительно вздохнул и потянул меня в вагон-ресторан. Настроение было уже конечно не то, но пошли...
Закончили мы... да хрен его знает... поздно закончили... спали все уже... и вагонов похоже еще десяток какие-то вредители понавтыкали, между рестораном и точкой сна.
Ну ооочень тяжело давалось возвращение...
Сдувшегося Николаича я тащил впереди себя за шиворот...
Как только я отворачивался, чтобы аккуратно прикрыть очередную дверь, этот заслуженный пловец делал нырок вперед и втыкался волосистой частью организма в пыльную ковровую дорожку. Издавая при этом тупой звук и выбивая облачко пыли. Я приводил его в вертикаль и пытался по-отечески отряхнуть.
Он покладисто похрюкивал.
А когда мы проходили плацкарт, он вдруг вырывался и решительно лез к кому-нибудь под теплый бок, стеная о том, что сил в его маленьком хрупком организме уже не осталось, что все вокруг изверги и проч.... и проч....
И я тащил его за ногу, а он цеплялся за одеяло и тащил его за собой... а испуганный пассажир с ужасом таращился в темноту, и на грани истерики шептал «ЧТО?! ЧТО?! НЕ НАДО!» и в свою очередь не желал за просто так расставаться с выданным ему одеялом...
И я хрипел Николаичу: «Отпусти, сука!»... А ошалевший пассажир шипел мне в ответ: «Не отпущу!... Получите себе у проводника!»... А сука Николаич ничего не шипел, боролся молча...
Так мы и пыхтели, перетягивая одеяло в сюрреалистическом полумраке вагона, под перестук колес... Маленький Николаич сдавался первым, падал, тупо стукаясь своей умной головой о пыльный коврик, и я волок его дальше, оставляя взъерошенного пассажира с его ночными кошмарами...

Ну, а Москва... Москва была потом... И встречала Москва слякотью, шумом, и какой-то болезненной, промозглой хмарью, от которой сразу промокала насквозь и одежда... и душа...

Реконструкция

- Эргашев, а почему вы смотрите на меня розовой девушкой и интимно вздыхаете? Вы хотите мне признаться в любви? Ась?! - Вова негодовал, - Два часа назад я поручил вам написать «Боевой листок»... И что?!!! Где ваша матросская сознательность, дух патриотизма, и прочее «Даёшь!!!» А, Эргашев?... Что вы там все время ерзаете?... Только не пиздите мне, что не умеете писать!... Не я ли застукал вас в туалете, когда вы, вместо того чтобы добросовестно удалять остатки жизнедеятельности воинского коллектива, писали на стене «Шнуфик- жопа»?!!! Не спорю, возможно, это справедливое утверждение... но абсолютно чуждое пасторальному интерьеру военного гальюна!!! У нас там срут, Эргашев! Сосредоточено и с душой!... А пишут у нас в боевом листке, красивым девичьим подчерком!... Ну? Что вы ответите в свое оправдание?
- Ааау-ууу-ааа...- лицо Эргашева исказилось жалостливой гримасой.
- Мать моя... чем глубже, тем интереснее... что с вами, любезный?
Эргашев еще раз жалобно мяукнул и ткнул пальцем куда-то в среднюю часть туловища.
- Что там у тебя, сволочь?... - Вова почувствовал приближение большой жопы... возможно даже большей, чем у легендарного Шнуфика...
Эргашев посмотрел совсем жалостно... И начал расстегивать брюки...
Очень скоро взгляду Вовы открылась изумительная картина. Жалобно шмыгавший носом Эргашев бережно держал в руке... что-то невообразимо распухшее, в розовых переливах, на тонкой ножке...
- Где вы достали пион посреди зимы?... - прохрипел Вова, падая в кресло.
- Уууаа-аааа-ууу... - жалобно завыл Эргашев, качнув мощным бутоном.
- Дотыкался сука?!!! - Вова жахнул кулаком по столу. - Я же предупреждал вас, сволочей! Кого поймаю с самоволкой в поселке, лично отрежу, заспиртую, и выдам только на ДМБ! А?... Говорил?!!! - Вова страшно выпучил глаза.
- Так точно! - Эргашев бережно переложил непарный орган в левую руку и попытался отдать честь.
- Рассказывай, сука! Куда! Кому! Зачем!... Боже! Этот гангстер бегал с ужасной елдой наперевес по мирному поселку, нарушая патриархальный уклад... Сука, я отдам тебя на растерзание старушкам!
- Яяяяя не хооотееел... - снова заныл Эргашев.
- Не хотел?! Может скажешь что пронес ЭТО контрабандой к нам на флот через военно-врачебную комиссию?!!! НЕ ВЕ-РЮ!!!... Признавайся мерзавец, кого ты убил своей херней?! На ней явно читаются следы насильственной смерти!!!... Да я... бл...
Стремительно распахнулась дверь и на пороге волшебным образом нарисовался замполит с ленинской хитринкой во взгляде...
Вова хотел сплюнуть через плечо, но постеснялся.
- Тааак... А что тут у нас за шум в рабочее время? - ласково улыбнулся замполит.
Эргашев, все это время безуспешно пытавшийся заправить орган обратно в штаны, что-то там у себя задел, и тоненько закричал...
Сначала они оба, Эргашев и замполит, посмотрели на пион.
Эргашев с жалобной грустью, замполит с ужасом.
Потом они посмотрели друг на друга, и лицо замполита постепенно приняло такое же жалобное выражение...
Потом они повернулись к Вове.
Вова умилялся. Как были похожи в эту сложную для психики минуту, сыновья разных, по сути, великих народов...
- Что это? - шепотом спросил замполит.
- Это?
- Это...
- Пися...
- Чья?
- Хм... не знаю... растет у Елдашева... у Эргашева в смысле...
- Неееет... - зашипел приходящий в себя замполит, - Я спрашиваю в чьем подразделении ЭТО выросло?
- Э, нет! - сразу пресек замполитовскую хитрость Вова, - Эта боеголовка выросла у нас в ЧАСТИ! Невзирая на своевременные политинформации и основные положения руководящих документов!
- Да? - сразу заскучал замполит, - И чем мотивирует?
- Чем оно может мотивировать? - пожал плечами Вова, - Носилось по городку, осваивало метод тыка... Так, Елдашев?
- Уууу-ааауу-уууаа... - живо откликнулся Эргашев.
- Уууу... - окончательно погрустнел замполит, - И что делать?
- Что делать... к Пилюлькину надо вести... - Вова хмуро посмотрел на матроса, - Отрезать нахер!... В назидание...
- Аааа-ууу-ааа!... - не согласился Эргашев.

Пилюлькин, в народе - мичман Семеныч, заслуженный ветеринар и хранитель стратегического запаса витаминок, грустно посмотрел на елду, и попросил оставить его наедине с Эргашевым...

- А как же она у него так?... - не мог успокоится в курилке замполит, - Ведь не должно же, а?
Володя пожал плечами. Замполит не унимался:
- Странно... странно все это... это ведь не триппер? Или да?... Или нет?... Или сифилис?... Или нет?... Или что?... Такое ведь все розовое... блестящее... распухло волнами... а сбоку-то, а сбоку я даже заметил, там...
- Послушайте Павел Аркадьевич! Прекратите, или я срыгну вам на китель... И почему вы считаете, что я знаток венерических болезней? Я что, так плохо выгляжу?
- Нет, ну что вы, Володя... Просто вы человек другого поколения... Но она ведь не должна была так... распухнуть... так странно и причудливо... у неё ведь устройство не такое... да?... Или нет?... Или могла?
Вова почему-то очень живо представил себе первоклассника замполита, впервые за ириску изучающего устройство женской писи на переменке за школой...

В курилку зашел Семёныч.
- Ну?!!... Ну?!!!! - запрыгал замполит.
Семеныч не спеша затянулся.
- НУ же НУ?!! - Вове даже стало неудобно за замполита.
- Шары загнал... нетвердой, неумелою рукою... - пояснил Семеныч.
Замполит пытался заглянуть в глаза Семенычу, потом Вове, потом опять Семенычу... в безуспешной попытке постичь великий смысл «загоняния шаров»...
Семеныч, учуяв благодатного слушателя, озарился:
- Это же просто все! Но уметь надо, конечно! Хер - он ведь один! Непарный орган! Беречь надо, знамо дело... А он чего?
- Чего?! - горел взглядом «первоклассник за школой».
- Руку дайте!... Вот... кулак-то сожмите! А то, что это за хер?!... Ему же не здороваться надо, а наоборот совсем даже... Вот... Теперь смотрите, вот здесь по контуру, вокруг кулака кожица тоненькая... крепление такое! - Вова потихоньку отодвигался от двух распоясавшихся членовредителей, - Вооот! Оттягиваем хорошенько...
Замполит болезненно сморщился, живо переживая...
- Ну, чтобы шарики под кожу загнать, надо ведь дырки сделать, понимаем да? - продолжал пояснять Семеныч, - Вооот!... Оттягиваем... и отверткой сюда крестовой - Хак!
- Нет! - Замполит в ужасе отдернул руку, и прикрыл пах.
- Но с умом ведь все надо... - не обращая внимания, продолжал пояснять Семеныч, - Обработать надо все сначала марганцовочкой, или там водкой хотя бы на худой конец, хи-хи, да? А то вот конец как раз совсем не худым становится... Как у вашего Елдашева... Хрен! - Семеныч резко поднял палец вверх, замполит сжал колени, - Хрен, он ведь трепетного отношения требует, а так же дисциплины и чистоты рабочих мест... вот... ну что, пошли шила накапаю, за успешно проведенную операцию?
И мы пошли. И у замполита был такой вид, что было понятно - теперь до конца жизни он будет мыть руки не только после, но и до...