БАНКЕТ НА ПРАТТЕРЕ С ПРЕКРАСНОЙ ДАМОЙ
(Фантазия на тему Африканских снов 3)

"А помните, была держава,
Шугались ляхи и тевтоны
И всякая пся крев дрожала,
Завидев наши батальоны!"

Тимур Шаов

В старинном байзеле в районе Праттера недалеко от знаменитого колеса обозрения гуляла странная компания. Официанты уже слегка нервничали, но вовсе не потому, что поняли, что это русские, и действительно, кого сейчас удивишь в Вене русскими? Эта компания вела себя нестандартно для русских туристов: они пили пиво и вели себя не очень громко, одеты были прилично, хотя и разномастно, и самое поразительное... у всех были ленты и знаки "Серебряного Креста" Австрийской республики. И тут компания оживилась: грациозно выскочив из фиакра, в байзель вошла красивая женщина в элегантном и очень дорогом деловом костюме, и тут случилось еще одна странность... Когда Леди подошла к столу странной компании, все русские встали и не садились, пока дама не присела на поданный официантом стул.
Народ очень обрадовались Эрике, ибо давно уже пора было начинать банкет и пиво уже надоело, вдобавок, часть ребят сковывали официальные костюмы. А костюмы были подобраны весьма в своеобразной гамме... Барон, Никита и Борька с Акимом были в стандартных смокингах, Генка и Сокол в деловых костюмах, Тарасюк облачил свои короткие телеса в белую тройку от Версаче. Ну, а Таракан и Арканя переплюнули всех: они гордо сверкали малиновыми пиджаками, черными рубашками и зелеными бабочками в белый горошек. Когда жена Президента Австрии увидела эту живописную троицу цвета Австрийского флага, она чуть не вскрикнула, но воспитание и опыт все-таки взяли свое, и она сделала вид что закашлялась. Да-а-а, наша компания была экзотической не только по одежде, но и воощще... Борька был Аглицким банкиром, Аким Питерским издателем, Никита тенором в Ля Скала, Барон владел какой-то фирмой в Калифорнии, Тарасюк, по его словам, поставлял кофе из Украины в Рио, что исходя из его личности не казалось шуткой, Генка и Сокол выпускали модный журнал одновременно в Москве и тут, в Вене, ну а Таракан и Арканя гм..., были представителями теневой экономики в одном не маленьком Российском городе. Таракан жаловался потом, что когда он сначала честно открыл фирму, стали давить бандюки. Создал охранную контору - стали давить менты. Вспомнил старую истину о том, что если надо с чем-то бороться, то надо это сначала возглавить, и после этого все пошло нормально.
В общем, как перефразировал Жванецкого Барон - "Видно, что-то не так было у нас в военных училищах". Банкет завертелся по нарастающей. На столе появилось шампанское, господа офицеры чинно и по очереди танцевали с Эрикой, а когда она, перецеловав всех и всплакнув напоследок, вышла к ожидавшему ее мужу для сопровождения оным домой, то начался настоящий русский банкет. На столе наконец появилась водка... И сквозь веселье и тосты вспомнилось то, что лет двадцать назад создало эту ситуацию.

Сэр Эдмунд Чарлз Ричард Смайт, пятый граф Гетиленд, был в плену у немцев четыре раза. Первый раз в мае 1940 года во Франции. Будучи на рекогносцировке, попался патрулю Вермахта, но был освобожден через несколько часов танкистами полковника Де Голля. В декабре 1941 под Бенгази его захватила батальонная разведка одной из частей Роммеля, но через неделю Бенгази пал, и Смайт опять получил свободу. В феврале 1943 его машина заблудилась в песках, и снова Сэр Эдмунд попался в силки солдат Лиса пустыни, был отправлен в Тобрук, и только в мае 1943 снова получил свободу. В 1945 году, в начале января, капитан Смайт оказался последним пленным, которого взяли немцы во время Арденнской операции, ему очень повезло, что на штаб полка Вермахта, где его допрашивали, напали польские коммандос. Учитывая то, что в Британской армии плен не является преступлением, Смайт даже имел некоторый карьерный рост, чему, конечно, способствовали родственные связи в Лондонском истеблишменте.
После войны майору Смайту предложили работать в Британской военной администрации в Германии, но он отказался. Немцы, причем в любой форме, очень сильно действовали ему на психику. Приехав через десять лет после войны в Берлин, Смайт, увидев солдат ННА ГДР в такой знакомой до дрожи форме, полностью потерял над собой контроль и сказавшись больным, срочно улетел в Лондон. И вот ответственный сотрудник Форин Офиса был отправлен в Африку с важной миссией. В Тунисе недалеко от Гадамеса нашли останки британских военнослужащих времен Второй мировой войны, и в комиссию нужно было включить британского дипломата, Смайту как раз нужна была какая-нибудь успешная и значительная поездка, ибо близились награждения, и для получения какого-нибудь ордена новые заслуги были необходимы. В экспедицию помимо охраны и военного патруля вошла девушка-переводчица из Миссии ООН, очаровательная австрийка, Эрика Инкварт. Колонна из четырех роверов попала в песчаную бурю, и машина, где были Эрика, Смайт и водитель, осталась в одиночестве. Учитывая, что единственный компас сломался, ООНовский экипаж покатился совсем в другую сторону. Короче, когда кончился бензин, на горизонте показался оазис. Водитель остался у машины, а Эрика и Смайт пошли за помощью. Чем ближе они подходили к оазису, тем тревожнее становилось у Смайта на душе. Дежа вю услужливо показывало картины тридцатилетней давности, и не самые благостные. Тогда ведь он тоже заблудился в пустыне, а что из этого тогда вышло... Вот девушка и дипломат почти вплотную подошли к Оазису и им показалось, что звучит какая-то музыка, эта музыка звучала все громче, и вместе с ней стали слышны слова какой-то смутно знакомой песни. ПЕСНЯ БЫЛА НА НЕМЕЦКОМ! Как только Смайт понял это, колени его ослабели. На пятачке среди пальм был какой-то непонятный бивак, состоящий из пары палаток и неизвестного сооружения, напоминающего вход то ли в ДОТ, то ли в бункер. Возле распахнутого входа в бункер орал патефон и люди в немецких тропических касках и песочного цвета кителях Роммелевского покроя самозабвенно распевали слова: "Вир Альтер аффен - ист вундерваффен", дирижируя маузеровскими карабинами 98К. А когда один из них, самый большой и страшный бедуин, помахивая карабином как тросточкой, направился к парочке путешественников, у Смайта закружилась голова и пробормотав: "Нихт Шиссен их бин капитулирен", он рухнул на землю.
Мужик с девицей появились очень не вовремя. Стоило хранить радиомолчание, чтобы засветиться в последний момент. На такие случаи была четкая инструкция, но следовать ей не очень хотелось. Но судьба распорядилась по-своему... Со стороны ровера послышалась стрельба, в бинокль было видно, как замелькали вокруг машины вооруженные фигуры, тело шофера, безжалостно выкинутое на песок, валялось изломанной куклой, и два джипа, набитые инсургентами, двинулись к оазису. Президент Боургиба навел в стране порядок, но в этих местах еще сохранились некоторые вооруженные формирования, и у правительства руки до них пока не доходили. А джипы тем временем приближались, и их турельные пулеметы бдительно смотрели на оазис, но для нас это было слишком просто. Как один хлестнули четыре выстрела, оба водителя и пулеметчики отправились к Аллаху, а потом начался элементарный тир с подарками... выстрел - попадание, выстрел - попадание. После первого залпа прошло восемь минут и от противника осталась только матчасть. Но почивать на лаврах было некогда. Это была явно разведка какой-то большой банды, уходящей за границу, и надо было делать ноги.
Наших гостей спас Арканя. Между прочим, это именно он ввел в бессознательность гордого бритта. Типаж, надо сказать, весьма своеобразный. Представьте бегемота, вставшего на задние лапы, с физиономией Шрека. И несмотря на устрашающую внешность, Арканя был добрейшей души человек и большой интеллектуал (для офицера, естественно). Дома у него была прекрасная библиотека европейских поэтов эпохи Возрождения, огромный шоколадный "Британец" с вреднейшим характером по кличке Чосер, тетушка с повадками классной дамы и два холодильника. Любовь Аркани к поэзии была загадкой для всех, но на девушек декламация стихов на итальянском действовала как форма Африканского корпуса на Сэра Смайта, они закатывали глаза и слабели в коленках. Чосер имел точку дислокации на шкафу в прихожей, откуда любил неожиданно спрыгивать на гостей. На вопрос: "В кого он у тебя такой?" Арканя обычно отвечал: "А в окружающих". Ну, а два холодильника, что по советским временам было такой же роскошью, как два больших телевизора, это была дань главной слабости нашего друга - чревоугодию. Так вот, после того, как Смайт пришел в себя, Арканя представился польским этнографом, а нас определил как польских же геологов. Ну, а про наш антураж он рассказал почти правду. Мол, заблудились и отстали от партии. Машину послали на поиски. А склад с немецкой амуницией нашли здесь случайно и решили позабавиться. Ну а после того, как он прочитал Эрике несколько строф из Франкфуртера, лед недоверия растаял полностью.
А истинное положение вещей было следующим... В этот оазис мы попали не случайно и ждали здесь транспорт, чтобы по обыкновению сопроводить его по назначению. Склад с немецкими тряпками и железками нашли случайно и стали дурачится, но тихо. Когда же увидели гостей, решили применить пятую позицию маскировки, то есть часть засады демонстрирует бурную деятельность и раздолбайство, а основной состав ждет, когда надо нанести удар. Подобный случай описывал в своих мемуарах один подпольщик. Там гестаповцы захватили явку и устроили там засаду. На явке был патефон с советскими пластинками, а в сенях стояла ну очень большая емкость с буряковым напием. В сенях же мирно лежала в углу в грубом мешке рация "Северок", присыпанная мороженым буряком. Рацию немцы как раз не заметили, и им даже в голову не пришло, что кто-то будет хранить рацию в сенях, да еще и в мешке. Но на самогонку фашисты глаз положили. Для маскировки они стали крутить пластинки с советскими песнями, особенно им пришлась по душе "Катюша". Потом, естественно, пришлось выпить, потом еще немного, а потом гестаповцам пришла в голову гениальная идея... Если они будут петь вместе с патефоном, то партизанен поймут, что тут свои, и придут прямо в ловушку. В общем, когда партизанский разведчик подошел к дому, то из ярко освещенных окон под патефон и ядреный запах самогонки неслись бессмертные слова Михаила Васильевича Исаковского: - Райсцвьетали яблёки и грьйюши, пойплильи тумьяны найд рекьёй... - Подпольщик тихонько проник в сени, забрал рацию и скрылся в темноте... Это я рассказываю к тому, что на складе имелось и некоторое количество старых армейских пайков Вермахта, на хлеб и шнапс, входившие в них, годы не подействовали совершенно. Так что возможность пошуметь мы встретили с редким энтузиазмом, и неофициальный гимн Фольксштурма распевали от души. Кто не знает: "Вир Альтер аффен - ист вундерваффен", означает в переводе - "Мы старые обезьяны - и есть Чудо Оружие". Эту песню несчастные фолькштурмисты 1945 года напевали на мотив "Дойче зольдатен". Песенка была из коллекции Барона, который в порядке хобби интересовался фольклором Третьего Рейха. Итак, мы и гости погрузились в джипы, один из которых для разнообразия оказался Доджем 3 и тронулись навстречу ожидаемому транспорту. Погоня конечно же не заставила себя ждать. Когда мы ликвидировали второй за три часа патруль, у нас возникли вопросы к третьему, и одного из преследующих пришлось взять в плен и по-быстрому разговорить (Смайт и Эрика были в передней машине и этого не видели). Выяснилось, что у оазиса мы шлепнули какого-то ихнего ходжу, и теперь нам был объявлен газават.
Когда мы объяснили Смайту, что среди покаранных нами убийц его водителя был некий религиозный полевой чин, и это теперь создает нам всем определенные трудности, то воспрянувший и никого больше (кроме Аркани) не боявшийся Сэр Смайт, заявил, что мы действовали в пределах необходимой обороны. И больше того, защита чиновников Форин Офиса ее Величества и ООН является святой обязанностью любого цивилизованного человека, пусть даже он и поляк. А Эрика от себя добавила, что мы заслуживаем награды за спасение гражданки Австрийской республики. Насчет поляков мы, конечно, попали. При гостях приходилось разговаривать с польским акцентом, постоянно пшекая, как сломанные сифоны с газировкой. Когда мы, наконец, встретились с транспортом, руководимым Тарасюком, милейший старшина, узнав, что отныне и вплоть до особого распоряжения он поляк, выдал такую не польскую матерную тираду, что даже полиглот Таракан посмотрел на него с уважением, а Борька с показным испугом сказал: "А я думал, что пан только антисемит", чем заслужил еще некоторых непереводимых идиоматических выражений. Кстати, насчет национального вопроса...

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЯМ:
Когда я сейчас наблюдаю всю эту свистопляску с национализмом и ксенофобией, я вспоминаю свою прошлую жизнь. Возможно, я служил не в тех местах и общался не с теми людьми, но не было у нас разделения граждан СССР на эллинов, римлян и иудеев. Да, были шутки, были анекдоты, но того звериного национализма, который сейчас проявляется то тут, то там, не было. Были Наши и остальные. Все! Ну еще не очень-то мы симпатизировали ряду представителей братских освобожденных народов, но не настолько, чтобы винить их в своих личных бедах.
А сейчас... Русские националисты обвиняют в бедах 150 000 000 жителей России - 3 000 000 евреев. Украинцы в своих проблемах винят естественно, русских, хотя миллионы украинцев выживают за счет работы в России. Кавказцы, вывозя из России миллиарды долларов, но тем не менее, распинаются в нелюбви к России, поляки ненавидят Россию за все, что у них случилось в истории, хотя четыре раза прогадили свою страну исключительно благодаря "мудрости" своих правителей.
Вот что я вам скажу, господа патриоты. Нет плохих наций, есть политические аферисты, вертящие народами, и тупая масса, с радостью позволяющая собой вертеть. Так что работать надо, а не искать виноватых.
И напоследок приведу пример... В одной далекой жаркой стране во время выполнения задания был тяжело ранен азербайджанец, и его на себе двадцать километров тащил еврей. Маленькое дополнение... Они оба были советскими офицерами!

Ну, короче говоря, очередной анабазис закончился успешно. Британца и австриячку скинули рядом с цивилизованным местом и последовали дальше уже без них, не привлекая внимания местных властей, что было достаточно легко, ибо было 20 марта - местный День независимости. Ну а транспорт сопроводили, куда следует. Эрика на прощание взяла с Борьки клятву, что пан Борислав с ней обязательно свяжется, и что это очень просто. Надо только в Венской телефонной книге найти номер Эрики Инкварт.
Прошли десятилетия, все в этом мире изменилось. Не стало Империи, не стало Управления, не стало подразделения, которого и раньше-то официально нигде не было. Борька, живущий к тому времени уже в Лондоне, посмотрел как-то американскую комедию, в которой на показательных учениях танкисты, чтобы скрыть от начальства недостаточный уровень подготовки, заминировали мишени и взрывали их одновременно с выстрелами из танков. Борька аж взвился из-за подобного плагиата, так как это Барон с Генкой и Акимом придумали и разработали эту систему, чтобы вытащить однокашника из задницы. Зная, что у Генки в Вене есть филиал, Борис стал искать в телефонной базе австрийской столицы название журнала и наткнулся на телефон Эрики Инкварт. Ну а потом все завертелось по всевозможным официальным тропам и окончилось награждениями в Вене.
Банкет продолжался и перерастал уже в самую веселую фазу. Кто-то заказал ресторанному оркестру играть русскую музыку без перерыва, и после "Катюши" вдруг послышалась мелодия "Варяга". Шум за столом постепенно стих, и у всех однополчан, встала перед глазами одна и та же картина...
... И ставший вдруг враждебным Океан. И свинцовые волны, несущие в себе неминуемость. И силуэты чужих кораблей. И мрачный морпех, сплюнувший в иллюминатор и объяснивший нам, сухопутным, что те разноцветные флажки над вражескими кораблями означают приказ "Приготовить судно к досмотру". И то, что все мы знаем, хотя не показываем вида, что сейчас в данную минуту, в каком-то дальнем отсеке или каюте нашего корабля кто-то из тех, кому это поручено, держит палец на кнопке взрывной машинки и ждет неизбежного. И вдруг грозные фрегаты врага отворачивают, дают полный ход, и поджав хвосты, уходят в сторону... А мы, вопреки всем приказам высыпав на палубу, со слезами на глазах и срывая глотки орем "Варяга", а из размытого горизонта надежно и мощно выдвигаются серые силуэты Имперских кораблей.

Сэр Эдмунд Чарлз Ричард Смайт, пятый граф Гетиленд, получил за героизм при выполнении служебных обязанностей Знак Ордена Британской Империи, вышел в отставку и поселился в своем Валлийском имении. Никогда больше он не ездил за границу. Его периодически приглашали на официальные мероприятия в посольства различных государств, но в посольство Германии он не ездил никогда. И еще в дипломатических кругах обратили внимание на то, что граф хорошо стал относиться к полякам, правда, считал, что они несколько невоздержанны в еде. Если бы Сэра Смайта попросили описать типичного поляка, то он изобразил бы Арканю, который сидел на капоте Доджа, обжираясь вареными курами числом две штуки.

ИНТИМНОЕ СВИДАНИЕ У ПАРОХОДА "КАРЛ МАРКС"

Фантазия на тему Африканских снов 2

Отступление от вступления. Двадцать лет спустя...

Полковник Вальтер сидел в маленьком плавучем кафе на Савве и маленькими глотками пил "Вранац", его самолет из Сурчина улетал через четыре часа и он успевал еще кое с кем здесь встретится. Старый пьяница, бесцельно бродивший между столиками, наконец осмелился подойти и к Вальтеру, лицо и особенно глаза которого не очень располагали к общению.
- Простите, господин главный. Не угостите ветерана? - проскрипел он. Вальтер посмотрел на него, не обещающими ничего хорошего глазами, но зацепившись за ленточку медали "Отличному стрелку", его взгляд смягчился.
- В кого так хорошо стрелял, солдат? - спросил он.
- В тех, кто сейчас жирует в нашей Краине,- гордо просипел бродяга. - А если хотите угостить старого сержанта, закажите не эту черногорскую бурду, а нашу родную "Вельямовку". Вальтер кивнул хозяину, и когда заветная бутылка оказалась в руках сержанта, было видно, что он еле сдерживается, чтобы не начать пить из горлышка, но пересилив себя, налил вино в бокал и уже оттуда жадно выпил.
- Ты, старый вояка, выпил сегодня, пожалуй, больше бутылок, чем Партизанских улиц в Белграде, - улыбнулся полковник.
- Зато меньше чем улиц Князя Милоша,- нашелся сержант. Заскрипели деревянные мостки и в кафе ввалился Капитан Дибич, судя по мощному запаху жженной бумаги, он пришел прямо из подземелий Ташмайдана. Он рухнул на стул, не чинясь схватил бутылку с "Вранацем" и приник к горлышку.
- Все, полковник, сказал Дибич. - Хрен они получат, а не архивы. Можно сматываться. Бродяга понял, что его присутствие больше не желательно, сгреб бутылку и неуклюже откланиваясь, сказал на прощанье:
- А вы знаете, начальники, как раньше называлась эта баржа? Она называлась "Карл Маркс".
И на Вальтера ностальгически пахнуло Африканским зноем

СВИДАНИЕ У ПАРОХОДА "КАРЛ МАРКС"

Порт, как всегда, кипел жизнью. Смесь ангольских, кубинских и русских менталитетов дала на выходе умопомрачительный Большой Бардак, и это было очень живописно. Тракторы, тягачи, люди всех цветов кожи, орущие чайки, соответствующий букет запахов и все это под африканским солнцем. В самой гуще портовых пакгаузов была незаметная контора небольшой национализированной транспортной фирмы. Там базировался технический советник или, как он сам себя любил называть, Техник-интендант 1 ранга Сыщиков, правда, по совместительству он был еще и особистом, но об этом было известно только узкому кругу посвященных. Естественно, вызов к нему ни у кого не вызывал энтузиазма, не вызвал он оного и у меня. Посмотрев на визави пронзительным, как прицел "драгуновки" взглядом, особист начал монолог, периодически, впрочем, прерываемый возмущенными воплями моей оскорбленной невинности:
- Вот что, старлей. Ты тут крутишь с близняшками из комендатуры. И завтра у вас свидание.
- Это поклеп. Мы общаемся только по работе, а про свидание я ничего не знаю.
- На свидание тебя пригласит Жозефа. Оно состоится у парохода "Карл Маркс", но Нзинга там тоже будет. Эти телки работают на разведку Роберто, и у них приказ похитить тебя. Как ни странно, ты даже будучи пьяным и в обществе местных Аид, строго хранишь государственную тайну. Так что решено тебя выкрасть и устроить экстренное потрошение. Ты можешь, конечно, отказаться, но нам очень надо взять их главного с поличным, а он обязательно примет участие в акции.
- Слушай, техник-интендант, а кто будет в прикрытии и поддержке?
- Только мои.
- Тогда согласен, но свой экипаж я тоже привлеку.
Сыщиков было напрягся, а потом махнул рукой и сказал:
- Экипаж, но не больше. Мои люди закроют кольцо, сразу же после того, как ты встретишься со своими телками и их начальником. Главное - взять резидента живым, остальные меня не волнуют. Ты понял?
- Так точно, товарищ техник-интендант 1 ранга.
Утром следующего дня Жозефа действительно ангажировала меня на вечер. Она сказала, что камарадо Команданте очень ревнив, и поэтому она будет ждать меня на периферии порта, возле парохода "Карл Маркс", что у заброшенного пирса. Оттуда на ее джипе мы поедем в уютное и безопасное место. "Бинго"! - подумал я, надо готовиться к свиданию.
Эту часть порта местные называли "Мадейра де Ферро" (Madeira de ferro). Это был гигантский склад металлолома. Тут были контейнеры, автомобили, битая портовая и военная техника, со стороны океана были всевозможные морские обломки и в том числе пароход "Карл Маркс". Около него, притулилась ржавая "пятьдесятпятка" из дула ее уныло опущенной пушки свисали какие-то ржавые же лохмотья. Возле этой композиции я и притулился. Красотки появились минута в минуту. Они весело меня приветствовали... Жозефа жестикулировала "Узи", а Нзинга для разнообразия Смит-Вессоном. А потом на сцену вышел главный герой сегодняшней тусовки. Я с изумлением узнал таможенного инспектора Карнейро - главного портового идиота. Он прославился тем, что во время ночной выгрузки танков приставал ко всем с претензиями, что по бумагам тут проходят трактора, и это явное несоответствие. Вежливо всех поприветствовав, таможенный барашек объяснил, причем на приличном русском, что я его пленник и должен не сопротивляться, если, естественно, хочу жить. Я сделал самое грустное из доступных мне выражений лица и промямлил:
- Позвольте с боевым конем попрощаться - и показал на ржавую "пятьдесятпятку". Под изумленными взглядами тройки шпиёнов я подошел к танку и потрепал его по лобовой броне, результат был ошеломляющим... Башня стала разворачиваться, и пушка оказалась направленной прямо на Карнейро, ржавые лохмотья, свисающие из пушки, зашевелились и потянулись в сторону похитителей. Лязгнул медленно открывающийся люк и оттуда показалось страшное зеленое лицо. Со стороны таможенника раздались характерные звуки и явственно потянуло еще более характерным запахом, с криком:
- Ньяма! - он рухнул на землю. Нзинга оскалилась в недоброй усмешке и вскинула свой магнум, но Жозефа от души вмазала ей по руке своим Узи. И для полного блезира мощно взревел танковый дизель. А в это время из всех закоулков посыпались люди Сыщикова. Все-таки профессионал - он и в Африке профессионал. Завербовать одну из близняшек против второй... это высокий класс. Особист гордо вышел на "сценическую" площадку и спросил нас с Акимовым:
- Ну что, танкисты? Никто не обосрался? - но шевелящиеся ржавые щупальца потянулись к нему, и техник-интендант шарахнулся в сторону, потом обалдело уставился на наши хохочущие физиономии и немного смущенно сказал:
- Да, я вижу, что шутка удалась.

Сережку Акимова, накануне покусали какие-то местные мошки, и он был безжалостно измазан в санчасти зеленкой. Шевелящиеся ржавые лохмотья - это был плод технического гения старшины Тарасюка.

А "O carneiro" по португальски, означает баран.


ШАМАН ТАРАСЮК

Однажды под танком взорвался управляемый фугас, в аккурат в районе аккумуляторного лючка, оные аккумуляторы, естественно, в хлам, а танк без аккумуляторов, ну никак не хочет заводится. Из другого транспорта были только одинокий AML-60 и ситроеновский пикапчик. Лет через десять после этих событий один настоящий полковник, у которого недалеко от этих мест заглохла тяжелая самоходка, нашел такой выход: он поставил САУ на скорость, убрал опоры и бабахнул в сторону потенциального противника. САУ завелась на раз. У нас не было ни САУ ни полковника, зато у нас были Тараканов и Тарасюк... Они четверть часа что-то обсуждали, размахивая руками и матеря друг друга, но Таракан вдруг заржал, и хлопнув старшину по плечу, проорал: - Ну ты шаман, Тарасюк! После этого Тарасюк, немедленно озадачив весь экипаж, стал громоздить за башней какую-то странную конструкцию, а Таракан выгнав AML на середину дороги, предался ожиданию. Места и времена были достаточно веселые, и когда Таракан, меланхолично сидевший на башне броневика, увидел выезжавшую из-за поворота разномастную колонну гражданских легковых авто, то он нисколько не удивился. А беженцы, это были французские мулаты, увидев усатого офицера в берете, да еще и на французском броневике, пришли в бешеный восторг и запели Марсельезу. Ура! Свои! Таракан истово допел вместе с ними Гимн Белль Франс, и махнув рукой сделавшему стойку Тарасюку, пошел вдоль небольшой колонны, перегруженной багажом, отдавая один и тот же приказ - "Livrer les accumulateurs". Наши умельцы быстро соорудили комбинированную аккумуляторную батарею, и родная матчасть благополучно добралась до точки назначения.
Когда один моралист, узнавший об этой истории, спросил изобретателей, мол не жалко ли им было бросать на дороге несчастных беженцев, Тарасюк обиженно ответил: "Но я же им оставил аккумуляторы на двух машинах".
Прямо вспоминается эпизод из Джека Лондона, где герой говорит в ответ на похожее обвинение: "Ну я же оставил им жирных собак".

Анабазис на фоне Северной Анголы.
(Фантазия на тему африканских снов.)

Все события и участники вымышленны. Любое совпадение с реалиями является случайным

Над Анголой тучи ходят хмуро,
Конго весь тревогою объят,
на широких берегах Замбези
часовые Родины стоят.
Лейтенант С. Акимов



В середине семидесятых годов двадцатого века в Африке было весьма неспокойно. В землях восточнее Замбези, там где Замбия и Конго граничили с ангольскими провинциями Куандо Кубанго и Максико, жизнь тоже била ключом. В Анголе разгоралась гражданская война. В Зимбабве и Родезии шла очередная «Чимуренга» (освободительная война), и ее участники периодически отмечались в этих прилегающих к Анголе окрестностях. Помимо отрядов ФНЛА и ополченцев племени баконго Xолдена Роберто, вокруг ошивались и другие всевозможные формирования. И кого там только не было: Отряды племени шона, Ндабанинги Ситхоле и Роберта Мугабе, которые иногда отсиживались тут от Скаутов Селуса; Джошуа Нкомо, командир вооруженных формирований матебелов, который покусывал и шонов и родезийцев; спецназ Мобуту, какие-то непонятные группы Иностранного Легиона; десантники родезийской легкой пехоты, спецгруппы из непонятно кого, обученные в Китае и Северной Корее, дезертировавшие подразделения всех оттенков, отряды местной самообороны, просто банды и чуть ли не оставшиеся от прошлых кампаний паракоммандо бельгийского короля... Короче - салат с озерными грибами.
И в это самое время, в этих самых местах оказалась группа спецов, которых официально там не то что не было, но и быть не могло. Они выполняли специальное задание по доставке важного груза из точки «А» в точку «С». О точке «А» мы по понятным причинам умолчим, точкой «Б» был изначально назначен город Лумбала, но он был захвачен частями очередных сепаратистов, а единственный действующий аэродром был там. Так что новой точкой «Б» стал город Макондо, ну а точкой «С», соответственно, город Казомбо.
А ситуация на тот стратегический момент была следующая... От Макондо до Казомбо можно было доехать по старому португальскому шоссе, но там нас наверняка ждали сюрпризы в виде застав и засад. Так что пришлось действовать по обстановке, а обстановка складывалась следующим образом... У местных патриотически настроенных пейзан были взяты взаймы три старых добрых пятьдесятпятки, пара БРДМ и небольшой обоз из заправщика и нескольких грузовиков. Пейзане все равно собирались делать ноги, а нам работать надо, да и три наших ровера уже не катили во всех смыслах.
Итак, наша бронемотокавалькада бодро двинулась по шоссе с первейшей задачей, а где же свернуть? Было три пути... Первый по шоссе напрямую, но нас там, как уже намекалось выше, наверняка ждали. Второй путь, несколько длиннее, вел через плохонькие, но все-таки джунгли, и там резко падала скорость и опять же повышалась опасность иррегулярных засад. Третий путь, самый длинный, вел, так сказать, по опушке, и тут были сомнения по поводу горючки и моторесурса, так как техника обслуживалась явно в режиме Depois de amanhã, что означало «послезавтра». У наших «меньших камарадос» была национальная традиция. Ежели он, говоря о сроках того, что он когда-нибудь сделает - Amanhã (завтра), то это означает то же что у нас - зайдите через месяц, ну, а если вам скажут Depois de amanhã (послезавтра), то это однозначно означает - после дождичка в четверг. Но у Империи везде были друзья-интернационалисты, и один из этих друзей сообщил, что километрах в тридцати от трассы есть старый рудник, и заправляет там всем Жозеф Лежамбон или иначе Окорок, и у него можно разжиться любой автотехникой и запчастями, но только за деньги или на обмен. Отъем или обман не приветствуются, ибо рудник охраняют ветераны из состава португальских фузилейрос и им подобные. Сам же Жозеф - шеф-капрал бригады саперов Французского Иностранного Легиона в отставке, так что ребята там были серьезные. На переговоры пошли капитан Тараканов и старшина Тарасюк. Помимо фамилии капитан имел следующие приметы: он был маленький, шустрый, коренастый и усатый, так что какую кличку он носил пожизненно, догадаетесь сами. Плюс к этому, он обожал носить береты и вдобавок их коллекционировал. Звездой его коллекции был коричневый берет родезийского скаута, взятый в честном бою. В берете и камуфляже Таракан чрезвычайно походил на ОАСовца с карикатуры КУКРЫНИКСов. Так вот, капитана Таракана послали на переговоры, потому что он был полиглотом и гениально стрелял по-македонски. Старшина Тарасюк розумів і розмовляв тільки рідною мовою и еще немного по-москальски, но торговаться как он не умел никто во всем Управлении. «Удивительно изворотливая личность, хорошо хоть, что комсомолец», как говорил про него наш замполит. Так что старшина тоже был при деле. База Окорока поражала воображение, этакий форт из бетона, ощетинившийся торчащими из бойниц и машикулей всевозможными стволами, от эрликонов до ДШК и раритетных MG-131. Перед открытыми воротами стоял хорошо поездивший М-113, как ни странно с ДШК на верхней турели и эмблемой легиона на броне. Сам Окорок оказался бодрым бородатым крепышом зуавом с блестящим загорелым черепом и со всеми целыми конечностями, вопреки прозвищу. Через два часа торговли, вскакиваний с места и попыток уйти не заключив сделку, консенсус наступил. Три грузовика вместе с грузом перешли в собственность старого Легионера, мы получили три трейлера, старых, но на ходу, и автоцистерну с соляркой. Тягачи были еще те, на одном из них мы с изумлением увидели эмблему Африканского корпуса Роммеля. Одно слово - Африка... Но бывали на этом континенте вещи и более странные. Одна «научная» экспедиция нашла однажды объект, похожий то ли на упавший спутник, то ли вобще на спускаемый модуль, из чего-то вроде бронзы по виду, но гораздо прочнее. То, что это был объект типа спутника, спец, преданный группе, поклялся на портрете Челомея. Вообще-то они искали космическую железку потенциального противника, и когда нашли этот подарок, решили что это оно и есть. К сожалению, исследовать аппарат не пришлось, так как налетела другая «научная» команда для разнообразия с М-16 вместо Калашей. Понеся ощутимые потери, оба отряда отступили, и потом это место так и не нашли, позднее в базах данных по космической технике не нашли ничего даже отдаленно похожего на найденный объект. Или еще случай, когда дозор заблудился в вельде и наткнулся на прекрасно сохранившийся древний город с непонятной архитектурой. Лейтенант Вахновский нашел там весьма оригинальный медальон, который через неделю исчез во время грозы, сопровождая исчезновение странными эффектами. Много лет после этого Борька всеми правдами и неправдами добывал информацию по тому квадрату из всевозможных источников - от архивов разной степени секретности до Google нынешних времен, но ничего так и не нашел.
А анабазис наш тем временем продолжался. Так как с горючкой и транспортом все было нормально, мы загнали танки на трейлеры и выбрали длинную дорогу. В километре от форта Жозефа мы должны были остановиться, дождаться капитана Сандро, но он догнал нас на марше на позаимствованном у легионеров мотоцикле. Судя по его довольной роже, рации у Жозефа больше не было. Уж ежели мы были вынуждены соблюдать радиомолчание, так чем же шеф-капрал саперов был хуже нас? Красноватая земля слева и начинающиеся заросли справа уносились назад, и колонна постепенно набирала скорость. БРДМ мелькали впереди, стараясь не уходить из зоны прямой видимости и как оказалось, правильно делали. За поворотом поперек трассы стояли два бронированных грузовика, ощетинившиеся пулеметами, перед ними праздно ошивался десяток фигур в бурском камуфляже, но с М-16. Но как говорил наш инструктор по огневой, если бронированная машина не танк, то КПВТ на броню наплевать. Наши БРДМки были не просто так, а «Вторые», и вооружение соответствующее. Так что не успели трейлеры развернуться в положение, удобное для ведения из танков огня, как мощно замолотившие КПВТ смели свинцовой вьюгой нежданное препятствие. До цели было меньше ста метров, так что из людей ни ушел никто, ну а грузовики горели, и в них радостно рвались боеприпасы.
Таракан в сердцах промял ударом кулака крыло у тягача. Ну как же, без него случилась перестрелка, а таких вещей капитан не терпел, да еще и пленных нету.
Мы не стали задерживаться, а то на выстрелы могли появиться нежданные гости и, прибавив ходу, пошли курсом на Казомбо. И когда до Замбези уже оставалось всего ничего, мы нарвались на преграду посерьезнее. Три М-47 и два "Центуриона" непонятной принадлежности прочно перекрыли дорогу. Разведка обнаружила их издалека, и мы смогли сгрузить танки с трейлеров, обратный процесс не представлялся возможным, да и как выяснилось позднее, не пригодился. Выскочив из зеленки, три наших машины первым залпом подбили двух "сорок седьмых", но у противника оказался грамотный командир, и моментально просчитав, что на дальних дистанциях его танкам ловить нечего, попер на сближение, которое оказалось отвлекающим маневром. Пока шла танковая дуэль и мы пожгли для разнообразия и пару "Центурионов", из зарослей фукнули базуки, и две пятьдесятпятки перешли в разряд невосполнимых потерь, живых экипажей после таких попаданий не остается. Мы не могли рисковать грузом, и поэтому зачистка окружающей местности подзатянулась часа на два, но одного пленного мы взяли. Это был бельгиец-наемник, ветеран колониальных войн, и он не сразу, но рассказал, кому мы были обязаны такой теплой встречей. Разговорить вражину помог капитан Тараканов одним из своих методов.
Кстати, о его методах... Какое-то время назад и немного в других местах, небольшая мангруппа под его командованием напоролась на заглохший ровер, в котором ехал родезийский полковник с адьютантом и водилой. Адъютант схватился за автомат и безвременно усоп, водила-кафр сбежал, а полковник дисциплинированно поднял руки. Вида он был самого киплинговского, этакий джентльмен, несущий бремя белого человека. Он назвал свое имя, звание и личный номер и отказался давать какую-либо иную информацию. А ребята в процессе рейда подстрелили какое-то местное парнокопытное и стали разводить костер, дабы уже и обед пора готовить. Наш полиглот Таракан, не хотя ничего такого, показал на костер и сказал, что вот с этим закончим, а там и с тобой разберемся. Бедный колонель решил, что костер готовится для него, а учитывая то, что он понял, с кем имеет дело, каких-то сомнений в присутствии у нас гуманизма не было, и он выложил все, что знал. Таракан же, естественно, сразу же изобразил это своей тонкой психологической игрой и периодически пытался этот метод применять.
Ну а теперь вернемся к нашему бельгийскому пленнику... Он выдал весьма интересную информацию. Оказалось, что по местным долам и весям разнеслась весть о том, что ожидается конвой, перевозящий чуть ли не полугодовую добычу алмазов с каких-то законспирированных копей. И их заявленный маршрут, как выяснилось, в аккурат совпадал с нынешним нашим, что бы там кто ни вез, попали под раздачу мы. А еще говорят, что на войне не бывает случайностей. Они, случайности эти, бывают даже в тылу. В одну жаркую, но зарубежную страну, прибыл проверяющий енерал из Союза. Ему устроили встречу и даже минипарад, в процессе которого сборная парадная рота, печатая шаг, пела "Катюшу". Енерал для порядку сделал замечание, что мы, мол, тут не совсем официально, так что пение советских строевых песен - это как бы демаскировка. Лейтенант Сережка Акимов, известный ерник и матерный бард, с невинным лицом поинтересовался у высокого начальства:
- А, мол, нестроевые песни петь можно?
- Можно, - рассеянно кивнуло начальство...
Через два года оный енерал инспектировал личный состав в другой жаркой, но зарубежной стране, причем на другом континенте. И вот, стоит его превосходительство во дворе базы, благосклонно рассматривает подаренную ему местную саблю с цацками, и тут в ворота въезжает запыленный джип, набитый загорелыми мордами в камуфляже и арафатках, и вот эти рожи самозабвенно распевают хором следующий текст: «Мы в город изумрудный идем дорогой трудной"... - и так далее. Генерал, роняя на песок матерную пену, бросился к наглецам, аж подвывая от злобного усердия и предчувствия раздачи всевозможных карательных мер. И тут наиболее наглая из загорелых морд сказала:
- А это не строевая песня товарищ генерал, и вы ее сами разрешили к исполнению два года назад.
У старшего лейтенанта Акимова помимо наглости и юмора была еще очень хорошая память на лица, хотя в наглости и юморе он преуспел гораздо больше. Еще в училище его побаивался замполит, особенно после того, как замполитовсий перл: «Стыдитесь, товарищ курсант, комсомолец - а простудились», Серега запустил в тираж, и пословицы типа «Комсомолец, а кашляешь» или «У хорошего комсомольца насморка не бывает» получили распространение во на всех курсах и во всех батальонах. В другой далекой жаркой стране Сережка на многие годы получил переходящее красное знамя в номинации «Большой прикол». А дело было так... К нам приехал лейтенант Позняков, молодой порученец из Главпура, генеральский сынок в чистом виде. Прозвище получил - "Сынуля" и этим сказано все. Тусовался при штабе, стучал при случае в Центр, а наградной лист на него ушел на боевую награду. Ребятам это резко не понравилось, и Серега задумал страшную месть, тем более что один донос был про него и его привычку загадывать антисоветские загадки. Сынуля слышал, что Сережка рассказывает анекдоты «С душком» и пытался его на них развести, но старлей был на чеку, но по живости характера не удержался и как-то с таинственным видом сказал Сынуле:
- Леша, анекдотов не знаю, но знаю загадку. Вот ты знаешь, как расшифровывается аббревиатура КПСС?
- Нет, замирая от предвкушения удачного доноса, буквально пропел Алеша. Серега оглянулся и с таинственным видом прошептал на ухо стукачку:
- Коммунистическая Партия Советского Союза - и сделав паузу, добавил:
- Вам должно быть стыдно, лейтенант Поздняков, коммунист, а такого не знаете.
После этого только ленивый не спрашивал лейтенанта Алексея Позднякова, как расшифровывается КПСС. А теперь ближе к мести. У этого Сынули была золотая мечта - переспать с негритянкой, и он по пьяни проболтался об этом Таракану. И уж как только об этом узнал лейтенант Акимов, у него в голове созрел план. Засланец из Центра привез с собой коллекцию значков с В.И. Лениным и всем ею хвастался, это его и погубило...
В штабе местных камарадос работало немало особей африканской национальности женского полу, и не все из них отличались молодостью и красотой... Ради справедливости должен отметить, что высокой нравственностью среди них отличались тоже далеко не все. Итак, все персонажи были подготовлены и проинструктированы, и диспозиция была следующая:
Дурнушке Марии непонятного возраста была выделена энная сумма и разъяснено, что белый мамамуши очень стесняется и весь из себя секретный, так что поэтому в комнате должно быть темно, и она вообще не должна видеть его лица.
Капитан Тараканов, который ради дела превозмог брезгливость и временно сдружился с Главпуровским Сынулей, проинструктировал пылкого Ромео, что девушка по молодости стеснительная, и все будет происходить без света, но по уходу ей надо подарить значок с образом Вождя, она, мол, будет в восторге.
Пожилой уборщице Сильвии был рано утром следующего дня вручен значок, который накануне Сынуля подарил Марии, с наказом не снимать этот значок весь день и в определенные часы барражировать в указанном квадрате, и при виде Сынули радостно ему улыбнуться, сверкая при этом значком, все это было, естественно, подкреплено купюрой в 10 бырр.
А потом наступило утро стрелецкой казни... Молодой офицер, жмурясь как сытый и счастливый кот, обожравшийся сметаной, умыкнутой им из хозяйского погреба, вышел во двор. Светило солнышко, чирикали попугаи, радостно ползали змеи, умопомрачительно пахли экзотические растения. Низенькая кривоногая старушка с метлой приветливо и подобострастно улыбнулась красавцу в новенькой тропической форме, но увидя его дикий взгляд, на всякий случай сжала метлу покрепче и стала пятится к ближайшим дверям. А Сынуля с ужасом смотрел то на старушку, то на значок с профилем вождя.

А что касается нашего анабазиса, то мы доехали до Казомбо и груз доставили куда надо, правда, к финишу, из техники у нас остался один БРДМ и один грузовик. Как говорил Клаузевиц, «...каждая Большая война состоит из многих маленьких, и не все из них бывают известны истории». Но увы, даже на маленькой и неизвестной войне гибнут люди.


Р.С. Жозефа Лежамбона прозвали Окороком еще в Легионе, за то что он в один присест смолотил двухкилограммовый оковалок вестфальской ветчины.

Танкистские Сказки Времен освобождения Южных Славян от демократии

( от Автора: Любые совпадения с реальными событиями и людьми невозможны. Сказки все это) Предназначены для мальчиков, девочек, тетенек и дяденек любых призывных возростов. Жила-была ИМПЕРИЯ. Она была очень большая и могучая, у нее было много солдат и самые-самые из них были танкисты. Но у Империи был дряхлый Царь и престарелые визири, которые считали, что лучше других знают, как должны жить другие Царства и Королевства. А в Центральном Славянском Королевстве завелись демократы... Испугались дряхлые мастодонты и послали туда танкистов... Типа на помощь...

МОРСКАЯ КАВАЛЕРИЯ

В разных концах Империи дюжина Воевод, командующих Имперскими танковыми училищами, распечатав одинаковые секретные пакеты, сказали вслух одну и ту же нецензурную фразу - '** *** **** !' И было от чего.
Черным по нужному, было написано: "В трехдневный срок предоставить списки курсантов, владеющих основными Танковыми ВУС, являющихся отличниками боевой и политической подготовки и учебы и обязательно имеющих опыт прыжков с парашютом.
Начальник Яицкого Танкового училища, генерал-воевода Селезнев, спросил своего воеводу по политической части- "А морскую кавалерию им не надо ** ** ****?" Но приказ есть приказ. А дело было вот в чем. Рядом с Центральными славянами жили Западные Германцы, и рано или поздно их надо было освобождать от демократии, и поэтому на сопредельной с Германцами территории был большой гараж с танками для будущего освободительного похода, и танков было много. А так как Центральное королевство переметнулось к демократам, то танки нужно было защитить и охранить. Так сказать - "Танк не брали на фронт - у него была броня". На первый взгляд это, конечно, была авантюра, но разведка доложила точно, и сводный десант героически расцвел россыпью одуванчиков в рассветном небе. Местных альгвазилов локализовали доблестный стрельцы из Тайной Имперской Опричнины, но накануне случилось страшное... Центрально-Славянский воевода по охране танков приказал запускать на ночь в двойную ограду гаража больших и злых пастушьих волкодавов. Скажу сразу, внутрь двойной ограды никто из парашютистов не попал, но согласно планам командования, надо было завести несколько танков и вывести их на периметр для устрашения возможных инсургентов и ожидания "легкой кавалерии из за холмов". Ну, а ежели наш брат курсант на халяву, садится за рычаги танка... Шумахер и Паниковский могут отдыхать. Вы сами понимаете, мои дорогие маленькие читатели, что выезжать на танке через ворота, это плохой тон. Ограда была нарушена минимум в трех местах, и собачки оказались на свободе. Но как дисциплинируемые хунды, волкодавы побежали не наружу а внутрь (так как вдобавок подходило время завтрака) и радостно приступили к зачистке территории от посторонних с надеждой заодно и покушать. Воевода, командовавший операцией, не успел обрадоваться первой радиограмме, где доложили о том, что "синица села на рябиновый куст", как пришла вторая, гласящая, что "на объектах повысилась зоологическая опасность и передвигаться по территории можно только в коробочках"...
По этому поводу, "легкой кавалерии из-за холмов" дали приказ увеличить скорость движения, и когда помощь наконец подоспела, случилось самое интересное. Перед началом освобождения местных пейзан и пейзанок от демократии был дан приказ обозначить свою технику широкими белыми полосами, ибо местная техника была таких же марок. На танках, освобожденных героическим десантом, полос, естественно, не было. Но исходя из традиционного армейского бардака, на машинах прорыва их попросту забыли нанести, и когда машины визуального противника увидели друг друга, началась почти паника. Слава Творцу, у обоих главно-начальствующих офицеров сторон хватило ума начать переговоры, когда все и выяснилось.
Р.С. А с волкодавами разобрались очень просто. Как писал уроженец этих мест, некий Ярослав Г. - "преданные собаки встречаются только в детских книжках", то есть охранных собачек приманили вкусной едой в место, где их можно было изолировать и, естественно, изолировали до почти добровольного возвращения их хозяев. В общем, как говаривал еще один местный уроженец Йозеф Швейк - Всех присудили к большому штрафу.

ОН ШЕЛ НА ОДЕССУ, НО ВЫШЕЛ К ХЕРСОНУ

Когда бронеколонны Империи расползлись по всему Центральному Королевству, то как и везде, где много военной техники и просто военных, начался натуральный бардак, в который внесли свой вклад и местные жители. Чтобы Имперским войскам, было интереснее добираться до нужных мест, пейзане и пейзанки везде, где можно, сняли (или нарочно перепутали) все виды дорожной информации - от указателей дорог до номеров домов, а перед этим местные короли убрали с границы с Западными Германцами и граничар и укрепления, так что граница стала воистину прозрачной. В это самое время молодой броне-стрелецкий пятидесятник командовал колонной техники, чем очень гордился. Колонна состояла из танковой техники россыпью и нескольких приблудных военно-транспортных колесниц и представляла собой следующее зрелище: Танки Т-55 - 4 шт., Танки Т-62 - 2 шт., БРДМ - 2 шт., Грузовики разных типов - 5 шт. Помимо выше указанного, во главе колонны присутствовал мотоцикл из состава Восточно-Германского Губернаторства. Присутствие оного байка было обусловлено обычаями местных пейзан. При виде Имперских войск пейзане могли кинуть камень и даже плюнуть в Имперского стрельца, но зольдаты Восточно-Германского Губернаторства вызывали у Центральных Славян огромное ностальгическое уважение, переходящее в страх и дисциплину. Поэтом появился такой обычай, при котором во главе Имперской колонны ехал мотоциклист из Губернаторства с обязательно засученными рукавами. Дойчен зольдатен, однако. Короче, колонна несколько заблудилась и поперла прямо на Западно-Германский пограничный КПП. На стороне Центрального Королевства Граничар не было из принципа, а Германские погранцы, увидя Имперскую танковую колонну, которая в их глазах виделась минимум дивизией, героически сделали ноги. Находящийся в пяти лигах от границы бундес-панцерн-полк, в порядке самосохранения, драпанул аж без танков. Мирное Бундес-население рассасывалось самостоятельно, из некоторых окон уже свисали белые простыни и скатерти, вывешенные местными старожилами, помнящими прошлый визит танков с Востока. Положение спас встречный бауер, который ехал на личной телеге с личным КЦ и которого задавила жаба бросать телегу. При допросе, проведенным дружественным мотоциклистом и выгнанным из ИнЯза сержантом Балакиным было установлено, что это вовсе не Клатов, а даже и совсем Беггендорф, и это не совсем Центрально-Славянское Королевство, а вовсе Западный Бундес-рейх. Как увидели в окна обыватели пригородов Беггендорфа, Имперские танки умели делать поворот на оверштаг, быстрее любых моряков. Самое смешное, что колонна прибыла к месту новой дислокации почти вовремя и об этой истории узнали официально месяц спустя от самого героя, проболтавшегося по пьянке. Причем, ему не поверили...

ВОЕННО-ПОЛЕВОЙ ГУЛЯШ.

Тот, кто не видел бронетанковую и мотострелковую дивизии на одном отдельно залитом солнцем поле, и особенно, если они друг друга на данном поле не ожидали встретить... Тот не видел в жизни ничего. Рев сотен дизелей, тучи выхлопных газов, целые облака мата, застилающие небосвод, и все это под летним солнцем Центральной Европы. И плюс к этому тысячи стрельцов различных родов войск, которые хотели обедать. Интенданты, особенно в боевой обстановке, стараются к войскам не торопиться. Это Генералиссимус Суворов умел их воспитывать, вешая в обозе на оглоблях обозных же телег. Ну а Имперские Маршалы с тыловой шоблой дружили, и простым ратным людям были от этого разор и оскудение. Разор и оскудение в полной мере присутствовали и в танковом взводе, под командованием Старшего бронемастера, в миру - Володимира. Та часть обоза, от которой зависела горячая пища данной броне-полусотни, доблестно куда-то задевалась, а в танковом взводе три танка Т-55, а в каждом танке четыре броне-стрельца, и питаться они привыкли каждый день, причем горячей пищей и ажно по три раза. Бронемастер, собрав вверенных подчиненных, обрадовал всех следующей новостью: "Полевой кухни сегодня не будет, зато есть сухие пайки, и их много". Как говаривал известный гурман Ротмистр Чачу: "Война войной, но офицерская кухня должна быть на высоте". То есть сухие пайки были в основном офицерскими (что есть несомненная заслуга Володимира), и это давало простор для торговых контактов с местным населением. Огромным спросом у местных пейзан пользовалась твердокопченая колбаса и шоколад из офицерских пайков, солдатские скромные брикеты, всевозможных концентратов и сгущенка. На обмен были получены семь канистр домашней контушовки, огромный котел (напрокат) и всевозможные домашние животные, овощи и овощные растения. В результате рецепт военно-полевого танкового гуляша сложился следующий:
1. Поросенок и два гуся, честно обмененные на радиоприемник.
2. Три курицы, арестованные при попытке проникновения на охраняемую территорию и не выдержавшие допроса.
3. Картошка, лук, чеснок, зелень, специи
4. Энное количество банок тушенки (для скуса, как сказал фельдфебель Тарасюк)
5. Опять же концентраты.

Когда все это доварилось до готовности и стало пахнуть особенно аппетитно, дружить с нашим взводом захотели все. Прибежал даже воевода по политической части, который обычно обходил нашу боевую единицу за коломенскую версту. Он долго думал, чего сказать, но получив порцию гуляша, молча удалился, (видимо, чтобы не отняли). А народ обедал почти до ужина, ибо когда много военных в одном месте, то жидкое КЦ имеет способность увеличиваться в объемах. Когда после ужина часть техники рассредоточили по окрестным селениям, то к моменту отбоя народ понял, что контушовки не хватило. Тут же был разработан план, который трезвому и штатскому человеку, вряд ли пришел бы в голову. Прокравшись во двор зажиточного пейзанина, стрельцы посадили своего товарища в бочку и присыпали соломкой. А когда испытуемый выпучил глаза и высунул язык, получилось, что на бочке лежит отрезанная голова. Далее планировалось показать это хозяину и предложить помощь в эвакуации и сокрытии следов зверств за энное количество веселящих жидкостей. Но первыми во двор вошли Начполитотдела и местный воевода по политической части. При виде зверств замполиту стало плохо, а Начполит достал "Макара" и направил его на бочку. Стрелец, видя как далеко зашло дело, закричал, что он свой, и полез из бочки. Замполит окончательно впал в кому, а сам начполит, запустив "Макаром" в воскресшего монстра, бросился бежать.(Позднее они был награждены, Начполит орденом, а замполит почетной грамотой).

... должен присовокупить, что местная контушовка, употребляемая совместно с военно-полевым гуляшом, дает весьма длительный, остаточный слабо-желудочный эффект.

А САМОЛЕТ ЛЕТИТ - КОЛЕСА ДУДКАМИ

Что бы ни изобретали Дяденьки-ученые, получалась у них всегда исключительно военная техника. Изобрели трактор - получился танк, изобрели гремучую ртуть - получились капсюли, изобрели самолет... Тут вообще в небе темно стало от военных птиц. И над Центральным Королевством их немало летало, и в том числе такие, которые подглядывали что, где и как. В смысле - "Мне сверху видно все, ты так и знай". И однажды такая птичка, мягко приземлилась прямо на границе между Центральным Королевством и Землями Западных Германцев. Птичка эта называлась Ил-28Р и была по жизни еропланом-разведчиком. Сама она была не шибко новая, но начинка в ней была ух какая секретная, и вражьи шпионы это знали. В общем, когда поднятый по тревоге экипаж Старшего Бронемастера Володимира прибыл на родной "Пятьдесятпятке" в заданную точку, то с вражьей стороны уже тусовался М-48 из оккупационного корпуса Империи "Белый Орлан". Итак, что мы имеем в данном случае дорогие маленькие и не очень читатели? Конечно, М-48 с его 90-мм пушчонкой Т39, против ста миллиметров Т-55, это смешно..., смешно на расстоянии 1000 метров, но в упор это уже бо-бо. Тем более, что кто бы первым не бабахнул, второй успеет нажать на электроспуск, и результат будет обоюдно фатальным. У шахматистов такое положение называется патовым... У танкистов попросту задницей, или и того проще мохнатым пушным зверьком. Обращение по рации к воеводам всех доступных рангов давало только один ответ: "Не поддавайтесь на провокации и действуйте по обстановке, но к самолету противостоящую сторону не допускать". И потянулось ожидание. Секунды складывались в минуты, а минуты тянулись особенно долго, но вдруг на М-48 распахнулись люки и оттуда густо полезли бронеходчики "Белого Орлана" в количестве ажно четырех штук. Погрозив нам кулаками и судя по артикуляции, оскорбив словесно, они расположились на броне и стали пить что-то вкусное из чего-то блестящего. Средствами визуальной разведки было установлено, что это виски. У нас тоже было... Короче, когда через час над местом противостояния закружили МиГи, а из-за холмов появились БРДМ с ПТУРСами и настала наконец пора расставаться, экипажи Т-55 и М-48 попрощались молодецкими криками, улыбками и дружеской жестикуляцией (Большой и маленький fuck не употреблялись). Неизвестно, что пели белоорланцы по дороге к месту постоянной дислокации, но наши броне-стрельцы спивали популярную народную частушку - "А самолет летит, колеса дудками... А не простой самолет - с проститутками"

ТЫ ЛЕТИ МОЯ ЛИМОНКА

У любого стрельца-удальца самый любимый период (окромя конечно побед над супостатом) это личное время. Но помимо множества полезных военных профессий, как то танкист, кашевар, военврач, снайпер, девушка-связистка и.т.д есть еще и бесполезная, и называется она - Воевода по политической части. Этим воеводам всегда скучно от нечего делать, и потому они ищут работу другим. С экипажем старшего бронемастера Володимира местный политический воевода враждовал давно и безуспешно. Тут и сам Володимир был виноват, ибо был невоздержан на иронию. Как-то воевода сделал ему замечание о беспорядке в танковом боксе, мол, долго уборку проводите. На что танкист проворчал: "Вам, товарищ майор, легко. Вы рот закрыли - и рабочее место убрано". Или другой случай, который имел место при их самом первом знакомстве. Замполит задолбал молодых курсантов перед их первым выходом в караул. И когда он дал Володимиру вводную типа -
- Вот, стоишь ты на посту, а я иду и не обращаю никакого внимания на твои окрики. Твои дальнейшие действия.
- Вызываю разводящего.- отвечает танкист
- А зачем тебе разводящий? - спрашивает Воевода
- Чтобы оттащить ваш труп, товарищ майор.

Это знал весь округ. Ну а еще этот воевода, повадился в личное время устраивать политинформации, типа - Товарищ курсант, какая разница между газетой и радио?
- Приёмником неудобно задницу вытирать, товарищ воевода по политической части!
А ведь в личное время можно найти гораздо более интересные занятия, нежели слушанья лекций о международном положении, но как говорится - "Сначала был замполит, потом было слово...", вместо того чтобы наводить контакты со связистками или местными пейзанками, орлы бронеходчики прозябали под скудное журчание речи полит-воеводы. По теплому времени окна в здании Красного уголка были открыты, и в разгар млявого рассказа о зверствах сионистской военщины, в окно влетела граната Ф-1, в просторечии именуемая лимонкой и, ласково шипя, покатилась по полу прямо к велеречивому воеводе. Полит-воевода посмотрел на гранату и без промедления залез под лекторский стол. Курсанты сидели тихо как рыбки, потому что с минуты на минуту (как было известно по солдатскому телеграфу), в данное присутствие должен был зайти Батя. И он зашел. Воевода Полка орлиным взором оглядел вскочивших по команде курсантов, поздоровался, выслушал ответное приветствие и удивленно спросил -
- А где товарищ Воевода по политической части ? -
На что Старший Бронемастер вежливо и правдиво доложил, что, мол, товарищ Замполит, рассказывая об Международном положении и в частности о звериной сущности империалистов и демократов, несколько увлекся, внезапно встал на карачики, залез под стол и уже минут десять там пребывает. Полковник, у которого не получилось ни приказами ни уговорами выманить бедного майора из-под стола, разъярился и приказал вытащить его оттуда насильно, что с удовольствием выполнили жертвы политинформации. Вопящего что-то о гранатах воеводу-замполита спеленали и отвезли в Санчасть, а никакую гранату, естественно, не нашли, да ее, по словам свидетелей, и не было никогда.
Видимо, тогда и родилась в среде воевод по политической части, пословица - НИКОГДА НЕ ДОВОДИ ТАНКИСТА ДО КРАЙНОСТИ, ВЕДЬ ОН В ТАНКЕ!