КОМАНДИР.

Всё никак не получалось написать о Командире. И сейчас, наверное, не получится. Не хватает красок и умения ими пользоваться...
Ежегодно, несмотря на зачастившие в последние годы инфаркты и микроинсульты, вначале в Питере, а через пару недель в Москве, в безукоризненной адмиральской форме он принимает доклады о построении экипажа по случаю торжественного подъёма Военно-морского Флага СССР на такр “Минск”. Всё, как положено: оркестр, “Встречный марш”, “Здравствуйте, товарищи!”, “Поздравляю вас...”, “Ура! Ура! Ур-а-а-а-!!!” Безукоризненный поворот “кругом”, и слегка влажные глаза.
Потомок осетинских князей с внешностью и статью Кларка Гейбла или Муслима Магомаева в лучшие их годы (нет, это они на него были похожи), тайная мечта многих представительниц прекрасной половины человечества - он, как внешними так и внутренними качествами олицетворял “Минск” с его красотой, величием и здоровым, контролируемым интеллектом, высокомерием.
“Мой катер - к моему трапу!”, “ПЭЖ! - почему у меня крен на левый борт?”, “Я сегодня летаю...” - эти и другие, вошедшие в историю перлы стали привычной и неотъемлемо-привлекательной частью его имиджа.
Путь в командирское кресло второго отечественного авианосца Командир прошёл через ступени командирства на большом охотнике, сторожевом корабле проекта 50 и крейсере пректа 68-бис. Зачастую командиров крейсеров назначали сразу комбригами, а следовательно факт назначения на такр равнозначно играл гранями почёта, доверия и... неблагодарности. Комбригами, молодых и рвущихся, было кого назначать. А на авианосец нужны были зубры! Подобную судьбу со временем разделили и командиры тяжёлых атомных крейсеров.
Соколов, Пыков, Гокинаев, Саможенов, Ясницкий, Черных, Ковальчук, Здесенко - оттянув с запредельными нагрузками лямку, назначались на “почётные” предпенсионные должности в большинстве своём не дотянув до “пауков” на погонах. “Мавр своё дело сделал, мавр...”
Иногда в его кораблевождении мне, пестрожопому вахтенному офицеру, чего-то не доставало. Ну, почему бы не пронзив боны на среднем и с “якорь на скобу!” не сделать какую-нибудь умопомрачительную циркуляцию, замерев на мгновение у места постановки, а затем после лёгкого “толчка” на инерции заднего хода не размотать с грохотом якорь-цепь?! А потом я понял, что он ни разу нигде не ошибся: ни одного промаха, повторного подхода, героического исправления собственной предыдущей ошибки.
Драл? Ну, а как же! Интеллигентно драл. От чего иногда появлялся стыд - чувство противопоказанное настоящему флотскому офицеру. А ещё он не курил. И на мою радость в ходовой рубке и салоне и кают-компании была экологически чистая обстановка, что было суперредчайшим явлением на кораблях ВМФ.
Всё, довольно. Я же предупреждал, что не получится.
Поэтому в завершение предлагаю два негероических штриха для более полного восприятия образа.

Иногда незначительные нюансы в поведении человека указывают на его настоящую суть: снимают лоск, наносную уставность или наигранную бесшабашность “рубахи-парня“. И сам собой возникает вопрос: а знаю ли я его таким, каким он есть на самом деле... Но порой незначительные на первый взгляд ситуации расставляют всё по своим местам.
Мои друзья Филимонов и Меньшиков попали в севастопольскую комендатуру. Попадать туда было вовсе не обязательно. Но разве мог блестящий Филимонов промолчать на реплику помощника коменданта гарнизона знаменитого капитана Анисимова:
- Товарищ капитан-лейтенант, вы пребываете в нетрезвом состоянии!
Промолчи - и вопрос закрыт. Но не тут то было:
- Товарищ капитан, а не будете ли Вы так любезны подсказать: в каком состоянии я должен выходить из ресторана “Дельфин“ в двадцать три тридцать?
Это было покруче красной тряпки для быка или скипидара для определённой части тела.
- Шо?! У камору!!! - Загремевшие по асфальту кованые сапоги предшествовали стремительному полёту в пыльный кузов комендантского УАЗика упакованного в образцовую форму авианосного офицера. Следом туда полетел и его друг, оставивший прекрасных дам с целью оказания помощи попавшему в беду боевому товарищу...
На следующий день из комендатуры их забирал лично Командир. У железнодорожного вокзала в районе “автопоилки” Виктор Александрович приказал водителю затормозить. Не глядя в мятые не вызывающие сочувствия рожи, но эмоционально пропустив момент сквозь призму морского братства, он протянул через плечо “трояк“:
- Три минуты вам, приведите себя в порядок. Время - ноль!..

7 декабря 1978 года моему отцу исполнялось пятьдесят лет. Находясь в каких-то пятнадцати часах езды поездом от родительского дома перед убытием на край Земли, непременно хотелось поздравить его лично. Но как это сделать? Сдача второй курсовой задачи с почти ежедневными выходами в море. Вот уже неделю по метеоусловиям плавсредства не посещают наш внешний рейд, да и случай мой не предусмотрен
уставами, приказами и наставлениями. Но - о чудо!- на борт садится какой-то шальной Ми-6 с участниками какого-то очередного совещания по “минским“ проблемам. Неконтролируемое решение возникло за минут пятнадцать до планового вылёта вертолёта на берег:
- Ну и пусть не разрешат, пусть даже накажут! Зато буду знать, что всё зависящее от меня я сделал.
С горящими глазами и слегка вибрирующими коленками резко открываю двери салона кают-компании офицеров.
- Товарищ контр-адмирал, разрешите обратиться к командиру крейсера! - запросил я старшего московского начальника, проводившего совещание.
- Что, горит?!
- Так точно!
Под удивлённо-негодующие взгляды присутствующих на неожиданно прерванном совещании, я изложил Командиру свою проблему, совершенно не надеясь на положительное её разрешение.
- Это - счастье, когда есть возможность поздравить отца с таким юбилеем, - и голосом, лишённым ложного пафоса, продолжил. - А я не имел такой возможности. Мой отец погиб на фронте. Четверо суток хватит? Добро!
Впервые c другом-доктором мы покидали “Минск“ на вертолёте. И не беда, что обратно я уезжал из дома в самом разгаре торжества без и провожающих. А затем в течение трёх суток по возвращении, не имея возможности попасть на крейсер, ни на минуту не усомнился, что правильно сделал, вернувшись точно в назначенный срок.
Спасибо, товарищ Командир!

МППСС

На очередной встрече ветеранов "Минска" мой друг начхим Серёжа Юровский как всегда зачитал приказ командира на предстоящее мероприятие. Там были такие строчки: дежурным по экипажу вечно стоять капитану 2 ранга Юровскому, пока не выучит МППСС. Ватенным офицером бессменно стоять капитану 1 ранга Ульяничу, пока эти правила не забудет.
Ох уж эти Международные Правила Предупреждения Столкновений Судов в море! Это вам не какие-нибудь ПДД. Они учатся и сдаются наизусть. Сколько бессонных ночей за ними!
Лишь однажды, помню, они почти что дали мощные висты моему курсантскому другу Серёге Смирнову, которыми он не сумел воспользоваться. Я гостил у него после четвёртого курса в солнечной Феодосии. Сэм обаял на танцплощадке романтичную особу из Новосибирска, и для осуществления своих подлых намерений включил весь свой незаурядный интеллект, который начал вскорости давать сбои. Последнее внятное словоизвлечение случилось у него в районе грота Пушкина: "Там чудеса, там леший бродит, короче, русалка на ветвях сидит..." И всё. И тут очарованная барышня, вглядываясь в чёрную южную ночь воскликнула:
- Смотрите, Серёжа! Огоньки в море. Белый и зелёный. И ничего больше. Что бы это значило?
- Нет ничего проще. Судно с механическим двигателем длиной менее 54 м. 73 см. идёт вправо от нас.
- Какой вы умный, Серёжа! Всего два огонька, и вы по ним всё это смогли определить?!
Ответ: "А ху....", - правда, тут же вдребезги разнёс намечавшуюся идиллию, но, думается, в сухопутном Новосибирске ещё не раз обсуждали парапсихологическую полготовку курсантов военно-морских училищ.
Но вернёмся к моему другу химику. Тот опереточный приказ перенёс сознание на тридцать лет назад на занятие по командирской подготовке, и не улыбаться было уже невозможно...
...Командир "Минска" капитан 2 ранга Гокинаев доходчиво излагал кандидатам в вахтенные офицеры авианосца, собранным на занятия в кают-компанию лётного состава "Киева", какие честь и ответственность их ожидают после сдачи зачётов и получения допуска к самостоятельному несению ходовой вахты. В отличие от офицеров ракетно-артиллерийской и минно-торпедной боевых частей, начальник химической службы не проникся этими честью и ответственностью и включил "дурака". Рассказы командира о каком-то легендарном химике - командире атомохода, о лучшем вахтенном офицере "Киева" начхиме Захарове никакого действия не возымели.
- Вводная: я держу флаг на "Киеве", временно сошёл на берег. По главной базе объявлен сигнал "Ветер-раз", - держа паузу, командир выбирал жертву. - Вы - вахтенный офицер. Ваши действия?
- Докладываю... сообщаю... предпринимаю...
- Сдать вахту! Следующий...
- ...сообщаю... докладываю...
- Сдать вахту!..
Наконец-то, очередь дошла до химика.
- Ваши действия?
- Сдаю вахту, товарищ командир!
На этой весёлой ноте перешли к следующему эпизоду: сдаче зачётов по "Международным правилам предупреждения столкновений судов в море". Если бы не эти правила, начхим и не артачился бы. Но столько текста он и в стихах бы не выучил наизусть, а тут ещё вдобавок к этой непонятной и неподъёмной прозе по каким-то огонькам нужно было определять класс судна, его размеры, действия и ещё невесть что. И никому дела нет до того, что он не Вольф Мессинг, а химик обыкновенный.
Поднятая командиром вверх очередная карточка с несерьёзными кружочками разных цветов напоминала химику: он подкрадывается... Да нет - уже пришёл.
- Итак...
- Рыбак, товарищ командир!
- Штанга.
Через некоторое время очередная карточка смотрела на начхима круглым отверстием воронёного ствола. Но моряки не сдаются:
- Рыбак, товарищ командир!
Прослушав круг ответов более удачливых коллег, химик стоически вынес пытку очередной карточкой и выдал на-гора проверенную временем фразу:
- Рыбак, товарищ командир! - и по реакции командира с удивлением смекнул, что не промахнулся.
- Вот видишь, Сергей Леонидович, можешь, когда захочешь. А что, кстати, рыбак делает? (В зависимости от орудия лова и его размеров несутся разные огни. Прим. авт.)
Нет, это уже удар ниже пояса. Да и вопрос не блещет интеллектом. А что ещё рыбак может делать?
- Рыбу ловит, товарищ командир!
Химик расстроился даже, увидев расстроенное лицо экзаменующего, но виду не подал и держался молодцом.
- Пошли по последнему кругу. Сосредоточьтесь...
Но мысли всех уже были сосредоточены только на одном: неужели опять...
- Рыбак, това... - хохот, напоминавший рёв простуженных бизонов, поглотил остатки гениального то ли слогана, то ли рефрена.
В голосе командира не зазвучали стальные струны. Он как-то по отечески, мысленно выражая соболезнование юродивому, закончил истязание офицера:
- Ну, почему опять рыбак, Серёжа?!
- А они для меня все - рыбаки, товарищ командир...