ОРИГИНАЛЬНАЯ ЭКСПЕРТИЗА.

Неприлично ранний утренний звонок сбросил меня с каютной койки. Звонил помощник командира крейсера по снабжению.
- Володя, хочешь попить соку? - и, не ожидая согласия, продолжил.- Звони доктору, механику и бегом в третью столовую! Лётчиков не брать!!
Последняя фраза, произнесённая с жёсткой интонацией, вызвала недоумение, но изложенное в ней требование было неукоснительно выполнено.
И вот мы в назначенном месте. Попить соку в тропиках, в особенности поутру, да только извлечённого из рефкамеры, - голубая мечта на боевой службе. Попытавшийся возникнуть в сознании вопрос: “А за что такая милость?“ - сам собой растворился при виде десятков открытых трёхлитровых банок с различными дарами лета и осени. Ну, не было тогда ещё “Тетрапака”!
- Ребята, пейте, сколько хотите. Но только понемногу, и - с каждой банки. Если где почувствуете сомнительный вкус, скажите.
Отвели душу мы на славу. Томатно-яблочно-виноградно-абрикосово-сливово-персиковый коктейль уносил в небытие неприятный осадок от неправильно организованного досуга ночью. Ноги и сердце просились возглавить малую приборку. Но помощник требовал пить ещё и ещё. Наконец-то, механик Саша Марчуков всё же решил поинтересовался причинами такой беспардонной щедрости зажимистых снабженцев, на что получил от друга абсолютно честный ответ:
- Понимаете ли, пришла циркулярная телеграмма из штаба Индийской эскадры. На плавбазе “Иван Вахромеев“ пять матросов отравились соками, один из них - смертельно. Приказано проверить все соки по партиям.

ГЭНА, НАС ЗАЛОЖИЛИ...

Майор Арнольд Михайлович Олексюк занимался в походном штабе снабжением и организацией официальных мероприятий при заходах в иностранные порты. Несмотря на солидный возраст и богатый моряцкий опыт, к нам он относился уважительно и просто. Иногда даже потчевал "Шампанским" и другими цивильными напитками из представительского фонда.
У Арнольда был только один существенный недостаток: после хорошего употребления у него напрочь пропадал сон. Как медведь-шатун, поднятый из берлоги, он ходил из каюты в каюту в надежде найти собеседника, получая везде нецензурно подкреплённый отказ.
Однажды ночью лётчик-испытатель Вадим Павлович Хомяков проснулся от наличия в каюте постороннего тела. Олексюк стоял посреди каюты и сосредоточено пытался надеть хозяйские шорты поверх своих. Дальше колен они не проходили, потому что ахтерштевень у майора был значительно шире.
- Арнольд, прекрати, что с тобой?
- Товарищ полковник, Герой Советского Союза, всё в порядке. Не прерывайте ваш драгоценный сон по мелочам, - и с ещё большим азартом продолжил выполнение этой непосильной задачи...
Мы стояли в Кам-Рани, и назавтра была назначена встреча с командованием местного военно-морского района на берегу. Всю ночь помощник по снабжению Гена Ольков и Арнольд из корабельного шила, кофе и других ингредиентов варили коньячный напиток по причине выжратых ранее представительских запасов. Кто знаком с этим процессом, тот знает, насколько трудна подобная задача: необходимо периодически проверять качество этой не остывшей бурды опробованием.
Катер отходил в шесть утра, и вдупель напробовавшийся Гена лёг на часок поспать. А Арнольд прошёл уже точку возврата, и спать не мог.
- Гэна, не злись. Ты спи, а я с тобою общаться буду.
Завершающееся под храп собеседника озвучивание собственной биографии внезапно было прервано телефонным звонком.
- Есть, товарищ командир! Щас разбужу! Готовы, товарищ командир, Щас он встанет!
И вот левая рука прижимает телефонную трубку к уху и - что особо важно! - ко рту, а правая тормошит неподъёмного Гену:
- Гэна, вставай... Щас, товарищ командир, он зубы чистит... Гэна, ну такое впечатление, шо ты литру выпил. Если не встанешь, нам с тобой... Щас, товарищ командир, щас... Гэна, вставай, а то он догадается, что и я с тобой был... Товарищ командир, к катеру - мы, как штыки... Гэна, вставай, щас опохмелиться налью...
Приём прошёл на высочайшем уровне. Убойная сила напитка присутствующими была воспринята сердцем и ногами. Отошедший к вечеру помощник, слабо припоминавший, что было под утро, обнаглев, поинтересовался: не достойны ли они поощрения?
- Обязательно. С прибытием на корабль переодеваетесь во всё чистое и ко мне в каюту, - откликнулся командир.
Снова никакие и злые, испытавшие самые изощрённые унижения после успешно проведённого мероприятия, коллеги по профессии и несчастью мучились одной мыслью: "Ну, почему и за что нас так?.." Фраза, сказанная Арнольдом в задумчивости, с видом человека, совершившего открытие, стала крылатой в нашем кругу:
- Гэна, нас залОжили...

ИЗУЧАЙТЕ КОРАБЛЬ!

Помощник командира крейсера по снабжению старший лейтенант Ольков двигался по правому борту второй палубы из носа в корму. В какой-то каюте его очень ждали. Вернее, не только его, но и ту банку, которую помощник бережно обнимал правой рукой.
Время было позднее, чтобы не сказать больше, и ничего не предвещало нештатных ситуаций. Но, как говорится, и на старуху бывает...
Контркурсом из сауны следовал Командир. Скрываться было поздно, да и недостойно офицера.
- С лёгким паром, товарищ Командир!
- Спасибо. А что это вы здесь делаете в такое время и с таким грузом? -
- Да...вот... спирт несу в пекарню на выпечку хлеба для всхожести дрожжей.
Действительно по технологии выпечки что-то там куда-то положено было добавлять. Хотя у кого рука поднимется так кощунствовать?! Но старого морского волка, каким был наш Командир, не проведёшь. Он хорошо знал своего ПКСа, тем более, что на “Минск” они оба пришли с крейсера “Мурманск”.
- Как интересно, Геннадий Викторович! Я давно мечтал посмотреть этот процесс. Проведите меня в пекарню!
Дело было на ходовых испытаниях. В пекарне всё ещё заправляли заводчане, и руки помощника (вернее, ноги) никак не доходили до этого злополучного помещения на N-ной палубе по N-скому сходу. Но надежда умирает последней. Был же ведь он там как-то, был! Да и таблички на сходах есть, и он ещё в состоянии их прочесть и идентифицировать, если необходимая спасительная надпись промелькнёт.
Классическая боевая пара, где ведущим был помощник, а добровольным ведомым - Командир, кружила и кружила на бреющем полёте из носа в корму, сверху вниз (и наоборот) по всем сходам до полной выработки ресурса командирского терпения.
- Ладно, Гена! Пойдём: покажу, где пекарня!

Каждый Новый год наряду с надеждами на будущее и приятными хлопотами приносит воспоминания о встречах этого светлого праздника в разные годы. Почему-то, чем старше становишься, память устремляется всё глубже и глубже. Свято веря, что это ещё не корсаковский синдром, снова переживаешь те события с улыбкой и лёгкой завистью к себе такому юному, безукоризненному и бестолковому.

Всех с наступающим Новым годом! Будьте счастливы!

ПОДСТАВА.

Встретиться с однокашником на ухабистых флотских дорогах всегда было радостно и волнительно. Так как пришлось служить на всех флотах, приходя в каждую новую базу, я в первую очередь искал на кораблях и в частях своих училищных друзей, и вскоре "бойцы вспоминали прошедшие дни..."
Но бывало, чего греха таить, что через несколько лет с кем-то из однокашников уже и не было о чём говорить.

А вот с Сашей Шевченко мы встречались везде и с восторгом, бережно сохраняя идеалы курсантской дружбы, вселившиеся в наши души под знаком великого имени Павла Степановича Нахимова. Приехать на пару часов ко мне из Севастополя в Харьков или Николаев, выхлопотать неблагодарную командировку на Дальний Восток - всё это у него получалось легко и непринуждённо.
В училище Шеф, как мы его звали, был хрупким домашним мальчиком с нежной душой, и ему особенно трудно было воспринимать жесточайшие ритмы системной жизни и учебного процесса. Чудом пережив переломный третий курс и непонятно как оставшись в училище, он понемногу начал "матереть", продолжая оставаться интеллигентным очкариком, дамским угодником и болельщиком фигурного катания, в то время как остальных всех нас интересовало только противостояние футбольных киевского "Динамо" и московского "Спартака". Заместитель начальника факультета по политчасти Иван Кириллович Петров искренне возмущался:
- Ну нэ понимаю я, почэму ты, Шэвчэнко - руськый, а я, Пэтров - хохол рэпаный!
Саша был единственным сыном в семье авиационного бортового радиста-фронтовика. Их дом стоял рядом с училищным забором. Мама, Валентина Михайловна, подкармливала почти весь наш класс домашними блинами и пирожками, а отец, Сергей Никитович, снабжал бесчисленным множеством фотографий наших курсантских будней и праздников. А ещё многие из нас у них в квартире переодевались "по гражданке", доставляя много хлопот при возвращении в позднее время. Низкий поклон - через годы!

Новый 1972 год мне и Саше встречать оказалось негде, так как распались наши компании. Сашина мама уговорила нас пойти к её коллеге-учительнице, где в частном доме оторвавшиеся от родителей десятиклассники собирались встречать светлый праздник. На нас, курсантов четвёртого курса, по всей видимости, негласно возлагалась задача обеспечения порядка и нравственности на этой экстремальной тусовке.
Мы старались, как могли. Вначале я спас половину хозяйского набора хрустальных фужеров, которые под бой московских курантов начали бить "на счастье" продвинутые школьники, успевшие достойно проводить Старый год. Надеюсь, многие ещё не забыли, а кто не знает - поверьте, что значило иметь в квартире хрусталь в те годы, и как он доставался. Затем, с чувством высокой ответственности за порученное дело, я поочерёдно разносил по окрестным домам уставших школяров. Может быть, наша миссия и имела бы многопроцентно успешный финал, но случилось непредвиденное.
- Господа! "Кальвадос" - французское яблочное вино! - школьник в белых перчатках торжественно внёс в комнату мельхиоровый поднос с тремя полными хрустальными фужерами, ранее героически спасёнными мной.
Он, я и Саша выпили. Как потом оказалось, это был действительно "Кальвадос", но только - "Украинский...", и эта бурда цвета детской мочи имела крепость сорок градусов. Такой грамм-градус в то время был совершенно неподъёмным для моего друга, и он куда-то надолго исчез. После долгих поисков его тело было обнаружено мной в каком-то тёмном чулане на кушетке, где, не замечая его и не ощущая никаких неудобств, творили блуд романтические отроки.

Домой мы вернулись под утро, где Сашин отец предложил по "пять капель" за Новый год. Лицо моего друга имело цвет и запах пальмы, выросшей в винном погребе, и молящее выражение: не надо, Вова! Но как я мог отказать фронтовику?!
Запах коньяка из открытой бутылки и наполняемых бокалов бросил страдающий организм по направлению к заведению с двумя нулями, и одновременно с ударом захлопнувшейся двери раздались характерные раскаты извержения гейзера средней величины.
- Как тебе не совестно! С кого ты пример берёшь?! Ты посмотри на Володю, как он прекрасно выглядит и умеет себя вести! - причитала у закрытой двери мама, не в силах помочь умирающему за дверью чаду.
Наконец-то дверь распахнулась. Сашины глаза были мокрыми от перенесённых страданий, а голос - громкий, жёсткий и мстительный:
- Как вы мне все надоели с этим вашим Володей! Да если бы я брал с него пример и хотя бы раз выпил столько, сколько этот ваш Володя, у вас бы уже давно не было вашего единственного сына!..

Через много лет на квартире у однокашника в Одинцове, переполнившись воспоминаниями и впечатлениями, я уснул за полночь прямо в кресле после банкета по случаю двадцатипятилетия выпуска. Оттолкнув всех, моё соответствующее ныне супертяжёлой весовой категории тело, натужно упираясь и с гневом отвергая любую помощь, транспортировал к дивану в гордом одиночестве мой друг.
- Извините, господа. Я этого случая двадцать пять лет ждал!

В сегодняшнем выпуске лучшие истории из раздела "Военная мудрость"

КАК ШЕФЫ РУКИ МЫЛИ...

На такр "Минск" прибыли шефы: делегация минского ПО "Горизонт". Боссы поднялись в салон командира, а простых смертных начмеду было поручено провести в кают-компанию на обед.
- Я вас познакомлю с обязательным флотским ритуалом: мытьё рук перед едой, - с этими словами Олег Головченко повёл делегацию, в которой были и перспективные подруги - молодые комсомолки, вначале в пост санитарной обработки (ПСО).
Конечно, непонятливые гражданские внутренне сокрушались по поводу этих, как им казалось, бестолковых карантинных мероприятий: неужели у них такие жуткие руки, что их надо обязательно "санитарно обрабатывать" в ПСО? Откуда им было знать, что "мытьё рук перед приёмом пищи" на корабле - это экспресс-заглатывание "соточки" перед умывальником после команды по трансляции: "Команде руки мыть!"
В указанном посту уже всё было готово к акции. Каждому из ничего не понимавших гостей проворные мичмана-медики быстро всучили в руки по тривиальной медицинской "банке" с налитым спиртом.
- Сейчас мы с вами "помоем руки", - на мелькнувший в глазах девушек ужас доктор отреагировал тут же, - А КТО НЕ ХОЧЕТ ПИТЬ, МОЖЕТ ПОСТАВИТЬ СВОЮ "БАНКУ" НА СТОЛ. Мичманов в этот момент в посту уже как и не бывало.
Гости были сражены мудростью начмеда наповал. До убытия с крейсера "руки мыли" регулярно.
Отказов и рекламаций не поступало ни с той, ни с другой стороны