ПОМОЧЬ ХОТЕЛИ или как морпехи "Приму" продавали

Это было ещё в те давние времена, когда камуфляжи были большой редкостью. В армии носили песочки и афганки. А в морской пехоте - ту красивую форму, на смену которой и пришли камуфляжи. Впрочем, они пришли не только в морпехию, а и вообще в нашу жизнь. Куда ни кинь взгляд - кругом камуфляжи, камуфляжи, камуфляжи. Хорошо, что хоть береты чёрные им оставили. Впрочем, не оставь - их бы всё-равно носили. Носили же армейские полковники папахи, когда их уже отменили. А тут-то дело куда более серьёзное.

А ещё был в то время период дефицита. Сейчас молодёжь и не знает слова такого. А тогда он был. То на одно, то на другое. И в тот момент курящие матросы и солдаты срочной службы оказывались в куда более выгодном положении, касаемо табака, чем их сверстники на гражданке.

Потому как срочнику полагалось по десять сигарет без фильтра в сутки. Почему без фильтра и почему именно десять? Да кто ж его знает! Хотя, нет. Знаем. Потому что столько и таких написано в норме пайка. А вот почему в норме так написано - вот это уже нам неведомо.
Хотя нормы пайковые, как известно, научно обоснованы. И экспериментально подтверждены. По крайней мере, так должно быть. И в это мы свято верим.

А вот почему сигареты испокон веку идут по продслужбе - это уже вопрос вопросов, на который ответа вам никто и никогда не даст. Но сейчас мы не об этом кулинарном парадоксе.

Одно дело, когда ты в постоянном месте дислокации и старшина норму эту до тебя, как правило, через день доводит. А на полевом выходе - когда там считать, некогда. Получил боец три пачки на неделю и рад. А в пачке то 20 сигарет. А на семь дней ему ведь 70 сигарет положено. Отсюда у старшины во время полевого выхода неслабая экономия получилась.

Но нормальный и умный старшина этой экономии всегда дельное применение найдёт. Поощрить бойца, к примеру, надо.

Да мало ли чего.

В то лето одни учения сменялись другими, дома почти не бывали. И сигарет наэкономилась коробка - подмышку не каждый обхватит.

Морская пехота, как правило, внушает обывателям восхищение и благоговение. И даже немного страх.
Восхищение и благоговение - потому что кто ж не уважает морпехов! Красивых, сильных, бесстрашных!
А страх - потому что кто ж знает, что им в голову взбредёт, когда они выпимши и количество их равно или более некоей критической массы, когда разум ихний действует спонтанно и коллективно.

В тот день критическая масса состояла из одного молодого высокого плечистого капитана - командира роты и двух мелких, но очень шустрых прапорщиков - старшины и техника. Последний выход этого лета окончен, ротный после получения досрочно капитанской звезды неделю назад всё ещё немного шатается. Настроение у всех троих боевое, приподнятое. А потому как завтра им предстоял путь длиною в день в родные пенаты, где... деревня - он же деревня и есть, а тут-то какой-никакой городишко, то хотелось им погулять, покуражиться.

Коробка «Примы» при входе на местный базар была разом продана по оптовой цене, по этой причине в карманах имелось денег для посещения, к примеру, ресторана. И они шли в нужном направлении, хохоча и дурачась в пределах приличия.

Как известно, в жизни всегда есть место подвигу. И нужно всегда быть готовым его совершить. И морской пехотинец всегда к совершению этого самого подвига готов как никто другой. Вряд ли вы найдёте кого-нибудь более готового.

Ну, если не подвиг свершить, то хотя бы что-нибудь доброе сделать людям - только попроси.

На помощь звала женщина. Судя по голосу - молодая. И даже, наверное, красивая. Орала, что говорят, благим матом - до хрипоты. Предметом её негодования был какой то конкретный парень по имени Лёшка. Видимо, негодяй конченый - так решили друзья.

Голос доносился из открытой форточки второго этажа. Вход или входы в эту типовую двухэтажку был, видимо, с противоположной стороны. Но у героев наших не было времени ни на раздумья, ни на оббегание дома с последующим вычислением местоположения помещения из окна которого и доносились крики о помощи, не прекращавшиеся ни на минуту.
Да и какие же они морпехи, если второй этаж будет им преградой?! Для них, как известно, нет преград!
С быстротой молнии на плечи упёршегося в стену капитана-гиганта взобрался один прапорщик, а к нему второй.

- Ну всё, Лёшка! Чтобы я ещё хоть раз тебя подпустила! Не дождёшься!
- А ну открой! Убью козла на хрен! - заорал прапорщик Колька, сильно, но аккуратно, что чтобы не разбить стекло, несколько раз стукнув в оконную раму - Кому говорю? Открой!

Рама внезапно открылась и женская рука чем-то быстро и сильно ударила Кольку в лоб. Все трое упали на газон, но тут же вскочили. Свирепые и готовые порвать вместе с тем самым Лёшкой и саму его женщину. Хотя крики её всё не прекращались. Задрав головы на открывшееся окно, увидели в нём строгого вида красавицу в белом халате.

- Куда лезете, придурки?! Рожает девка, чего надо?! Чего в окна лезть? Дома или вон на лавочке ждите! - видимо перепутала она Колькину физиономию с лицом того самого Лёшки и вновь захлопнула окно.

Обойдя вокруг здания, наша троица узнала,прочитав табличку на двери, что это больничный корпус. И на втором этаже как раз родильное отделение.

Почти по плану


Был у меня мичман. Серёга Фитасов. Ходячее ЧП. От увольнения по дискредитации (если коротко), его спасало жалостливое начальство. Пять киндеров, шестой уже в мою бытность-командование мне родился. Пил горькую до посинения. И даже больше.

И вроде руки золотые и исполнительный, всё путём. Но только если кто старший рядом. Или ненадолго. Если по-другому - упьётся вдрызг.

Как-то промухали в гарнизончике ёлкозаготовку. А в лесу их, зараза, нет. Редкие сосёнки, а вообще - лиственное всё. Хвойный лес дальше от побережья, ехать надо. Как раз перетурбации и слияние военных лесничеств с обыкновенными человеческими)). Валерки, главного и единственного, лесника нашего, соседа моего, и просто нормального мужика не было. Точнее был он, но в командировке во Владивостоке "под завязку".

А время поджимает.

Поэтому вечером тридцатого снарядили "шишигу" во главе с Серегой и одним водителем-контрабасом в район Фурманово. Там ёлок полно. У водителя там вроде родственники. Канистру шила с собой - мало ли какие вопросы. Спирт - он же ж есть валюта. Вернее был, в те времена.

До туда ехать полтораста вёрст. Плюс там вырубка и всё такое. потом назад.
По расчёту, возвернуться должна была команда примерно к обеду тридцать первого.
Всё же лучше, чем вообще без ёлок остаться.

Они чуть задержались. Приехали с полным кузовом пушистых - одна к одной - ёлочек только к вечеру. Первого января. Без канистры.

КТО ТАКИЕ СВИНТАРИ

Так получилось, что командуя частью, во время пребывания супруги в роддоме, бравый капитан-лейтенант, слуга ваш покорный, вовсю нарушал всё на свете. И уставы с инструкциями и курс стрельб с техникой безопасности. А что было делать?

О чём я? Да о том, что Никите было 3 года 10 месяцев и он в течение двух недель со мной был. Постоянно.
Вечерами мы с ним полы покрасили и всё передвинули, пыль протёрли и прочее. А днями...он был со мной. И в штабе и на объектах. И на стрельбах с ВОХРами...

Так что в этом возрасте он у меня пострелял уже из ПМ, АК-74, СКС-45 и пистолета Вери. Правда, он запомнил лишь последний. Потому как вдруг решил быть посамостоятельнее и курок нажал пораньше, чем надо было по инструктажу моему, отдачей ему губу и разбило. Вот такая зуботычина была в неполные четыре года.

Года два или три назад были в отпуске у мамы моей. Ездили на дачу к друзьям. Там ему посчастливилось и из охотничьего ИЖ-27 стрельнуть и из биатлонной винтовки.

Вечером баня, шашлык, стол.

Андрей, хозяин винтовки, зная, что у Никиты уже был опыт))) стрельбы:
- Ну вот, Никит, будет что в школе рассказать, теперь ты уже вообще из всего стрелял...
- Ну уж не совсем же из всего...
- Ну как, вы ж с папой сами говорили, что и из пистолета и из автомата, теперь вот и из ружья и с винтаря...
- Ну да...- и непонимающе-недоумлённо - а кто такой свинтарь?!

Даже странно что дачный домик не рассыпался от смеха.

ПОДАРОК ОТ КОМАНДУЮЩЕГО


В какой-то степени встреча эта была, наверное, судьбоносна.

Когда был зелёным карасём*, сдавал ему зачёт по обязанностям дежурного. И получил в подарок сопливчик*. Был период, когда с сопливчиков переходили на кашне. Кашне не хватало. Начали выдавать с пятого курса.

Уже осень, форма одежды - бушлат, чёрная беска. То есть нужен либо сопливчик, либо кашне. Но их уже не выдают. А кашне на всех не хватает. Замкнутый круг короче - в увольнение никак.

А потом я его самым первым поздравил с получением первого офицерского звания. Получил, как положено, купюру. Хранил три года.

Феликс Шипов. Первое лицо, которое выхватил взгляд из толпы встречающих в аэропорту Артёма.

- Привет! Ты из какого училища?
- Из нашего!
- ???
- Не узнал что ли? Я твой полтинник только прошлым летом употребил.
- !! Витька, ты?! Вот это да!
- Что, постарел?))
- Да нет, просто не ожидал. А что не дотерпел то до выпуска?
- Так первого курса ж не набирали. Мы ж последний выпуск. А второму не особо есть желание денег совать.
- А, ну да, слышал. Кстати, тебе куда?

Я познакомил Феликса с супругой, мы дождались багажа, погрузили его к нему в машину и поехали в славный город Фокино (Тихас). Повезло нам с Феликсом, признаться, очень. Во-первых у нас было двенадцать мест багажа. Из них два игрушечных и десять полновесных. Игрушечные - два пакета с фуражками белой и чёрной, несла моя Ленуська, срок беременности которой уже перевалил за середину. Она же охраняла котомки, пока я их, короткими перебежками, переносил. Но это было до Приморской земли. А сейчас мы встретились с Феликсом. И сразу решили кучу проблем - и с переноской вещей и с поиском этого самого Фокино и с поездкой туда.

Сам Феликс дороги толком не знал. Вернее сомневался. Потому что переименование Тихоокеанского (он же Шкотово-17) в Фокино состоялось совсем недавно и жители трассы «Владивосток-Находка» этого как-то не заметили.

В связи с небыстрым передвижением, связанным, как я уже упоминал, с неуверенностью в маршруте, серпантинной дорогой и частыми остановками, рассказать друг другу мы успели весьма немало. Я - о нашей альмаматери, он - о службе на Тихом океане. Нескучно, короче, ехали.

- Ну и каковы перспективы? - был очередной вопрос от меня.
- Да домой я уезжаю по осени. В Тольятти. Наш «N-й» же продают. На иголки. Сокращаюсь...
- Не понял...
- Ну я ж ПэКСом* на «N-м»
- Ну...
- Ну вот. Его продают. А команда - кто куда. Я сокращаюсь. Тестя ж нам квартирку купили. А тут четыре года по съёмным. Замаялись...
- Дык, эта - я показал на его красный просвет на капитанских погонах.
- А, это - Феликс улыбнулся - морпех я. Морпех, мля! На корабле то четырёх месяцев ещё не служу. Домой захотелось. Надоело. Вот на «N-й» и перевёлся. По весне. Специально что бы сократиться. Дела то принял, работу работал. А звание в прошлом месяце пришло вот такое. Я не в обиде. Не до переаттестации. А на допуск на вахтенного сдавать...смеяться некому. Оно мне надо? С сухопутным званием даже легче будет, если потом снова призваться решу.
- Понятно. А тачка эта - память о службе? - улыбнулся я.
- Знаешь, не столько о службе, сколько о её тяготах. В девяносто пятом-девяносто шестом, когда денег по нескольку месяцев не платили...чем только не занимались. И жень-шенем и щитомордниками. И машины гоняли. На службе, не считая отпуска, месяца по три-четыре в году отсутствовали. Всё перегоняли тачки. Вот и наскрёб потихоньку. Нравится?
- Не то слово! - его блестящий "Митсубиси-Диамант" был и в самом деле как будто из сказки.
- А на память о службе у меня вот что останется, - Феликс показал жестом, чтобы снял с него часы.
Я снял. Хорошие командирские часы. А на нижней крышке гравировка: «За пунктуальность. От командующего ТОФ. 17.15.1998 г.»
- Ни фига себе! Обалдеть! - я реально чуть не визжал от восторга и, конечно, попросил рассказать подробнее.



В тот день командующий флотом был у них на «N-м», что называется, «в гостях». На 16 часов объявлено совещание офицеров дивизии в малой кают-компании. До празднования Дня ТОФа оставалось меньше недели. Так что было это очередным подведением итогов и раздачей пряников.

Все в сборе. Хоть время ещё без десяти. Без семи минут появляется сам Захаренко.

Команда: «Товарищи офицеры!». Всё чин по чину.

Сели. Начали.

Через минуту вламывается Феликс.

- Прошу разрешения!

Командир корабля со старпомом, хоть и шли «на иголки» и Феликс у них вообще лицо временное, не сказать случайное, но всё-равно, по инерции так сказать, мышцы сфинктеров своих инстинктивно сжали и глаза подзажмурили.

- Ты чей, доктор? - начал вроде как не очень строго Михал Георгич.
- Да я местный. ПэКээС я, товарищ командующий, - не нагло, но с улыбкой заявил старлей.
- Не понял...

Тут командир встал и попытался было на пальцах объяснить, как получилось так, что офицер на корабле с красными просветами и не врач. Но объяснить толком не успел. Командующий ему не дал.

Аппетиты начальников, как водится, приходят во время совещаний. Он бы и так пришёл. Аппетит то. Повод бы, в любом случае, нашёлся. А тут вот он! Выплыл, красавец!

Разнос был коротким - полторы-две минуты. Но он дал известный толчок началу совещания. Явился «яблоком» разбора.

Феликсу было нечего терять, да и норов у морпехов крут - всем известно - и он заявил адмиралу в лицо:

- Вообще то, товарищ командующий, о совещании было сказано, что начало в 16 ноль-ноль. Сейчас без двух минут. Я же пришёл без пяти.
- !!!! Выкиньте свои часы, товарищ старший лейтенант! Здесь все живут по моим часам!
- Есть! - ответил ПКС. С этими словами расстегнул браслет своих часов и кинул их в открытый иллюминатор, после чего спокойно сел на свободное место на банке*.
Послышалось несколько неуверенных смешков.
- Итак. Продолжим. Коль начали уже, - на щеках адмирала ходили желваки от выходки молокососа да ещё и в красных просветах.

И тут в открытые иллюминаторы донеслись радиосигналы точного времени, сопровождающиеся голосом: «Московское время девять часов». В кают-компании раздалась (именно так) напряжённая тишина.

Захаренко с Шиповым встретились взглядами на несколько секунд. Потом адмирал молча снял свои часы, швырнул их в иллюминатор, что-то шепнул своему адьютанту и тот исчез.

Совещание продолжилось. Оно длилось около полутора часов. Как обычно. С пряниками и кучей вводных. С топтАниями и втАптываниями.

А в конце совещания Захаренко вдруг сказал:

- Ну а теперь о приятном.

Все насторожились.

- Старший лейтенант Шипов!
- Я! - Феликс встал.

Подумалось: пиzдец!

Командиру со старпомом, скорее всего, подумалось тоже самое. Не меньше.

- За точность - вежливость королей, объявляю старшему лейтенанту Шипову благодарность и вручаю ему именные командирские часы, - с этими словами Михал Георгич пожал Феликсу руку.
- Спасибо, товарищ командующий, - разулыбался тот вместо положенного «служу Отечеству».
Захаренко чуть сморщился, посмотрел ещё раз на его просветы и махнул рукой.
-Товарищи офицеры! Совещание окончено...




- Вот такая, Вить, была история. Пока совещание длилось, адъютант метнулся за часами. Одни, новые - кОму, вторые, точно такие же, только с гравировкой - мне.



К вечеру мы добрались до Фокино-Тихаса, откуда и началась моя служба на Тихоокеанском флоте...

__________________________________________________
* на флоте нет духов и дедов. там караси и годкИ, соответственно
* у матросов и старшин срочной службы для защиты шеи от ветра и холода вместо кашне применялись форменные галстуки в виде манишки, которые все называли сопливчиками
* ПКС - помощник командира корабля по снабжению. штатная офицерская должность на надводных кораблях 1 и 2 ранга,примерно тоже самое как в армии зам. командира полка или отдельного батальона по тылу (материально-техническому обеспечению).
* банка - изначально сиденье в шлюпке. ввиде доски. заодно придаёт ялу поперечную прочность. а если шире - то любое сиденье на флотском языке - стул, табурет, скамейка.

О ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЯ


Чем офицер отличается от просто человека? Ну, или там офицер до мозга костей от того, кто недомозга?
Если кардинально?

Я скажу так: тем же, чем мужчина от не совсем мужчины. В смысле взрослый и зрелый от зелёного и недозрелого.

Тем, что офицер, который взрослый мужчина, может принимать решения.
Не решать там себе что-то, вроде как под нос бурчать по недозрелости, а при-ни-мать ре-ше-ни-я!
Чувствуете разницу?
Меру-степень-глубину (с) сознаёте?

И тут совсем необязательно «действовать быстро...», «умело ориентироваться в сложной обстановке...» и прочая лабуда.

Тут важна цель и конечный результат. Что посредине - почти неважно.
Почему «почти»? Потому что это самое «посредине» лишь бы пятном на совести не лежало. А если смеяться кто будет, то, как говорится, смеются - не плачут (тут снова (с).

Как говорится: «ну, если я чего решил - я выпью-то обязательно!»*...


Сейчас уволиться просто. Появился закон «О статусе» и прочие права человека. Да ещё и оптимизация. Только захоти - зелёный свет тебе с волшебным пенделем в придачу!
А вот раньше было...
Каких только баек не наслушался я о том времени и о мучениях офицеров, никак не могущих уволиться. Да и не я один. Все мы.

Тут расскажу лишь один конкретный случай, показывающий, что если ты не пальцем сделан, а человек с интеллектом, то для тебя нет ничего невозможного. Главное, опять же - решение принять.


Петя Комраков, получивши к своим тридцати восьми капитана второй раз, принял решение об увольнении. Выслуги уже хватало, служба надоела до поросячьего визга, да и захотелось как-то в среднюю полосу. Как-то вдруг.

Решение принято, написал рапорт. Прошёл месяц.
Ответа нет. Написал ещё. Тоже самое.

Куда эти рапорта девались - никто толком не знал. То ли у командира полка в ящике стола оседали, то ли где-то посредине. Только когда по истечении трёх месяцев ни положительных ни отрицательных ответов на них не последовало, Петя пришёл на аудиенцию к комполка.

- Ну не знаю я, Пётр Михалыч, не знаю где твои рапорта! И вообще...зря ты это затеял. Ну кто-о тебя-я уволит? Ну?

Вот тебе раз! Как кто? Как зря?
И действительно, что значит зря, если морской пехотинец уже ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ?!

И начал Петя думать. И пить.
Пить и думать. Параллельно.
С неделю думал. Или около того.

Потом он сел на автобус «N-Владивосток», где двенадцать часов кряду он ни о чём не думал. Ни-о-чём. Просто спал. Всё уже было придумано.

Во Владике, на Снеговой, он завалился в гости к Сане, однокашнику, где до первых петухов они, никуда не торопясь и вкушая горькую, вспоминали курсантские годы.
С утра, пожавши друг другу руки, попрощались. Саня пошёл на службу, а Петя взял такси до площади Борцов Революции.

Там, как всегда, стояли бабульки. Семечки-орешки. Остановился возле них. Закурил. Завёл разговор. Старушки закудахтали. Всё развлечение. Целыми днями друг с другом. А тут такой красавец к ним с утра подошёл, да разговор завёл. Потом купил у одной из них, к её великой радости и зависти остальных, целиком мешок семечек.

До штаба Краснознамённого Тихоокеанского - пять минут ходьбы. В развалочку - десять.


Это надо было видеть! А если не видеть - то представить чётко до проникновенности.
Картина маслом: Пол-одиннадцатого утра. Бухта Золотой Рог. Ясно, тихо. Штаб Тихоокеанского флота.Кованый заборчик с якорями.
Стоит высокий красивый капитан морской пехоты. В парадке. С кортиком. Гладко выбрит. Неотразим! И...продаёт капитан семечки. Как бабушки, мешок открыт, стаканчик в нём и кулёчки из газетных листов заготовлены.

В 12.20 Пете вручили заверенную выписку из сегодняшнего приказа Командующего ТОФ о его досрочном увольнении в запас по собственному желанию.

Цель была достигнута.
Что и требовалось доказать.

________________________________________________________________________________________
* Владимир Высоцкий, песня про Джинна