БОКСЁРСКАЯ МУДРОСТЬ

Вычислениями точной даты описываемых событий мне заниматься лень, поэтому скажу так: прошло с того момента порядка четверти века. И были это в моей жизни вторые боксёрские соревнования. Посёлок Каргасок* Томской области. Забытое Богом место. Но в плане бокса и вообще физкультуры и спорта оно, слава Богу, не было забыто Александром Зайцевым** и Виталием Зражевским** - председателем и помощником комитета - по-современному если - молодёжной политики и т.д. и т.п. муниципального образования..., а раньше - почти одноимённого отдела Каргасокского райисполкома. Сами понимаете чего. Но боксёрский центр «Олимпик» будет достроен и открыт только через год. Поэтому на очередном первенстве области по боксу на приз партизана Толпарова, по традиции ежегодно в Каргаске проводящегося, ринг установили на сцене сельского дома культуры. Ничего необычного. В прошлый раз, к примеру, устанавливали в спортзале школы.
Во-первых это было первенство, а не чемпионат. Во-вторых местом самых крутых и престижных соревнований был сам Томск. Ну или Асино. Каргасок и остальные города - так себе, второстепенные. Видимо, именно так считали в томском «Динамо» - самой сильной команде, которая на это первенство приехала всего вчетвером: тренер и три 14-15-летних юноши разных весов. Подавляющее большинство динамовцев осталось дома. О причинах говорить смысла, думаю, не имеет. У каждого из этих троих за плечами было уже по 20-30 боёв, каждый был призёром первенства РСФСР этого года. Четверть- и полуфинальные бои все они окончил победой в первом же раунде ввиду явного технического преимущества. Их немного боялись. Очень уважали. Высоко ценили. Самый лёгкий из них уже взял первое место. Так же - в первом раунде. Самый тяжёлый ждал своего часа. А средний - сидит, запыхавшийся в углу ринга, сейчас перерыв между первым и вторым раундами финального боя в его весовой категории.
Я финал проиграл. В честном равном бою. Но дело не в этом, а в том, что делать мне сейчас уже нечего, а почти вся команда Колпашевских «Трудовых резервов» ещё своё не отработала. Вот меня и послали старшие (я единственный в команде шестиклассник, остальные - студенты ПТУ города и ученики выпускных классов) лазутчиком. Чтобы я во время перерывов подслушал, что боксёрам говорят их тренера и секунданты. А потом сказал своим. Стою за бархатной шторой, буквально в метре от «вражеского» угла. Слушаю.
Этот бой был самым сенсационным на этом турнире, так в ту минуту казалось. В весе всего три спортсмена. Парень из Каргаска, вот этот динамовец, тяжело дышащий в полутора метрах от меня, и наш Вовка Тыряткин**, пыхтящий в противоположном углу ринга. Жеребьевка определила Вовкин выход сразу в финал. Каргасокский боксёр вчера с треском проиграл, я уже упоминал: в первом раунде. Зал орёт. Все возбуждены. Потому что у Володьки это самый первый бой в жизни. Безусловно, щедро одарённый природой, но ещё неуклюжий, как щенок-переросток, он умудрился на первой секунде пробить динамовца. Крепко. Но в том-то и дело, что по-деревенски, неакцентированно и неточно. Не в подбородок. Поэтому шлем и умение противника держать удар решило исход раунда. А исход был таким: удары Вовки сыпятся градом. Быстрые, сильные, но не точные и без акцента. Динамовец, в основном, защищается. Отступает. Делает это умело. Просто классно: нырки и уклоны, а главное - подставки. Просто супер. Для человека разбирающегося - классика благородного искусства защиты, бокса то есть. А для обывательской публики, для зрителей, - просто эффектный бой. Удары Володьки, приходящиеся в подставки, звучат как выстрелы из маленькой пушки. И зрителям это нравится. По очкам - примерно одинаково. Запыхались оба. Вовка даже посвежее выглядит. Очень высокий темп боя. В этом-то и дело, что при таком раскладе - равном количестве очков - победу, наверняка, присудят Вовке. Все чувствуют это. Все этого ждут. Это будет сенсацией: начинающий боксёр, занимающийся менее полугода, в своём первом бою победил именитого динамовца, у которого за спиной...!
А сейчас я стою и внимаю тому, что говорит Михал Михалыч** - динамовский тренер, а в этом бою и секундант своего воспитанника. Он заметил меня. Просто заметил. От этого он не стал говорить тише или что-то вдруг делать по-другому, не так как всегда.
- Серёжа**, вот смотри... - Михалыч что-то говорил ему, указывая на страшные провалы в Володькином боксёрском образовании. - Серёжа, надо сделать вот так... - и Михалыч говорил что конкретно ему надо было сделать.
Перерыв между раундами всего минутный. И пролетел он гораздо быстрее, чем вы читаете эти строки. Серёжа кивал головой, мол, понял, а сам был где-то далеко. То ли свой план действий судорожно придумывал. То ли просто ошарашен был. А тренер его повторил ему это три раза (каждый раз Сергей отвечал: «понял, постараюсь!» и кивал головой) и, поняв наконец, что подопечный не врубается, немного встряхнул его. Голосом. Он не повысил его, быть может, добавил чуть строгости только. Взяв боксёра за подбородок, чтобы их взгляды встретились, он и произнёс то, к чему я так долго веду своего читателя:
- Серёжа, ты пойми! Что стараться - это одно! Стараться можно всю жизнь, а тут надо сделать! Понимаешь? Сде-лать!
После этой фразы возникла, как мне показалось, театральная пауза. Хотя реально прошла лишь секунда, за которую динамовец-Серёжа (и ваш покорный слуга тоже) понял, что стараться сделать и сделать - это абсолютно разные вещи. Просто два диаметрально противоположных понятия. Две большие разницы - так говорят в Одессе.
- Секунданты, за ринг!... Боксёры, на середину!... Бокс!
И Серёжа сделал. Он нокаутировал Вовку во втором раунде. В этом плане бой, всё-таки, стал сенсацией турнира.
Не успел я передать слова Михал Михалыча в свой лагерь...

_____________________________________________________________________
**Имена и фамилии реальны, быть может, по прошествии времени не совсем точны. За что прошу прощения, если среди читателей окажутся очевидцы событий или сами участники.

*Что такое Каргасок?
Ёлки, палки и песок,
тротуар из двух досок,
лучший транспорт - обласок***!
(Стишок из народного фольклора, наиболее кратко и ярко характеризующий этот посёлок, являющийся райцентром одноимённого района).
***Обласок или облас. Он же долбушка. В разных местностях и у разных народов свои названия, и различия. Но смысл один - это лодка такая. У индейцев, она же - каноэ или пирога.

О НАХОДЧИВОСТИ

Мы все с детства, из сказок про огниво и т.д., знаем о солдатской находчивости. Солдат просто не может быть ненаходчивым! По определению.
Матрос тоже.
А офицер?
Уверяю вас: мы тоже очень находчивы! Ещё как!
А всё почему? Да потому что яйцеголовизм кругом. И в этом яйцегловизме, хочешь-не хочешь, а проявляешь находчивость. Развиваешь смекалку.
На гражданке тоже чтоб статистику не портить и эпидемий не объявлять, но в вооружённых силах... наш, вооружённый, скажем так, яйцеголовизм - всем яйцеголовизмам яйцеголовизм! Он, если можно так выразиться, самый яйцеголовый в мире! Чемпион среди других яйцеголовизмов.

Как то клещи на Приморье напали. Их там всегда тьма, а этот год был особенно «урожайным», нашествие просто какое-то клещинное. Или клещевое. То ли с многолюдного и, как следствие, многоклещевого Китая они миграцию начали - не знамо, но перекусали они в тот год всех. Может, и не больше их было, чем обычно, а просто сами по себе в тот год они были более злые и кусучие. Или просто из академии новый обученный начмед на флот пришёл и начал эту самую учёность свою на службе внедрять.

По Краснознамённому Тихоокеанскому циркулярно разлетелась телеграмма, в которой командирам и начальникам всех степеней от мала до велика предписывалось в случае укушения этим мерзким насекомым кого-либо из военнослужащих любого сословия это самое насекомое аккуратненько извлечь, но не самостоятельно, а руками тех военнослужащих, у которых на погонах значок принадлежности их к медицинской службе есть, после чего укусившего негодяя сунуть в пробирку и плотно закрыть, саму пробирку дать в руки укушенному и в срочном порядке направить их вместе во Владивосток в какое-то НИИ, как раз на этом деле специализирующееся. Там сдать анализы и поставить росписи в полдюжине журналов (это у нас завсегда), а заодно и укол. При этом пострадавшим от укуса офицерам, мичманам и сверхсрочникам, почувствовавшим себя плохо, а матросам-срочникам - всем поголовно, полагался, согласно телеграмме этой, сопровождающий.

Начальник гарнизончика нашего, Николай Васильевич Е-ко (за глаза, естественно, Гоголь, потому как шибкосукаумныйдобезумия) вечером, на докладе-совещании командиров частей с частичками и подразделений с подразделеньицами, телеграмму эту под смешки наши нам же и огласил. И пояснил дополнительно, что он всех этих начмедов вертел там-то и видеть хотел примерно там же, и что клещей у нас в лесу много, и так мы можем все разъехаться... Короче, сидеть всем на жопе ровно и мест своих нежных клещам для укусов не подставлять.

А в город из деревни хочется... аж жуть. Как у ЧиЖиКа: хочу чаю, аж кончаю.
А смекалка-то работает! Вместе с находчивостью.
Захожу в казарму.
- Смирно!
- Вольно! Дневальный, ко мне!
- Тащь...
- Так, Гилёв, пошли, - выходим на улицу - вот те кустики видишь? Забегаешь в них, делаешь комплекс вольных упражнений и бегом назад. Я смотрю. Задачу уяснил? Выполнять!
Боец метнулся безропотно, даже с азартом, я у них в абсолютном авторитете, только в глазах вопрос-бесёнок с полуулыбкой: чего командир на этот раз учудит?
Со мной ведь служить не скучно. В прошлый выходной, к примеру, в увольнение разгильдяи у меня пытались пойти через «делай как я». Два нестандартных, неподходящих ни на один гриф пятнадцатикилограммовых блина приварены к концам ломика, весу точно не знает никто, потяжельше двухпудовки будет чуть, но держать-то одной рукой неудобно, к тому ж ломик чуть погнут в нескольких местах. Кто поднимет над головой, как я, тот в увольнение вне очереди. Может и сейчас я, как обычно, что-нибудь необычное придумал. Кто ж меня знает.
Подбегает, выдрессировано переходя на строевой шаг и прикладывая руку к уху.
- Тащ...
- Бегом в казарму! Раздевайся!
Гилёв раздевается, почти хохочет. Осматриваю одежду, клеща не нахожу. Ни на теле подчинённого, ни подмышками. Ни одного. Блядство!
- Так, одевайся.
- Так, тащ, а зачем надо то было? Вы ж скажите..
- Клещ нужен мне, Гилёв. Обыкновенный клещ...
- Так эта, тащ, так бы и сказали, есть клещ, мы ж сегодня с Вербовского сняли...
- Как сняли? Почему никто не доложил?!
- Так старишина ж снял, тащ, с робы, он и куснуть-то его не успел...
- Постой! Не тарахти! Точно не впился? - смотрю в глаза.
- Да точно не впился, товарищ командир...
- Где он?!
- Вместе со всеми, на ужине.
- Я не про Вербовского! Клещ где?
- Он в коробочке в рубке лежит...
- Тащи сюда.

Приносит. Убедившись в том, что сокровище в спичечном коробке, вожделенно сую его в карман.
- Так. Старшине скажешь, что я забрал. Всё, я домой.
- Есть! Понял, тащ...

Захожу к Кольке в лазарет. Корефан мой, стоматолог, недавно его «капитана м/с» обмывали. Единственный живой офицер в лазарете остался, кроме начальника.
Излагаю проблему. Кратко и внятно. Достаю содержимое кармана.
Николай с телеграммой, конечно, знакОм. Улыбается, головой качает.
Штырь, противОза, дружбан его заклятый, начальник лазарета то есть, не дурак ведь, поймёт ведь сука, что клещ-то мой - целомудренный.

Поэтому Николай выводит меня на улицу, где на углу на ниточке на вечернем солнышке со вчерашнего утра вялится раздутый до размеров кедрового ореха клещ, которого он вынул по просьбе своей соседки бабушки-одуванчика у ейного кота Васьки!

Ржём как кони. Суём вампира в пробирку, выписываем мне соответствующую бумагу и жмём друг другу руки.
- Так, Вить, слушай, а давай-ка тебе к завтрашнему утречку, как к Гоголю на доклад пойдёшь, поплохеет! - в Колькиных глазах зажглись искорки.
- Конечно, поплохеет! Даже не вопрос! - понял я его.

И был В Л А Д И В О С Т О К!!!!!

И Николай, потому как я ж себя «почувствовал плохо», был у меня сопровождающим.

КЛЕТОЧКА

Командировка. Я на пункте сбора граждан Ханты-Мансийского автономного округа, что недалеко от Пыть-Яха - месте, куда весной и осенью стекаются призывники со всей Югры. Здесь мы надеваем на них форму и, рассаживая в вагоны, отправляем служить Родине. Мужчина в какой-то степени начинается именно отсюда.
Эта командировка возникла внезапно и, как это зачастую бывает у военных, сбила семейные планы, передвинув на более позднее время отпуск. Ничего не поделаешь: из всего немногочисленного офицерского состава Белоярского военкомата - очередного места моей службы - ехать был как раз мой черёд. Доставшаяся мне должность начальника штаба оказалась очень неспокойной и ответственной, потому что приходилось беспокоиться и быть ответственным абсолютно за всё. Приходилось бегать целый день. А потом ещё и ночью. Поэтому общение с семьёй ограничивалось лишь ежевечерними непродолжительными телефонными разговорами со взаимным пожеланием спокойной ночи на сон грядущий. Дома не был уже почти две недели и соскучился страшно. Но ничего не попишешь - служба...
Но эта ночь обещала быть спокойной, отправок нет. Дело шло к полуночи. Поговорив с домочадцами, я добрался до места, где буду спокойно отдыхать до самого утра. Зубы уже почищены, носки постираны и ничто, ни Соловьёвское «К барьеру!» с участием Жириновского, ни даже прямая трансляция с чемпионата мира по футболу не помешает мне заснуть. Сейчас, только доберусь до кровати...
...Звонок на мобильник. Сынуля звонит. Он у меня окончил первый класс и теперь заслуженно наслаждается летними каникулами.
- Да, привет, сынок.
- Алё, пап, ты скоро приедешь?
- Нет ещё, недели через две, раньше не получится.
- Никак?
- Никак, сына.
Сопит.
- Пап, а ты когда приедешь, маме клеточку дашь, чтобы у нас малыш родился?
...я опешил. Удивился его познаниям. Всё привыкнуть не могу к современной жизни. Сам я воспитывался в строгости и пуританстве, отец никогда ни о чём таком со мной не говорил. Все знания по подобным вопросам черпались с улицы.
- А что, вы с мамой решили ещё малыша завести? У нас же есть Соня...
- Ну да, есть. Просто... я ещё братика хочу... очень...
- А-а - я понемногу начал приходить в себя. - Прямо так сильно хочешь? Он же плакать будет, спать не будет давать. Писать-какать.
Сопит.
- Будешь нам помогать?
- Да.
- Ну ладно, хорошо. Мы с мамой подумаем. Договорились?
- Да. Только ты поскорей приезжай, а то без тебя никак. И вообще мы соскучились. Ну, пока.
- Спокойной ночи...
Желание спать пропало. Как-то сразу и вдруг. Посылаю sms жене. Текст: «ну вы, блин, даёте». Через полминуты звонок от неё: «бриллиантовый, это я, твоё золотце».
- Алло.
- Не поняла, чего мы даём?
- Как чего? Без меня уже всё решили...
- Чего решили?
- Ну как «чего»? Третьего ребёнка завести...
- Не поняла.
- Мне сейчас сын звонил. Просил, чтобы я поскорее приехал и дал тебе клеточку - чтобы ты братика ему родила...
- ... во, блин, даёт...
Оказалось, что пока мои девочки читали на ночь сказку, сын взял телефон, пошёл на кухню, позвонил мне и рассказал о том, что наболело. А болело у него ещё с обеда. Потому что перед обедом на вопросы чада мама аккуратненько объяснила (о том, что малыши берутся не из магазинов и не с капустных грядок, а из тётенькиных животиков, он уже знал), что малыши в животик тётеньке попадают тогда, когда ей дяденька свою клеточку даст. Ну, вроде как семечко надо в животик посадить. А так как папа наш, я то есть, в командировке, то клеточку дать он не может никак. Вот когда приедет... может быть тогда...
Это не успокоило любознательного мальчишку.
Представляю, как смешно он выглядел: задумчивый со сморщенными лбом и бровками, хотя при напряжении мысли из его головы, конечно же, не лезли иголки, как у Страшилы из «Изумрудного города», и всё же...
- Так что, без папы никак?
- Никак.
- Совсем никак?
- Совсем никак.
- Совсем-совсем никак?
- Совсем-совсем.
Никитка, немного подумав, хитро хихикнул:
- Целоваться что ли надо?
- Надо, - улыбнулась жена.
Они гуляли по городу, погода была хорошая, но моему мальчугану было не до веселья. Он напряжённо думал о чём-то и вдруг выдал:
- А если с чужим дяденькой поцеловаться? Ну немножко, что б только клеточка в животик прыгнула и всё.
- Ты же у меня уже такой большой, - жена постаралась выглядеть перед сыном как можно более спокойной. - Разве ты не понимаешь, что тогда наш папа малышу папой не будет. Это очень-очень нехорошо. Согласен?
- Ну да, - вздохнув, согласился сынишка.
Как я рад и горд этими её словами!
Не буду говорить о памятниках, которые я хотел бы воздвигнуть своей жене. Слишком пафосно. Просто с этого дня я пишу о Ней только с большой буквы. Пусть это и идёт вразрез с правилами правописания. И даже думаю так же. За Её слова. За её отношение ко мне.

Вспоминаю, как в дикие девяностые мы приехали на Тихоокеанское побережье. Я, молодой лейтенант, почти круглосуточно пропадал на службе, а Жена моя, недавно родившая первенца, который теперь живо интересуется, как из дяденькиной клеточки у тётеньки в животике растёт малыш, вдалеке от родни хранила домашний очаг. В буквальном смысле слова. Сутками не было света и отопления. И Она кипятила молоко в десертной ложке на свечке. Потому что чайная слишком мала и, пока кипятишь, всё уже испариться. А столовая слишком велика, а в комнате холодно так, что от свечки молоко в ней не нагреется до кипения, наверное, никогда. Глава семейства, тем временем, служил Отчизне, гораздо большую часть суток мёрзнув отдельно от семьи. Бывало, грелся о банку сгущёнки (3,9 кг. - выдавали на паёк) которую мы с матросами кипятили 4 часа на костре. Но это я. Я мужчина. Я присягу давал. Я ещё застал «тяготы и лишения», которые в новой редакции ельцинского Устава заменили на «трудности» военной службы. А Она - женщина...
Жен-щи-на!!!
И в этом - вся Она!
И коня на скаку!.. и в горящую избу!.. и книга между книг!.. и для Тебя влечём ярем железный!...
И молимся, от века, на Тебя!!!
А насчёт клеточки мы ещё подумаем...

июнь 2006 г.

П.С. "новая клеточка" появилась у нас в июле 2010-го. бегает вон по квартире, лепетать помаленьку начинает

О силе воли и утюге как недвижимости

Если по Покровскому, утверждавшему, что умный на флоте дослуживается до капитана 1-го ранга, мудрый - до капитана 3-го ранга, а человек-легенда - до старшего лейтенанта, то Аркаша Медведев как раз в определённых кругах таковым и являлся. Потому что на рубеже веков, когда в соответствии с Положением** молодые офицеры росли в званиях «как грибы», он не рос. Мы давно уже носили по 4 звёздочки на погонах, а кто-то уже и второй просвет успел отхватить, а Аркадий не рос в должности, а стало быть, и в звании тоже. И виной тому его большая сила воли. И не просто большая, а огромная! И не сила, а силища!
Ведь если обыкновенный человек, со стандартной, скажем так, силой воли перепил, то что? Правильно: он рухнет спать. Ну или, бывает и так, проблюётся. Но потом-то всё равно будет спать. Как же иначе? И пить сегодня и в ближайшие дни больше не будет. Потому как не полезет в него.
Но только не в Аркашу! Видимо как раз неимоверным усилием воли он, дошедши до описываемой несколькими строками выше кондиции, умудрялся впихнуть в себя ещё, как он любил говорить, водочки стаканчик. В связи с чем уже неоднократно попадал в реанимационное отделение госпиталя.
И спихнули его, перевели то есть, к нам. Из цивилизованной дырочки, называемой городом, где есть и вода горячая и холодная, и телевидение (8 каналов) и несколько кафешек, а «Лимоновый рай» вообще рестораном считался, к нам в дырищу, называемую, если верить почтовикам, даже уже не посёлком, а деревней, где всех этих благ и радостей не было. На нижестоящую «старлейскую» должность.
Пить он продолжил. Почти постоянно находясь в состоянии прострации и с дрожащими руками, он в короткие моменты просветления демонстрировал нам непревзойдённое в наших масштабах владение футбольным мячом ногами и ракеткой в настольном теннисе руками. Мы удивлялись. Но моменты просветления были довольно редкими и весьма непродолжительными.
Бывало такое, что идя заступать на вахту в выходной, он по дороге успевал буквально за полчаса купить водки и нахрюкаться так, что попадал «на откачку» в наш гарнизонный лазарет, стоявший посредине пути между домом и штабом.
Как-то вырвался он в командировку в Тихас***, в то место, где раньше служил. Вернулся расстроенный. Его подруга, в народе - сожительница, которую он считал то ли уже женой, то ли ещё невестой, уехала в неизвестном направлении, прихватив с собой купленные им телевизор и видик, музыкальный центр, стиралку-автомат и видеокамеру. Почему-то оставила только утюг. Новый «Филипс», хороший, с паром.
- Всю недвижимость! Всю!... - сокрушался он. Почему-то все эти вещи он недвижимостью называл. Мы его понимали, но в данном случае ничем помочь не могли. Разве что советом, что надо думать и смотреть, с кем делишь койку и жилище.
На Маринку Брындину в нашей деревне никто уже давно не клевал. Даже новеньким лейтенантам сходу давали инструктаж о ней и подругах её. Разве только рыбаки с сейнеров, заходившие иногда, были у неё в гостях. Или она у них. И тут вдруг появился Аркаша, которого по причине того, что он уже не лейтенант зелёный, а офицер в погонах, по этому то вопросу никто и не предупредил. Повстречались они с ним, пошли к нему на квартиру. Упился он и уснул. Чтобы привязать его к себе, Маринке, понятное дело, нужен был ребёнок от него. Ну, или хотя бы отношения, похожие на те, при которых дети появляются. Дружба организмами нужна. А какая ж дружба, если он лежит и спит как бревно! Обиделась Маринка и ушла, прихватив с собой его новенький утюг. То ли в виде компенсации за моральный вред, то ли за упущенную выгоду.
Аркашу разбудил посыльный матрос:
- Тащ, вставайте, меня оперативный послал, вам на вахту заступать надо!
- На вахту? А время?
- Половина десятого, тащ.
- Блин, а развод?
- Капитан-лейтенант Ковалёв уже провёл.
- Ковалёв? Бля, опять я Витьке смену обломал. Ща, скажи, бегу.
- Есть, тащ!
Он позвонил мне из комендатуры, которая находилась на примерно полпути к части, напротив упомянутого мной лазарета.
- Оперативный дежурный... - начал я, взяв трубку.
- Вить, я уже бегу... Маринка блядьубьюкурву... я у участкового, ща бегу...
В нашей деревне, как я уже писал, много чего не было. Однако военный суд и военный прокурор были. А ещё была военная комендатура с гауптвахтой. И не важно, что в свете последних изменений законодательства ничего этого не функционировало толком. А участковые наши сидели в выделенном им кабинете в комендатуре. И пользовались камерами «губы» иногда, как обычным милицейским «обезьянником». К ним-то Аркаша и забежал по пути. Написал заявление о хищении утюга.
Первым делом, как положено, пересчитали оружие и боеприпасы, потом документы, докладываю обстановку по заливу, Аркаша вникает. Звонит телефон. Участковый срочно зовёт Аркашу. И он убежал решать проблему. А я ещё на "недолго" остался...
А заключалась проблема в том, что Маринка, которую участковый сразу нашёл, написала на него заяву, что он её то ли изнасиловал, то ли пытался. Регистрировать её не стали, позвали «насильника», чтобы по-мирному решил вопрос.
И чтобы всё было «без никаких ничего», пришлось Аркаше заявление своё забрать. А об утюге и Маринкиных прелестях забыть.
Так он лишился своей последней «недвижимости».

__________________________________________________
** "ПОЛОЖЕНИЕ о порядке прохождения военной службы", введённое в действие Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 года N 1237
*** Тихас. в народе так называют городок Тихоокеанский. ныне город Фокино Приморского края

О флюидах

Доцент кафедры общественных наук подполковник Хлебников Алексей Владимирович преподавал нам основы педагогики и психологии. Очень эрудированный и подчёркнуто интеллигентный говорил он складно, как-то по-особенному убедительно и всегда спокойно. Порою даже слащаво. Под стать своей внешности. Внешности он был утончённой. Среднего роста и весь какой-то изящный. Не манерный, ни в коем случае - именно изящный. Не Нарцисс, Арамис, пожалуй. Как с этой внешностью могли сочетаться звание мастера спорта по боксу и почти шесть лет Афгана с двумя ранениями и контузией - загадка для всех.
Что творилось у него в душе и в голове - никому не известно, только внешне он был всегда непоколебимо спокоен и, не побоюсь повториться, являлся образцом вежливости и интеллигентности.
Даже когда он говорил жёстко, что в военной среде не редкость, а скорее норма, от общения с ним в любом виде, у нас (курсантов) оставалось ощущение его уважения к нам, как к личностям. И его уважали за это. А ещё за своеобразность уважали. Он постоянно находился на какой-то своей волне. И не просто на волне, а постоянно на самом её гребне. Начальник кафедры, который вёл философию, прямо и конкретно объявлял на самой первой лекции каждой роте, что официально разрешает на его занятиях заниматься своими делами, при этом говорить что играют между собой в «балду»** или в шахматы. При соблюдении, разумеется, одного «но»: он, как сильный шахматист, поигравши с курсантом, давал или не давал «добро» ему на это, а про то, что курсант мастер в «балде» - ему должен был доложить герой нашего повествования - бессменный и абсолютный чемпион кафедры по этой разминке мозгов.
Как-то, читая лекцию, он вдруг прервался и, поглядев в окно, мечтательно выдал:
- А вы знаете, какая красивая у меня жена? Нимфа! Как я её люблю! Даже сейчас чувствую её флюиды.
Нимфа его преподавала литературу и её историю в университете, учебные корпуса которого были в паре сотен метров от наших и, наверное, тоже, читая лекцию студентам, прерывалась с тем, чтобы поймать его флюиды. И источить свои.
Оба личности творческие и исключительно гуманитарные, по выходным ходили по выставкам и театрам. Казалось, они не могли друг без друга. Ни каких повышенных тонов. Ни разу за десять лет супружества.
Однако, состоянию восторженности и влюблённости, со временем, на смену пришло уважение, а быт начал немного поддавливать. Не хватало им деток. И как-то всё не получалось. Сначала не хотели, планов громадьё было. А потом просто не получалось. По врачам ходили - толку не было.
Видимо поэтому, от накапливания такого рода стресса, со временем у Алексея Владимировича стал наблюдаться недостаток - что говорится, стал закладывать он за воротник. Не по многу, но прогрессирующе. Не злостно, но регулярно. Тихо и смирно, не буянил и не барагозил. Просто закладывал и всё. И поэтому, всё чаще, он в последнее время не особенно торопился по вечерам домой, играя в «балду» и попивая горькую.
Вот и в эту субботу его муза ждала его прихода чуть пораньше, а он, изрядно накушамшись, пришёл только к вечерним новостям. Нимфу прорвало. Первый раз в жизни она подняла бурю. В первый раз она высказывала ему за его пьянки, а он, нагнувшись, закоченевшими руками расшнуровывал ботинки. Она визжала со слезами на глазах, а он всё никак не мог разуться. Она возносит руки к небу, а он разувается. Ну никак не получалось у него разуться. Нервы оголены у обоих. Этому должен был настать конец когда-нибудь. И он настал. Хлебников, нарочито замахнувшись кулаком на визжащую нимфу и театрально вскрикнув: «заколебала орать!»...упал по инерции вслед за собственной рукой. И тут же забылся беспокойным, но крепким сном.
Сильнее обиды она в жизни не испытывала. Её месть была не ужасна, но очень своеобразна.

Открыв глаза, Хлебников понял, что он не дома. Китель и пальто(в тот год как раз ими шинели заменили) аккуратно висели, а ботинки, которые вчера не расшнуровывались, аккуратно стояли. Чистота кругом, но ощущение какой-то казённости...Бог ты мой! Да я ж в вытрезвителе! Вот тебе раз! Именно так, сдавши мужа в «трезвяк», в высшей степени оскорблённая принцесса почувствовала себя хоть частично отмщённой.
- Ребята, опустите домой, - просто попросил Хлебников.
И ребята отпустили. Даже документов не оформили, понимая, что они будут пятном в его биографии. Я уже говорил о его внешности и манере разговора. Видно всё вкупе и сыграло положительную роль в решении вопроса.
Шёл пешком, недоумевая: как она могла?! Как она могла?!?!
Зашёл в квартиру молча, быстро переоделся. Оба молчали. Тулуп, короб, бур...ни словом не обмолвившись расстались. Она осталась дома. Он пошёл на стрелку - место слияния Волги и Оки. Солнышко. Храм Александра Невского. Лёгкий морозец. Воздух. Хорошо! Голова уже почти ясная. Походил, подошёл к одному рыбаку, к другому. Пробурил лунку, зачем-то потрогал воду. Сам даже удочек разматывать не стал. Не хотелось. Время к обеду, пора домой.
От обиды на супругу, если чего и осталось, так только если лёгкая тень. Всё прошло. Безусловно, он намеревался ей отомстить. Сегодня же. Но не зло, а, как частенько у них бывало, шуточно. Бранясь, с улыбками и поддёвками, плавно перерастающими в восхитительные и пылкие постельные баталии.
Зашёл домой. Она в ванной. Быстренько переоделся и к телевизору. И сделал вид будто ничего не произошло. Вот выйдет сейчас - и начнут, как ни в чём не бывало, свою нормальную, в общем-то, жизнь.
И вот русалка появилась, но в ней, совсем не как в нём, вчерашняя фурия ещё не успокоилась. Замешательство её было секундным - она не ожидала, что он уже дома. Сразу с визгом ему выдала и про капающий кран, и про недостаточно острые ножи, и про еле как держащийся карниз, и про невынесенный мусор. Вобщем всё в стиле: «я тебя жду, а ты..., а я...». И всё бы ничего, если б не упрекнула она его в сегодняшнем походе на рыбалку. Мол, отдохнул на свежем воздухе и теперь «проникся страстью к глупому ящику для идиота*».
Что бы перевести всё в шутку, Хлебников решил подыграть ей. Вступить в словесную перепалку, которую затем легонечко и быстренько хотел свести на нет.
- Отдыхал!? Да ты хоть знаешь как я устал!? Ты и пердставить себе не сможешь...
- Устал? Не смеши меня! Вот я...
- Да устал! Полдня в тяжеленном тулупе...
- Ну да, как же..
- Сгорбившись, над лункой сидел...
- Можно подумать!
- Подумай, подумай! Замёрз весь, нет что б отогреть, спина затекла, руки замёрзли...
- Ой, затекла! Да я бы лучше...
- Да что бы ты?! Ты попробуй...
- А вот попробую
- Попробуй!
- А давай!
- Давай!
Хлебников повёл жену в ванную, поставил короб, усадил её на него, заткнул наполовину опустевшую ванну и дал в руки удочку. Даже тулуп одевать не стал, создав ей тем самым щадящие условия.
- Вот так просидишь час - и всё! Вот именно так. В такой позе. Рукой нужно вот так подёргивать. Чтобы мормышка «играла». Посмотрим сколько ты выдержишь. Я буду проверять. Увижу: филонишь - пойду пиво пить. А продержишься час - я вообще пить не буду больше! Слово даю!
И супруга с азартом включилась в игру. Может эротическую. Может ещё какую - ещё не поняла. А он пошёл смотреть телевизор. Через пять минут проверил: сидит. Ещё раз проверил: сидит, честно подёргивая удочку - дразня виртуальную добычу в пенной воде.
Наверное, ещё бы раз или два и Хлебников бы не выдержал, рассмеялся б. Тем бы всё и закончилось, если б его взгляд не скользнул вдруг по телефону...

Решение пришло моментально, даже толком не вызрев. Рука сама набрала номер.

Санитары, узнав от хозяина квартиры, что жена на ужин решила рыбки наловить, заглянули было в ванную. Для проверки, мало ли чего, заметили увлечённой важным делом красавице, что они де знают и более рыбные места.
И тут бы Хлебникову рассмеяться и извиниться, или ей улыбнуться... а она что-то только буркнула в ответ, замахнувшись, не мешайте, мол...
Чёткостью и слаженностью действий санитаров можно было б любоваться долго, но они всё сделали быстро. Через пару минут нимфа-русалка, надёжноупакованная в смирительную рубашку и с кляпом во рту, уже ехала в санитарной машине по нужному адресу.
Вот так вот. Вроде как квиты теперь. Но вечером Хлебников готов был выть от скуки. Не выпил ни капли. Ни телевизор, ни книги, которым они с женой уделяли довольно много времени, обсуждая их после прочтения и делясь впечатлениями - ничто его не радовало. Что творилось в её сердце и думалось в её голове - для нас секрет. А он тосковал о ней и ругал себя. И пускал свои флюиды.
С утра, отчитав лекции, он буквально полетел на крыльях любви к своей Богине. Но его к ней не пустили.
- Спит она. Буйная больно. Укольчик ей сделали, вот и спит теперь.
Выяснилось, что даже к вечеру, когда она отойдёт от успокоительного, её не отпустят. Потому что в таких случаях собирается что-то вроде комиссии из нескольких психиатров, и собирается эта комиссия только по четвергам, а без её решения не выписывают. Но так как реакции пациентки очень уж неадекватные, то, скорее всего, полежать ей здесь придётся недельки две. Или три.
В пятницу она, всё же, выписалась. Сразу подала на развод. Но потом передумала. То ли потому что кран больше не капал и гардина держалась прочно, а в доме чистота и порядок и ножи наточены. То ли просто их любовь была сильнее и выше произошедшего между ними.

И по утрам был кофе в постель. Выставки и театры по вечерам и выходным. Интересные книги с обсуждением и спорами взахлёб...
И флюиды, флюиды, флюиды...