Здоровый образ жизни.

Летом в Амурской области бывает нечеловеческая жара. Сейчас середина июня, а дышать уже нечем. Это на улице. В кабинах аппаратура прогревается до 60, тогда наступает конец света. Это нам в ближайшее время не грозит. Комиссия с округа проверила готовность, на подведении итогов направленцы долго и нудно читали списки недостатков, но всё перечисленное на боеготовность никакого влияния оказать не могло. Поэтому полковник мрачно сказал: 'Боеготов, четвёрка. Все свободны'. Мистер Лёня, зам командира по вооружению доволен, командир сияет - до этого комиссия наставила по всему округу троек, а где и банан. Чтобы хоть как-то испортить ему настроение полковник кивает в сторону Серёги: 'Постричься!' и в мою: 'Усы сбрить!'. Однако командир настолько ошалел от счастья, что даже пытается возражать: 'Им на дембель через месяц, двухгодичники:'. Двухгодичники на ПВО действуют двояким образом - с одной стороны они напрочь разлагают дисциплину, с другой - крутят аппаратуру поддерживая её в божеском состоянии. Приходится выбирать между усами и боевой готовностью, побеждает здравый смысл. Полковник молча машет рукой, что трактуется окружающими как команда 'отставить' и идёт с командиром в окружении челяди в столовую искать компромисс. Плотно отужинав комиссия уезжает, мы сваливаем в вагончик.
Часа в 4 нас будит дневальный. Оказывается, выпив и закусив, вместо того, чтобы забуриться в Хабаровск комиссия налетела на второй дивизион - известных раздолбаев. Последний двухгодичник дембельнулся у них ещё зимой, как следовало ожидать дивизион небоеготов, снят с боевого дежурства, это пиздец и Мистер Лёня гонит нас туда крутить аппаратуру. На случай, если придётся заночевать мы берём с собой бутылку водки из НЗ и едем. Реальность превосходит самые мрачные предположения. Кроме параметров за границами допуска обнаруживается ещё куча неисправностей и обеду мы уже никакие. Шкафы прогреваются до 70.
Дышать нечем. Короме всего прочего в кабине без толку слоняется старлей, командир старта. Намёки на то, что он потребляет кислород на него не действуют. Серёга в упор смотрит на него: 'Тебе чего?'. 'У меня два изделия от одной кнопки летят'- горестно сообщает старлей. Про эту неисправность до нас слухи доходили ещё полгода как. 'Ну так хорошо. Одна ракета лётчика отвлекать будет, а второй мы с божей помощью аэроплан собъём. Сейчас определение координат накручу и можно сбивать'. Старлей юмора не понимает. Ему светит служебное несоответствие и прощай мечты об академии и переводе на запад. Мы по старту не спецы, но чтобы отделаться от него Серёга поворачивается ко мне: 'Саш! Они там что - диодные развязки ставят?' 'Ну а что же они ещё придумают'. 'Точно!', оживляется стартовик ',-есть там диоды'. Он начинает судрожно рыться в портянках схем. 'Эй диод. Брось схемы. Разбалчивай пульт, тащи прибор, они там где-то возле кнопок должны быть'. Спустя пять минут пробитый диод найден, заменён, счастливый стартовик исчезает, возвращается с бутылкой водки и снова исчезает. Я убираю бутылку с глаз долой. Она оказывается неожиданно лёгкой, хотя полная. Встряхиваю и смотрю как поднимаются пузырьки. Так и есть - спирт. Вечер приобретает угрожающие очертания. Между тем 2 часа дня и шкафы прогрелись уже до 73.
Звоним Мистеру Лёне и говорим, что за сегодня не успеем - 2 часа еблись со стартом. Лёне пофиг - он через месяц сваливает советником в Мозамбик. Будет там сидеть на берегу океана в пробковом шлеме и курить сигары. К его красной роже это подойдёт, а вообще специалист он классный и как мужик просто замечательный. Лёня соглашается и даёт распоряжение разместить нас в общаге в городке под горой.
Вечером мы там. Будем пить спирт и запивать водкой. Городок как городок. Электростанция, какой-то заводик. Медучилище. В рабочей общаге часть комнат выделили военным. Мы попадаем в комнату с каким - то старлеем погранцом. Накрывается стол, стихийно возникает праздник Границы, мы пьём за братство воздушных и сухопутных, за нерушимость рубежей. Старлей из казаков. Но не местных амурских пропоиц, а настоящий станичник с Юга Росии. Он невысок, сухощав, жилист. Весь день, в отличии от нас, он бегает по границе на свежем воздухе. Поэтому он загорел, свеж, у него отличный аппетит как у жеребца и спирт на него не действует. На меня спирт действует, а закусывать не могу - не лезет. Сказывается день проведённый рожей в экран осцилографа, в духоте, жаре и вое вентиляторов. На Серёгу тоже действует. Чтобы не скопытиться выходим на балкон - хоть какая-то прохлада.
Напротив ещё одна общага - медучилища. Улица узкая, солнце на закате бьёт медичкам прямо в окна. Прямо напротив нас вход в общагу, над крыльцом козырёк, над козырьком комната, по дурной общадской традиции рамы выставлены напрочь, в комнате сидят за столом 4 девки с книжками. Наверняка к экзаменам готовятся. Мы обсуждаем их прелести и решаем - хороши девки. Правда хороши. Девки периодически отрываются от учебников и стреляют в нашу сторону глазами. Переговариваются, хихикают. 'Я вот эту буду' - неприлично показывает пальцем погранец на сидящую слева ближе к нам. Я смотрю на него. Из одежды на нём красные спортивные трусы и кроссовки, лучи солнца играют на загорелых мускулах. Хорош. Ну а что, на ближайших танцах познакомится, прогуляется, туда-сюда и даст она ему, шансы высокие. Мужик хоть куда, и старлей всё-таки. В следующую секунду оказывается, что я его неправильно понял. Погранец легко перемахивает через перила балкона, цепляется руками за прутья и повисает в воздухе. Мы на втором этаже. Он быстро перебирает руками, сокращая расстояние до земли, доходит до конца и разжимает руки.
Приземляется он на газон как кот, только на 2 ноги. Он даже руками земли не касается. Поворачивается и не спеша двигает в сторону входа общаги медичек. Девки перестают читать. Одна из них откладывает книгу, подходит к окну. Она поднимается на цыпочки, но увидеть погранца ей мешает бетонный козырёк над подъездом. Погранец доходит до подъезда и вместо того чтобы идти в дверь вдруг прыгает вверх и цепляется пальцами за бетон козырька. Мгновенно подтягивается, выходит силой, он уже на козырьке, два шага через окно, он в комнате. Он садится на стул рядом с избранной, что-то ей говорит, она смеётся. Она что-то отвечает, смеются все в комнате. Минут через пять она складывает учебники, оба уже через дверь выходят на улицу и исчезают в недрах нашей общаги. Мы возвращаемся к водке. Весь вечер по одному месту за учебным столом напротив и нашим - праздничным пустует.
Я рассказывал эту историю женщинам с которыми был близок, всегда задавая один вопрос - 'Ты бы пошла?'. Только одна ответила: 'Нет'. Я ей не верю.