КАРТЫ, ДЕНЬГИ, ДВА СТВОЛА.

- Идешь к МарьСанне в "секретку", получаешь "сотку" на сто, - команда прозвучала по-армейски лаконично и четко, переспрашивать не полагалось. Хотя со стороны послушать - абракадабра полная. Но после почти года службы в штабе Северной группы войск расшифровка уже не требовалась.
Защита Родины на западных рубежах социализма в моем исполнении была в должности "писарчука" продовольственной службы штаба тыла СГВ. Должность малохлебная, т.к. из провизии в продслужбе в избытке были только копирка и бумага, да и то погрызенные мышами. Тушенка же, как и "консервы мясорастительные", хранились на складах, подчиненных моей конторе. Я же видел лишь виртуальное отражение этих пищевых богатств в отчетах и различных справках, исполняемых мною на старенькой "Ятрани". (Эту самую "ядрянь" я научился разбирать-собирать не хуже автомата Калашникова, пытаясь добиться более-менее безотказной ее работы.) А вот склады продовольственные виделись мне чаще всего в виде соответствующих значков на картах.
Карты - любимое развлечение штабных писарей, иногда для солидности именовавших себя "чертежниками". Обычная карта для учений - склейка из 30 листов в масштабе 1:200000, или двухсотка. На такой простыне вольготно помещалась вся западная часть Польши, слегка захватывая сопредельные ГДР и ЧССР. Здесь мы и "воевали", героически отражая невероятными усилиями нашей Группы, на случай войны преобразованной в Армию, коварные стратегические замыслы вероятного противника. На создание этого шедевра военной мысли начальство отводило ночь, реально же уходило примерно часа 2 (разложить листы, обрезать, склеить, подписать), после чего можно было спокойно придавить массу или расписать пару пулек в "гусарика".
В этот же раз случилось нечто из ряда вон... Во-первых, "сотка". В первый и к счастью последний раз нам дали масштаб 1:100000, что означало значительно больший геморрой с точностью нанесения обстановки и поиском всяких контрольных точек (городков типа Пыздры или Бабск, два лидера нашего хитпарада топонимов). Во-вторых - размер будущего произведения несколько пугал. 100 листов - это уже не простыня, это кусок макулатуры площадью с хорошую гостиную. Но самое ужасное - получаем в штабе, грузимся в кунг, едем куда-то к черту на рога, а клеить и рисовать будем уже там, в лесу. Как это клеить и, главное, где это там раскладывать - непонятно.
- Фуння! Раскладываем и режем "дома", а там разберемся, - будущий артист театра, мой коллега Марат, чертежник всего штаба тыла, был человеком более опытным и решительным. В результате раскладки картина стала яснее: карта 5 на 20 листов, начиналась в Польше, заканчивалась почти во Франции. Значит, будем наступать на супостата.
(Прим. автора: благодаря Кадету вычислил реальные размеры этого художества. Один лист карты - 33х37 см, 20 в длину, 5 в высоту, т.е. 6,60х1,85 м !!!!!!)
Поездка на учения в начале апреля в Польше - это довольно весело. Выезжали по колено в снегу, зачем-то въехали в горы, расположились табором, развернули какие-то антенны и сутки простояли в сугробах. До карт - и слава богу! - дело не дошло, вымокли только по самое не могу, бегая из кунга по нужде, да пожрать.
Потом - бегом по машинам и дальше на север. 18-часовой переезд по довольно хорошим, но все-таки узким польским дорогам - это не автотуризм. А поскольку мы, т.е. писаря, - в штате не числимся, то мест на нас по штатному расписанию нет. А значит, ехать нам в кунге, который для пассажиров, прямо скажем, приспособлен мало. Стояли в нем два письменных стола, шкафчик со стеклянными (!) дверцами, пара раздолбанных стульев и еще какой-то хлам. Назначение как самого кунга, так и наполнявшей его мебели для меня было загадкой, но в тот момент больше всего интересовал вопрос: как замкнуть на массу. Поспать, то есть. Попробовали лечь на столах... Вы не пробовали на рояле? Чрезвычайно скользкий инструмент! Первый же поворот - и мы сползаем со столов в узкий проход между ними, валясь друг на друга. Было больно и не смешно. Дальше решили спать на полу.
Путешествие в темном кунге сродни космическому полету. Нет, не тем, что пища в тюбиках - тем, что ощущение времени скоро пропадает полностью. В каком-то полузабытьи, не вполне осознавая какое на дворе время суток, мы вывалились из опостылевшего кунга на волю, когда стало ясно, что - приехали.
Ребята из батальона охраны уже развернули палатки, табор стал постепенно приобретать черты военного лагеря. Проведенная перекличка обозначила невосполнимые потери: помимо моего шефа (нач.прод.службы), который еще за пару дней до учений слинял типа "по семейным обстоятельствам", куда-то в неизвестность запропастились два других старших офицера моей конторы. Один, вроде, на проверку в самый дальний гарнизон, другой - просто без объяснения причин.
Впору было рвануть на груди тельняшку и заорать "Принимаю командование службой на себя!", но с чистыми погонами рядового в окружении под- и просто полковников это звучало бы неуместно, и я промолчал.
Попутно выяснилось, что та самая карта все-таки будет общей для всего штаба тыла, чему я несказанно обрадовался. В большой штабной палатке мы приступили к ее склейке. Наверное, займись этим мы сами, все бы и обошлось. Но сильно скучавшие и еще трезвые офицеры решили помочь, в результате под нашим с Маратом началом оказалось человек 5 офицеров разного калибра, при этом все как один карты клеить не умели. А потому наш шедевр два раза успели порвать, одну полосу приклеили вверх ногами, в общем, через часа три, уставшие от неразберихи, с ног до головы вымазанные ПВА, как начинающие онанисты спермой, поссорившиеся с парой долбоебов-лейтенантов, мы все-таки сдали работу непосредственному начальству.
Начальство, осмотрев театр военных действий, осознало, что намотанная на палку почти семиметровая карта, несомненно, в ближнем бою является страшным оружием, но пользоваться ей в полевых условиях по прямому назначению несколько неудобно. И был отдан приказ карту разрезать пополам и приступить, наконец, к нанесению обстановки.
Эх, это в боевых частях рисуют стрелки и "яйца", линии обороны и полосы наступления, танки и самолеты, ядерные фугасы и прочие военные картинки. Мы - люди почти мирные, ибо тыловые, - рисовали все больше склады (вещевые, продовольственные, ГСМ и прочие), полевые хлебозаводы, да флажки, обозначавшие штабы. А раз война была большая, до складов должно было быть много, причем повсюду, разного цвета, т.к. двигались мы неудержимым натиском на Запад. Идеально для рисования кружка, обозначавшего склад, подходила монетка, по-моему, в два злотых (уже не помню!), которые, будучи сильно обесцененными, имелись у нас в большом количестве. Их наши отцы-командиры густо раскладывали по полю карты, следя за симметричностью расположения. Эстеты, блин! Один склад в болоте, другой посреди города...
- Да фигня, кто увидит-то. Обвести и подписать!
- Есть обвести и подписать. А этот, в море, тоже? Он у нас плавучий?...
- Рисуй, мля! Все должно выглядеть красиво, иначе Дед (Командующий СГВ - прим. автора) орать будет!
И совершенно идиотическое со стороны зрелище, когда один берет денежки из баночки, кладет их на карте, а другой их обводит и складывает в баночку, степенно продолжалось. Так незаметно с шутками-прибаутками кончилась Европа, а вместе с ней и карта. Денежки собрали в баночку и убрали в чемодан вместе со всеми рисовально-чертежными причиндалами, самым дорогим, что было у писаря.
И наступила тоска, ибо чем нас занять, не знал никто, а мы и не стремились к общественно-полезному труду. И тогда мы стали спать. Спали везде - в кабине кунга, в солдатской палатке, когда там не хватало места - в офицерской палатке. Странно, никто не прогонял. Лишь однажды, обнаружив меня спящим на соседней койке с начштаба (!), добрейший дядька подполковник Азаров, умница и пьяница, заржал и сказал: "Ну, вы Женю-то (меня то есть) хоть переверните, пролежни же будут!".
Учения кончились почти также неожиданно, как и начались. Видимо, кому-то из высших командиров надоел этот лесной балаган, и в один совершенно прекрасный день был отдан приказ сматывать все эти удочки, то есть карты, на хрен.
Измученное кислородом и нарзаном воинство погрузилось по машинам, колонна вытянулась, снова по дороге, зацепили "Уралом" пару зазевавшихся "Малюхов"*, и через 18 часов прибыли к родным стенам казарм танкового полка СС, которые в конце 80-х годов прошлого уже века были резиденцией Штаба Северной группы войск в г. Свидница.
ЗЫ: Спросите, а где же "два ствола"? Как всегда, с собой. По одному у меня и у Марата. Но были они нам в то время почти без надобности. Ибо, как сказал начальник штаба тыла полковник Мананников, "На таких учениях #$й уже не просто не стоит. Он даже не висит!"

* "Малюх" - "Maluch", "Polski Fiat 126p" - самая популярная машина ПНР. Размером с "Оку" и на нее похожая. Предел мечтаний поляка 70-80-х годов. Как ни странно, их еще много осталось на польских дорогах.