Дизентерия, эпизод первый, внутренний мир.

Пришла тут в мою голову робкая мысль - а давайте поговорим о прекрасном...
О дизентерии например.
Эта юмористическая болезнь, мало того, что осложняет жизнь радиусом передвижения, центром которого является WC, так она еще усугубляет ваше существование различными неприятными казусами, очень веселящими окружающих.
Это произошло в светлые дни моей юности, когда Ваш покорный слуга являлся курсантом Высшего... да неважно. Откуда пробралась эта подлая болезнь в наше «Старейшее - мудрейшее училище» - не ведаю. Но порезвилась она на славу. Да что там говорить, обделались будущие защитники Родины по полной, блин. Не все конечно, но порядочно. Не миновала сия участь и моего друга Серого. И надо же так случиться, что приняла эта болезнь у него форму не поддающуюся лечению в условиях нашей медсанчасти, и требовала немедленной госпитализации этого измученного беготнёй тела.
Тело было благополучно перевезено в госпиталь, снабжено родителями стопочкой чистых трусиков, и с сожалением уложено нянечкой на белоснежную простынь.
Для скромного юноши (папа - военный, мама - учитель) положение аховое, каждые полчаса подскакиваешь как заведённый, бежишь, расталкивая окружающих, а потом долго к себе принюхиваешься. Срам сплошной ей-богу.
Все бы ничего, ну таблетки килограммами, да и вроде дело на поправку идет.
Но.
Заходит как-то в палату врач. Задал пару ни чего не значащих вопросов, посмотрел так задумчиво:
«А давайте-ка, дорогуша, в процедурную топайте».
У Серого неконтролируемый испуг по всей физии, «господи, да что же это, да зачем меня туда?».
Делать нефиг - пошел.
В процедурной его уже ждут. «Раздевайтесь, говорят, снизу, и на стол пожалуйста.» Серому от такого позора срочно захотелось, но, блин, нечем уже. Его вчера на жесткой диете держали, заранее готовили сволочи.
Дрожа белым телом и судорожно сжимая испуганные ягодицы, Серый полез на стол. Лег на спину. Врач удивленно посмотрел на тело. «Нет, голубчик, вы на четвереньки вставайте, так сказать к лесу передом к нам задом, не стесняйтесь короче». От такого бесчинства Серый чуть не заплакал. Но полез мужественно. Растопырился. Дрожит. Краем глаза замечает шевеление, в районе многострадальной кормы. Мамадорогая! Врач заботливо так намазывает какой-то смазкой хромированную хреновину - по виду трубку от пылесоса. Серый занервничал, почуял недоброе. Судорожно заблокировал все доступы внутрь, «Дохтур, к чему все это... мне уже лучше...оно не влезет!!!». «Да, что вы так боитесь голубчик, расслабьтесь, вы ни чего не почувствуете»... «Больной! Да расслабьтесь вы вашумаму! Я все равно проникну!». Слезы обиды брызнули из глаз. Он возвышался над столом живым дополнением к плакату «мойте руки перед едой», а сзади из него торчал жопоскоп.
«Пережить, вытерпеть унижение, только вытерпеть, - бормотало сознание - да я руки всегда... перед едой... мыть буду... да я хлоркой все посыпать буду вместо соли...».
Сзади завозился доктор, «Ага... так-так... понятненько...».
«Что там доктор?» - хрипит Серый. «Ничего-ничего, стойте спокойно не дёргайтесь». Голос доктора почему-то удалялся.
Измученных ягодиц коснулся ветерок. Кто-то открыл дверь. «Сюда пожалуйста, - бодрый голос врача-вредителя». Серый не верит своим глазам - в процедурную заваливает толпа студенток Мединститута. «Вот тут у нас яркий пример дизентерии, подходите по одному к жопоскопу - смотрите внутрь». Пол часа студентки по очереди приникали глазом к палке и осматривали Серого изнутри. Большего позора мальчик из интеллигентной Питерской семьи не испытывал никогда.