БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЕ СТРАСТИ

Я опять залетел. Смотался из «тревожной группы» за спиртным. Знаю, чести мне это не делает, но скидку попросить можно. Считался хорошим специалистом и поэтому расстрела не последовало. Командиры перетёрли моё поведение между собой, я получил болт с правильной резьбой в задницу и попал на недельку в «Тараканы».

Тараканы
Их насчитывалось два вида. Первые - тараканы штатные, вторые - залётные. Первых в СА назвали бы хозротой. Вторых - штрафниками. Внешнее отличие - красные или зелёные шапочки на головах штрафников. Обязанности - поддержание чистоты на базе и мелкий ремонт инвентаря. Первые сплошняком состояли из инвалидов опорно-двигательной или мыслительных систем. Вторые - залётчики, отправленные на воспитание трудом за относительно лёгкие провинности. Командир - главстаршина Хэзи (Ехезкель) Рубин.

Хэзи Рубин
По агентурным документам проходил как «Пончик мужского пола» (СуфгАн). Главстаршина, бессменный активный участник душещипательного сериала по названию «Арабо-израильский конфликт». Башня набекрень, четыреста сорок восемь тон дури и боевой шрам на шее. Строгий, но справедливый. Военный термин «Тараканы» - его личное изобретение.
Жизнь за пределами базы не любит потому, что, однажды уволившись, обзавёлся лавкой хозтоваров, разорился, развёлся и.... вернулся в армию. Может осмотреть фанеру. Больно. Проверено.

Остальные подразделения
Территория большая. Огромная ремонтная база и учебный центр.
Ремонтируем всё. Кроме прочих ботаников там окопались ремонтники-артиллеристы.
Оттуда произошёл боец по имени Томер.

Томер
Много эффективной мышечной массы, поменьше мозгов, стремление к лидерству всеми силами, любой ценой. Легко уязвимое чувство собственного достоинства. Язык - электропомело мирового класса без встроенной функции останова. Характер - так себе, личное дело раздуто телегами о грубых нарушениях устава. Как следствие - постоянная вялотекущая конфронтация с властями в лице командиров и лично главстаршины Рубина.

Добровольцы из ГаднЫ (которые скоро объявятся)
Штук восемьдесят молодых (18-22 лет) евреев, приехавших из стран рассеяния на предмет поверхностного ознакомления с исторической родиной. В программу тура входит проживание и работа в кибуцах, посещение печальных церемоний и двухнедельное пребывание в армии.
Одеты в рабочий комплект одежды, ходят строем, иногда попадают в ногу. Апогей «службы» - забег трусцой на полметра и разбазаривание настоящих боеприпасов на настоящем стрельбище. Существа неловкие, слюнявые, капризные и отлично приспособленные к посещению солдатской чайной (Шекем). К добровольцам приставлена нянька.

Брурия-Няня
Мы её уже знаем. Не впервой. Брурия-Фурия. Так и будет называться дальше. Англичанка, на вид лет сорок, в своё время отслужившая в АОИ. Звание - лейтенанта запаса. Криклива, напориста, худощава, рыжевата. Имеет множество претензий к Создателю, к мужчинам вообще и к главстаршине Рубину, в частности. С добровольцами сюсюкает по английски и имеет большие связи в Министерстве Абсорбции. В свободное от сюсюкания время является членом право-радикальной политической партии. До смерти напугана сводками новостей и при виде живого араба надолго плюхается в обморок. Замужем никогда не была. И не будет. Нору завалило.

Опять Томер
Я с ним плотно общался во время прохождения наказания в «тараканах». Он там бывал чаще, чем я, и успел снискать славу пизтопола.
-Когда я участвовал в Первой Мировой, нас траванули горчичным газом, - воодушевлённо рассказывал он.
Штатные тараканы усердно кивали головами, уже давно не слушая его трёпа, но предпочитая не распалять.
-Когда вместе с Советскими воинами я водружал флаг над Рейхстагом, меня ужалила в жопу очень дикая мароканская пчела-убийца.
Тараканы шевелили усами и продолжали полоть грядки.
-Вот, а в Войну Судного Дня я приехал на передовую на трёхколёсном велосипеде своего младшего брата и сбил сирийский Т-34 под откос.

В общем, когда Томер рассказывал, что раньше служил в «Вишенке», никто к этому серьёзно не относился. Потому что ПИЗТОПОЛ! Говорит, вылетел за хулиганство на операции.

Дикая «Вишня»
Может быть, существуют до сих пор. Цель подразделения - переодевшись среднестатистическими арабами скрытно проводить операции в тылу противника. Подразделение овеяно легендами и окутано туманом секретности.

Воскресенье
Я в залёте. Иду красить стены оружейки. Откуда-то нарисовался Том. Он почему то на свободе. Плетётся рядом и, как обычно, несёт в массы героический бред.

К нам на базу время от времени слетались разные военные специалисты узкого профиля, на курсы повышения квалификации. Это могли быть снайперы, могли быть санинструкторы, могли быть полковые писари, а то и Сами Повара. В этот раз на веранде второго этажа учебного корпуса толпились ребята, одетые в рабочую форму (Бэт), на которой знаков принадлежности нет. Прошли слухи, что это - сержанты из «Вишенки». Ну, прибыли и прибыли. Нам, тараканам, нет войны. Вдруг:
-Эй, Том, фрателло! - крикнули со второго этажа
-Ой, бляяяя! - сказал Томер.
-А ну иди сюда, педик тыловой!
-Ой, бляяяя! - повторил Том и поскакал вприпрыжку наверх.
Там они обнимались, целовались, били друг-друга ботинками в грудь и всяко проявляли радость встречи.
-Ну ты что? Чё делаешь?
-Артиллерия я, по электрической части. Примусы починяю!
-Устроился, фрателло!
-Ну дык ёптыть!

Накануне, в пятницу
-У меня сорок восемь астматиков, - вопила Фурия в лицо главстаршине Рубину.
-И чё?
-А то, что я требую переместить палатки от дороги. Чтобы пыли поменьше.
-Ага, а лучше давайте дорогу заасфальтируем.
-Давайте! - серьёзно ответила Фурия
-Тююю, курочка, скажи своим империалистам, нехай тренируются. Сами переставляйте или сами асфальтируйте.
-Товарищ главстаршина, - перейдя на официальный тон продолжала Фурия, - это ваша обязанность обеспечить добровольцам нормальные условия существования.
-Я вас перемещу, я вас перемещу, я вас нах в Южный Ливан перемещу, для более глубокого ознакомления с буднями армии, нах!
-Куда? ....Там арабы!
-Арабы везде!
Понимометр английской леди беспорядочно защёлкал, потом замолчал и из её ушей пыхнули струи чёрного дыма.
-Холоп! Прапорщик! Быдло!
-Леди, идите нах!
-Я на вас нажалуюсь, - вы же знаете, у меня есть связи! И на этой базе тоже!
-Леди, идите нах!
-Да вы другие слова знаете вообще, поц деревяный?!
Рубин неспеша поковырялся в лексиконе и сказал
-Есть другие! Леди, идите в пи...ду!
-Милитарист!...Кстати, и охрану нам выставьте! Мы с вами ответственны за здоровье детей (это про добровольцев)!
Этого Рубин не выдержал и начал тереть боевой шрам на шее, что для хорошо знающих его «тараканов» послужило сигналом к срочной эвакуации из канцелярии. Фурия в народных приметах ещё не разбиралась и продолжала тюкать Рубина в проплешину на темечке. Мы уже толпились на свежем воздухе и нервно курили, слушая вопли из штаба. По нашим расчётам с секунды на секунду стекло канцелярского окошка должно было разбиться, оттуда должна была вылететь Фурия и, описав стометровую дугу, воткнуться головой в асфальт плаца. Но Фурия смешала карты и появилась на крыльце, лихорадочно нажимая кнопочки мобильника. С кем она там общалась на Оксфордском английском - не знаю, но Рубин, которому была передана труба, помрачнел, закатил глаза в зенит, послушал и без особой радости ответил :
-Да она сумасшедшая! Хер с ними, с астматиками, но она ещё и охрану требует. У неё от этих арабов месячный цикл в башне бушует!
В трубке добавили что-то ещё и почерневший от гнева Рубин выдавил
- Ладно, есть, нах!
Рубин некрасивым жестом вернул няньке мобильник и выругался.
-И ещё, главстаршина, ещё одна мелочь. Нам далеко будет ходить в ваши туалеты. Да и нечисто там, - почуяв победу добивала противника Брурия.
-Слышал уже, - хмуро ответил Рубан. -В воскресенье привезут двадцать химсортиров.
-Тридцать! - взвизгнула Фурия.
-Восемьсот! Каждой добровольной жопе- по отдельному очку и по девять на всякий случай, в резерве!- подтвердил Рубин и дал команду:
-Тараканы! К бою!

Опять воскресенье.(Томер продолжает говорить неправду)
Том страусом вышагивает по веранде, напялив на голову чёрно-белый традиционный арабский платок-куфию, выклянченный у бывших братьев по оружию (Такой же платок был у незабвенного Ясира).
- Карочи, Сочи, - самозабвенно врал Том, раздувая грудь до размеров передних отбойников Памеллы Андерсон. -Стоим на блокпосту Яблоко. Я пописать в темноту отошёл. А эти (боевики) на такси приехали. Вылезли и из Калашей давай поливать. Командира убило наповал, рация вдребезги. И тут я из темноты опанькиии. И...
-И проснулся?! - перебил кто-то рассказчика.
Томер что-то быстро заговорил, чуть ли не крестится, но его не слышно.
Бойцы элитных подразделений умеют смеяться громко.
Утихли.
Через КПП проползает громадный Вольво с грузом пёстрых, как детские игрушки, химсортиров на платформе. Машина становится около штаба, чихает и водила уходит вовнутрь. Томер хочет вернуться на сцену.
-Пойду поссу!
Хватает свой «Галиль» и пригнувшись бежит к грузовику. Свистит нам и ещё половине белого света - мол, глядите, сапоги нЕмощные, вам такое не под силу. Прыгает на платформу, колдует с растяжкой и юркает внутрь кабинки.

Появляется водила в сопровождении Рубина. Считают товар. Сбиваются, считают ещё раз. Тяжело. Не сходится. Зовут помощь - нас, тараканов-залётчиков. Сходится. Рубан что-то подписывает, влезает в кабину, водитель тоже.
-Тараканы! За мной, трусцой марш! - командует главстаршина и Вольво неторопливо катит вглубь базы.

На баскетбольной площадке
Грузовик почти у цели. Фурия тоже. Стоит, ручки сложены на груди, губки поджаты, мобильник наготове. Вольво вьезжает на баскетбольную площадку, за которой разбиты палатки, совершает последний манёвр и кабинки, которые уже ничто не держит (растяжку ослабил Том, открывая дверцу) летят вниз, с грохотом поднимая пыль на радость всему честному люду.
Рубин орёт, обещает, как всегда, расстрел и сто дней на базе безвыходно. Крутится между нами, пока мы поднимаем упавшее. Том, наверное, ударился. Выходить боится. «Его» кабинку с трудом подняли.
-Выстроить по линеечке! - кричит главстаршина.
-Как это по линеечке? - искренне возмущается леди Фурия. -Вы, главстаршина мне их туда перетащите. Тычет пальцем за трибуны.
Это - круг.
-Куда? Что, совсем оборзели, гомосексуалисты? - орёт Рубин.
-Не гомосексуалисты, а астматики! - орёт Фурия, хватаясь за мобильник
-Стой! - ревёт Рубин. - Не надо покровителей. Ты в какой палатке будешь?
-В крайней,- тычет пальцем леди, ещё не чувствуя подвоха.
-Тараканы! Одну кукушку в крайнюю палатку! - командует главстаршина и мы бросаемся выполнять. Сейчас уже не скажу, кому пришла в голову идея. Мы выбираем тот самый сортир и волоком тащим вдоль трибун через площадку. Том всё также молчит. Или дурную башку повредил, или что-то выплеснулось. Фурия с довольной рожей семенит позади, не выпуская аппарата и время от времени победоносно оглядываясь на Рубина.
Всё, доставили. Плетёмся обратно, незаметно оглядываясь. Фурия юркает в палатку. Вопль, глухой стук и лязг сложившейся кровати. Одновременно с этим около Вольво останавливается Сонома с командиром базы (вот он, покровитель).
Рубин идёт навстречу полковнику, выцеживая устойчивые словосочетания и делая страшные гримасы. Между палатками мелькает удаляющийся Том с арабским платком, намотанным на руку.
-Рубин! Рубин! - орут хлопцы, - леди коньки отбросила

Все бегут в палатку. Санинструктор, тоже штрафник, радостно отвешивает англичанке оплеухи, потом собирает у народа фляги и проводит водные процедуры.
Рубин и комбазы смотрят друг на друга. Фурия открывает глаза, садится на полу, видит полковника и с глазами полными ужаса кричит
-Полковник, у вас здесь арабы срут! Я требую охраны! Ай инсист!


Послесловие
Няню очень быстро сменили. Фурию недавно видел по телику, выступала против программы размежевания с арабами. Лет десять прошло, но в глазах сидит всё тот же ужас.