Каждый Новый год наряду с надеждами на будущее и приятными хлопотами приносит воспоминания о встречах этого светлого праздника в разные годы. Почему-то, чем старше становишься, память устремляется всё глубже и глубже. Свято веря, что это ещё не корсаковский синдром, снова переживаешь те события с улыбкой и лёгкой завистью к себе такому юному, безукоризненному и бестолковому.

Всех с наступающим Новым годом! Будьте счастливы!

ПОДСТАВА.

Встретиться с однокашником на ухабистых флотских дорогах всегда было радостно и волнительно. Так как пришлось служить на всех флотах, приходя в каждую новую базу, я в первую очередь искал на кораблях и в частях своих училищных друзей, и вскоре "бойцы вспоминали прошедшие дни..."
Но бывало, чего греха таить, что через несколько лет с кем-то из однокашников уже и не было о чём говорить.

А вот с Сашей Шевченко мы встречались везде и с восторгом, бережно сохраняя идеалы курсантской дружбы, вселившиеся в наши души под знаком великого имени Павла Степановича Нахимова. Приехать на пару часов ко мне из Севастополя в Харьков или Николаев, выхлопотать неблагодарную командировку на Дальний Восток - всё это у него получалось легко и непринуждённо.
В училище Шеф, как мы его звали, был хрупким домашним мальчиком с нежной душой, и ему особенно трудно было воспринимать жесточайшие ритмы системной жизни и учебного процесса. Чудом пережив переломный третий курс и непонятно как оставшись в училище, он понемногу начал "матереть", продолжая оставаться интеллигентным очкариком, дамским угодником и болельщиком фигурного катания, в то время как остальных всех нас интересовало только противостояние футбольных киевского "Динамо" и московского "Спартака". Заместитель начальника факультета по политчасти Иван Кириллович Петров искренне возмущался:
- Ну нэ понимаю я, почэму ты, Шэвчэнко - руськый, а я, Пэтров - хохол рэпаный!
Саша был единственным сыном в семье авиационного бортового радиста-фронтовика. Их дом стоял рядом с училищным забором. Мама, Валентина Михайловна, подкармливала почти весь наш класс домашними блинами и пирожками, а отец, Сергей Никитович, снабжал бесчисленным множеством фотографий наших курсантских будней и праздников. А ещё многие из нас у них в квартире переодевались "по гражданке", доставляя много хлопот при возвращении в позднее время. Низкий поклон - через годы!

Новый 1972 год мне и Саше встречать оказалось негде, так как распались наши компании. Сашина мама уговорила нас пойти к её коллеге-учительнице, где в частном доме оторвавшиеся от родителей десятиклассники собирались встречать светлый праздник. На нас, курсантов четвёртого курса, по всей видимости, негласно возлагалась задача обеспечения порядка и нравственности на этой экстремальной тусовке.
Мы старались, как могли. Вначале я спас половину хозяйского набора хрустальных фужеров, которые под бой московских курантов начали бить "на счастье" продвинутые школьники, успевшие достойно проводить Старый год. Надеюсь, многие ещё не забыли, а кто не знает - поверьте, что значило иметь в квартире хрусталь в те годы, и как он доставался. Затем, с чувством высокой ответственности за порученное дело, я поочерёдно разносил по окрестным домам уставших школяров. Может быть, наша миссия и имела бы многопроцентно успешный финал, но случилось непредвиденное.
- Господа! "Кальвадос" - французское яблочное вино! - школьник в белых перчатках торжественно внёс в комнату мельхиоровый поднос с тремя полными хрустальными фужерами, ранее героически спасёнными мной.
Он, я и Саша выпили. Как потом оказалось, это был действительно "Кальвадос", но только - "Украинский...", и эта бурда цвета детской мочи имела крепость сорок градусов. Такой грамм-градус в то время был совершенно неподъёмным для моего друга, и он куда-то надолго исчез. После долгих поисков его тело было обнаружено мной в каком-то тёмном чулане на кушетке, где, не замечая его и не ощущая никаких неудобств, творили блуд романтические отроки.

Домой мы вернулись под утро, где Сашин отец предложил по "пять капель" за Новый год. Лицо моего друга имело цвет и запах пальмы, выросшей в винном погребе, и молящее выражение: не надо, Вова! Но как я мог отказать фронтовику?!
Запах коньяка из открытой бутылки и наполняемых бокалов бросил страдающий организм по направлению к заведению с двумя нулями, и одновременно с ударом захлопнувшейся двери раздались характерные раскаты извержения гейзера средней величины.
- Как тебе не совестно! С кого ты пример берёшь?! Ты посмотри на Володю, как он прекрасно выглядит и умеет себя вести! - причитала у закрытой двери мама, не в силах помочь умирающему за дверью чаду.
Наконец-то дверь распахнулась. Сашины глаза были мокрыми от перенесённых страданий, а голос - громкий, жёсткий и мстительный:
- Как вы мне все надоели с этим вашим Володей! Да если бы я брал с него пример и хотя бы раз выпил столько, сколько этот ваш Володя, у вас бы уже давно не было вашего единственного сына!..

Через много лет на квартире у однокашника в Одинцове, переполнившись воспоминаниями и впечатлениями, я уснул за полночь прямо в кресле после банкета по случаю двадцатипятилетия выпуска. Оттолкнув всех, моё соответствующее ныне супертяжёлой весовой категории тело, натужно упираясь и с гневом отвергая любую помощь, транспортировал к дивану в гордом одиночестве мой друг.
- Извините, господа. Я этого случая двадцать пять лет ждал!