Ефрейтору З. в драке разбили стеклышко часов.

И правильно разбили! Если тебя соплей перешибить можно, то не пытайся объяснять братьям-азикам, что москвичи - тоже люди. Да он бы в зеркало на себя посмотрел! У него на шее вакса, у него под носом клякса, уши из-под панамы торчат как локаторы, бляха не чищена, сапоги разные - один правый, другой левый. А очки-то, очки-то! Ему за одни очки надо было и очки, и часы, и морду разбить, да еще по несколько раз. И он с такими очками и ушами захотел в люди и в братья к азикам! Воистину, скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем азики москвича в братья возьмут. Здесь вам не дружба народов, а Советская Армия.

Но уж очень дороги были часы ефрейтору - мать их ему на 14 лет подарила. Они, москвичи, сентиментальные. Ефрейтор на хорошем счету у замполита был (а вот еще за что надо было ему морду начистить - по совокупности!), выхлопотал увольнение в Город в часовую мастерскую. А часовщик повертел мамкин подарок в руках и говорит: "У этих часов циферблат нестандартный! Не круглый, а овальный. Нет у меня такого запасного. Но могу выдавить по модели из плексигласа. За все, про все - 16 рублей." Это две хороших ефрейторских месячных зарплаты. Часы, наверное, дешевле стоили. Ефрейтор потоптался, потоптался, помямлил чего-то, да и махнул рукой. У него с собой, честно говоря, вообще всего четыре копейки было. Он хотел часы оставить в мастерской, а потом забрать уже с деньгами, но что-то жалко 16 рублей стало. Развернулся и только от приемного окошка отошел, а тут казах, который за ним в очереди стоял, золотыми зубами сверкнул: "Слушай, мастер! Этот солдат - он нас от врагов защищает! От американцев, понимаешь! Он ночей не спит! Я сплю, ты спишь, а он на посту стоит! Делай ему часы! Прямо сейчас! Я плачу!" Часовщик вытаращился на казаха удивленно: "Ты слышал, говорит, мужик, во сколько ремонт обойдется?" А у казаха аж слеза навернулась: "Мы спим, а он на посту стоит, понимаешь! От американцев, понимаешь! Чини, говорю, часы, вот тебе деньги!" И четвертной достает из кошелька. Часовщику в окошечко сунул, "сдачи не надо", и пошел куда-то, стирая слезы с лица: "От американцев! На посту! Часы!..."

Часовщик быстренько стекло снял, выдавил-вырезал новое, плексигласовое, все собрал, подзавел-потряс-послушал и ефрейтору отдает: "Носи, парень!" А казахи в очереди головами кивают одобрительно, бурчат себе под нос: "От американцев, джяляб! На посту, джяляб! Жаксы солдат, орыс солдат, джяляб..." Дружба народов, джяляб...

Ефрейтор - на седьмом небе от счастья: вот она, халява-то, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Бегом на зеленый базар, надо перед автобусом на "точку" чего-нибудь перекусить. Вот только много ли перекусишь за четыре копейки? Вот, скажем, столовая, меню у кассы: подлива - 15 копеек, хлеб - 1 копейка, лапша - 2 копейки, беляши с мясом - 15 копеек, суп, салаты витаминные, а что толку дальше читать? "Пробейте, пожалуйста, лапшу и два куска хлеба!" А правда, что лапшу не из хлеба делают, а она на специальном дереве растет как плакучая ива, только лапшовая? Протягивает чек раздатчице-казашке, а та - в слезы. Поварицу, тоже казашку, подзывает, чек ей показывает, а та - тоже в слезы. И галдят обе что-то по-местному. Ефрейтор в непонятках: "Что они все сегодня надо мной плачут?" А он бы в зеркало-то все-таки посмотрел на себя: уши-локаторы торчат, очки блестят, щеки ввалились, ремень на последнюю дырку застегнут... Казашки засуетились, вытащили самую большую тарелку, навалили лапши с горкой, сверху - половник лагмана, слева - беляш, справа - салат, спереди - два куска хлеба, и во все это слезы капают - а сказать они по-русски ничего не могут, потому что зубы у них не золотые, в русских школах не учились. Ешь, ефрейтор, когда тебе еще такая польза от дружбы народов будет?

Он и наелся. "Рахмет, дорогие казашки!" В автобусе, "пазике" задрипанном, все места уже заняты, но можно и постоять, ехать недалеко, всего полчаса по степной дороге. Прислонился к задней торцевой двери - к той, через которую на похоронах гроб заносят, точнее, к окошку в этой двери. Поехали. Десять минут по трассе, потом по проселку, по буеракам, автобус кидает, ефрейтора задом об дверь - хлобысь, хлобысь! Он и не сразу заметил, как стекло высадил, разглядел только, как что-то блестящее пролетело вслед за автобусом и, приземлившись, красиво разлетелось вдребезги. Вот и влип ефрейтор. Похоже, день у него сегодня такой - бить стекла. Но уж тут-то 16 рублями не обойтись, все-таки государственная собственность.

Ехать все равно до конечной остановки. Автобус уже пустой, никто в эту дыру, кроме солдат, не ездит, особенно по субботам. Только водитель-казах за рулем, да друган водителя, тоже казах, на капоте сидит. Ефрейтор мимо проходит - ни жив, ни мертв. А водитель говорит другану - с акцентом, но по-русски: "Смотри-ка, кто-то стекло выдавил!" И на ефрейтора смотрит. А друган ему отвечает: "Да, точно кто-то выдавил!" И тоже на ефрейтора смотрит. Но дверь не загораживает, а улыбается на прощание.
Потому что если дружба народов началась, то продолжается она до захода солнца.