Накануне.

На гражданке времена были в наших краях ещё самые "битловские". На Западе культура "хиппи" переживала свой расцвет. "Дети цветов", вместе с потерявшими смысл жизни ветеранами борьбы c "вьетконговцами", протестовали против войны во Вьетнаме. До нашего сознания со страниц газет и журналов в критических статьях пробивались малопонятные понятия: "свободная любовь", "лёгкие наркотики", и загадочное во всех отношениях слово "секс" (которого, на самом-то деле, у нас и нет)...
А, с другой стороны: Дин Рид со своей "Белла Чао", Гойко Митич со своим Чингачгуком, "Эти глаза напротив" Ободзинского, революционно-авантюрная романтика фильма "Свой среди чужих" (Градский поёт: Дед мой решил построить лодку большую для внуков. Строил всю жизнь...), а Сальваторе Адамо поёт "Падает снег", а Рафаэль Мартос Санчес поёт "...пусть будет то, чему быть суждено, и пусть будет что будет..." в слезоточивом фильме "Пусть говорят" на который мы ходили раза три...
И, наверное, только комсомольцы на выборных должностях "правильно" стриглись в парикмахерских. Все остальные молодые люди ходили не стриженными, с длинными волосами, обязательно прикрывающими воротники рубашек. А спереди должна была быть чёлка. Всё как у кумиров: Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харриса и Ринго Стара...
И, вообще, крайняя мечта переписать на ленточный переносной магнитофон "Весна" двойной "Белый альбом", пошить брюки клёш, купить рубашку с разноцветными "огурцами". И чтоб он был с большим отложным воротником, который нужно обязательно расправить поверх воротника пиджака. А ещё, хорошо бы, замшевые ботинки. И чтоб сигареты "БТ" в твёрдой белой пачке по 40 копеек, и немного (как когда)портвейна "777", и несколько заученных аккордов на гитаре...
И неутолённая страсть к джинсам "LEE", и стойкое отвращение к рабочим брюкам под названием "техасы", и скромное счастье, обретённое вместе с индийскими джинсами "LUI"...
А девушки в это время активно осваивали юбки с укороченным подолом. И подол всё выше поднимался над их круглыми гладкими коленками, постепенно приближаясь к отметке "мини". И, вообще, самыми красивыми были девушки именно весной 1973 года.

Ничто на земле не проходит бесследно...
И юность ушедшая всё же бессмертна...
Как молоды мы были,
Как искренне любили,
Как верили в себя...

Но все эти незатейливые радости уже не для нас.
Ведь министр обороны специально для нас издал Приказ о призыве на срочную службу в СА.
И мы за получение Повестки уже расписались!

Примечание(поздняя вставка):
На самом деле мы тогда все были комсомольцами, и слово Родина для нас не было пустым звуком. Но одновременно мы были живыми людьми, а пропаганда чужого образа жизни работала вовсю. И мы были под влиянием этой пропаганды. Но ведь и фильмы "На войне как на войне", "Щит и меч", "Хроника пикирующего бомбардировщика" мы тоже смотрели не по одному разу...
Это странно, но одновременно мы ненавидели американских агрессоров ведущих войну во Въетнаме, и мечтали об американских джинсах, дисках-сорокапятках с синглами "Битлз" и "Лед Зеппелин". Врать и приукрашивать не имею в виду.

Канун.

Утром 15 мая 1973 года я прибыл в Райвоенкомат по повестке о призыве в Советскую Армию с вещами и родителями. Оттуда нас автобусами отвезли на ГСП - городской сборный пункт. ГСП - огромное здание школьного типа, где находятся новобранцы до момента, пока "покупатели" их не разберут по войсковым частям для дальнейшего прохождения службы.
За несколько месяцев до призыва в Райвоенкомате мне проставили в учётной карточке будущую мою военно-учётную специальность - электромеханик. Ещё мне сказали, что служить я буду на Севере в радиолокационных частях.
Энтузиазма это сообщение у меня не вызвало. Кому охота ехать на южный берег Северного Ледовитого океана? Но выбора у меня не было.
Поэтому на ГСП я уселся на жёсткую скамейку в большом зале, середина которого была сплошь заставлена топчанами, обтянутыми чёрным дерматином, и стал ждать. В зале слонялись и сидели на топчанах (лежать на топчанах в дневное время было запрещено) и лавках десятки молодых парней. Все были одеты по-разному. Каким-то образом все были предупреждены о том, что одеваться надо в старые вещи, так как в части все новые вещи отберут.
Я был одет в обычную свою одежду: рубашка, брюки, короткая куртка из ткани, хорошо ношеные замшевые туфли. Собственно у меня и в одежде особого выбора не имелось. Жили как могли. До армии я успел полтора года поработать, но молодому человеку со средним образованием, оклад жалованья в 62 рубля 50 копеек "грязными", а в последствии 70 рублей, не позволял обзавестись гардеробом на все случаи жизни. Примерно так же были одеты и остальные. В зале выделялись фигуры в ватниках и сапогах, даже с шапками ушанками в руках. Очевидно, это были ребята, которых опытные родственники снарядили на все случаи жизни.
До сих пор помню, как я позавидовал одному наголо остриженному парню, одетому в подпоясанную солдатским ремнем гимнастёрку без погон, армейские шаровары и кирзовые сапоги. Мне казалось, что уж он-то лучше всех и сразу впишется в грядущую армейскую жизнь.
Почти все временные обитатели ГСП находились в той, или иной стадии опьянения. У некоторых в сумках и обшарпанных чемоданчиках было припасено спиртное, которое потихоньку распивали во временных компаниях, закусывая домашней снедью.
По счастью ночевать на ГСП не пришлось. Во второй половине дня меня вместе с десятком парней забрал сержант-срочник с голубыми погонами на кителе и с авиационными петлицами.
Сержант был настроен благодушно. Запомнился мне длинный мундштук жёлтого цвета, в который он фасонисто вставлял сигарету выходя в тамбур покурить. Для него это была приятная необременительная преддембельская поездка за "молодыми".
А назывались мы теперь "команда" и на поезде нас отвезли в город Вышний Волочёк - в ШМАС. В наш первый армейский дом.