Про кота

Старая яблоня прислонилась своим кривым стволом к воротной стойке, словно удерживая с его помощью раскидистую крону. Уже смеркалось, когда к яблоне примчалась свора собак, полаяли, задрав морды вверх, и потихоньку успокоившись, разлеглись вокруг дерева. А по утру меня поднял сорочий гвалт. Две сороки, усевшись на ветвях, громко орали, будто делясь наперебой последними новостями после долгой разлуки. Собаки, проснувшись, как волки, ходили по кругу, посматривая на орущих птиц. Любопытство одолело меня, и я подошел к яблоне. Среди зеленой листвы проглядывалась черная фигура кота. Он сидел, сжавшись в комок, вцепившись когтями в дерево, и в его глазах читались страх, обреченность и ненависть вместе взятые. Хода коту с дерева не было. До забора шагов 10-15, добежать не успеет, собаки разметут его на мелкие кусочки. Прошло пару часов, псы и не думали уходить. Уже надравши глотки, улетели по своим более важным делам сороки, а собаки несли вахту, то уходя по одному, то снова возвращаясь. Лишь старый кобель дремал, подергивая ушами и ни на кого не обращая внимания. Он был глух, подслеповат от старости и словно случайно попал в эту компанию молодых собак. Надвигалась гроза. Надо было спасть кота. Но какое-то нехорошее предчувствие удерживало меня от этого гуманного и героического для моих 57 лет поступка. Собак я не боялся, они были прикормлены и относились ко мне как к отцу родному. А вот кошачьи когти я чувствовал всем телом, и особенно, лицом и руками. В конце концов решился. Несмотря на теплую погоду, надел и застегнул на молнию штормовку, натянул капюшон, нашел старые рабочие перчатки. Так снарядившись и глубоко вздохнув, я полез по наклонному стволу яблони. Такой престарелый Тарзан. Собаки с любопытством наблюдали за моим восхождением. Старый кобель дремал. Лезть на дерево в туфлях - не лучшая идея, которую я затеял осуществить, но до кроны все-таки добрался. На пятиметровой высоте, перебравшись на боковую ветвь, я тянулся за котом, чувствуя себя совсем неуютно. Кот шипел и пятился к краю ветви, и я почти распластавшись по веткам, пытался хоть двумя пальцами схватить его. И тут случилось то, что должно было случиться. Ветвь хрустнула, и мы с котом рухнули вниз к собакам. Кот молча и быстро, я с коротким матюгом, но вместе с ветвью. Краем глаза увидел как кот, упав на спину одной из собак, словно ковбой, вцепившись ей когтями в спину, мчался на ней к забору. Свора с лаем ринулась за ними. Невесть откуда взявшиеся сороки опять сидели на яблоне, подняв крик, то ли комментируя последние события, то ли причитая. Я сидел на земле среди зеленых веток, ощущая, как зудят отбитые пятки и жгут ладони, перед мордой старого, дремлющего кобеля. Он приоткрыл глаза и лениво сказал: «ГАВ». Так, без всякого выражения. Он очень старый был, этот кобель. «Ну, гав»,- ответил я ему, пытаясь вылезти из сломанной ветви. Возвращалась без добычи свора, виновато посматривая на меня. А кот, кот сидел на бетонном заборе и, задрав выше головы заднюю лапу, тщательно намывал то, что обычно намывают коты.