Что даёт служба в армии?
Много чего даёт. Много, правда, чего берёт взамен, но даёт, конечно, больше. Как в анекдоте: до службы в армии у меня ничего не было, а теперь у меня есть ничего и дёргающийся глаз.
Дааа... Но ежели кроме шуток, то где бы я ещё посмотрел почти всю страну (родился в Забайкалье, учился на Юге, служил на Севере, а подчиненные части вообще были разбросаны по всей необъятной квадратно-гнездовым методом), да ещё и совершенно бесплатно? Где бы я ещё познакомился с таким количеством замечательных людей (с незамечательными, конечно же, тоже, судьба сводила, но их почему-то помню весьма расплывчато)? Правильно. Нигде.
А сколько жизненно необходимых навыков приобретается под погонами? Тут тебе и уборка территорий, площадями, равными какой-нибудь небольшой европейской стране, тут тебе и мытьё посуды за ротой, численностью в сто двадцать голов (а то и больше), да и умение пришивать подворотничок к гимнастёрке не на последнем месте (жена как-то изъявила желание подшить мне форму и сделала это как солдат первого дня службы: после десяти минут её трудов подшива оказалась пришита гармошкой - ужас! Пришлось показать, как тремя стежками изобразить "красоту").
В общем, много чего.
Говоря, «много чего», я не мог не упомянуть и об ещё одном, очень важном навыке, да чего уж там - искусстве, приобретаемом во время становления офицерского сознания. Имя ему - враньё.
Мало будет сказать, что в армии все врут. В армии врут задорно, с огоньком, непринуждённо, беззастенчиво и самозабвенно. Настолько, что и сами начинают в это верить. А это уж и не враньё вовсе, а не побоюсь этого слова - фантазия! Профессионально совранное «что-то», никого и никогда не спровоцирует на проверку этих слов. А всё почему? Да потому что красиво же, да ещё и сдобрено щедрой порцией общеизвестной правды. А у кого рука поднимется на красоту? Вот и я о том же...
- Почему вас не было на вечерней поверке? Где вы были, товарищ курсант?
«В самоходе, конечно! Где ж ещё?», - думаешь ты, но грустно отвечаешь: Здесь...
- Где здесь?!
- В училище... на крыше казармы...
- На какой, Ъ, крыше? - кипит замкомбата, - Что ты там делал?!
- Сидел..., - вздыхаешь ты мрачно, - хотел сброситься...
- Как сброситься..., - оседает охреневший замкомбата, - Зачем?!
- Понимаете..., тащ кафтаранга, - шмыгаешь носом ты, - меня девушка бросила...
- Ууух, - вздыхает грозный начальник и мгновенно превращается из инквизитора в «отца-командира», - Да брось ты переживать-то из-за пустяков! Сколько их ещё будет!
- Думаете?
- Ну конечно! - обрадованно восклицает замкомбата, - Уверен! Поверь мне! - он хлопает тебя по плечу, - Иди спать и не переживай!
Или вот ещё.
- Стоять! Что несёшь?
Тебя, следующего из увольнения, на КПП останавливает дежурный по училищу (злющий-презлющий подполковник). А в руках ты несёшь бутылку водки (без пробки и заткнутую пальцем) и полиэтиленовый пакет (в пакете - журнал с фотографиями женщин низкой социальной ответственности).
- Растворитель, - поднимаешь бутылку на уровень глаз, - завтра преподавательскую пятой кафедры красить будем (сердце подполковника тает, ибо он как раз с этой кафедры).
- В пакете что?
Мнёшься. Максимально нерешительно.
- Я спрашиваю: что в пакете? - обрадованно гудит подполковник, «нащупав» нарушителя.
Молчишь. Голова виновато опущена.
- Пакет сюда! - требует «таможня».
Передаёшь.
- Запрещено! - краснеет дежурный, разглядев содержимое, - Изымаю!
- Тавааарищ подполковник, - давишь на сострадание, - это не моё... Мне вернуть надо!
- Молчать! Шагом марш в расположение!
- Есть... - «понуро» бредёшь ты в свою роту, стараясь не заржать.
Враньё - это искусство. Его нельзя обдумать или спланировать. Искусство идёт от души...

2014 год, Крымская "весна". В департаменте Минобороны по обеспечению гособоронзаказа открывается оперативное дежурство на телефоне.
Заступаю.
Звонят с Феодосии
- Мы казаки. Взяли под охрану завод " Море". Здесь попытка вывезти документацию. Нам что делать?
- Любую попытку строго пресекать, о всех ситуациях немедленный доклад.
- А с кем я говорю?
- Советник государственной гражданской службы 1 класса Вершинин Павел Фёдорович.
- А как это по военному?
- По вашему по казачьи это генерал.
Сменяюсь.
Приходит сменщик.
- Ну ты приколист!
- А что?
- Звонили твои казаки с Феодосии, просили передать генералу Вершинину, что на втором КПП залаяла собака.

В наряде скучно.
Особенно, если ты, хотя бы на втором курсе.
Командира роты встретили, роту отправили на занятия, видимость порядка создали, чаю в бытовке попили. До обеда ещё далеко... Скучно...
«А чего это мы грустим?! Щас, подождите-ка!»
Сверившись со справочником абонентов, набираешь нужный номер телефона.
- Дневальный по роте курсант Иванов! - слышится из трубки бодрый доклад.
«Первый курс! Сосунки!» - плотоядно скалишься ты.
- Майор Соловьёв! - представляешься грубым голосом, - Сынок! А почему не выполнено приказание начальника училища? А?! Вы чего, Ъ? С наряда давно не слетали? Что за херня такая? (Тут важно посильнее надавить на неокрепшую психику). Я вам тут что?! Насрано что ли?! А?!
- Никак нет, товарищ майор! - в приступе паники оправдывается «сынок».
- Что, Ъ, никак нет! - звереет «начмед», - Что, Ъ, никак нет! Где, Ъ, тапочки? А? Я вас спрашиваю!
- Разрешите уточнить, - чуть не плачет первокурсник, - какие тапочки?
- Обычные, Ъ! - свирепствует «начмед», - Которые у каждого долбоёба под тумбочкой лежат! Вы чего, Ъ, приказа что ли простого не понимаете?
- Какого приказа, товарищ майор? - всхлипывает дневальный, уже не надеясь на помилование.
- К 10.00 (А на часах-то уже 11.00!) все тапочки училища предоставить в санчасть, - угрожающе-медленно проговаривает «начмед», - для дезинфекции... Подожди, - осеняет его, - Вам что? Не доводили?!
- Так точно! - обрадованно восклицает дневальный, - Не доводили!
- Бляяя! - устало произносит «майор», - Ну щас я их вы@бу! А ты, жопу в горсть и неси тапочки со всей роты в санчасть! Живо!
Давясь от смеха бросаешь трубку.
Засекаешь 10 минут.
Идёшь в бытовку.
Смотришь в окно и видишь двух, согнувшихся от тяжести, дневальных-первокурсников, несущих в плащ-палатках что-то охеренно тяжелое. На брезентовых стенках отчётливо проступают силуэты тапочек...
Засекаешь ещё полчаса.
В роту врывается старшина первого курса.
- Дежурный по роте на выход! - орёшь дурным голосом.
- Это вы звонили? - рычит с ходу старшина.
- Куда? - придуряешься ты.
- Ко мне в роту, - старшина вглядывается тебе в самую душу, - тапочки на дезинфекцию...
- Аааа! - во весь рот улыбаешься ты, - Нам тоже звонили, но мы их нахер послали!
- Суки! - пыхтит старый прапорщик, - Найду, уши оборву!
«Ага, найдёшь ты, как же!» - изо всех сил пытаешься не заржать ему лицо.
Скучно в наряде... Особенно, если ты, хотя бы на втором курсе.

Рекламация
"Кто к нам с мечом придёт ? тот от меча и погибнет!", - говаривал князь Александр Невский, подразумевая силу русского оружия. Цитата хоть и стала метафорической (какие уж теперь мечи?), но силы своей и величественности от этого нисколько не утратила.
Прошли века и вот уже не меч или копьё в арсенале у защитников Родины, а вооружение и военная техника, в силу своей специфики и принадлежности к виду или роду войск, всячески портящая супостату его никчёмную жизнь.
Как только в армию начало поступать вооружение, технически чуть более сложное, чем уже озвученное выше "колюще-режущее", наблюдательные верховные рукойводители сразу же отметили зарождение качественно нового вида взаимоотношений. Их (отношения, то бишь) немедленно классифицировали как натянутые, персонализировали как "промышленность ? заказчик" и сразу поняли, что срочно необходимо эти самые отношения регламентировать на законодательном уровне. Иначе без смертоубийства не обойдётся.
Для тех, кто не в курсе, попробую в двух словах описать порядок этих самых взаимоотношений.
Вот к примеру: напишут вояки, что, дескать, пусть нам мастера сделают такую штуку, которая с одного раза неприятеля в порошок сотрёт и порошок этот, потом, по ветру сама же и развеет.
Почешет Родина голову разок-другой, да и перенаправит это письмо на узкопрофильные заводы, но не просто так, а ещё приписочку маленькую сделает: мол, ежели придумаете, как это в жизнь воплотить, то будет вам счастье, выраженное в денежном, или, в ещё каком-нибудь приятном, эквиваленте.
Подумают заводы, подумают, да и придумают, как такую замечательную штуку можно сделать.
А Родина и рада: мол, не перевелись ещё на Руси-то! И на радостях оформляет ГОСЗАКАЗ.
Заводы тут же включают станки и начинается работа по превращению задуманного в действительное. Иногда получается отлично, иногда ? хорошо, а иногда (чего уж душой кривить) ? не очень. Но заказ, есть заказ и в скором времени, замечательная штука, вся в масле и заводских пломбах, попадает к своему заказчику. А сверху приколота бумажка, в которой завод гарантирует что их продукт - самый что ни на есть замечательный и что работать ему без сноса 5 тире 10 лет (но это не точно). А, ежели чего не так (вряд ли, конечно, но всё же), то сообщите, мол, нам немедленно, и мы тут же всё исправим. За наш счёт, разумеется.
Тут, конечно, важно соблюсти все тонкости и колкости, изложенные в инструкции по эксплуатации (убористым шрифтом, на таинственном техническом языке). И только после того как личный состав изучит постулатные требования (на уровне хотя бы "близко к тексту"), начинается "опытная эксплуатация" неведомой, но манящей своими сверхвозможностями, штуки.
И тут вдруг выясняется, что штука-то не работает! Или работает, но не вся! Да и вообще: херня какая-то, а не штука!
Напишут вояки о своих разрушенных надеждах наверх и начинают ждать.
Спустя некоторое время (гарантия есть гарантия) промыслы, злющие-презлющие (ехать-то иногда далеко приходится), прибывают в воинскую часть, куда, немногим ранее, поступило их замечательное изделие и бесплатно устраняют неисправность.
Это, вкратце, и есть рекламация.
Итогом этой поездки становится акт удовлетворения рекламаций, в котором указывается причина, почему это самое изделие не работало. Причина эта - всегда одна. И имя ей ? рукожопость. Но вот чья? Тут, конечно, следует детально разобраться.
Вопрос этот очень важный, потому как виновного неминуемо настигает справедливое возмездие: казнь в очищающем огне Святой Инквизиции.
И вот тут-то, начинается самое интересное?
Служил в одном полку майор, по фамилии Кошкин. Как-то раз к нему, по программе перевооружения, поступило новейшее изделие.
Что это за изделие, подробно рассказывать не буду. Скажу только, что внешне это устройство напоминало печатную машинку и было жутко грифованное.
Вскрыв метизы, Кошкин водрузил изделие на стол и, изучив мануал, включил бесовскую машинку.
Изделие зашумело, помигало лампочками и? всё! Сколько бы Кошкин ни бился, на этом функционал изделия заканчивался. С целью исключения ошибок, мануал был перечитан не единожды, но все потуги были напрасными: машинка жужжала и мигала, но печатать никак не хотела.
Надо ли говорить, что, как и любой военный, Кошкин промыслов недолюбливал и, при случае, не упускал возможность им насолить.
- Пидарасы! ? радостно заключил Кошкин и срочно отбил письмо в верхний штаб. Письмо было длинным и содержательным (исполненным по всей форме), но вся его суть сводилась к слову, с которого это предложение и началось.
Промыслы приехали ровно через две недели. Они были злые и хмурые (ехать и правда было очень далеко). В полку они пробыли всего три часа. Ровно столько им понадобилось для поиска и устранения неисправности, отработки акта удовлетворения рекламаций, проставления отметок в командировочных удостоверениях и убытия восвояси.
В конце акта, как и полагается, была указана причина поломки.
Там значилось: Причина неисправности ? упор печатающей каретки в сейф под углом в 90 градусов.
Занавес. Озеров за кадром: Матч закончился со счётом 1:0 не в пользу заказчика (предупреждение о неполном служебном соответствии, лишение тринадцатой зарплаты и всех прочих стимулирующих выплат на год вперёд и, помимо всего прочего, оплата Кошкиным из своего кармана командировочных расходов прибывших промыслов - примечание автора)

Расскажу историю. Из своего прошлого.
О взаимоименовании.

Году в 2004 уже пожилой тогда адвокат Богунов Сергей Николаевич, майор юстиции запаса на пороге перехода в отставку по возрасту, бывший офицер военной прокуратуры, рассказал историю.

В далёких семидесятых (если не в шестидесятых) он служил в радиолокационном подразделении (к какому виду войск оно относилось - я тогда по недостаточности штабных познаний не спросил, а это могли быть и ВВС, и РТВ ПВО страны).

Естественно, радиотехническая служба (обслуживание локаторов) требует как достаточно высокого начального уровня призывников, так и повышения этого уровня в учебных воинских частях, а также поддержания этого уровня силами имеющих профильную подготовку в области радиотехники (радар - суть специфическая, антенна) офицеров и прапорщиков (сверхсрочнослужащих) по месту службы.

Так вот. Среди срочнослужащих (в числе которых был С.Н. Богунов, которому, тогда не было и двадцати лет) как-то само собой прижилось обращение друг к другу по имени, как и принято среди молодёжи.

Но! Через какое-то время службы произошло событие, весьма удивившее тогда Сергея Николаевича и давшее ему повод вспомнить о нём и рассказать мне об этом через много лет.

В их части провели учебные сборы приписного состава запаса. Казалось бы, что в этом такого?

Но! Сложнейшую радиоэлектронную технику наравне с технически подкованными молодыми срочнослужащими стали обслуживать, обновляя свои навыки, полученные, в лучшем случае, в только что созданных тогда радиотехнических войсках, а в худшем случае - в войсках связи после войны, а то и во время неё, немолодые (тем более, для двадцатилетних, максимум, срочнослужащих) дядьки с заводов, автобаз, совхозов, колхозов, шахт, рудников и фабрик.

Что было самое характерное в их (этих дядек) взаимодействии между собой? Они именовали друг друга не по имени, а по отчеству. То есть, не "Вася", "Петя" или "Коля", а "Степаныч", "Михалыч" или "Мироныч".

Понятно, что Военно-исторический журнал эти дядьки не читали и не знали, что в офицерских собраниях (то есть вне строя) офицеры обращались друг к другу только по имени и отчеству, но необходимость взаимоуважения ощущали интуитивно.

В результате, обслуживаемая ими, в течение военных сборов, сложнейшая техника (которую почти все они видели впервые в жизни) работала у них как часы.

Прошли военные сборы и та же техника, ни шатко, ни валко, с кучей давно привычных поломок, продолжила обслуживаться личным составом срочной службы.

А мне только сейчас, в 36 лет, вспомнилась эта история в контексте взаимоуважения профессионалов друг к другу и обусловленной в том числе и этим культуры труда.