Читая исторические хроники, не перестаешь удивляться переплетениям человеческих судеб.
Что это- эстафета судьбы?

Первый корабль российского флота, награжденный Георгиевским знаменным флагом: Георгиевский знаменный флаг и георгиевская лента, которую носили на древке знамени, были учреждены в российском флоте указом от 10 (22) апреля 1837г. Первым Георгиевский флаг получил 12-й флотский экипаж второй дивизии Черноморского флота за подвиг линейного корабля "Азов" в Наваринском сражении 8 (20) октября 1827 г. Согласно условиям Лондонской конвенции 1827 г., Турция обязана была предоставить автономию входившей в ее состав Греции. Однако это не было сделано, и на архипелаг были направлены русская, английская и французская эскадры для помощи грекам в их национально-освободительной борьбе. 5 (10) октября соединенные эскадры подошли к Наварину. Командованием было принято смелое решение: войти в Наваринскую бухту, где под защитой 165 береговых орудий стоял флот противника, на стороне которого было явное преимущество в численности и огневой мощи (около 2300 орудий, не считая береговых батарей, против 1276 орудий, имевшихся на кораблях соединенной эскадры). Не желая вступать в переговоры, турки убили двух английских парламентеров и обстреляли французский флагманский корабль. В ответ соединенная эскадра атаковала неприятельский флот, наголову разгромив его в сражении, которое длилось 4 часа. В бою особо отличился флагманский 74-пушечный корабль "Азов" под командованием капитана I ранга М. П. Лазарева. Он уничтожил 5 турецких кораблей, в том числе флагманский фрегат. В списке отличившихся на "Азове" были указаны лейтенант П. С. Нахимов, мичман В. А. Корнилов, гардемарин В. И. Истомин.

РАЗУМ В ТАРЕЛКЕ
Хочется прикоснуться к таинственному, непознанному. Тянут нас детские мечты вверх, приподнимая подбородок к небу и расширяя зрачки для поиска. Вспомните, как хотелось принять пролетающий в ночи вертолет с освещенными законцовками лопастей за инопланетный разум в тарелке.
- Дяденька, а вы их видели? - спрашивает вас мальчик, "обкурившийся" "Стар треком".
И вы вдруг задумываетесь: "Вроде бы видел. Да нет, точно видел!" Но отвечаете:
- Пойди вон к тому дяде в голубом костюме. Да-да, к тому, который идет, расставив руки, как крылья.
- Он взлететь хочет?
- Нет, он уже летит...на автопилоте. Помнишь песню Боярского "Дорога к дому"? Там-мам-там-там-там-там-там, "Ты улетай-улетай, улетай, как птица". Он летчик! Они - братья братьев Райт - точны и наблюдательны. Они их, тарелки, видят постоянно, но никому не говорят. Боятся, что спишут на медкомиссии. Моряки же люди ветренные, непостоянные. У них даже курс всегда зигзагообразный, кобелиный какой-то. Ведь, если задан курс 60 градусов, корабль им не идет, он вихляет от 50 до 70 градусов, крутя попокормой, но среднеарифметически дает искомые 60 градусов. Так и моряк ходит по берегу с отворотами, доворотами и оверштагами, ибо не уверен, куда идти после кабака: домой или потом, потом или к бабе, к бабе или опять в кабак. Если он потом идет на корабль, что тоже верное решение для уклонения от летающих тарелок, то видит их уже внизу за бортом, подпирая живот леерами: крутящиеся светящиеся лопасти, или там, плавающих чудовищ - зависит от степени опьянения. Замечу, что подводный вертолет более естественен, более прозаичен. С чудовищами отношения складываются не у всех. Единицы им братья...
Но это - на земле! А вот если на корабле посреди океана?! Тут тебе этот зеленый разум и преподносится на тарелке десертом к китам, акулам и летучим рыбам.
- Вы ох... шило... ели, что ли? - спрашивает база.
- Нет, видел весь экипаж, тащ контрамирал. И эти... черти... с фрегата "Фэннинг" рядом были.
- А они подтверждают?
- Нет, тащ, они ж американе. У них политика - ничего не подтверждать.
- Пишите донесение!
- Есть!
- Настоящим докладываю. В период с...по...198...года, находясь в дрейфе на траверзе Оаху в точке Ш-.. .. Д-... .., наблюдал появление звезднообразного объекта в апогее. В период с... по... данный объект находился в состоянии стационарного зависания. Зачеркни, пиши - в дрейфе. В период с... по... объект совершил вертикальный маневр со снижением в перигей с высотой 2 - 3 мили, увеличив свой размер до... Старпом, сколько наш корабельный пес в холке? Так, до видимых 300 - 400 мм, интефи...интерф... усилив свечение в несколько раз. Старпом, у тебя глаза еще режет? А как пес выл, писать? Нет, обвинят в трусости. Движение объекта наблюдалось большей частью экипажа, находившегося на верхней палубе... Не так - выдерут. Объект наблюдался силами корабельно-вахтенной службы и большой частью экипажа американского фрегата "Фэннинг", бездельничающего на верхней палубе. Зависнув на 5 минут, объект приступил к резкому набору высоты, достигнув апогея в течении 5-6 секунд, после чего исчез и более не наблюдался. Прошу сообщить дальнейшие действия. Командир СРЗК "Сарычев".
- Петр Степаныч, ответ пришел. Читать? "На ваш исходящий ... приказываю:
1. Начать экстренное движение в базу кратчайшим курсом.
2. Начальнику медицинской службы взять анализы крови у всего экипажа. Результаты анализов хранить в личном сейфе до возвращения.
3. Суки пьяные!
НР
Так и закончился из поход - всего месяц-то в море и провели. Дома их обнюхали; психиатры молотками постучали, но дырок в головах не обнаружили. Списали все на гадких американцев, а команду отправили в отпуск, порекомендовав употребление алкоголя. Была то тарелка или нет - никто не знает. Вот так и развеиваются мифы... Разум не может летать в тарелке!
- А сами тарелки? Летают?
- Еще как! В шторм на камбузе, в голову гарсунщика, не знающего как правильно носить борщ. Но разум тут непричем...

ВЫБИРАЯ СВОИХ


Ой ты сон мой сон, легкий, быстрый стриж, лети над ночными деревьями, пой свою непонятную песню.
Ой ты песня моя, о чем ты?
Сон под синей луной, грустная гитара в углу, кубрик пуст, только где-то вдали тихо рыдает женщина. Это и не луна вовсе, это лампочка ночного освещения...
Ой ты страх мой, родной, вязкая тьма и холод вверх дном, что же ты затаился неведомым зверем там, впереди? Или ты позади? Где ты, страх? Я боюсь, я теперь боюсь, теперь только, только во сне. Сон ли это? Отец бормочет, чуть заметно покачиваясь, и койка иногда поскрипывает под ним...
- .... не надо, Маша. Пожалуйста, не надо. Не надо, прошу тебя, Машенька. Не надо....
Тихо стонет душа матери, надломлена. Надорвана, кровит. Что сказать теперь? Не уберегли? Не сохранили? Ой ты боль моя, боль страшная...
-.... теперь скажут, братан, сечешь, скажут: "Он всегда все брал на себя". Да херня это. Не думали, что БТР тонет, как монетка. Не знали, понимаешь? Кто знает, что там было? Почему они, дембеля, лейтенанта успели вытолкнуть? Летеху этого сраного успели, а сами...
Я знаю. Я помню, чувствую. Ничего там не было. Вытолкнули - и все, как только мехвод крикнул, что через моторный идет вода. Как он узнал? Вторая машина, первая высадка. Был бы вместо меня кто-то другой....
-.... слышь, а гитару-то эту Саша вечером перед высадкой брал... да... грустно, говорил, что-то...
Ой ты песня моя, какой же это сон? Нет, это все наяву, все под синей луной... лампочкой...
- .... не надо, Маша, пожалуйста, родная, ну прошу тебя, не надо...
Мать медленно, как будто поправляя седые волосы, подносит руки к голове, гладит ее, а потом так же медленно сжимает пальцы - ой ты горе-горюшко, понять ли мне тебя? Слезы и кровь, и клочья пакли в руках... это волосы...
Остальные родители приедут позже.
" Уважаемые Михаил Федорович и Мария Демьяновна.
С глубоким прискорбием сообщаем, что ваш сын, старший сержант Денисов Александр Михайлович, трагически погиб, спасая сослуживцев при нештатной ситуации в ходе выполнении учебно-боевой задачи..."
Спас сержант своего лейтенанта. Ой ты, служба моя, что ж ты такая жестокая, на вторую неделю-то в погонах....
Койка, скажи: я спать теперь, как раньше, буду?
Что-то там болтают...
-... а знаешь, что играл? Американскую песню, как это, "дом солнца за рекой"
- "Дом восходящего солнца", "Энималз"
- Да? Неважно... слова там такие, печальные. Вот так и я скоро буду - "Стою на перроне, пустой чемодан, а вокруг никого из друзей"
- Ты-то хоть жив...
- Да... а знаешь, мне и ехать-то некуда особо. Вот и думаю - может, пострекотать?
- Чего?
- Ну, на сверхсрочную...
- Не знаю... Ага, лейтенант идет.
Что я им скажу? Спать? Эти - экипаж четвертой машины, все видели.
- Дайте гитару, ребята... ох...
- Тащ лейтенант, на ней последний Сашка играл....
Господи, прости меня. Зачем я плачу? Что же я теперь значу, а, Господи? Что мне делать?
- ... да тише ты... что теперь, родителям ее отдать, что ли? Тащ, вот, только осторожно...
- Спасибо...
Песня... сыграть им "House of Rising Sun"? Так я ее не помню.
Такой нереальный союз - холодная кожа и теплое дерево. Больше я ничего не чувствую, и петь я не буду - куда тут петь? Я просто играю, и песня из моего сна, с синей луной и плачем стареющей на глазах простой женщины, не пробив бетонный спазм в глотке, медленно струится по рукам, согревая их, бежит по руслам запястий, и ниспадает тысячей ручейков на струны, разбившись на капли, падает дождем на желтый потрескавшийся лак - а там, внизу, живет что-то от Саши, которого я успел возненавидеть до дисбата и простить до признания, который выпихнул меня из тонущего БТРа, и который теперь там, в железном гробу вверх колесами, на черном и холодном дне. And you'll no longer burn to be brothers in arm...
Ой, гордость моя, что ж ты печешь мне душу? Я тебя слышу - "думай, постоянно думай о том, как бы не уронить свой авторитет! Тебе командовать этими людьми - отдай гитару, встань, утрись и заставь их заткнуться!!" Слышу - как непросто спорить с тобой...
Я теперь знаю, кто стоит на горле моей песни. Ой ты гордость моя, что ж мне с тобой так тяжело?
- Так, ребята, пора спать.
- Тащ лейтенант, мы тихо. Никто не слышит.
А здесь стенания почти неслышны. Отдал гитару вместе с печалью. Так бы и матери - отдал бы что-то вместе с горем...
- Тащ лейтенант, а как вы думаете, почему вас вытолкнули?
- Куницын... ты лучше спи. Я не знаю.
- Тащ лейтенант, а как вы там командовали?
- Хочешь честно? Я (ох, песня моя... сон и синяя луна... гордость моя... иди-ка ты далеко) ничего не успел ни предпринять, ни скомандовать. Вообще ничего не успел. Меня просто выбросили наружу. Вот и все. Ничего не изменить - в этот раз спасли меня. В другой раз - другого. Может быть, мне повезет и, когда будет надо, я смогу скомандовать то, что нужно, и люди... останутся живы (а сейчас я бегу - от себя бегу, куда глаза глядят. Нет, сейчас - еще хуже: как загнанная в угол крыса, бросаюсь на свору бродячих собак - на этих уродских, больно умных бойцов, которым, бля, видите ли, жалко корешей! Скажи им это, скажи!!).
- Ух.... всё, спать.
Иду к родителям, и вокруг рушится мироздание. Ой, ты жизнь моя каличная...
- Это меня Александр... Саша спас. Поклон глубокий за сына вам... (скажи, что не виноват - ты вообще зенитчик, с ДШБ на высадку шел как командир корректировочного поста, скажи!)... простите меня, это я виноват. Если сможете, простите (Господи, зачем же ты подарил мне такие слабые, женские глаза - чуть что, сразу в носу щекочет)... Простите меня...
Отец привстал, потянулся ко мне, обнял, уперся лбом в грудь и вдруг беззвучно, неслышно разрыдался так тяжко-тяжко, что меня начала бить дрожь... Я держал его и думал... вранье... не думал вообще ни о чем... просто жил, и все.
Ой ты сон мой сон, тяжелый холод, мрак и синий свет холодной луны... почему ночная школа так нереальна? Господи, ну и сон - вторые сутки пошли, начал валиться в себя. Шесть с половиной минут прошло - память отмотала десять лет... Выбираться отсюда надо, вот что, из этой школы. Парты, черные развороченные дома вокруг, жуткий холод. Огромная синяя луна. Оскал разбитых окон. Это город не зря назвали - Грозный. А рация пиликает вызовом слишком громко, слишком. Эдак чехи на звук шмалять начнут.
- Товарищ капитан, тут прапорщик Куницын
- На приеме два-шесть.
- Все закрыли. "Шилка" стала на точке ноль два, котельную и бараки держит, откуда днем снайперы работали. Прием.
- Принял. Закрой ее сверху - особенно с крыши пожарной, посади там кого-нибудь...
Вжжж - рикошет. Откуда? Я в миг на полу вместе с рацией. Ой ты жизнь моя, дрожащая в коленках...
- Один-четыре, восьмой или девятый этаж, балкон перехода между лифтами и лестницей!
- Принял. Разберусь сам.
Кто послал сюда лейтенантов? Кто, блядь? Некому здесь их из БТРов выталкивать - да и выталкивать-то куда - прямо под пули? Так и горят вместе, в обнимку - техника и пацаны эти розовые.
- Раз, два, три, четыре - со мной к подъезду, Юра - остаешься старшим. Знач так - щас Костя врежет по стене на уровне четвертого этажа, с того края - мы вот в этот подъезд, а потом по одному к крайнему. Вы - прикрываете нас огнем по уровню этажа седьмого. Вопросы?
Нет, тащ капитан. Все ясно.
- Два-восемь, двенадцать-два по правому краю на четверке. Три-четыре коротких.
Коленями в грязь из окна, локти, руки. Бежать - пока, рассыпая звонкие гильзы, корявой четырехпалой молнией работает "шилка"...
- Так я пойду посмотрю?
- Давай
Боец, Женя его зовут, распластавшись по стене, ползет между подъездами. Здесь написано, что в соседнем - выход на чердак. Эта тварь может уйти по крыше, если еще не ушла. Стой, назад. Ползком.
Что?
Синяя луна, тихая песня. Десять лет назад. Ой ты, мой страх, мой родной, застывший корявым железом на дне Балтики, ты ко мне в гости пришел, здравствуй. Не ждал. Здесь - не ждал. Холод и ужас. Здесь, за спиной. За деревянной дверью на лестничный пролет. Десять лет не виделись. Теперь ты за мной? Давай. Пацанов не отдам - только после меня.
- Лежать! - шепот может быть громким.
Гранату на балкон второго этажа - ногой в дверь лестничного перехода и! И!!!!
... и лицом в красное пятно выстрела из СВД.
В черный кошмар небытия.
-...четыре патрона успел отстрелять, а чех - два. Правда, того гранатой посекло сильно, весь в крови был. Не помню, живой или мертвый уже. Капитана сразу понесли обратно. Больше ничего не помню.
- Сержант, не надо врать. Вот у меня здесь написано, что чеченец тоже был ранен, но еще жив, когда старший прапорщик Куницын засунул его в мусорный бак, бросил туда гранату и закрыл крышку!
- Не знаю. Не помню. Не видел...
Тесно-тесно-тесно-тесно... и очень светло, и холодно очень. И смешная старушка тычет мне соску, а из коляски видно огромное голубое небо, и ранец первый у меня бело-зеленый, и каждую ночь я прыгаю с крыши и лечу, и просыпаюсь; а деревья и дома все еще огромные, а горд сверху такой волнующий, течет широкой рекой; и очень звонкий вкус крови на губах - их четверо, а я один, да еще и после операции, и больно; а потом много-много звезд, в которые, кажется, можно упасть и падать бесконечно... вчерашний студент политеха - лейтенант-двухгодичник, как хотелось верить в Морскую Пехоту; жена и дочь - близкие и далекие сразу - и черный гроб бронетранспортера на дне, вцепившийся скрюченными колесами в тяжелую свинцовую воду... ослепительная косая черта властно отсекает мрак слева - кто-то открыл дверь в черном пространстве...
-... здесь остановимся. Чувствуй - что ты дал бы своим бойцам, оставшимся на дне?
- Жизнь
- Мимо. Ты не в силах. Что из того, что мог бы? Чувствуй!
- Жизнь. Свою. Тогда, десять лет назад.
- Смело. Не передумаешь? Не перечувствуешь?
- Нет.
- У тебя тоже есть мать. И отец. Они тоже будут рвать на голове седые волосы и беззвучно раскачиваться на скрипучей военной койке.
- Да. Я понимаю. Я уверен: свои - поймут.
- Кто это - свои?
- Родители. Мать и отец. Близкие. Сестра. Дочь. Может быть, жена... Костя поймет. Комбат. Наверно, кто-то еще...
- Ты не боишься уравнивать мать и комбата? Ты не ошибаешься?
- Нет. Я - офицер. За мной люди. На мне... мои люди. Ни лучше, ни хуже меня. Просто мои. Свои. Я принял решение.
- Хорошо. Учти, ты получишь именно то, чего просишь. Последний вопрос, перед тем, как ты сделаешь свой выбор - хочешь ли ты славы?
- Нет.
... нет никакой бездны, хотя и дна тоже нет, и потолка, и горизонта. Нет ничего, только золотистые стрелы, пронизывающие пространство откуда-то сверху. Мощнее, мощнее, сильнее, напористее, светлее, светлее, светлее-светлее-светлее-ослепительно-ярко-аааааааа!
-... есть пульс! Уфффф, заработало!
- Да, зрачок реагирует, хорошо. Порядок, капитан. Порядок. Дыши, капитан. Вот так, да, Аня, убери бушлат... слышь, капитан, пацаны твои и прапорщик здесь ночуют. Они с тобой. Дыши, капитан, ты им нужен. Ты - молодец. Живи, капитан...

УБИЙСТВО ЧЕКИСТА

Посвящается жертвам отравления

Они только что убили особиста и теперь не знали, что делать.
- Пошел я топиться! - подумал Фролыч и повернулся к двери каюты, не в силах больше смотреть на лежащего чекиста с закатившимися глазами, - Не ботаник ты, Василич, не ботаник! - вздохнул он, взглянув на белое сморщенное полотно, когда-то бывшее румяным анфасом и волевым профилем его друга.
- Думаешь - ошиблись? - ойкнул Василич.
- А ты их цвет помнишь? Точно желтые или красноватые? - тужился Фролыч.
В тот день, за сутки до выхода «Азии» в первый поход, они пошли на окраину Балтийска, чтобы отметить на природе предстоящий переход через три океана. Посидев, как полагается советским офицерам, в кустах с двумя белыми подругами по фамилии Литр, друзья, почувствовав, что солнце совсем опустилось, даже больше, чем они сами, ломанулись тропой хунвейбина через лесопосадку домой, на еще пахнущий заводской краской ССВ-493. В этой гуще Василич и заметил куст, изрядно беременный ягодой.
- Облепиха! - обрадовался Василич, но тут же засомневался, - Это ж не Приморье! Здесь она растет? Похожа, однако...Давай нарвем!
Быстро нарезав веток ножом и набив ими целлофановый пакет, друзья вскоре были на борту корабля в своей каюте. Ягоду отделили от веток, засыпали ею трехлитровую банку и, естественно, залили спиртом. Именно так и никак иначе готовится варенье на Флоте!
Достали напиток из рундука не скоро, только услышав контрольную команду: «Широта ноль градусов...Товсь...Ноль! Есть пересечение Экватора! Команде построиться на юте для празднования Дня Нептуна!» Изможденные после лазания через чистилище под знойным африканским солнцем, отмывшись от мазута, Фролыч и Василич наконец закрыли дверь каюты, наслаждаясь прохладой от кондиционера и предвкушая, ибо не вкушать в такой день - преступление. В банке же оказалась жидкость ярко-желтого цвета, подобная современному апельсиновому соку, что и вызвало их первое подозрение - советский орандж джюс тех времен был более надежного, унитарного для всех соков светло-коричневого цвета. Понюхали и застыли - не пахло ни чем,совсем,даже шилом. Разлили по полстакана и, зажмурившись, отпили по глотку...
- Амброзия! - крякнул Фролыч и всадил остаток в место для приема пищи.
Чудо-настойка была легка, в меру сладка и пилась, как чай! Потянувшись к банке для повтора, он услышал страшное, почти приговор.
- Фролыч, что-то мне кажется, что это была волчья ягода! - убил его Василич. Оттенка сатиры или юмора в его голосе не было. Были только кости с черепом на голубом фоне его глаз.
- Да нет, фигня! Мы же пока живы! - неудачно попытался успокоить его Фролыч. - Вообще-то, странный какой-то вкус... А давай кого-нибудь, кто в ботанике разбирается, позовем попробовать.
Выглянули в коридор. Там, естественно, оказался особист.
- Витьк, а Витьк? Выпить хочешь? - неуверенно спросили его.
Витька захотел. Очень! Поэтому предложенные пол стакана хряпнул разом, после чего и ответил на их вопрос: «Однозначно - облепиха! У сливы другой вкус! Наливай еще!»
Обрадованные, друзья налили чекисту полный стакан. Тот сел поудобнее на койку и благостно влил жидкость в святая святых, то есть - в себя.
Стало так хорошо и тепло на душе, что, проигнорировав присутствие контролирующего органа, налили по стакану и себе. Чокнулись, включили подъемные механизмы рук и ЗАСТЫЛИ: Витек, пустив слюну, закатил глаза и медленно сполз по переборке! Дальше была тишина - жуткая, зверская тишина.
- Кажется, это была волчья ягода...Отморячились! - прошептал Фролыч, подумав, что пора топиться.
- Кто? - не понял друг.
- Он - точно, а мы - наверняка. Не ботаник ты, Василич, не ботаник...
- Думаешь - ошиблись? - ойкнул Василич.
- А ты их цвет помнишь? Точно желтые или красноватые? - тужился Фролыч.
- Хрен его знает, вроде желтый. Может, обойдется? - всхлипнул друг.
- Нет, это редкий песец, стопроцентный. Смотри, как побелел!
Несчастные еще минуту стояли как вкопанные, пока не поняли, что перед тем, как топиться, надо сбегать за доктором. Они уже были в двери, когда вдруг услышали «Хррррррр» - протяжный богатырский храп из угла каюты.
- Ты знаешь, - сказал мне Фролыч при встрече, - с тех пор я люблю храпящих особистов. Храпит - значит, что жив!

«42 крючка»

В нашей жизни, как опыт показывает, некоторые, ставшие уже привычными вещи - уходят безвозвратно...
У кого - то к примеру, - волосы выпадать начинают, у кого - то зубы, или другие к примеру полезные и нужные функции организма,...тьфу - тьфу - тьфу...(и постучал себя по лбу, как по самому лучшему в мире дереву).
Бывает... а у меня вот так с рыбалкой произошло.
Родился я в семье, где рыбалка в поколениях культивировалась, как самое что ни на есть полезное и нужное занятие.
Далекие предки - те и вовсе егерями у помещиков служили, профессионально то есть охотой да рыбалкой занимались, а кого помню - дед, отец, дядья, да что дядья, тетка - и та заядлой рыбачкой была. Сейчас, правда, по возрасту не занимается этим делом ...
И на всем вот этом вот единодушном фоне, я - вроде белой вороны был. Нет, конечно в семейных выездах на рыбалку всегда участвовал - а куда б я делся, коли дома один пес оставался, а то и его прихватывали - но азарта особого никогда не проявлял, не находя с раннего детства в ужении рыбы ничего особого.
Однако же в силу семейных традиций основы так сказать ремесла этого усвоил, и к окончанию школы практически стопроцентно мог поймать десяток - два плотвичек, или там окуньков на небольшую ушку или сковороду жарехи.
Благо рек, речушек, стариц и прочего водного пространства в округе было предостаточно.
Но, тем не менее, в семье меня рыбаком никогда не считали, так, сочувствующий без должного рыбацкого азарта....
Правда сказать, когда на флот попал, рыбалкой по первости действительно не занимался, да и смешно, честно говоря, ловить рыбу в замазученной воде Городской бухты, и воняла она до безобразия.
Тем удивительнее мне было увидеть на первой же боевой, как буквально через десять минут после постановки на якорь, борта крейсера украсились удочками, к концам которых прикипели, с горящими от азарта глазами, мичмана, лейтенанты, каплеи, капитаны третьего ранга.......
Но и на той боевой я рыбалкой не занимался. И некогда по молодости лет было, да и в силу незнания обстановки и неподготовленности к этому делу.
Правда, впоследствии все было возмещено сторицей.
Ловили мы везде - и все, что попадалось.
Хоть Средиземное рыбой и не очень богато, но попадались так таки и угорь, и зубан, и тунец, и карась, а уж про кальмара, скумбрию, сардину, ставриду - и говорить не приходится.
Разные конечно рыбы, а больше, пожалуй, всего мурена запомнилась нестандартным своим поведением.
Правда и повод для такого поведения был преизрядный - док наш подарок Городскому Аквариуму решил сделать, и мурену ту, свежевыловленную, прямо с юта - в лазарет, и - в ведро с формалином посадил. Тоже, понимаешь, естествоиспытатель Луи Пастер.
Очень ей это дело не понравилось - имею в виду ведро с формалином. И, соответственно в силу своей неподготовленности к такому повороту событий, и не имея видимо желания веселить Городскую публику своим видом в статусе экспоната Аквариума, она из того ведра выпрыгнула, и начала плясать на палубе лазарета какой - то зажигательный рыбий танец, чем - то смахивающий на фламенко, используя зубы в качестве кастаньет, задорно ими пощелкивая и посверкивая зелеными своими глазками... Зрелище то еще, я вам скажу.
Док этот танец прекратить в силу своей интеллигентности и привычки в основном скальпелем махать не смог, так что позвали срочненько боцмана с топориком килограммов на десять, и благополучно расставшись с головой где-то на пятнадцатом ударе, мурена эта, не возжелавшая внести свою лепту в науку кончила свою хладнокровную жизнь ...
Так что все обошлось, а на претензии дока, на порубленный в лазарете линолеум боцман гордо ответил, что он боцман, а не снайпер, и не фиг над людьми издеваться, съели бы просто, без затей, и никакого палубе урона....
Словом шло все своим путем, и приезжая домой, можно было теперь похвастать определенными успехами на ниве семейного увлечения.
Но, возвращаясь к началу отмечу, что сколько веревочке не виться...
Году этак в 83-м встали мы на якорь ненадолго, топливом да водичкой с совсем обнищавшими коллегами поделиться. Один пароход к борту приняли, второй - на бакштове, то есть веревке за кормой висит. Подаем на них воду, топливо, а я тем временем - дело святое - донку с юта вооружил.
Минут через сорок пять тралец, что на бакштове был напился, отдавать надо, значит - донку снимать.
Тяну.
Что - то тяжело.... Потом легко...снова тяжело....не пойму никак...
Всплывает наконец, метрах в двадцати за кормой... Мечта любого Средиземноморского рыболова...КАРАСЬ!!!
В длину метра полтора, в обхвате - сантиметров пятьдесят....( Ну рыбак, рыбак, но здоровый гад был!)
Ажиотаж поднялся, с бака тральца - советы сыплются, командир наш с моста прибежал, на юте народ заклубился, крики, шум ..
Боцман крюк отпорный - уж не знаю, для каких боцманских нужд остро заточенный приволок...
Подтянул я карася тем временем к борту. Боцман крюком за жабры зацепил, подымаем помалу, кэп руководит, вокруг - азарт, болельщики...Гад морской смирно висит...
Вытягиваем.
Уже к леерам... уже на леера...уже кэп лично, как любимую жену обнял рыбину поперек тулова... уже через леера....-
И тут эта проклятая зверюга, на последнем видимо издыхании - хлещет кэпа хвостом... прямо по физиономии.....
Он от неожиданности руки разжал, да еще и оттолкнул от себя, за борт. И эта сволочь, как бы выполнив свой последний долг перед всеми обитателеми моря - падает за борт, оборвав леску, и безвольно плывет по поверхности.
Сдох окончательно...
Командир тральца орет:
- Отдавай бакштов! Я его счас догоню немедленно! Вытащу!
А течение несет себе тело... Только в свете прожекторов бок белый поблескивает на фоне черной воды...И ведь весь экипаж накормили бы...
Отцепили тралец, тот пошел, поискал, и по радио говорит - нету, мол. Не нашел....
Может соврал. Его то экипажу - так вообще на неделю рыбу есть хватило б... А может и не соврал.
Только вот с тех пор - ни одной рыбины из вод - соленых ли, пресных ли - добыть я не мог - легальным конечно способом.
И чем дальше это я осознавал - тем в больший азарт начал впадать... И так ловить пытался , и этак... не клюет.
А рыбки свеженькой хочется.
Тем более, что заправляют нечасто, а эта не знаю как назвать нормальным словом водоплавающая - за кормой по вечерам весело так это играет серебристым боком, целой стаей.
Но не клюет ни при каких обстоятельствах...
Как отрезало.
Причем не только у меня самого, но и у всех подчиненных....Беда...
А надо сказать, что в Средиземном мы регулярно за борт гранаты бросали, профилактически, так сказать, против возможного нападения боевых пловцов...
И вот граната бухнет, повсплывает рыбешка кверху брюхом на время, а потом , видно очухается - и снова за свое...
И ведь вспомнил кто - то, что рыбу глушить надо спаренным так сказать взрывом. Может промышлял на гражданке...
На следующий же вечер - шлюпку на воду, в нее двух гребцов, боцманят с сачками, лагуны сорокалитровые.
Верхнюю площадку трапа вывалили, два лагуна отходов с камбуза, шлюпка у кормы, за бортом прячется, две гранаты....
Отходы камбузные - за борт. Подождали малость, набежала живность морская...
Товсь!.... Ноль!...Одну гранату с траповой площадки, и следом за ней - вторую...
Бухнула одна... Бухнула вторая.
И целое поле серебряное у борта....
Шлюпка из-за кормы выскочила, боцманята сачками замахали.....
Десять минут - и килограммов сорок свежей рыбки....
Так вот и ловил с тех пор, на «сорок два крючка», как народ окрестил, гранаты - то РГ-42 называются....
Зато экипаж - завсегда с тех пор с о свеженькой рыбкой был.
А на удочку - так и нет
И уж сколько лет с той поры прошло - а все же так и нет.
Рядом сидят - ловят...напротив - ловят...везде ловят...а я - нет....
И что самое обидное - что сын мой - рыбак заядлый. То есть ловит.
А я нет...