ВВМУРЭ. Кофе

Ничто так не смущало в стенах чудесной системы ВВМУРЭ, как рацион на камбузе и сам по себе камбуз, великий и ужасный. Вавилон и зиккурат. Просто нет подходящих аналогий и литературных эпитетов для описания этого явления -КАМБУЗ ВВМУРЭ.
Непреходящая студенистая масса серого цвета, официально имевшая название «Ячменевая каша» в нашей курсантской среде именуемая «лошадиным изюмом». В любом воинском коллективе, посещаемым курсантами ВВМУРЭ, будь то корабельная практика, полк морской пехоты или преддипломная стажировка на атомных ракетононосцах, всюду отмечалось первым делом ярчайшее превосходство местной кухни над тем, чем выкармливала своих питомцев СИСТЕМА.
Но довольно углубляться в мрачные закоулки воспоминаний, дабы тем не подорвать собственную репутацию патриотов ВВМУРЭ, коими на самом деле являются все его выпускники.
Речь пойдет о кофе. Несть числа сортам этого чудесного напитка как и способам его приготовления. Каким же способом приготовляли кофе на камбузе ВВМУРЭ, спросите вы? Начну с небольшого исторического экскурса. Семидесятые годы прошлого столетия. На дворе расцвет эпохи развитого социализма. В разгаре холодная война, средневековая идеология борьбы с капиталиzzьмом, происками, диссидентами и тотальный дефицит всего и вся. Ну а что же кофе? Таки кофе в ВВМУРЭ было! При этом в означенные времена аудитория системы составляла без малого ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ тысячи человек. Вы можете себе представить, каким образом готовился кофе для такого количества ценителей кофе?! Сейчас я вам расскажу.
Есть три ключевых поста камбузного наряда в цепочке кофейного церемониала.
Варочный цех. Изнурительный ритм приведения исходных продуктов в трудносъедобные вещества. Зияющее чрево котла емкостью в кубический метр. Задача - покрыть дно котла слоем сгущенного молока. Следующий шаг - вывал заварки. Берем в левую руку пачку ячменного напитка «Балтика» размером с кирпич, разрубаем его пополам ножом-мачете и вываливаем опилкообразную массу вниз. Безошибочное исполнение этого простого движения дается только после второго камбузного наряда. Мастера Шаолиня правы: мастерство приходит только во время усталости. Итак, котел наполнен, далее заливка водой и доведение до кипения. Следующий шаг - рОзлив напитка. К котлу подъезжают вестовые с тележками. На тележках алюминиевые чайники. Емкость чайника - 3 литра, и ровно такой же емкости ковш на длинной деревянной ручке в руках у стоящего на деревянной подставке кофе-мастера - бариста. Быстрый взмах ковшом в глубину по часовой стрелке и со дна котла вздымаются спиралевидные галактики коричневых опилок, движение ковшом в сторону чайника, готово. Влив 3-х литров из ковша в чайник в одно движение. Следующий чайник... следующая тележка...
Турция. Наши дни. Тихая нирвана горного кафе. Официант приносит на подносе заказ - «кофе по-турецки». Две маленькие чашки с кофе, горка коричневого сахара и два стаканчика с холодной водой... Рука медленно подносит ко рту чашечку... спинной мозг вспоминает камбуз ВВМУРЭ. Великий и ужасный.

ИВАНЫЧ



Выше среднего роста, с большими голубыми почти детскими глазами и красивым лицом, с которого почти никогда не сходила улыбка, Иваныч выглядел всегда представительно. Даже респектабельно. Ещё бы не респектабельно - начпрод* гарнизона все-таки! С годами появилось брюшко, а затем и брюхо. Должность обязывает, это понятно. Об улыбке и доброте лучезарных глаз его надо сказать то, что они не сходили и не исчезали у него даже в те минуты, когда начальство драло его с особой жестокостью во все щели. А драть, порою, было за что. Например для заступления на вахту он всенепременно приносил с собой тапочки, в которые влезал аккурат сразу после доклада о приёме-сдаче так быстро, что при его комплекции казалось совсем невозможным. Просто как чемпион по прыжкам. После облачения в тапочки он втыкался в привозимую каждый раз с собой видеодвойку и ровно 24 часа после этого его не интересовало абсолютно ничего. Кроме перерывов для приёма пищи. Нервы железные, можно только позавидовать.
Никто никогда не слышал, что бы Иваныч вдруг на кого-то повысил голос. Берёг он нервы. И свои. И чужие. И сердце поэтому у него было здоровое. И желудок он тоже берёг. Но только свой. До чужих желудков ему особо дела не было - опять же - нервы берёг. Поэтому желудок у него был тоже здоровый. А вот подагра и печень его доставали. Это всё из-за огромной его любви к алкоголю.
А ещё Иваныч очень коммуникабельный. Потому как без неё, без коммуникабельности, начпрод - не начпрод.
На службе Иваныч отсутствовал по полгода в каждом календарном. Абсолютно законно. Ложился на месяцок в госпиталь, после которого в обязательном порядке направлялся в санаторий. Поправить здоровье. И так два раза - весной и осенью. Летом было 2 месяца очередного отпуска. А уж поскольку он лечился амбулаторно! В общем что бы так болеть, как Иваныч - говорили у нас - нужно иметь железное здоровье.
Но это сейчас всё так хорошо: машина, санатории, супруга и две дочки-красавицы, командировки с саунами-ресторанами...
...............................................................................................
Дело было в первой половине восьмидесятых, когда Иваныч был просто Саней и, как это сейчас говорится, замещал должность заместителя командира береговой базы бригады кораблей ОВРа., на котором висело всё продовольственное, вещевое и шхиперское имущество. Он был ещё строен и спортивен и носил лейтенантские погоны. И носил он их, на начало нашей истории, уже четыре года. А причина этому уже упоминалась мной в самом начале - врождённый (или приобретённый, но устойчивый) пох/изм и большая любовь к зелёному змию.
И примеров тому можно приводить великое множество. Как-то с начальником медицинской службы всё той же бригады (его дружба с медиками, впоследствии многократно и с большими процентами приносящая немалые дивиденды, начала зарождаться ещё с тех времён) они пошли за грибами. Лёха, начмед**, не пожадничав, захватил с собой спортивную сумку, в которой лежали два одеяла из лазарета и две бутылки из-под шампанского с медицинским спиртом. А Саня сумку с закусью забыл. А когда спохватились - возвращаться уже не захотели. Да и примета - не очень. Поэтому кушали они этот спирт, развалившись на одеялах, вдыхая чудные запахи приморского августа и кусая, морщась, сыроежки. Разморило их не слабо и решили они вздремнуть. И вздремнули. До вечера. Проснулись - пошли обратно. Всё по плану. По их плану. У комбрига были планы другие, ему уже полдня нужен был медик. И его, соответственно, искала вся бригада вместе с бербазой. Со временем уже забылось, что именно понадобилось командиру от доктора, но попались они ему в тот самый момент, когда он в очередной раз выходил из лазарета, ругаясь громко и не очень цензурно.
- Ну, и где ж вы были?! - спокойно так, и через секунду - Ты где был, конь с яйцами?!
- За..за грибами ходили, товарищ комбриг - промямлил Лёха. Саня в это время мило улыбался и хлопал своими почти женскими ресницами. При этом доктор расстегнул сумку и продемонстрировал начальству завёрнутые в одеяла два раскрошенных подберёзовика.
Получили они по пять суток ареста, однако, по причине незаменимости по службе, были амнистированы к исходу первого же дня пребывания на "губе".
Это маленький пример, и если б случай был единичный, то всё забылось бы быстро. Но Саня с Лёхой, в том то и дело, постоянно о себе напоминали приблизительно такими же примерами. И потому одному из них тем летом так и не присвоили старлея м/с, а о том, что второй уже 2 года как переходил - я уже писал.
А буквально через неделю они, опять же, вместе залегли в санчасть со страшенной аллергией, причина которой - далеко ходить не надо - ясна как Божий день. В субботу во время ПХД*** Саня, как обычно, зашёл к Лёхе в санчасть - чего-нибудь порешать. Порешали быстро - шёл дождь, поэтому поход на природу, естественно, не рассматривался - расслабляться будут прямо здесь. В лазарете. Семьями ещё ни тот ни другой не обзавелись, торопиться некуда. А в лазарете есть всё, что надо. И выпивка, и запивка, и закуска. Выпивкой был, естественно, спирт. Медицинский, очищенный. Запивали физраствором глюкозы. А закусывали витаминами. «Гексавит» в полукилограммовых консервных банках. Гармонию не нарушали. Было выпито по 0,5 литра спирта на брата и съедено по 0,5 кг. «Гексавита». Глюкозу каждый пил столько - сколько хотел, благо недостатка в ней не было. И наутро у обоих вытупил то ли диатез, то ли ещё чего - короче всё тело покрылось сыпью, которую герои наши благополучно расчесали в кровь, покрывшись коростами сверху донизу.
Ещё примеры нужны? Думаю, что уже достаточно. Тем более, что уже давно пора переходить непосредственно к тому, о чём хочется поведать читателю.
Не так давно назначенный комбригом капитан 1 ранга Птицеедов мужиком был суровым характера своенравного и служакой рьяным. При этом и специалистом добрым. А по сему, впоследствии, он стал фигурой очень значительной и большой как на флоте в частности, так и в минобороны в целом. Но это потом, а пока в бригаду ожидался приезд высокой комиссии. От того, что она «накопает» и как её примут, скажем так, не напрямую, но всё же, зависела скорость продвижения по службе непосредственно самого Птицеедова. Ну а соответственно и всех остальных. Конечно, уже в меньшей степени.
Справедливости ради стоит отметить, что Птицеедов чтил традиции, уважал их. Старые не ломал и новые не вводил. Поэтому, в соответствии со сложившейся традицией, Иваныч (технический спирт в то время проходил не по службе ГСМ, а по шхиперской) ежемесячно, выдавая по 5 кг шила**** на каждый тральщик, удерживал в пользу комбрига - по традиции - положенные 0,5 кг. И даже учёт соответствующий вёл где-то в черновиках. Это устраивало всех. По крайней мере открытого недовольства никто не высказывал. Традиция.
И вот в глазах Иваныча заблестела надежда наконец-то получить долгожданную звёздочку. А чего? Работает лейтенант, молодцом. И ещё ни разу в непотребном виде Птицеедову на глаза не попался.
Комиссия. Адмирал со свитой. Публика солидная и - хочешь, не хочешь - уважаемая. Для обеспечения культурных мероприятий на подсобном хозяйстве забили кабанчика. Саня, понятное дело, рылом не вышел. Всё, что от него требовалось - доставить из фонда комбрига шило.
- Сколько там у меня? - спросил Птицеедов по телефону.
- Двенадцать с половиной килограммов, товарищ капитан первого ранга! - бодро доложил Саня.
- Угу. Так, а в литрах это скока будет?
- Считай полный бутыль.
- Вот что, Александр Иваныч, неси-ка ты всё.
Решив, что это его звёздный час, тем более когда Птицеедов назвал его по имени-отчеству, Саня, на здоровых тогда ещё ногах, помчался в санчасть.
- Лёха, бутыль есть пустой? - и, не дождавшись ответа, схватил первый попавшийся, открутил крышку - вроде ничем не пахнет.
- Пошли, поможешь. - верный Лёха, скинув халат, засеменил в госпитальных тапочках вслед за другом, не задавая лишних вопросов.
Сказать, что Саня был воодушевлён и окрылён значимостью возложенной на него миссии - ничего не сказать. Точно никто сказать не может, но вполне возможно именно в этот момент Саня, постепенно, начал превращаться в Иваныча.
Отмерили из бочки по весам ровно столько сколько нужно. Понюхали. Закрутили. Посмотрели друг на друга. Снова открутили крышку и снова понюхали. Снова посмотрели друг га друга, зачем-то взболтнули и снова понюхали. Вздохнули. Закрутили. Ещё раз вздохнули и понесли.
Мысль о том, что комбриг, конечно же, не будет перевешивать и пересчитывать покоя не давала обоим. Но они, молча, шли бочком к выходу из хранилища, неся бутыль и стараясь не глядеть друг на друга. Кто-то должен был решиться. Это был Саня. В тот момент, когда их взгляды всё-таки встретились сквозь стекло бутыля, он не выдержал:
- Стой! Лёха, неси бутылку!
И Лёха снова полетел к себе в лазарет, в этот кладезь склянок. Отлив пол-литра, они доставили бутыль с шилом по назначению.
Пятница. После обеда. Для завершения проверки осталось только акт подписать. Ну и посидеть, как по традиции положено. И ничто этому не мешает. Птицеедов с высокой комиссией двинули на природу. Акт подписывать. И для подписания у них есть всё необходимое - замаринованный, просящийся на огонь кабанчик, разносолов тьма, несколько молоденьких официанток из гарнизонной столовой, старшим среди которых командир бербазы***** и почти полная бутыль спирта.
У Сани с Лёхой есть почти тоже самое, даже лучше. Халявнонарисовавшиеся пол-литра шила и закуски немеряно. Правда, сидят они у Лёхи в лазарете, а не на природе. И официанток у них нет. Но они не особо то в них нуждались, как в официантках. К тому же им-то ничего подписывать не надо, а в свете того, что больных в лазарете нет - свобода! На двое суток! Сейчас выпьют-закусят и в ДОФ******. На танцульки.
Тяпнули по первой. Открыли рты и расширили глаза. Необычный вкус. Может просто отвыкли? Последнее время всё медицинский, а тут технический. Решили выйти покурить, предварительно тяпнув ещё по одной.
....................................................................................
Проснулись оба к вечеру. В субботу. Очень удивились, что почти ничего не съели и не выпили, а прямо в форме на нерасправленных кроватях спали. Подумать то подумали, да снова спать легли. Утром в воскресенье проснулись голодные. И задумчивые. Вроде как невыспавшиеся.
- Саня, блин, это же из-под эфира бутыль!
Всё стало ясно и понятно. Тяпнули по рюмке медицинского. Им стало хорошо. И было хорошо почти до обеда. Ни о чём думать не хотелось. И коль с танцульками в эти выходные не заладилось, то решили пойти искупаться. Но и этому в эти выходные не суждено было сбыться. Потому как были «приглашены» к комбригу на ковёр. Там Птицеедов, громким голосом, произнёс трёхминутный спич, из которого более или менее литературным являлось только «...вашу мать» и «вылить на х@й гадость!».
Всё дело в том, что законы природы действуют одинаково как на лейтенантов, так и на каперангов. И на адмиралов. Даже на женщин. И, согласно этим самым законам, комиссия в полном составе, вместе с официантами уснула младенческим сном. С той лишь разницей, что Саня с Лёхой были под крышей, а те - на природе. Во время сна они были искусаны комарами и промочены дождём - оказывается в субботу ещё и дождь был. Кабанчик был съеден собаками и дорастащен воронами.
По результатам работы комиссии акт составлен был. И неплохой. Правда Птицеедов с академией на пару лет затормозился. А вместе с ним и Санины с Лёхой звания.
.................................................................................
Когда перед самым дембелем мы пытали Иваныча (уже солидного, в чине капитана второго ранга) о секретах мастерства, он сознался, что спирт они с Лёхой тогда не вылили, а просто вскипятили. Эфир - по законам природы - испарился. Улетучился. А потом употребляли остывшее содержимое. По назначению. Безо всяких сонных последствий
- И вообще, не надо делать из еды культа! - произнёс он в заключение. Согласитесь, из уст начпрода эти слова звучат как-то по-особенному.

И, хотя Америку немного жаль...

На обеспечение стрельб подводной лодкой баллистическими ракетами корабль выходил по «Ветру-раз». Мордотык был такой, что по заливу шли курсом, градусов на пять отличавшимся от рекомендованного, но всё равно корабль сносило с рекомендованного пути... Но всё-таки вышли!

Да, служба на флоте - это вам не морские круизы! Тут, невзирая на погоду, будь добёр исполнять свои обязанности и не скулить. Лучшее лекарство от морской болезни - работа. Это вам каждый моряк скажет. Занят делом - мыслей на качку не остаётся. Но это люди, а вот техника... Техника приказам не подчиняется, и ежели у неё в ТТХ заложено - море не более 5 баллов - значит, так и есть.

А штормило явно круче 5 баллов. Волны были выше сельсовета!

В точке встречи связались с лодкой:

- Товарищ адмирал! Стрельбу провести не сможем - нас на глубине в 50 метров колбасит так, что в кают-компании аквариум с креплений сорвало!!!

Адмирал, вышедший старшим на обеспечение стрельбы, взял трубку ВПСа:

- И что Вы мне хотите предложить? Мы что, зря в море вышли?? Что, если вас штормит, то Америка может спать спокойно??! Выполняйте стрельбу!

С лодки раздалось озадаченное «Есть!» и она ушла на глубину.

Ровно в назначенное время из-под воды, рыча и изрыгая форс пламени, вынырнула сигара баллистической ракеты и ушла в облака.

- Ну вот, а говорили, что не смогут, - удовлетворённо произнёс адмирал. - Теперь осталось только дождаться доклада с полигона на Камчатке...

Через некоторое время в СМИ появилось следующее сообщение:

«...Кандолиза Райс, от имени американского народа выразила сожаление и предупредила, что при повторении подобного инцидента в отношении России будут приняты адекватные меры, учитывая, что в рамках операции "Кремлевская звезда" крылатые ракеты с 6 флота вполне могут долететь и до Кремлевских звезд.

На что министр иностранных дел России Лавров, от имени Российского правительства и Президента Путина, сказал на пресс-конференции, что Россия располагает средствами, которые вполне долетят и до Вашингтона, и до Лос-Анжелеса. И уж по крайней мере до одного из алеутских островов. И так "случайно" произошло, что во время плановых учений стратегических сил, ракета пролетела мимо полигона на Камчатке и таки упала с двумя тоннами обычного тротила именно на один из Алеутских островов».

Всё правильно. Мужик сказал - мужик сделал!

О смекалке

До смены с вахты оставалось пятнадцать минут, когда командир стартовой батареи БЧ-3 старший лейтенант Сергей Берёза, в очередной раз определяя координаты по трём радиолокационным ориентирам для контроля места стоявшего на якоре в юго-восточной части Средиземного моря корабля, услышал из динамика «Рейда» взволнованный голос, вещавший на английском:

- Mayday! Mayday!!! It is yacht Janet! My position... (Это - яхта «Джанет»! Мои координаты... - англ.)

Но тут, перебивая бедолагу и заглушая ценную информацию, эфир прорезала привычная в этих местах фраза с итальянским акцентом:

- Green monkey! (Зелёная обезьяна! - англ. (Не знаю, как сейчас, но в 90-е это была самая популярная фраза в средиземноморском эфире).)

- It is Janet! Help me! My position...

- Fuck you!!!

- Stop talking, please! I need help!!! My... (Прекратите болтать, пожалуйста! Мне нужна помощь!!! Мои... - англ.)

Но итальянские рыбаки плевать хотели на какую-то там терпящую бедствие «Жанетту», продолжая перебранку со своими турецкими коллегами.

Поняв, что это может продолжаться бесконечно долго, Берёза взял трубку «Рейда» и, не утруждая себя переходом на английский, нажав на тангенту , спокойно произнёс:

- А ну-ка шат ап все! Иначе будет как вчера!

После чего, убедившись, что в эфире наступила гробовая тишина, Сергей обратился к кораблекрушенцу:

- Janet! Repeat your site, please! («Джанет»! Повторите Ваше местоположение, пожалуйста! - англ.)

Нанеся полученные координаты на карту, вахтенный офицер, включив на пульте трансляции тумблер, соединяющий с каютой командира, доложил:

- Товарищ командир! Получен сигнал бедствия! Яхта «Джанет» в ста двадцати милях к северо-западу просит о помощи.

- Как получен сигнал?

- По шестнадцатому каналу , товарищ командир.

- Берёза, ты ничего не путаешь? - голос капитана 3 ранга Чернавко выражал сомнение. - Сто двадцать миль для УКВ - это очень много.

- Сам удивился, товарищ командир. Но координаты принял правильно. Даже переспросил, - чуть обиженно ответил Сергей. - Я, конечно, не большой спец в английском, но фри-сикс и дигриз-норд разобрать могу.

- Ладно, - принял решение командир, - начинай приготовление.

- Есть! - ответил вахтенный офицер и, включив все линии корабельной трансляции, дал команду: - Корабль экстренно к бою и походу приготовить!

- Что стряслось? - задал вопрос появившийся через минуту на ходовом старший помощник.

- В районе Мальты яхта бедствие терпит, Борис Александрович.

- И что? - во взгляде капитана 3 ранга Тётушкина читалось недоумение. - Ближе нас никого не нашлось?!

- Может, и есть. Но никто не откликнулся. Да и «гринманки» весь эфир забивали...

- Так у тебя же опыт борьбы с ними имеется, - улыбнулся старпом.

- Ага! - кивнул Берёза. - Вот и пригрозил им, что приму меры. Только так координаты заполучить и удалось.

- То-то я слышу, что в эфире опять тишина, - хохотнул Тётушкин и убыл на ГКП , руководить приготовлением к бою и походу.

Сергей же, ничуть не жалея о том, что не удастся вовремя смениться с вахты, так как, на его взгляд предстояла новая и интересная работа по спасению на море, занялся исполнением обязанностей вахтенного офицера. Но, по прошествии десяти минут, на ходовой, напевая «В Валлеттовском порту с пробоиной в борту “Жанетта” поправляла такелаж...», вновь зашёл старший помощник.

- Давай отбой! С Мальты к ним уже буксир-спасатель вышел.

С большим сожалением старший лейтенант дал команду на отбой приготовления корабля к бою и походу и вновь стал готовиться к сдаче вахты.

- Вопросы есть? - спросил он у прибывшего с бака старшего лейтенанта Кораблёва, передав ему обстановку.

- Только один, - в глазах Эдуарда были одновременно любопытство и смешинка. - А что было вчера?

- Среда... - не понял вопроса Берёза. - А что?

- Да я не об этом... Когда я, до начала приготовления, на ходовой поднялся, ты туркам с итальянцами чем-то там грозил.

- Ах, вот ты о чём! - врубился Сергей. - Да, понимаешь, поднимаюсь вчера на ходовой принимать вахту, а тут Юрец Сергеев сидит и тихо обалдевает от того, что творится в эфире. Эти папуасы по шестнадцатому каналу целую словесную баталию устроили! Причём, дальше «гринманок» и всевозможных факов, у них, убогих, фантазия не работает.

- И?

- А я что? Я - ничего! Начеркал на бумажке пару строк и сунул их Юрику. Переводи, говорю. Он долго пыхтел, даже в каюту за словарями сбегал, но через час-полтора мы этим любителям английской словесности в эфир фразу выдали...

- А они что?

- Для них это культурный шок был! Часа три молчали - переваривали, представляя себе, видимо, как это будет выглядеть на самом деле. Даже Тётушкин, поднявшись на ходовой проверить вахту, выдрать меня пытался за то, что я, якобы, «Рейд» выключил - не услышал Саныч привычного трёпа в эфире. Пришлось объяснить...

- А что, хоть, за фраза была? - сгорая от любопытства, спросил Кораблёв.

- Дык, это... - Берёза скромно улыбнулся и почесал бороду. - Малый Петровский Загиб.

* * *
Через неделю сторожевому кораблю «Невесомый», ещё месяц назад носившему на борту гордое имя «Невский комсомолец», была поставлена новая задача - в составе отряда кораблей Балтийского и Северного флота совершить деловой заход в Гибралтар. Чему экипаж был только рад. Особенно радовались те, кто, по какой-то причине, не смог потратить всю заработанную валюту в Стамбуле, и уже думал привезти неистраченные условные единицы домой.

Встретившись в точке рандеву с балтийским сторожевиком «Сплочённый», корабли выстроились в кильватерную колонну и взяли курс на выход из Средиземного моря.

На ходовой пост СКРа, запросив разрешение, зашёл экспедитор:

- Товарищ командир, разрешите довести телеграмму?

Чернавко, прочитав напечатанный на бланке текст, хмыкнул:

- Надо же! Коле Шибко второго ранга присвоили!!!

Вячеслав Викторович был рад за командира «Неизменного», но не подколоть коллегу, не «проставившегося» за получение очередного звания, он позволить себе не мог.

- «Бугор»-«Невесомому»! - сняв трубку ВПСа и глядя на идущий в десяти кабельтовых перед ним «Неизменный», вышел на связь командир.

- Есть «Бугор»! - ответил знакомый голос капитана 1 ранга Горелика.

- Товарищ комбриг, разрешите изменить место в строю и идти впереди «Неизменного»?

- Это ещё чего ради? - удивился командир бригады.

- Да с подветренной стороны от товарища подполковника идти невозможно - кирзой воняет! - абсолютно серьёзным голосом объяснил Чернавко.

- Да уж, ходит тут офицер в не обмытых погонах! - поддержал командира Горелик. - Но это вы уж с Николаем Александровичем сами разбирайтесь. А до Гибралтара придётся потерпеть.

- Не бойся, Слава! - ворвался в эфир голос командира «Неизменного». - За мной не заржавеет. Ошвартуемся, официоз проведем, и - прошу к столу! Время, место, форма одежды будут объявлены дополнительно.

- Ну-ну...

В роли корабля-хозяина выступал корабль Её Величества с блистательным названием «Бриллиант». К нему «Невесомый» и швартовался.

Берёза, стоя вахтенным офицером, с интересом наблюдал, как трое моряков из швартовой команды фрегата пытались затащить на свой бак невесомовский швартовый конец. Привыкшие к своим тонким и лёгким верёвкам, матросы Royal Navy никак не ожидали встречи с русским двухсотдвадцатимиллиметровым капроновым чудом... Наконец, потратив уйму времени и сил, швартовщикам удалось затянуть конец на бак, но тут же перед ними встала другая задача - дотянуть его до кнехта и там закрепить.

За всем этим безобразием, помимо Берёзы, наблюдала и боцман «Бриллианта». Только в её душе, глядя на всё, творившееся в её заведовании и руками её подчинённых, бушевали совсем иные чувства. Подойдя к бедолагам, английская леди, взявшись правой рукой за швартовый конец и отстранив левой своих подчинённых, одним махом накинула огон на кнехт.

- Как говаривали классики: «Природа одарила её щедро. Тут было всё: арбузные груди, краткий, но выразительный нос, расписные щёки, мощный затылок и необозримые зады»! - вспомнив подходящую цитату, зааплодировал Сергей. - Знойная женщина, мечта поэта. Я уже влюблён в неё!

Через двадцать минут швартовка была окончена, и экипаж, следуя старинному правилу: «Пришёл с моря - вымой лошадь!», начал наводить порядок на корабле.

* * *
Вечером того же дня хозяева устроили радушный приём российских моряков в местном доме офицеров. Каждой группе офицеров, состоявшей из 5-7 человек, был придан переводчик для того, чтобы гости могли без проблем общаться со своими англоязычными коллегами.

В ходе бесед, сопровождавшихся тостами за дружбу; за любимых; за тех, кто в море и проч., поднимались всевозможные вопросы об условиях службы на кораблях российского и британского флота; о том, кому где удалось побывать; о сроках пребывания в море, без захода в базу...

- Ну, а вообще, какие основные проблемы у вас встречаются? - задал очередной вопрос лейтенант с «Бриллианта».

Сергей, не дожидаясь, пока переведут вопрос, с энтузиазмом ответил:

- А что проблемы? Проблемы у нас у всех одинаковые... Вот, например, - он указал на не в меру разошедшегося от употребления горячительного суб-лейтенанта флота Её Величества в соседней компании, - What shall we do with a drunken sailor? (Цитата из одноимённой песни «Что нам делать с пьяным матросом»)

Английские моряки, оценив шутку, зааплодировали, после чего, совместно с Берёзой, привлекая к себе всеобщее внимание, даже исполнили первый куплет (с припевом) этой залихватской песни.

Переводчица Сюзан, представившаяся, как жена одного из офицеров, «совершенно случайно» изучающая русский язык, взяла Сергея за локоть, и, хлопая рыжими ресничками, с лёгким акцентом произнесла:

- Ты же сказал, что не говоришь по-английски!

Старший лейтенант посмотрел на веснушчатое лицо «жены офицера» абсолютно трезвым взглядом, хитро подмигнул и ответил:

- Так это было три рюмки назад! Теперь же языковой барьер преодолён.

Услышавшие этот диалог офицеры «Невесомого», тут же довели до британских коллег случай с малым петровским загибом, в общих чертах (ну не при дамах же, господа!) объяснив им содержание этого самого загиба.

- Малый? - тут же заинтересовалась Сюзен. - Значит, есть ещё и большой?

- Был... Говорят, что русский писатель Юрий Нагибин один раз отпугнул Большим Загибом в Нью-Йорке напавшего на него с ножом негра. Даже перевода не потребовалось. Но, - Сергей развёл руками, - оригинал Большого Загиба, к сожалению, утрачен.

Далее общение протекало в тёплой непринуждённой обстановке...

* * *
На следующий день, после обеда, часть экипажа, свободная от вахт, была отпущена в город.

Берёза, со своей четвёркой матросов, прошёлся по обезьяньему питомнику, где наглые мартышки нападали на доверчивых туристок и, практически силой вырывали у них из рук бананы и прочие лакомства; заглянул в музей крепости и, устав таскаться по 40-градусной жаре, спустился со скалы на Майн Стрит, где располагались всевозможные магазинчики с кондиционерами.

Там он встретил Юру Сергеева, который, так же в окружении невесомовской четвёрки, бродил по улице. Объединив обе группы в одну, товарищи продолжили свой путь по главной улице Гибралтара, переходя из одного магазинчика-лавки в другой. В лавках их привлекала, прежде всего, прохлада кондиционеров, а никак не заоблачные цены на буржуйскую продукцию.

- Да уж, - оглядывая очередной прилавок с ценниками, поделился мыслями Сергеев, - цены тут уж больно кусачие. Не то, что в Истанбуле...

- Ага! Зато никто тебя на улице, с воплями: «Коллега, купи!», за руки не хватает и не пытается сбыть откровенное барахло под видом фирменной вещи, - ответил ему Берёза.

- Во-во! За мной один такой, с лотком на шее, около километра бежал: «Коллега! Купи “Ролекс”! Двадцать пять баксов!!!» Спрашиваю его: «А эта штамповка с “Ролексом” рядом, хотя бы, лежала?»

- И чего ответил?

- Ты знаешь, смотрит обиженно и говорит: «Посмотри в эти честные глаза! Они не умеют врать!!!» Достал, хуже горькой редьки. Пока откровенно не послал его строевым шагом, одиночным порядком, в сексуальном направлении - не отцеплялся.

- Да уж, развратили их наши контрактники. Скупают всё, что на глаза попадётся. Когда они в Стамбуле лиры на руки получили, так мой старшина бегал по городу с бешеными глазами и всё меня донимал: «Тащ, на что мне потратить мои восемь миллионов?»

- Так мало того, что скупают, они ещё и не торгуются ни разу! - сокрушался Юрий, вспомнив, как наш контрактник, перехватил понравившуюся ему кожаную куртку, заплатив за неё в два раза больше.

- Ха! Торговаться на востоке - целая наука! Кстати, знаешь, как Тётушкин в Стамбуле турецкий «Ролекс» для сына купил?

- Нет...

- Рассказываю! - довольно прищурился Сергей, заходя в лавку с сувенирами. - Точно так же подбегает на набережной к Санычу «коллега» и предлагает ему «Ролекс» за двадцать пять американских рублей. Ну, старпом, не будь дураком, зная, что на востоке цену надо сбивать раза в два, с ходу предлагает: «Куплю, но за двенадцать!» Лоточник несколько припух от такого поворота событий, но, видя, что клиент начал торговаться, предлагает свою цену - двадцать. Тётушкин покрутил в руках предлагаемую штамповку, и, прикинув что-то в уме, говорит: «Не... Теперь только за десять возьму!» От такой наглости у турка аж глаза из орбит повылазили. «Какой десять? - кричит. - За десять не могу - бизнес нет!» «Ну, на “нет” и суда нет!» - отвечает наш Борис Александрович, разворачивается и уходит.

Метров через десять догоняет его тот же турок: «Эй, бинбаши! Аллах с тобой - забирай за десять!» Саныч ещё раз посмотрел на часы, на продавца и говорит: «Э-э-э! Десять они во-он там стоили! Теперь только восемь!» Обалдевший «коллега» чуть на задницу не сел, вместе с лотком. Но, поняв, что дальнейший торг приведёт к снижению цены до минимума, сдался. «Шайтан! - кричит. - Забирай за восемь!»

Вот как торговаться надо!

- Да, тут так не поторгуешься, - ещё раз взглянув на цены в лавке, проворчал Сергеев.

- Зато продавцы за руки не хватают и не пытаются впарить всякую фигню, - повторился Сергей.

Зайдя в магазинчик с радиотехникой, товарищи увидели командира «Невесомого», который пытался на пальцах что-то объяснить продавцу.

- О! Сергеев, Берёза, объясните этому басурманину, что мне от него надо! - заметив вошедших, воскликнул капитан 3 ранга Чернавко.

Юрий, как более подкованный в языке, взялся переводить. В результате переговоров был выбран телевизор «Toshiba» с невиданной в российских магазинах диагональю.

- Он говорит, товарищ командир, - Сергеев кивнул в сторону продавца, - что по окончании рабочего дня сможет доставить телевизор прямо к кораблю. Но за это придётся доплатить.

Вячеслав Викторович посмотрел на улыбающееся лицо старого испанца, после чего произнёс:

- Юрий Юрич, переведи этому прощелыге, что это у нас, при социализме, доставка товаров населению - платная услуга. А у них, у буржуев, стоимость доставки входит в стоимость товара, так как полностью в их же интересах.

После того, как услышал перевод, продавец поднял ладони, повёрнутые к покупателям на уровень груди, и показал все свои двадцать четыре зуба.
- Что он сказал? - обратился Чернавко к старшему лейтенанту.

- Окей, говорит. Лавку закрывает в 19.00. После этого готов доставить Ваш телек прямо к кораблю.

- Отлично! Вы вдвоём, - командирский перст указал на двух офицеров, - прибудете сюда к закрытию и покажете дорогу. А заодно и проверите, чтобы этот жук загрузил, что положено.

- А мат...

- А матросов своих, - перебил Берёзу капитан 3 ранга, - передадите мичману Егоркину. Вот он как раз сюда заходит.

Вошедший в магазин мичман сначала не понял, что происходит, когда с двух сторон к нему подошли офицеры корабля и взяли под локотки.

- Всё, Палыч-Сан, ты попал! - заговорщицким тоном начал Берёза.

- Командир приказал наших бойцов тебе передать, - в тон ему вторил Сергеев.

- А мы - на задание!!! - почти хором воскликнули старшие лейтенанты и вылетели на улицу.

Освобождённые от груза ответственности за личный состав, товарищи решали, что им делать оставшиеся два часа. Не придумав ничего оригинального, решили продолжить обход магазинов, но уже с определённой целью - купить на оставшиеся деньги подарки жёнам.

Дойдя до перекрёстка Майн Стрит и взлётно-посадочной полосы аэродрома, офицеры, подивившись на то, как автомобили, остановившись на красный сигнал светофора, пропускают приземлившийся самолёт, перешли улицу и упёрлись в стеклянные двери супермаркета. Поднявшись на второй этаж, Сергей с Юрием оказались в шикарном отделе женского нижнего белья и поняли, что попали именно туда, куда надо. Просто глаза разбегались от обилия всевозможных рюшечек, резиночек и кружавчиков! Тут было всё! Капрон и шёлк, цвета и кружево, отчего, у моряков, бывших третий месяц вдали от родных берегов, начала кружиться голова.

- Серёга, берём всё! - прошептал Сергеев, окидывая взглядом стеллажи с товаром.

- Ага! Всё!!! - Берёза ткнул пальцем в ярлык. - А размер как определять будешь?

- Can I help you? (Я могу помочь Вам? - англ.) - услышали товарищи приятный женский голос за своей спиной.

Обернувшись, Сергей увидел миловидную девушку своего возраста, с бейджиком на груди. Помимо логотипа отдела и супермаркета, на табличке значилось: Julia.

- Конечно, можете! - обрадовался он. - У нас возникли некоторые проблемы с определением размеров. То, что тут написано, отличается от того, к чему мы привыкли.

- Вы что, не можете дюймы в сантиметры перевести? - удивилась девушка.

- Дюймы в сантиметры мы перевести можем, и даже уже перевели, но я не могу понять, соответствует ли 91,44 сантиметра привычному для нас сорок четвёртому размеру, - включился в разговор Юрий.

- It’s problem, - задумалась девушка. - Но я постараюсь Вам помочь.

Она взяла со стеллажа несколько упаковок и положила их на прилавок.

- Вот это, - указала она ладошкой на одну из обёрток, - на стройную, длинноногую девушку. Вот это - на девушку пышных форм. Это...

Сергей, который всё равно не понимал какой размер к кому применить, перехватил тоненькую девичью ладошку, и, глядя сверху вниз в серые глаза, проникновенно произнёс:

- Юлечка, you to us a finger show! (Ты нам пальцем покажи! - англ.)

Продавщица улыбнулась, осторожно высвободила свою ладошку из лап моряка и ушла вглубь зала.

- Сейчас нас ещё и в каталажку упекут, - глядя как отошедшая девушка, указывая на российских офицеров, о чём-то перешёптывается с кассиршей, еле слышно произнёс Сергеев. - За домогательства!

И, словно в подтверждение его слов, девушка за кассой, кивнув продавщице, сняла трубку телефона.

- Всё! Приплыли!!! - сделал вывод Юрий. - Быстро снимаемся с якоря и уходим!

Но осуществить задуманное товарищам не удалось, так как, не успели они пройти и пяти метров, двери отдела распахнулись и... вместо мордоворотов-охранников в зал впорхнули ещё четыре девушки.

Сергей даже не успел удивиться, отметив лишь, что все девушки, хоть и его ровесницы, но разной комплекции, как Джулия выстроила прибывших по ранжиру. Взяв с того же прилавка упаковку, она указала рукой на девушку модельной внешности.

- Вот это - на неё!

- Вот это, - в руках продавщицы оказался другой пакет, а ладонь указала на рыжую толстушку, - на неё!

- А вот это - на меня!

Взгляды молодых мужчин задержались на девушке, как будто они увидели её впервые. Более внимательно изучив её фигуру и сопоставляя увиденное с тем, что хранилось в памяти, офицеры пришли к выводу:

- Вот, то, что для Вас, нам подходит.

Что Гульнара Сергея, что Лёля Юрия были приблизительно одной комплекции.

Отпустив подруг, Джулия помогла товарищам выбрать подарки для любимых, давая ценные советы, что именно взять, чтобы им угодить.

* * *
Когда, по приходу с боевой службы, Сергей вечером рассыпал перед любимой кучу ярких пакетов, Гуля начала примерять обновки.

- Смотри-ка! Даже с размером угадал! - кружась перед зеркалом в чём-то шёлковом, удивилась она. - Как умудрился?

На что Берёза честно ответил:

- Когда я это выбирал, твоя фигура у меня была перед глазами!

Мичуринские методы озеленения территории

Начальник политотдела полка подполковник Мичурин, побывав в «столице», проникся навязчивой идеей облагородить живой изгородью если не всю деревню, так хоть расположение полка.

Долго ли, коротко ли, но наконец в полк привезли кучу кустов, которых, по расчету «ботаника» (после этого случая эта кличка приклеилась к начПО навсегда), должно было хватить на периметр плаца. Его ликованию не было предела! По его приказанию с каждого подразделения было выделено по бойцу-дембелю (непростительная ошибка!), а старшим над ними назначен, естественно, толковый перспективный офицер, задумавший переводиться в другую часть (ещё одна ошибка!)
Впрочем, в морской пехоте на кого ни ткни, все толковые.
Условие поставлено жёсткое: как живая зелёная изгородь вокруг плаца возникнет, так матросы - дружно домой, а перспективный офицер - куда хочет.
А пока вроде как долг Родине до конца ещё не отдан.
Сам же Мичурин, тем временем, стал думать о добыче ножниц-секаторов для облагораживания изгороди. После того, как та заколосится. Стричь же будут ротные цирюльники! Это показалось логичным.
С первой попытки уйти на дембель команде старателей не удалось. Потому как при попытке проверить крепко ли кусты вкопаны, этой самой проверки не выдержал ни один из них. Знамо дело: земля-то в Приморье сплошь камни, никто и не старался глубоко садить.
- Я не понял! Отвязаться от меня хотели, что ли? Незачёт!
И команда снова взялась за работу. Почти без сна и отдыха. Даже руководить почти не надо было - дембеля старались, не покладая рук и не жалея сил.
И вот снова представление зелёной ограды. Зачётное.
Ни один куст, как ни старался Мичурин-ботаник, не поддался. Глубоко сидят! Хоть дедка за бабку тяни!
- Ну вот! Теперь видно, что работали с душой! - возликовал начПО.
И все остались довольны.
Матросы, радостные, отправились по домам.
Перспективный офицер с благодарностью от начПО в служебной карточке перевёлся далече. И тоже, естественно, радовался.
Сам же Мичурин, самый радостный из всех принимавших участие в насильственном озеленении родного полка, укатил в очередной отпуск на родину.
Через два месяца после возвращения живая изгородь ему показалась какой-то не совсем живой. Не колосилась она, как задумывалось изначально.
А чего бы колоситься кустам без корней?
Корни-то обрублены были и выкинуты подальше с глаз долой. А сами кусты были намертво забетонированы. Бетон присыпан землицей.
Я пришёл служить в это место лет через десять после случившегося. Полка уж не было. А сухие ветки, похожие на малину, так и торчали из забетонированной траншеи...