О летающей корове и наглых духах

Описанную ниже историю я передаю со слов моего бывшего коллеги – теперь он в запасе – от первого лица.
Дело было в... ну, в общем, за границей, там, где мы выполняли интернациональный долг. В первый период после ввода войск очень не хватало тяжелых транспортных вертолетов, их собирали, где только можно, и отправляли к нам. Нашему полку достался МИ –6, который раньше трудился в полярной авиации. Был он ядовито – оранжевого цвета, с улучшенным (!) обогревом салона и кабины и раздолбан до последней крайности. Летчики его тихо ненавидели и летать на нем считалось наказанием, вроде гауптвахты.
Ми –6, машина, мягко говоря, своеобразная – один редуктор весит около 3 тонн, поэтому при полете создается живое ощущение, что сидишь верхом на бетономешалке, а после посадки организм еще с полчаса вибрирует, как бы по инерции...
И вот, летели мы куда – то по делам на этом Ми –6 и он, гад, решил окончательно сломаться: на приличной высоте «обрезало» оба двигателя. Ну, летчики у нас тогда были лучшие из лучших, посадили эту летающую корову на авторотации, слава Богу, никого не убили, но машину помяли, конечно, сильно, подломили хвост и начала она потихоньку гореть. Видя такое дело и не дожидаясь, когда рванут топливные баки, народ похватал автоматы и выпрыгнул. Борттехник при этом подвернул ногу. И вот картина: бежим мы от горящего вертолета в сторону своих, впереди со страшной скоростью несется, прихрамывая, борттехник и орет:
– Мужики, не бросайте!
Какое там бросить, мы его догнать – то не можем... Наконец, впереди окопы. Мы, натурально, кричим, что свои, мол, не замайте! А те в ответ:
– Да мы видим, стойте, где стоите, мы вас сейчас выведем!
– Мы и сами можем...
– Стойте, вам говорят, вы по минному полю бежите!
Ну, тут я на одной ноге и застыл, как цапля, а вторую поставить страшно! Но, все же, вывели нас, обошлось...
Дальше надо докладывать – летное происшествие! Стали думать, как быть. Доложишь все по правде – раздерут задницу по самые уши. Война войной, а техника должна быть исправна. А то, что этот пепелац на том свете уже давно с фонарями ищут – никого не волнует. Тогда командир и говорит:
– А давайте скажем, что его "Стингером" сбили... все равно он уже сгорел.
Так и порешили.
И вот, идет совместное совещание. Каждый представитель от частей встает и нудно докладывает, как у них, да что, что сделали, что не сделали, какие потери... Доходит очередь до меня. Я, значит, зачитываю справку, все тихо балдеют от жары и скуки, а в конце я, как бы между прочим, говорю:
– В квадрате таком – то потерян вертолет Ми –6, убитых и раненых нет, предположительно поражен ПЗРК "Стингер".
Тут неожиданно просыпается артиллерист:
– В каком, говоришь, квадрате?
– В таком – то.
– Обнаглели духи!
Снимает трубку полевого телефона и:
– Дивизион, квадрат такой – то, залп!
Тут все привычно зажали уши, потому что поверх нашего домика аккурат по останкам несчастного Ми –6 начали работать "Грады", ну, и сделали с ним то, что Содом не делал с Гоморрой, мы потом специально ходили смотреть...

23 июля 2001

Дурная примета
В 60–е годы на боевых самолетах начали устанавливать речевые информаторы (РИ). Штука это в общем – то нехитрая, представляет собой маленький магнитофон, на который заранее записаны всякие жизнеутверждающие сообщения, типа: "Внимание! Пожар в двигателе!" или "Внимание! Отказ гидросистемы!". В аварийной ситуации нужное сообщение автоматически выбирается и летчик его слышит через СПУ (самолетное переговорное устройство). Поскольку магнитофон этот записывал не на пленку, а на тонкую проволоку, качество речи было довольно своеобразным. Достаточно сказать, что мужской голос на него записывать было нельзя, т.к. низкие частоты напоминали голос из трехлитровой банки... Поэтому все сообщения записывались женским голосом. Летчики о РИ, естественно, знали, но – чисто теоретически, т.к. серьезные отказы случались редко. И вот, в одном тихом учебном полете из – за ложного срабатывания датчика (это выяснили потом) запустился РИ и выдал летчику в СПУ приятным женским голосом: "Внимание! Пожар в двигателе! Внимание! Пожар в двигателе!"
Обалдевший от неожиданности летчик заорал: "Баба на борту!!!" и рванул рычаг катапульты.
Наземный расчет боевого управления после такого сообщения с борта впал в тихое умоисступление и еще долго не мог понять, откуда на одноместном истребителе взялась баба, и почему летчик прекратил связь...

9.08.01

Опасный дефект

Эту историю рассказал мой бывший начальник, сейчас полковник в отставке, а тогда – капитан.
В те годы (60 –е) в армии еще дослуживали боевые генералы Великой Отечественной. Обладали они зачастую весьма крутым нравом и были чужды многих условностей.
И вот, в часть, где служил мой начальник, с инспекцией нагрянул такой генерал. Разведка доложила, что генерал строг и в плохом настроении может доставить подчиненным массу неприятностей. Однако – любит выпить и после первого стакана сразу добреет. Все было ясно, однако, проблема заключалась в том, как тактически грамотно предложить этот стакан генералу. После некоторых раздумий решение было найдено. Стакан с водкой сумели пристроить в нишу плоскости крыла истребителя Миг –17, куда убирается стойка шасси, а сверху положили бутерброд.
И вот, грозный генерал прибыл в часть и следует по стоянке, вся свита – за ним. Вдруг из–под крыла вылезает техник и подходит к генералу.
– Товарищ генерал – майор авиации! Разрешите обратиться!
– Ну, обращайся...
– У нас на Миг –17 обнаружен дефект шасси, не можем решить, можно с таким дефектом летать или нельзя. Вы не могли бы взглянуть?
Генералу никуда лезть, конечно, неохота, но затронута его профессиональная репутация! Он отдает папаху кому–то из офицеров, кряхтя, нагибается и лезет под самолет. Все столпились вокруг истребителя и, затаив дыхание, следят за редким зрелищем. В тишине слышно только, как хрустит снежок под генеральскими бурками... Вдруг из–под самолета доносится характерный булькающий звук и довольное рычание. Появляется, вытирая губы, генерал, надевает папаху и, найдя взглядом техника, отчеканивает:
– С таким дефектом летать – можно!
После чего убывает со стоянки.

1.07.01

Ну, ты скажешь! Ну, ты спросишь!

Свидетелем или участником описанной ниже истории я не был, но слышал ее от нескольких человек, так что судите сами...
Дело было в бомбардировочном полку, расквартированном на Украине, еще в советское время. На вооружении полка стояли самолеты, обладавшие одним интересным свойством. Если при посадке остаток топлива был меньше, скажем, 1 тонны, то после окончания пробега самолет заваливался на хвост - из -за особенностей центровки. Поэтому во время полетов остаток топлива контролировали очень тщательно.
И вот, идут полеты. Руководитель посадки (РП) управляет очередностью посадки - у кого остаток меньше, садится первым, у кого побольше - загоняют в зону ожидания. Каждый подходящий борт называет свой номер и остаток топлива.
Вдруг - в эфире звучит чужой номер.
РП (на автомате): - Доложите остаток!
Чужой (с удивлением): - Полтонны...
На КП возникает нехорошая тишина. Все понимают, что для бомбера, турбины которого жрут керосин, как бегемот веники, полтонны - это "на одну затяжку".
РП: - Доложите положение шасси!
Чужой (весело): - Шасси не убираются и не выпускаются!
Начинается аврал. Срочно расчищается коридор, медики и пожарные прыгают по тачанкам и несутся к предполагаемому месту катастрофы. Напряженное ожидание.
И вдруг - над полосой показывается "кукурузник" Ан -2 с раскоряченным шасси, которое убрать можно, только отпилив, а емкость топливных баков никогда не была больше 700 кг. Этот урод перепутал аэродромы и, уж заодно, решил пошутить.
Говорят, что после посадки экипаж кукурузника ловили всем расчетом боевого управления.

25.06.01

Паучок Ананси и вороны

Идет построение полка. Перед строем что – то блажит замполит, отличающийся редкостной глупостью и фантастическим косноязычием, и имеющий фамилию Дурнев (вот честно не вру!). Над плацем с карканьем носится стая ворон, как бы аккомпанируя замполиту.
Передо мной стоит начальник КП полка, толстенький, с коротенькими ручками и ножками и очень суетливый, за что получил кличку «Паучок Ананси». Ему скучно.
Поскольку на плацу смотреть не на что, «Ананси» начинает разглядывать ворон и вдруг дергает за рукав шинели стоящего рядом руководителя полетов:
– Слышь, Степаныч, завидую я воронам!
– ?!
– Не, в натуре, ты глянь, их тут штук 150, и хоть бы две столкнулись! А тут, как пару (т.е. два самолета) в зону выведешь, обязательно, блин, опасное сближение!

14.05.01