Приключения курсанта Яш-ова. Кадр 2.
Лёха слыл на курсе, да и не только на нем, половым террористом. Девок он умел прибалтывать на раз-два. При этом не обладал ни внешностью Леонадо Ди Каприо, ни мускулатурой Шварценеггера. Простой саратовский пацан, натуральный блондин, с в меру прыщавым лицом, среднего роста и телосложения, со слегка кривоватыми ногами. Речь его почти всегда была быстра и невнятна. Когда он был в ударе, рассказывая что-либо, создавалось впечатление, что где-то трещит скорострельная авиационная пушка. Он был улыбчив и смешлив, знал массу различных приколов и анекдотов. Милые существа женского пола посещали на КПП его постоянно, из-за них же он был ярым самоходчиком.
Нас, курсантов СВШ МВД РФ, постоянно гоняли на различные усиления, патрулирования, охрану концертов и т.д., постигали, так сказать, с азов. И вот завелся в городе очередной маньяк, который орудовал в двух, граничащих друг с другом, районах, насиловал по подъездам и лифтам малолетних школьниц. Опера, и не только они, сбились с ног, пытаясь его выщимить, но все было бесполезно, серия преступления продолжалась. Где-то на верху, отчаявшись, приняли решение поставить в каждый подъезд, или хотя бы двор, по милицейскому наряду. Так как народа явно не хватало, задействовали и нас, и курсантов ОУЦ УВД и еще кого-то, имеющих отношение к системе МВД. На улице лежали сугробы, торчать во дворе было холодно. Я, тогда младший сержант - комод, будучи старшим наряда, дислоцированного во дворе двухподъездного многоэтажного дома, принял решение, чтобы не замерзнуть, распределиться по подъездам по два человека и бдить через окна с лестничной клетки между первым и вторым этажами. Сказано - сделано. Одно плохо - с куревом был напряг, стипендия была на подходе, и, соответственно, в преддверии ее, денег уже у никого, практически, не было. Худо-бедно, какое-то время продержались, выбегая во двор покурить одну на четверых. Но вот и выкурена последняя сигарета в пачке. Порылись по карманам, наскребли мелочевки на пачку «Примы» и втроем, я и еще два курсанта, двинулись в сторону ларька, расположенного за охраняемым домом. В принципе, мог бы сходить и кто-то один, но я, почему-то, не доверил такую важную задачу, как покупка пачки «Примы» никому, видимо сильно курить хотелось. Двое увязались со мной, в надежде сделать пару звонков девчонкам с таксофона, расположенного там же, где и ларек, посредством жетончика на нитке (мобильников тогда не было, а такой, специально оборудованный, жетончик имели многие курсанты ). Лёхе Яш-ву я велел оставаться, на всякий случай, на месте, во дворе. На выходе со двора увидели довольно симпатичную девчонку лет 19-ти, которая заходила во внутренний периметр охраняемой территории. Проскочив мимо неё, двинулись к ларьку и таксофону. Отсутствовали мы около десяти минут. Войдя обратно во двор, я буквально остолбенел... Лёхи нигде не было, только из сугроба, у ближнего подъезда, сиротливо торчал, сильно контрастируя на фоне грязно-серого снега, «демократизатор» ПР-73, весело помахивая на ветерке верёвочной петлей рукояти. Со всей дури ломанулся в этот подъезд, полы моей шинели развивались на бегу словно крылья Бэтмена, юфтевые сапоги на меху, зависть всего курса, выбивали мелкую ледяную крошку из утрамбованной снегогрязевой смеси покрытия двора. Заглаженная шапка из «чебурашки» так и норовила соскочить с головы. Мозг рисовал страшные картины внутри подъезда и, одновременно, писал рапорт об увольнении. Вломился в подъезд, там было пусто, следов крови и тела не наблюдалось. Проорав: «Яш-ов!!! Яш-ов!!» и не получив отзыва, выскочил на улицу. Там стояли офигевшие остальные два курсанта и пялились на ПР-73 в сугробе. Я стал истошно выкрикивать Лёху во дворе, оглядываясь по сторонам и двинулся в сторону второго подъезда, курсанты, как загипнотизированные, в ногу, двинули за мной. Когда я подошел к ступеням второго подъезда, под коленками уже была слабость, а внизу живота ощущалась противная пустота...
Вдруг, как в сказке... Открылась дверь подъезда и из неё вышел на крыльцо Яш-ов, на ходу застегивая ширинку галифе и поправляя полы шинели. На его лице гуляла довольная улыбка, глаза были с легкой поволокой удовлетворения. Я не выдержал нервного перенапряжения и засветил ему со всей дури в фанеру. Лёха плюхнулся на задницу и недоуменно уставился на меня... а меня... а меня несло, я брызгал слюной и матами, и кое-как сдерживался, чтобы не добавить ему с ноги. Выговорившись, я достал трясущейся рукой сигарету из пачки, кое-как прикурил и присел на заборчик. К пачке сигарет подтянулись остальные курсанты и Лёха, поднявшийся с земли. Покурили молча, малость успокоились.
-Бля, Лёша, чо за хрень, ты куда свалил? - спрашиваю его.
-Девчонку видел на выходе со двора?
-Ну?
-Чего ну, познакомился и трахнул в подъезде... Она здесь живет.
-Что, вот так, за десять минут уломал и все остальное?
-А фигли мне...
Я, в глубокой задумчивости, щелчком отправил окурок в сугроб, оба-двое курсанта недоверчиво качали головами, делая это «в ногу», Лёха с легкой ухмылкой смотрел на них. Инцидент исчерпан.
Нет, я конечно, был хорошо осведомлен о его таланте, но что-то заставляло меня не верить полностью его словам. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, я не верю, что он увидел ту девушку впервые в жизни...
Да, а маньяка того отловили, но немного позже и не мы.

Вступление.
Хочу рассказать несколько историй об курсанте Яш-ве, учившемуся со мной на одном курсе. Таких яш-вых, наверное, есть в каждом курсантском или солдатском коллективе, да и не только. И все же...

Курсант 2-го "Б" курса С-кой Высшей школы милиции Яш-ов спал на семинаре по криминологии на задней парте. Ему снился предыдущий ночной самоход, сговорчивая девчонка, водка, половые страсти на полу девичей комнатушки. Коленки слегка саднило от жёсткого паласа, которым был застелен пол комнатки, в паху досихпор ощущалась сладкая истома. Леха, в своем цветном сне, видел, как девичья рука скользит по внутренней поверхности его бедра и тянется к Нему...
"... а на этот вопрос нам ответит курсант..." - наманекюренный пальчик стройной подполковницы, преподавательницы - криминолога, заскользил по списку фамилий во взводном журнале : "... ответит нам ... ммм... курсант Яш-ов!". Леха - ноль эмоций, он весь в предвкушении контакта... Младший сержант Тара-ко, Лёхин друг-комод, с оригинальной кличкой "Хохол", бесцеремонно, локтем в Лёхин бок, прерывает движение девичей руки. Леха подрывается и вытягивается по стойке "смирно". "Ну так что, Яш-ов, что вы нам можете доложить по данному вопросу?" - подполковница уставилась на Лёху своими коровьими глазами. На сонном лице Лёхи отобразилась работа мысли, мысль метнулась под свод черепной коробки, нашла там... ничего она там не нашла и стала резко спускаться ниже пояса, так как известно, что ежели член встал, то мозг - отключился. Леха глянул в низ, поднял голову, развел руками и выпалил:"А я хуй его знает!"
... взвод не мог угомонится еще минут 10...

Отличный сон

Интересно получается. Нас, студентов физфака, преподаватели учат, как заставить "нечто" тяжелее воздуха летать. И вот она - военная кафедра. Где нас обучают, как это "нечто" сначала обнаружить, а потом сопроводить и уничтожить. Вот такой парадокс.

Сегодня у нас практические занятия. Значит, будем сидеть за ИКО (индикатор кругового обзора, проще - экран), делать вид, что сопровождаем цели.
По фильмам все уже видели: сидят такие хлопцы возле кругового индикатора. Индикатор рисует «самолетик», «вертолетик» и прочие «дельтапланы». Красота! Но только в фильмах. А на самом деле: сидишь ты возле кругового экрана и наблюдаешь отметку-точку от чего-то там летящего. Только точку. А что летит, определяешь по другим параметрам: скорость, курс, высота полета.
Задание на сегодня: сопроводить три цели. Сразу стало скучно: целей всего три. Вот на имитации «звездного» налета было нескучно. На каждого тогда приходилось от 12 до 18 целей. А тут всего три. Фи...
Занял самое выгодное место - «камчатку», крайний сзади ИКО. Преподаватель, м-р К. выключил свет в классе. Сегодня работаем самостоятельно, поэтому в классе тишина. Сделав жировым карандашом по три засечки от каждой из целей, пометив рядом номер цели, время и прочие параметры, решил прислушаться к своему организму. Организм требовал: спать! В темном классе меня, сидящего сзади, никто не видит. Уперся локтем в экран, подбородок - на ладонь. Закрыл глаза...

...Таким синим небо бывает только в конце мая. Самолет Ан-28. 4000 метров. Мы стоим в два ряда вдоль бортов, по 12 человек с каждой стороны. Я - замыкающий с правого борта. Моя задача, когда 11 парашютистов соберутся в «звезду», замкнуть её. И замкнуть быстрее, чем это сделает замыкающий с левого борта. Понесла-а-ась! Выхожу из самолета головой вниз, сразу набирая скорость. «Мои» уже почти сошлись, только парочка человек немного в стороне, но уже видно - секунда, и все 11 «состыкуются». Сегодня - я не буду заходить сбоку. Сегодня - я рискну, зайду на скорости сверху. Минимум секунду сэкономлю, а то и больше. Захожу сверху, и попадаю в «область затенения» от парашютистов. Проваливаюсь, больно бьюсь носом об чьи-то кроссовки. Поворачиваю голову, чтобы увидеть, об кого я так хорошо приложился, а там - солнце, в глаза бьет солнце...

Проморгался... Болит нос - это у меня голова с ладони соскользнула, и я прямо носом на индикатор плюхнулся. В классе включен свет - теперь понятно, откуда солнце взялось. Взглянул на экран, а там - мамочки, только две отметки осталось, третья уже куда-то улетела. Быстренько прикинув, которая из оставшихся отметок может соответствовать которой из начальных отметок, соединяю жировым карандашом прямой линией. Прикинув, куда могла улететь третья отметка, рисую в ту сторону прямую линию.
Пока преподаватель проверял первые «парты», успеваю нарисовать что-то типа засечек, рядышком с ними рисую цифры просто «от фонаря». Мне уже сегодня терять нечего, светит «неуд», который придется пересдавать. Потому, что я даже не знаю, правильно ли я соединил между собой отметки от целей. Может, пока я спал, какая-то из них направление изменила...
Преподаватель уже близко. Он явно недоволен. Поскольку уже обошел индикаторы отличников и не нашел того, что искал. В таком настроении - теперь мне точно двойку влепит. Ибо нефиг спать на практических занятиях, для этого лекции есть.
Подошел, стал у меня за спиной. Глаза аж блеснули. Только и смог вымолвить: - Все ко мне.
Я про себя успел подумать: вот он, мой позор. А он пальцем в экран показывает и говорит: - Внимательно посмотрите на экран! Вот что я от вас хотел видеть в результате сегодняшнего занятия! Курсант! Ставлю вам оценку «отлично». А теперь запишите тему нашего следующего занятия: «Воздушные коридоры».

Чесно стырено с http://storyofgrubas.livejournal.com/91017.html

НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ ИЛИ КАЗАРМЕННЫЙ ТРОЛЛЬ

В учебку с Украины мы приехали на одном поезде, только я из Львова, а Сучко из Тернополя.
Теперь, спустя пару десятков лет я уже и не припомню как его звали, впрочем с такой фамилией вряд ли вообще кто-нибудь кроме родителей помнит его имя. Веселый, кудрявый, мелкий, с белыми как у теленка ресницами, вот вроде бы и все.
Паренек - как паренек, но чем-то неуловимым он все же отличался от остальных хохлов нашей роты и я тогда не понимал чем...
Вот однажды вечерком после ужина угораздило нашего Сучко вляпаться в проблемы с грузинами по самые свои лопоухие уши.
Грузинская братва всегда держалась особняком от нас, было их в роте человек пять - шесть, сидели в своем углу казармы, курлыкали и ржали. Их никто не трогал. А они могли...
Вот Сучко, идя из курилки мимо веселой грузинской компании, вдруг ни за что ни про что получил для ускорения ненавязчивого пендаля. Обиделся, что-то дерзко возразил на свою голову, и тут же отхватил по пендалю уже от каждого биджо.
Напоследок с паренька сняли шапку и перебросили на волю через пятиметровый забор с колючей проволокой поверху. Жители Псковской области не заставили себя долго ждать, аж на перегонки прибежали. В хозяйстве и солдатская шапка сгодится...
Взгруснул Сучко. Без шапки Родину хрен защитишь, да и «стучать» на эту банду себе дороже. Орлы пожалели его (а скорее всего за себя испугались, мало ли - сдаст...) и отвели в соседнюю роту к сержанту грузину. Тот выслушал, поржал и с барского плеча продал бедолаге старую рассохшуюся шапку всего за червонец, загнав бедного Сучко в долги до зарплаты.
На том и разошлись.

Прошла неделя, вдруг после отбоя в сонную казарму прибегает начальник штаба с офицерами, влезает по стремянке к потолку, раскурочивает пластиковый плафон и достает оттуда маленький зеленый мячик...
- Рота подъем!!!
Крику и разборок было много. Анаша в роте - это серьезное ЧП.
Но как нас не стращали, хозяина «шмали» так и не вычислили.
Той же ночью в грузинском углу случилась кровавая междусобойная разборка и к утру двоих из них с переломами носов и пробитыми бошками отвезли в госпиталь.
На следующий день набежала кучка земляков из разных рот, покричали, покурлыкали и еще троим своим насовали, да как насовали... Чуть не убили. Видимо за ночной беспредел...
В общем у наших бедных грузин наступила чернейшая полоса - крокодил не ловился, про кокос и говорить нечего...
Каждую ночь дикие крики через всю казарму, слезы, истерики и как следствие - очередной по-братски сломанный орлиный нос.
На все аккуратные расспросы извне, они раздраженно отшивали - «не лезьте - это только наши дела...»
В результате за два последних месяца, каждого из грузин хоть раз по-землятски молотила диаспора скопом или в розницу...
Однажды они позвали в гости того сержанта, из соседней роты, который шапку впарил за червонец.
Мило поговорили, но внезапно перешли на крик и так отходили его пряжками, что бедняге чуть пальцы не перерубили...
А что хотели? Что предъявляли? Разве же их поймешь? Только по интонации... Мол, мы, твои земляки, недовольны тобой, товарищ сержант, а по этому не взыщи, будет очень больно...
Видимо как-то так.
Наступила весна. Пришла пора покидать родную учебку. Каждый день на плац заезжал автобус, в него по списку паковались ребята из разных рот, чтобы помахать ручкой в окно, тронуться в дальний путь и никогда уже больше не встретиться.
В один из дней (простите за каламбур) загрузили всех наших грузин. Их как самых скандальных «залетчиков» увозили туда, куда и пообещал начальник штаба - на «Остров стоячих херов», в смысле на землю Франса-Иосифа...
До отправления минута, грузины даже не махали нам остававшимся, да и кому махать? Земляки то все внутри.
Вдруг Сучко пронзительно свистнул и замахал своей бесформенной шапкой. В автобусе с интересом оглянулись и приоткрыли окна.
И тут произошло чудо - Сучко громкой скороговоркой начал курлыкать на чистом грузинском языке. С минуту наверное кричал. Аж пока автобус не увез со сцены потрясенных слушателей с открытыми ртами...
Мы обступили нашего счастливого Сучка поймавшего кураж и поинтересовались - «А шо это щас такое началося...?»
И казарменный Макиавелли рассказал о себе то, чего никто бы и не догадался у него спросить.
Оказалось, что он родился и вырос в славном городе Кутаиси, даже в грузинской школе учился. И только в шестнадцать лет переехал с родителями в Тернополь.
Вот он потихоньку и разрабатывал планы мести, слушая секреты своих врагов (они ведь не смущаясь орали через всю казарму)
Так неуловимый мститель по чуть-чуть подливал масло в огонь, то подбросит в угол казармы записочку на грузинском языке, то в штаб на русском...
А один раз, когда под ним на свободном нижнем ярусе лег спать обиженный на своих, свежеотбуцканный грузин, Сучко терпеливо дождался, пока тот крепко уснет и истерично крикнул в темноту от его имени что-то типа - «Шэни дэда могитхан!!!» Земляки услышали, не поленились, подошли и добавили спящему...

Осуждать мы его не стали, ведь это была не наша война, но когда через несколько лет я впервые услышал про Никколо Макиавелли, то уже кое что знал о методах его работы...

Жизнь и удивительные приключения Дмитрия Г. Харченко,
военного строителя, прослужившего в Забайкалье два года,
написанные им самим.

Случилось это в былинном 1982 году, когда в 1 рубле было ровно 100 копеек, и на каждую можно было что-нибудь купить. Я тогда работал в СУ-23 треста «Уралмашстрой» - из названия понятно, что строили мы гигант советского машиностроения - Уралмаш. За плечами был строительный техникум и 20 лет жизни, а на руках военный билет с формулировкой «ограниченно годен к нестроевой службе в военное время». Не знаю, как это произошло, паренек я был достаточно спортивный, правда зрение - 2, но это не помешало настрелять КМС по скоростной стрельбе из пистолета, прыгнуть 3 раза с парашютом в ДОСААФ, и вообще вести довольно активный образ жизни. Поэтому к повестке в райвоенкомат отнесся наплевательски, но все-таки явился, так как это давало отгул по работе. Радостный работник военно-учетного органа схватил мой военный билет и с криком «Минуточку» исчез в недрах здания. Конечно, ни о какой минуточке речи не было, примерно через полтора часа мне вынесли приписное свидетельство и сказали, что пора отдать долг Родине. Мои слабые возражения, что я ничего не успел задолжать, кроме кредита на цветной телевизор марки «Горизонт», никого не убедили. Меня торжественно выставили за дверь, напомнив об уголовной ответственности за укрывательство или как там. Передо мной замаячили два варианта: либо косить, либо служить - сами понимаете, что ни один из них нисколько не привлекал. По первому варианту надо было два раза в год ложиться в «дурку» на 45 дней. И так в течение 6-ти лет. По второму - тупо отдать 2 года. Дома родня восприняла это известие тоже неоднозначно: мать побежала на пятый этаж к полковнику Семенову - командиру части сбившей Пауэрса, с просьбой пристроить сыночка на пару годиков. Часть была расположена в пяти троллейбусных остановках от дома. Отец - тогда инструктор обкома КПСС, как истинный ленинец заявил, что вот, наконец-то из меня сделают человека. Искренне была рада только сестра - ей доставалась моя комната, и собака - мы друг друга не любили. Как бы то ни было, время до осени пролетело быстро. В конце октября я получил повестку и явился - прибыл на медицинскую комиссию, по окончании которой надо было представиться призывной комиссии. Форма представления была приблизительно следующей: «Товарищ военком, призывник такой-то на призывную комиссию прибыл». Я как человек интеллигентный просто вошел в кабинет и сказал «Здрасти». Военком, исходя из добрых побуждений, решил напомнить формулу приветствия, на что я ему возразил, что прибывают поезда. Только наличие в комиссии какой-то медицинской дамы не позволило военкому в полной мере использовать всю силу и мощь русского языка, его выступление состояло из предлогов и долгих пауз - как рассказ М. Жванецкого про баржу. Окончательно свои мысли он выразил в одной фразе: «В артиллерию, сука!!!» и грохнул печатью по приписному. Команда 243, так значилось в свидетельстве. Отъезжали мы от ДК Эльмаша хмурым утром 1-го ноября. Провожавший меня одноклассник загадочно молчал - то ли не хотел расстраивать, то ли гнусно думал про себя типа «вот вам суки всем», он-то уже свое отслужил.
Первое Лирическое Отступление - (далее ЛО)
В этот день один мой хороший друг отпраздновал свой первый юбилей - аж 6 лет мальчугану стукнуло. Почему-то он видится мне в костюмчике белого зайчика, этакий ссущий ангел, сидящим на утреннем горшке и звонким голоском читающий какое-то детское стихотворение. Потом он вырос и научил меня всему, что я знаю про PC. Описывать отъезд до сборного пункта на ст. Егоршино я не буду. Кто уходил в армию при СССР, и так знает. Остальные могут испугаться. В Егоршино быстренько еще раз прошли медкомиссию. Быстренько - потому что холодно. Надо сказать, что 120 человек, прикрывающиеся листками справок А4 формата, выглядят довольно комично. Комиссия подтвердила мои физические кондиции, и я начал потихоньку выяснять, чем же служба в артиллерии так отличается от службы в других рядах войск. Знающие старослужащие из числа так называемых «покупателей» пояснили, что в принципе ничем, кроме количества кубометров земли, выкопанных за время службы. Стали ждать покупки. Ждали аж до 5-го ноября. Уже поползли слухи, что на праздники всех отправят домой с обязательством явиться в Егоршино после празднования 65-ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции. Тем не менее, 5-го ноября пьяный прапорщик с бравым старшим сержантом в каких-то невразумительных петлицах как-то быстро и неожиданно собрал человек 80, посадил на электричку и увез в аэропорт Кольцово для дальнейшего путешествия в часть назначения. Надо заметить, что в те годы на самолетах в армию летали только в Ташкент и далее «за речку», то есть в одну очень демократическую республику на букву «А». Взволнованная и разом протрезвевшая команда сидела в воинских палатках в каком-то медвежьем углу аэропорта и вполголоса обсуждала возможность отдать Родине не только долг, но и руки, ноги, а то и голову. Охранявшие нас курсанты танкового училища утешали нас возможностью получить медаль или орден. Скажу честно, несмотря на весь всосанный с молоком матери патриотизм, орденов не хотелось. Хотелось водки и побольше. Был предпринят героический поход в ресторан аэропорта, где работала тетка моего сокурсника. 5 километров против ветра и колючего снега напоминали героические переходы покорителей Арктики. Правда назад нас нес попутный ветер, а душу грели 6 бутылок «Сибирской» - на большее не хватило денег. Утром нас засунули в Ту-154 и повезли. В самолете после холодных палаток всех разморило в тепле и проснулись мы только после объявления экипажа «приготовиться к посадке». За иллюминатором стояла сплошная облачность, поэтому интрига сохранялась до момента подруливания к зданию аэровокзала. Слава богу, на здании огромными буквами было написано ИРКУТСК. После дозаправки самолет пролетел над озером Байкал - облачность как назло рассеялась, и мы взяли курс на Читу. Опохмеленный и подобревший прапорщик торжественно заявил, что служить мы будем в Ордена Ленина Забайкальском военном округе (далее ЗабВО). Прибытие в УК 96 (Учебный комбинат 96), именно так называлась часть в которой я должен был оставить 730 дней своей молодой жизни, практически ничем не запомнилось. Сразу повели в баню. Старшина, пьяненький прапорщик, строго предупредил, что обувь надо брать на 1 размер больше, чем на гражданке. Соответственно новобранец прибавлял 1 размер + старшина 1 размер, ну и каптерщик непосредственно выдававший обувь в руки, тоже не забывал прибавить единичку. В итоге из бани все вышли в новенькой форме и сапогах 45 размера. Одному товарищу нехилого размера сапог не досталось, потому что голенища тупо не налазили на его пухлые ножки. Эта сволочь две недели щеголяла в войлочных тапках, и естественно, не ходила на строевую подготовку. При всей моей нелюбви к Советской Армии, даже я согласен, что воин в тапках на плацу смотрится несколько пошловато. Потом ему пошили сапоги с соответствующим размером голенища, и он в гордом одиночестве рубил строевым шагом по клеточкам разметки - готовился к принятию Воинской присяги. Надо сказать, что через полтора месяца на него уже налазили любые сапоги, так как вся его пухлость куда-то исчезла. На следующий день был всенародный праздник - 65-ая годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. Мы сидели в карантине и подшивали новенькую форму, гимнастерки, шинели, ватники. В столовой на обед давали котлеты, но мы после маминых пирожков не сумели оценить этот подвиг поваров (по две котлеты на 600 человек), на что повара очень обиделись. 8-го числа проходили занятия по политической подготовке, а еще нам читали устав. 9-го так же гоняли балду, шлепали по плацу. А 10-го умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного совета СССР, Маршал Советского Союза, Герой Социалистического Труда, четырежды Герой Советского Союза, Лауреат международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» и Ленинской премии по литературе дорогой Леонид Ильич Брежнев. Представьте новобранца из солнечного горного селения в Дагестане, который должен был без запинки произнести этот бред. Три дня из разных углов казармы слышалось бормотание бедных нацменьшинств, которые кучками по два-три человека наизусть по бумажке учили правильную титулатуру почившего Генсека. Трехдневный траур совершенно поломал устоявшуюся армейскую жизнь. Потерянные командиры и старшины бледными тенями слонялись по казарме, налаженный незамысловатый армейский быт разваливался на глазах, даже койки заправлялись без «отбивки уголков». Ни зарядки, ни строевой - одно хоровое чтение бессмертной трилогии: «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина». На нашу беду через дорогу от нашего УК-69 находился танковый полк, в котором Л.И. служил в каком-то 30 затертом году, поэтому траур в отличие от всей страны продлился еще 2 дня. Но наконец-то наступили трудовые будни, отцы-командиры с утроенными силами принялись за муштру - к середине декабря ожидалось торжественное событие - принятие воинской присяги. Видимо в штабе части ознакомились с нашими личными делами, и меня вызвали к начальнику учебной части. Пожилой доброжелательный майор расспросил меня про годы учебы, опыт работы, и неожиданно для меня предложил поработать преподавателем по предметам общестроительной практики. Я в принципе, на уровне слухов, знал, что в строительных войсках военнослужащие получают какие-то деньги помимо 3 рублей 50 копеек от министерства Обороны. Но предложение оклада в 420 рублей в месяц в зависимости от начитанных часов меня несколько ошарашило. На гражданке я получал где то 170-180 рублей в месяц, и считал себя достаточно успешным человеком. А здесь такие суммы на всем готовом и + 3,50 от министра Обороны. Согласился незамедлительно. Получил на руки учебные планы, методические пособия и отбыл в роту, в связи с трудоустройством меня перевели во 2 роту. Надо заметить, что как любая учебка УК 96 имел постоянный численный состав и переменный. Постоянный это преподаватели, строевые сержанты и обслуживающий персонал. Переменный - курсанты, которые проходили обучение в УК, а затем разъезжались по своим частям. Наша рота занималась обучением кочегаров водогрейных котлов, операторов паровых котлов и рабочих строительных специальностей: каменщиков, бетонщиков и монтажников ЖБК. Занятия начались через 3 дня. Половина из прибывших со мной призывников оказались под моим началом, что, естественно, не вызывало добрых чувств ко мне с их стороны. Дополнительную неприязнь вызывало прямое указание старослужащих не заправлять койку. Это должны были делать курсанты. Вообще в роте было человек 20 постоянного состава и 140 -160 переменного, этих никто не считал, на то они и переменные. В постоянном составе расклад был следующим: 2 духа, как вы понимаете, к их числу и относился ваш покорный слуга, 5 -6 молодых, 5-6 черпаков, 5-6 дедушек и 2 дембеля, но этих можно было не считать, дембеля были из поваров и к воспитанию духов относились индеферентно, а иногда даже подкармливали с кухни, зато остальные с огромным энтузиазмом накинулись на вновь прибывших. Сразу выяснилось, что духи должны делать, сами понимаете что, список задач был настолько объемным, что не имеет смысла его перечислять. Если вкратце: писать конспекты лекций старикам, незнание предмета не освобождало от ответственности, ходить в наряды по роте, носить им водку, обслуживать в столовой, всегда быть бодрым и веселым и т.д. и т.п. Естественно, так как духов было всего два, то журнал дежурств по роте радовал глаз проверяющего следующими фразами: Военный строитель рядовой Сазанский дежурство по роте сдал, за время дежурства происшествий не произошло. Военный строитель рядовой Харченко дежурство по роте принял. И наоборот. И так долгие месяцы. Причем где-то в начале января следующего года выяснилось, что я так и не принял воинскую присягу. А я прекрасно помню, как на плаце весь батальон торжественно, с оружием в руках принимал эту самую присягу. Правда, автоматов было по 4 штуки на роту. Их как-то незаметно передавали в строю принявшие воины воинам, еще не давшим торжественную клятву. Я за этим благолепием наблюдал из окна казармы, и скажу честно, ну не тянуло меня на сумрачный осенний плац, ну не тянуло и всё. После проверки журналов дежурств командир роты вежливо поинтересовался у постоянного состава роты: почему это в дежурства ходят только 2 человека, причем один из них никакого отношения к Советской Армии не имеет? Собрание старослужащих ночью в каптерке быстро вынесло решение: молодым по роте ходить не через день, а аж через 5. А меня срочно вызвали в штаб. В штабе начальник штаба (извините за тавтологию) ткнул мне в рыло чистый лист бумаги и сказал: распишись. Уже приученный не задавать лишних вопросов, я нарисовал свою закорючку. Майор сказал: поздравляю с принятием воинской присяги. Я, как человек, обремененный некоторым образованием сказал: спасибо. Меня поправили: не спасибо, а Служу Советскому Союзу. Мне осталось только согласится с предложенной формулой ответа, и я как-то незаметно и буднично влился в трехмиллионный состав Советской Армии. Нельзя сказать, что суровые армейские будни сильно тяготили меня. Подъем в 7:00, зарядка, заправка коек, завтрак, развод на работы и занятия и собственно занятия, обед, снова занятия, ужин, личное время, вечерняя поверка и отбой в 22:00. Единственное, что угнетало, это то, что такой распорядок должен длиться 730 дней моей жизни.

Продолжение следует...