Маленькая "Месть"

Взято с http://www.wirade.ru/babylon/babylon_night_school.html
Очень рекомендую.

1691. В проливе между островами Флорес стоят семь кораблей: шесть судов эскадры Ховарда, второго лорда адмиралтейства, и "Месть" сэра Ричарда Гренвилля, в данном случае выступающего как частное лицо (что важно). Стоят, чинятся, до выхода "серебряного флота" еще месяц, время есть.

Вдруг посреди всей этой благодати появляется курьерская пинасса с пакетом от герцога Камберлендского, чей флот в тот момент болтался где-то у берегов Португалии. Оказывается, что Филипп Испанский, окончательно наскучив постоянными экскурсиями в его карман, отправил на юг сводную эскадру из 53 кораблей с приказом раз и навсегда... И Ховарду приказано немедленно отваливать, потому что идут очередные переговоры, а он как-никак государственный служащий.

Ховард с Гренвиллем начинают готовиться к выходу - и тут в пролив вламывается эта самая испанская эскадра, видно, решившая перед заходом в Картахену проверить парочку подходящих закоулков.

И Гренвилль сигналит Ховарду - я, мол, в отличие от вас, частное лицо, вы идите, а я тут пока постою. И Ховард уходит, а Гренвилль смещается к выходу из пролива и становится там. Испанцы не верят своим глазам - одиночный корабль принимает бой с эскадрой. (Причем, "Месть" с ее водоизмещением в 550 тонн была большим кораблем разве что по английским меркам. Флагман испанской эскадры, "Сан-Фелипе", был, например, больше ровно в три раза.)

Через 30 часов испанцы уже ничему не удивлялись. Бой продолжался примерно столько. Где-то к вечеру этот самый "Сан-Фелипе" умудрился-таки зайти с наветренной стороны, и отрезать "Мести" ветер. После чего еще чуть ли не сутки "Месть" пытались взять на абордаж. Про Ховарда они уже думать забыли - им нужно было смывать пятно с репутации. В конце концов, когда корабль был уже безнадежно поврежден, две трети команды выбито, а Гренвилль смертельно ранен, команда сдалась.

Испанцы сняли людей, поставили на "Месть" свою призовую команду и пошлепали в ближайший порт, потому что эскадра - минус шесть кораблей, плюс масса тяжелых повреждений - была совершенно не в том состоянии, чтобы кого-либо преследовать. "Месть" впрочем, затонула не дойдя до порта по причине травмы, несовместимой с жизнью. Гренвилль помер на второй день по той же причине. Останься он в живых, дело могло бы обернуться по-всякому - у испанского командования был к нему приличный счет, - а так, испанцы, потрясенные берсеркерской - как они считали - отвагой англичан, просто отпустили команду на все четыре стороны.

И испанское морское командование было сильно удивлено, когда их разведке удалось добыть отчет английского адмиралтейства об этом происшествии, где действия Гренвилля квалифицировались как разумные и грамотные.
С точки зрения адмиралтейства он совершил только одну ошибку: принял бой в самом проливе, тогда как надо было выйти и запереть испанцев внутри. А завершался отчет совершенно убийственной рекомендацией: "Ввиду вышесказанного, предлагаем впредь считать соотношение один к трем рабочим, один к пяти - приемлемым."

Рассказка-пересказка
В этой байке не стоит искать географических или политических аналогий. Это просто байка.

Рассказана эта история много лет тому, в военном госпитале одной восточной страны.
Ночь принесла прохладу. В ординаторской за столом сидела главврач и ведущий хирург госпиталя Новикова Татьяна Николаевна. Напротив выздоравливающий после ранения капитан. Собственно, уже готовящийся к выписке. Родина-мать не забывала своих, выполняющих военно-советнический долг сыновей, и к празднику капитан получил поздравительный проднабор. В наборе были бутылка "Московской", полкило сала, палка копченой колбасы, банка нежинских огурчиков, шоколад "Гвардейский" и поздравительная открытка. Все это было нарезано, расставлено, разложено на столе. Бутылка практически опустела. Правда, в уголке была заботливо приготовлена темно-желтая, с притертой пробкой бутыль и банка с холодной кипяченой водой. Рюмками служили небольшие мерные мензурки.

Эпиграф

"Когда покончив с папою,стал шахом принц Ахмет,
шахиню Л.Потапову узнал весь белый свет"

Аббас не был сыном шаха. В стране, из которой он приехал, шаха не было вообще. Уже.
Голова последнего шаха, надетая на кол, некоторое время украшала вход в местный Президиум Верховного Революционного Совета. Позже, в угоду зарубежным слюнтяям-журналистам голову пришлось убрать и выкинуть собакам. А все население страны увлеченно отлавливало многочисленную шахскую родню и изничтожало способами, весьма порой экзотическими.
Папа Аббаса был начальником местного КГБ. Чтобы занимать такую должность на Востоке, необходимо иметь хитрость змеи, коварство крокодила, жестокость барса и ум всех основоположников сразу. Перечисленными качествами папа Аббаса обладал в полной мере. Дело свое знал, черной, низовой работой не брезговал, для чего частенько спускался в подвалы. Подчиненные его искренне уважали, также искренне ненавидели и боялись до расслабления сфинктера.
Аббас с детства учил русский язык. Ирония в том, что покойный ныне шах также был в прекрасных отношениях с СССР. Но, как известно,"Восток-дело тонкое", а восточная политика и подавно.
Советский Союз поставлял в эту страну что-то железное, и Аббаса отправили на Урал это железное принимать.
Поселили Аббаса в гостинице при заводе, обеспечив всеми благами, вплоть до холодильника прямо в номере. В первый же вечер Аббас решил прогуляться к протекающей рядом реке.
Неспешной походкой он шел по небольшой улочке к берегу. Одновременно с Аббасом решили прогуляться трое молодых крепких людей в костюмах. Такой же неторопливой походкой они следовали невдалеке, держа под мышкой газеты. Газеты были одинаковыми, костюмы и галстуки тоже. На берегу стайка местных сорванцов готовилась к забросу резинки. Дело это совсем не такое простое. Нужно закинуть снасть на течение, но не на стрежень. И чтобы не в траву. И не перехлестнуть за корягу. Главный специалист-метатель раскручивал над головой толстую лесу с тяжелым свинцовым грузилом. Глаза его выбирали точку заброса. Наконец, решив задачу, специалист резко ускорил вращение и распрямил руку, увеличив радиус. Сзади послышался глухой удар и странный всхрюк. Обернувшись, дети увидели валящегося в кусты Аббаса, которому грузило заехало точно в нос.
Обычно в таких случаях пишут фразу: "Дети в растерянности замерли" или "Дети в испуге разбежались".Ничего подобного не произошло. Увидев "бабая" с расквашенной мордой, дети залились веселым счастливым смехом, а специалист оценил ситуацию несколькими звонкими фразами. Печатными в этих фразах были только предлоги.
Через несколько секунд прямо сквозь кусты проломились трое молодых людей, которые схватив Аббаса под руки, повели-понесли к травмпункту, благо, находившемуся рукой подать.
Дежурный хирург определил,что нос не сломан, а просто сильно разбит, и Аббас был отправлен в перевязочную в распоряжение медсестры Танюхи. Медсестра училась на пятом курсе мединститута и скоро сама должна была стать хирургом.
Так Аббас впервые увидел Танюху. Увидел и пропал. Погиб.
Для того, чтобы между их массо-габаритными характеристиками поставить знак равенства, Аббасу пришлось бы добавить коэффициент "2". Танюха была девушкой крупной даже по уральским меркам. Но какое это имеет значение для настоящей любви?
На следующий день к вечеру, Аббас с распухшим носом и огромным букетом стоял у дверей травмпункта. Трое молодых людей стояли по другую сторону входа и внимательнейшим образом изучали позапрошлогодние информационные листки Горздравотдела.
Поначалу Танюха отнеслась к Аббасовым чувствам с юмором. Но Аббас появился и на второй день и на третий. На четвертый день Танюха решила не устоять и пригласила Аббаса на чашечку чая. Занимала Танюха комнату в огромной коммуналке. Кроме нее в комнате проживали ее отец и брат. Но сейчас они временно отсутствовали по уважительной причине, подробно изложенной в приговоре райнарсуда. Так что комната была в полном Танюхином распоряжении.
Татьяна Николаевна ловко вбросила в рот содержимое мензурки. Похрустела огурчиком.
- Представляешь, Сашко, он мне полчаса рассказывал про мои глаза, которым завидуют звезды, весенней полночью светящие над оазисом. Или как-то так. Ладно, думаю, чего уж там, еби что ль.
А он про руки завел, которые всевышний из волшебного небесного алебастра вылепил.
Татьяна Николаевна прыснула смехом.
- Из небесного алебастра! А у меня рука больше его жопы. Так у нас в тот раз ничего и не было.
Тем временем, там где надо старательно проверяли медсестру Новикову. Проверка, надо сказать, много времени не заняла. Родилась и выросла Танюха в этом же городе. Учится здесь же. Мать давно померла, замерзнув по пьянке. Сама Танюха спиртным не злоупотребляла, образ жизни вела не монашеский но скромный. Что, как ехидно отметил оперативник, было связано не так с моралью, как с размерами. Вся Танюхина родословная легко просматривалась по материалам ГОВД и спискам местного ЛТП. В общем, наш человек, надежный.
Поэтому там где надо, решили роману не препятствовать.
Получив свое что-то железное, Аббас отбыл домой. В первый же день он имел с папой долгий и тяжелый разговор. Папа кричал и сверкал глазами. Но Аббас в ответ неожиданно тоже стал кричать. И тоже сверкать. Сын был единственный и любимый, поэтому папа пригасил блеск в глазах. А когда Аббас ушел, папа поднял телефонную трубку.
Через час папа Аббаса сидел в прохладном полумраке местной корчмы. Напротив, с портфелем на коленях, сидел Первый Заместитель Советского Посла по Шпионажу и Диверсиям. Впрочем, официально его должность называлась как-то по-другому.
После долгих рассуждений о погоде и политике, папа в цветистых выражениях изложил свою проблему. Не сможет ли уважаемый советский друг навести некоторые справки. О, это совсем не к спеху. И если это хоть сколько-нибудь затруднительно, то вопрос этого совершенно не стоит.
Ни в коем случае.
Первый Заместитель сдержано улыбнулся и достал из портфеля толстенькую папку с Танюхиным полным описанием, фотографиями и ТТХ. Этим он продемонстрировал папе Аббаса, что в ихних играх, несмотря на высокую должность, папе вполне впору в подмышечной кобуре носить запасной набор пеленок и слюнявчиков.
Папа удивленно цокнул языком, что с ним случалось крайне редко, и открыл папку. Взглянув на большое Танюхино фото, папа цокнул языком вторично. А дойдя до размеров, даже издал некий возглас на туземном наречии. В дословном переводе на русский звучавший как "Бляяяаааа".
Через неделю, после нескольких, уже более сдержанных бесед папы с Аббасом, состоялась вторая встреча с Первым Заместителем. А еще спустя какое-то время Новикову вызвали куда надо.
Там Танюхе объяснили, что об их любви с Аббасом им все известно, и они ни в коей мере не хотели бы мешать искренним чувствам молодых людей. Более того, Родина оказывает ей высокое доверие и направляет по распределению именно в ту страну, где живет Аббас.
И совет им да любовь. Родина надеется, что Татьяна Николаевна будет изредка вспоминать родную землю и посылать весточки. Те аспекты, на которые в письмах надо будет обратить особое внимание, Новиковой доведут позже. Удачи вам и счастья в личной и семейной жизни.
В аэропорту молодого хирурга Новикову Татьяну Николаевну встречал Аббас на папином лимузине. В госпитальном городке была выделена двухкомнатная квартира.
- Знаешь, Сашко, - Татьяна Николаевна убрала под стол пустую бутылку и пододвинула поближе темно-желтую посудину. - Я ведь в первый же вечер нарвалась, почти как Абик у нас. Погулять вышла.
Вечером, надев любимую светлую блузку, Новикова вышла из ворот госпиталя и пошла по тихой улице между каких-то глиняных что ли домишек. От группы стоящих аборигенов послышался окрик. Татьяна улыбнулась мужичкам и пошла дальше. Неожиданно ее схватили за плечо. Сзади стоял бородатый дядька. Что-то сказав, отчего в группе рассмеялись, он начал по-хозяйски расстегивать на Татьяне блузку.
- А как-то сложилось все. И нервы и перелет. Да и страшновато было, страна-то чужая. Ну, короче, врезала я ему. Из всех слабых женских сил. А я ведь хирург, мне руки беречь надо, так я ему ладошкой.
Татьяна Николаевна постучала пальцем по основанию ладони. Действительно, здоровенной как фуражка.
- Гляжу, свалился он, и лицо какое-то не такое. Форма, вроде, другая стала. Тут я совсем перепугалась. Ору на остальных, чтоб подняли того. А они, видать, то ли русский немного знали, то ли так поняли. Подхватили его, и тащить куда-то в сторону.
Я опять ору, чтоб к госпиталю несли. Поняли, понесли. На следующий день я сама Василь Петровичу, хирург здесь раньше служил, в отставке уже, ассистировала. Собрали мы ухажеру челюсть. Боялась ужасно, что домой отправят, что судить будут. А потом Абик приехал.
Успокаивал долго. Утром в палату захожу, а терпелец тот уже наручниками к койке пристегнутый. Еле отпросила у Абика.
Татьяна Николаевна разлила по мензуркам.
- Через месяц поженились мы с Абиком. Сколько лет уже прошло. Начальник, вишь, полковник.
Детей четверо. Ну, давай, Сашко, давай, капитан, за нас, за нашу армию. Разводить будешь? Нет?
Ну, с праздником нас. Потащили.
Через день, выписавшись, капитан у госпитальных ворот ждал машину. Возле служебного входа стоял большой черный ЗиЛ-111. Рядом с ЗиЛом бродили два огромных гориллоподобных охранника. На крыльце служебного входа Татьяна Николаевна с папиросой в зубах что-то диктовала, загибая пальцы, невзрачному мужичку в дорогом костюме. Мужичок кивал головой, запоминая. Татьяна Николаевна закончила, вынула изо рта папиросу и чмокнула мужичка в лоб.
Потом погладила по голове и ласково шлепнула по заду. Мужичок просиял и пошел к ЗИЛу.
Выскочивший водитель открыл дверь, а охранники отдали честь.

Солнце печёт уже довольно прилично, хотя ещё совсем раннее утро.
42 по Цельсию в пустыне - дело обычное. Пора привал на день делать. Днём, по жаре не шибко-то находишься, да и в задании чётко сказано: "двигаться к объекту скрытно"...
Подаю короткую команду, подкрепляю движением руки. Семеро усталых путников располагаются в тени под прикрытием скалы. Из них двое - в боевое охранение, остальные отдыхают.
С нами есть ещё один путник, восьмой, но он не очень усталый. Это наблюдатель из управления Округа, которого волокут мои архаровцы на импровизированных носилках под видом "раненого". Так по заданию требуется. Нам оно сразу не понравилось, задание это. Нам, это мне и детишкам. Детишки мои, как на подбор, все "деды" третьего года службы. За плечами много чего пройденного, пережитого. А я, их командир-инструктор, она же и воспитатель, стало быть, мамаша и папаша в одном лице.
Но приказы-то не обсуждаются. Вот и движемся "скрытно к объекту условного противника" оставив в тылу одного своего товарища, сменив его на "тяжело раненого" инспектора. Его несут, сменяясь каждые 20 минут, чтобы темп не потерять. А он знай себе полёживает и в записную книжечку записывает все наши действия. Иной раз вопросики каверзные задаёт, что бы вы, мол, делали в таком или таком случае, а если бы так, дело было или эдак?
Детки отвечают вежливо, по существу.
Проверяющий, вроде, доволен результатами, но, вижу, что злость на умника уже копится. Шутка сказать, 12 часов в пути. Полная выкладка - оружие, подсумки с боезапасом и гранатами, кое-что из спецоборудования и снаряжения, запас провизии и воды. Ещё нахлебника тащим.
Рации у нас нет. Идём в режиме полного радиомолчания. Собственно, у "раненого" есть, опечатанная в рюкзачке, но для нас всё равно что нет.
Тень, конечно, невелика, как и скала, да и пустыня наша не совсем обычная. Когда говорят о пустыне, всегда представляют себе бескрайние пески и барханы, а наша - каменистая. Голые скалы, русла пересохших рек и ручьёв. Сколько глаз хватает - щебень размером от горошины до головы человеческой, горы щебня...
Чахлые кустики колючек довершают картину. Днём жара под 45, а ночью холодает до 10. Воды нет. Вода тут только зимой бывает в период дождей, и то в виде потоков камней и грязи. В грунт не впитывается. Эти потоки и проложили кривые свои русла в виде коридоров с обрывистыми и осыпающимися стенами. Безводная наша пустыня.
Фауна у нас тут бедная, но в тени мы не одни. Несколько ящериц, большая змея и семейство скальных зайцев.
Ящерицы ничем не примечательны. Желтовато-серые, в цвет камней и пыли. Змея не ядовитая, вполне съедобная при необходимости, а зайцы и на зайцев-то не похожи, скорее - на хомяков-переростков худощавых. Нас они не боятся. Мы их - тоже. Главное, на скорпионов не напороться. Но и на них управа есть. Имеются у нас накидочки, репеллентом специальным пропитанные. Их сейчас в виде подстилки на землю положили, а если вертолёты появятся, накрыться можно. С пяти метров от кучи камней не отличишь.
Кушать не хочется. Пить тоже, т.к. "водяной режим" соблюдаем строго. Есть график бережливого потребления, научно разработанный. Чётко известно, сколько и когда нужно пить при определённой температуре окружающего воздуха. Для человека непривычного это очень было бы тяжело, но мы-то - дело другое. Потихоньку пожёвываем сухой паёк, размачивая его глотком-другим воды. Так нам до темноты отсиживаться.
Охранение подаёт сигнал - вертолёты "противника".
Набрасываем накидку на "раненого", накрываемся сами. Маскировочный чехол в виде безразмерного берета на моей каске похож на большой каменный блин - выглядываю из-за скалы. Три вертолёта на малой высоте, чтобы только пыль не поднять, идут чуть в стороне, а четвёртый прямо на нас чешет. Не заметит, гарантию даю. У моей группы по маскировке 10 баллов из 10 в условиях и посложнее этих.
БУ-БУ-БУ-БУ...
Точно, пролетает над нами так низко, что от гула винтов в животе бубукает.
Вылезаем из-под накидок, сдвигаем накидку и с "раненого", ещё чего доброго тепловой удар его хватит!
Нужно и его покормить-попоить, "лекарства" соответствующие дать, "перевязку" сделать. Всё это проделывается по полному профилю и подробно протоколируется в блокнотик заветный. Он потом на "разборках полётов" главным документом будет.
Сменяется охранение. Сверяюсь по своей планшетке электронной, ориентируюсь на местности через GPS, а "раненый", тут как тут: а вдруг планшетка потерялась или разбилась. Показываем ему, как бы мы по бумажной карте определялись. Записывет...
Осматривали оружие, кое-какие моменты предстоящей операции обсуждали.
Словом, время идёт, вертолёты ещё дважды пролетали, все уже и подремать успели. Только на жаре такой не ощущаешь отдых этот, вроде сплошное мучение и даже кажется, что силы отнимает, но это "от нервов". На самом деле, если нет обезвоживания, и питание в норме, это самый настоящий полноценный отдых...

С наступлением темноты трогаемся в путь. До намеченной цели километров 8.
Ночью, да со всеми предосторожностями, часа 4 может занять. Вертолётов прибавилось. Им ещё труднее стало. Светят прожекторами, т.к. прибор ночного видения ничего не даёт - камни так за день прогрелись, что сейчас на экране всё "огнём" горит. Вот часа через два-три, когда вокруг всё остынет, это да, проблемка прибавится. У какой-то горки остановились дух перевести и носильщиков переменить. Двоих выслала оглядеться. Через минут пять один вернулся. Говорит, что метрах в 50 кто-то есть.
Кому тут быть? "Противник" дозор выставил? А может, засада? Кто же их знает. Может, у них своё задание, "охранить объект от посягательств условного противника", вот и гоношатся.
Вчетвером пробираемся в указанном направлении. Камни под ногами - штука шумная, если не уметь по ним ходить. В лесу ведь тоже сучки и ветки могут трещать, но специалисты и там ходят тихо. "Раненый" за нами было увязался, но я запретила: или на носилках лежать, или по камням шастать. Так и сказала, выбирай, мол. Вернулся назад.
На наше счастье - новолуние. Света тонкий месяц даёт чуть. Только и хватает его, чтобы глазами, привыкшими к темноте, вполне сносно ориентироваться.
Подходим ко второму бойцу из охранения. Знаками сообщает, что "противник" всё ещё там, и с места не двигался. До скального выроста, за которым кто-то есть, остаётся метров 25. Останавливаемся, вслушиваемся в тишину ночи...
Вдруг из-за той самой скалы раздаётся тяжёлый глубокий вздох:
"А-а-У-у-х-х-х....."...
Прижимаемся к камням.
Хотя понимаю, что это не человек.
А кто?
Кто-то большой.
Это точно.
Крупных хищников тут нет. Львы кончились лет 150 назад. Леопарды, правда, встречаются, но все они наперечёт, каждый зарегистрирован и имя своё имеет, плюс маячок на ошейнике. Вроде далековато до них.
А тут ветерком прохладным в нашу сторону повеяло, а с ним такую жуткую вонь понесло! Я в полный рост встала.
Знаю, чья это вонища.
Верблюд это.
Подходим. Точно. Верблюд.
Даже, можно сказать, верблюдище.
Здоровенный, да тюками гружённый.
СтоИт себе, отдыхает от дневного перехода, сил набирается, да пудит себе под ноги. Злющий. К себе, только хозяина подпустит. Плеваться начал, да копытами взбрыкивать. Ну и чёрт с ним. Чего с него возьмёшь? Скотина безответная.
Дело известное.
Это наркоту так через границу к нам переправляют.
Сначала человек проходит и мочой верблюдицы дорогу метит, а затем такого вот "корабля пустыни" пускают. Он как по ниточке килограмм 300 груза на себе притарабанить может по нужному адресу.
Ну, это дело не наше, но тавро фотографирую и координаты в планшетку заношу.

Возвращаемся к своим. Рассказываем, что да как.
У проверялы "раненого" аж уши зашевелелись. Обрадовался, как дитё малое. Смотрю, в рюкзачёк свой лезет и устройство для связи вынимает. Тут я на него и шикнула. Ты что, говорю, на нас вертушки навести хочешь?! Да тут через 10 минут на голову 200 лбов вывалят! Повяжут как баранов тупых!
Надулся как сыч.
Видать, очень ему отличиться охота.
Вынул блокнотик, корябает что-то. Пришлось его и тут обломать. По правилам, говорю, тебе разрешено в протокол вносить только то, что видел своими глазами. А мало ли, что тут могли тебе рассказать. Может, мы прикалываемся так?
Надулся ещё больше...

Приближаемся к "объекту". Мы шли к нему с севера, почти точно на юг. Противник нас с севера и ожидал. Но подходим мы туда по большой дуге с востока, потеряв на этом ещё 40 минут.

В "объект" превратили старую рембазу. На ней раньше тяжёлую инженерную технику ремонтировали. Там и теперь ржавые остовы здоровенных "Катерпиллеров" стоят во дворе.
К встрече с нами подготовились неплохо. Заделали провалы в старом бетонном ограждении, колючки свеженькой подвезли. Охраны там-сям понатыкивали. Вертушки время от времени патрулируют...

Расположились мы в небольшой ложбинке метрах в двухстах.
Ещё раз освежаю в памяти бойцов задание. Суть его проста: объект уничтожить. Но наша задача - ещё и уйти без потерь.
Группа, разобрав необходимое снаряжение, разделяется и тает в ночи.
С "раненым" оставляю одного бойца. Проверяла порывается идти на объект.
Я запрещаю.
Не тащить же туда носилки.
Ему ничего не остаётся, как любоваться в бинокль...
Через 20 минут возвращаются двое. Своё дело они сделали. Инспектор удивлённо на них смотрит и начинает расспрашивать. Те, вежливо отнекиваются. Инспектор злится и грозится накатать на нас телегу. Я пожимаю плечами, мол, твоё право, но советую подождать до конца "операции". А пока прошу зафиксировать возвращение первой группы.
Смотрю на часы. Подаю знак и один из бойцов, откинув защитную крышку плоского пульта, нажимает одновременно две кнопки.
Метрах в 150 от нас вспыхивает яркий свет и луч небольшого, но мощного прожектора освещает часть бетонного забора и колючку как раз с северной стороны. Раздаются хлопки выстрелов, взрывы гранат, видны вспышки от огня автоматического оружия. Явно понятно, что подразделение численностью до роты ведёт беглый огонь по "объекту". "Противник" немедленно отвечает плотным огнём. У них два пулемёта.
Конечно, ведут они огонь холостыми, но на территории базы есть и свои инспектора-проверяющие, они фиксируют правильность действий защищающихся. Со стороны нападающих огонь стихает, прожектор гаснет. Но через минуты три после нажатия второй пары кнопок всё начинается с новой силой, но уже в метрах 30 от ограждения.
Защитники базы немедленно переносят свой огонь туда. Прибавились ещё два пулемёта. Треск стоит неимоверный. Видны взрывы "гранат".
А на базу несётся довольно плотное облако дыма. Стрельба нападающих снова стихает.
Откуда-то сзади почти одновременно возвращаются остальные бойцы. Старшие групп складывают пальцы в знак "ОК".
Дело сделано.
Прошу инспектора зафиксировать это событие и подаю команду на возвращение.
Проверяющий требует завершения задания. Он в недоумении. Приказываю ему лечь на носилки. Мы отходим. Через 5 минут тут будут вертолёты, а защитники "объекта", видя, что атака нападавших захлебнулась, могут пойти в контратаку в надежде взять пленных. Бегом отходим. Появляются вертолёты, но прочёсывают они северное направление, а мы уже довольно далеко.
Один из бойцов подносит ко мне пульт. Это мне подарок - право нажать на последнюю пару. Под крики и свист моих детишек жму.
Над хорошо ещё видным "объектом" взлетают разноцветные ракеты праздничного фейерверка, крутятся в воздухе шутихи, расцветаают волшебные цветы. Там, будто настоящий праздник, а на самом деле, "взорвана" дизельная электростанция, "уничтожен" склад боеприпасов, "разрушены" мастерские и жилые помещения. Это мой "фирменный" стиль - подменять учебные взрывные устройства на праздничные фейерверки.
Теперь, время отвечать проверяющему на его вопросы.
Рассказываю, как первая группа раскатала перед ограждением с северной стороны две "сетки". Это цепочки из петард и пироустройств, применяемых при съёмках кинофильмов. Приводятся в действие дистанционно. Штука эффективная, надёжная и выглядит очень правдоподобно. Факт налицо.
К слову, купила за свои кровные. Люблю всякие эксперименты и мелкие гаджеты уважаю.
Пока "противник" отвлекался на эти хлопушки, остальные, зайдя с юга, проникли на территорию базы и "минировали" объекты. Их отход "прикрывала" вторая "сетка".
Проверяющий долго ищет, к чему придраться.
Спрашивает, почему вместо учебных подрывных устройств устроили клоунаду. Отвечаю, что при последней проверке прямо перед выходом на "объект" обнаружилась неисправность запалов.
Проверяла не верит.
Требует предъявить материалы.
Он, мол, сам из подрывников и разбирается, что к чему.
Приказываю принести взрывное устройство. Выдаю ему фонарик и по моему короткому сигналу вся команда бросается врассыпную. Не проходит и трёх минут, как из ложбинки, где сидит наш инспектор, раздаётся громкая "соловьиная трель" и поднимается жёлтое облачко вонючего дыма. Бедняга "подорвался" на учебном заряде...

"Разбор полётов" прошёл вполне нормально, хотя этот гад телегу всётаки накатал. Мол, применяю неуставные действия и нестандартное оборудование. Мне, конечно, её читать не дали, но к личному делу, безусловно подшили. Ну и что? Командирам моим и так известно, что я стандартных решений не приемлю. Тем и скромно горжусь...

В сегодняшнем выпуске лучшие истории 2007 года из раздела «Вероятный противник»

Сэр, Кэптен, Сэр, сын мой

Дурак тот взводный, который не слушается своего сержанта.

Конечно, если сержант не дурак. У меня такой сержант был. Джеремая Бойлз. Длинный как жердь и черный как ночь. Отслужил матросом, как его дед, который был коком на американском эсминце во время Второй мировой. В те времена американцы считали негров слишком трусливыми для боевых действий. В армию и на флот их брали, но кроме ролей поваров и стюардов им ничего не светило. Но на флоте ему, видимо, было скучно, и когда закончился контракт, он пошел в морскую пехоту.
Бойлз был морпехом до мозга костей. Своим горбом вылез из новоорлеанского черного гетто, жена из того же гетто быстро наплодила детишек от других мужиков и, amerikanskaya, оставила мужа, которого никогда нет дома. Да он и не жалел, похоже. Дневал и ночевал в казармах.
Удивительный человек. Любил поэзию, особенно Шекспира. Несмотря на свое происхождение, всегда был подчеркнуто вежлив: "Как господину лейтенанту будет угодно".
Но было и "если лейтенант это не сделает СЕЙЧАС, то он полный дурак". А также, когда в Фалудже я первым сунулся не в ту дверь, сержант, не говоря ни слова, схватил меня за шкирку и оттащил назад. А потом кинул туда гранату и пошел первым и словил пулю в предплечье. Когда он возвращался в Конус*, то сказал: "Сэр, лейтенант, сэр, извините, что рука в вашей форме запуталась". А я не нашел сказать ничего, кроме как: "Спасибо, сержант".
Уволившись из корпуса, он стал англиканским пастором. Живет со своей мамой в маленьком городке в Луизиане. Я недавно его навестил. Он меня теперь называет: "Сэр, кэптен, сэр, сын мой". Мама его - это отдельный разговор. Она необъятная, и готовит - куда там Вольфгангу Паку. Креветки, завернутые в бекон в особом соусе мамы Джемаймы. Сначала я получил ложкой по рукам за то, что начал кушать до молитвы. Потом получил ложкой по лбу, когда не доел ее соус, от которого внутренности горели синим пламенем. И это все с обращением "Сэр, кэптен, сэр"...
С тех пор, как только выдается возможность, еду к пастору Джеремайе и его маме. У англиканцев нет исповеди. Но когда мне трудно, я исповедуюсь перед своим сержантом за чашкой душистого фруктового чая. Рассказываю ему о своих проблемах, а он мне говорит: "Ну и дурак ты, сэр, Кэптен, сэр, сын мой".
Жизнь у нас всех нелегкая. Часто настолько, что и сами не осознаем.
Почему-то в этих случаях всегда раздается звонок, и поднимая трубку слышу:
"Как у тебя дела, сэр, кэптен, сэр, сын мой?"
А вы говорите - Бога нет.

*ConUS-Continental United States.

Оценка: 1.80 Историю рассказал тов. marine : 14-04-2007

Наверное, мой рассказ не понравится многим. Но я не мог не попытаться рассказать о своей поездке на настоящий ракетный полигон Армии США. Хотя бы для тех, кому довелось служить в Ленинске, КапъЯре, Сары-Шагане и подобных им местах.
Эта идея запала мне в голову после прошлогоднего марафона в Чикаго. Я вдруг осознал, что следующий марафон у меня будет 10-м, юбилейным. Захотелось чего-то необычного, не просто 42 километра по асфальту. Ну, кто ищет...
Обнаружил в календаре «Мемориальный Батаанский марш» (Bataan Memorial Death March) 25 марта в Нью-Мексико и понял, что вот оно. Все сходилось: и сроки и отзывы участников. Оставалось уговорить жену... Это оказалось несложно: ей давно хотелось побывать в Санта-Фе, артистической Мекке США.
Начал готовиться...
Вкратце расскажу об истории этого марша, и почему он проводится именно там.
Незадолго перед Перл Харбором Штаты спохватились и начали спешно укреплять свои гарнизоны на островах Тихого океана. В числе мобилизованных частей были и два дивизиона береговой артиллерии(!) Национальной Гвардии Нью-Мексико. Их отправили на Филиппины, где они и попали под раздачу в самом начале войны. В апреле 1942 года американские и филиппинские части, прижатые к морю на полуострове Батаан и острове Коррехидор, капитулировали перед японцами.
Победители погнали тысячи военнопленных через джунгли, подвергая их всяческим издевательствам. Многие погибли, выжившим предстояло провести годы в лагерях военнопленных. Из 1700 нью-мексиканских нацгвардейцев к концу войны осталось в живых 900... Сейчас их только трое...
Желающие узнать подробнее о Батаанском Марше Смерти, как его называют в Америке, могут найти множество материалов в Интернете.
Для сравнительно малонаселенного штата эта катастрофа чувствовалась особенно болезненно, и эта боль не затихла через десятилетия. В 1989 году кадеты военной кафедры Нью-Мексиканского госуниверситета провели первый марш в память погибших и в честь выживших. Потом к организации маршей подключились Национальная Гвардия и Армия США в лице близлежащего ракетного полигона "White Sands Missile Range". С тех пор число участников выросло со 100 до 4000.
Участники делятся по нескольким категориям:
1. Военные и гражданские. Военные должны бежать или идти в форме своей части. Гражданские - как хотят, но если ты надеваешь какой-то предмет военной формы, допустим, камуфляжные штаны, будь добр, надень что-нибудь, чтобы сразу было ясно, что ты - гражданский. Например, розовую кофточку...
2. Мужчины и женщины.
3. Команды и индивидуальные участники. В команде 5 человек, и они должны быть в пределах 30 секунд друг от друга.
4. Легкая и тяжелая категории (у каждого «тяжеловеса» должен быть 35-фунтовый рюкзак на протяжении всей дистанции). В рюкзаке должно быть только то, что нельзя подобрать на дистанции (камни, песок и т.д). Я видел парня, у которого к станку рюкзака были прицеплены 3 блина от штанги.
5. Отдельные категории установлены для студентов-кадетов военных кафедр(ROTC) и школьных клубов НВП (JROTC).
Таким образом, я попал в категорию «гражданский, мужчина, индивидуал, легкий вес».
Для тех, кто хочет поучаствовать, но не в состоянии преодолеть марафонскую дистанцию, сделали дистанцию поменьше - 24 км. Но это уже вне зачета.
Проведя пару дней в Санта-Фе, мы проехали весь штат с севера на юг и оказались в городе Лас Крусес. Там я «сдал» супругу на хранение местной гостинице и поехал на полигон. Мы решили, что из всех вариантов это был наилучший. На военной базе приезжим предоставляли либо ночевку на полу в спортзале, либо на травке. «На такое мы пойтить не могли»(почти - с).
Ракетный полигон занимает площадь в 4000 кв. миль и находится между городами Лас Крусес на западе, Аламогордо на востоке и Эль Пасо (Техас) на юге. В северо-западном углу полигона, недалеко от городка Elephant Butte (знатоки, переведите!) находится, т. н. "Trinity Site" - место, где было проведено первое ядерное испытание в мире. Два раза в год, в апреле и октябре, туда организуют экскурсии.
Сам полигон организовали в июле 1945 года.
Тут испытывали и немецкие «Фау» и «Першинги» и «Патриоты», морские и авиационные ракеты, а также ведут испытания для НАСА, которое имеет в Лас Крусес свой филиал. От города до полигона ехать минут 40 по дороге номер 70.
Сама база находится у подножия горного хребта ОргАн, названного так по силуэту его вершин. В принципе, на базу может заехать любой желающий, чтобы посмотреть музей ракетных испытаний. Нужно только иметь американские водительские права или удостоверение личности. С иностранным паспортом могут быть проблемы. На въезде могут обыскать машину. Фотографировать разрешают в жилых кварталах, музее и местах культурного отдыха (бассейне, спортзале, гольф-клубе и т.д.).
Всем участникам организаторы прислали по электронной почте специальный пропуск, который я распечатал и положил под ветровое стекло, так что меня на КПП не задерживали. Да и на следующий день, когда мы с женой поехали смотреть уникальные белые пески и попали в пограничную «облаву», стоило пограничнику глянуть на стикер, как он махнул: «проезжайте».
Сама база не особенно велика. Но заблудиться можно. Поэтому хозяева установили временные знаки для тысяч участников марафона и болельщиков.
Регистрация проходила в здании бассейна. Сержанты в форме и отставники-волонтеры в штатском руководили очередями: сначала получить номер, потом проверить чип, получить сертификат и жетон...
Тут же шла продажа сувениров.
Зарегистрировался, пошел устраиваться на ночлег. В спортзале уже было полно народу. Его отдали участникам марша под жилье еще в среду (а я приехал в субботу вечером) и народ там уже обжился. Поговорил с капитаном, который там «осуществлял общее руководство», и тот нашел для меня кусочек свободного пространства между раскладушками военных. Американские солдаты могут перемещаться в пространстве вместе со своими сборными кроватями. Они не раскладываются, как наши «раскладушки», а именно собираются из куска синтетической ткани и алюминиевых трубок. В сложенном виде все укладывается в чехол чуть побольше чехла от средних размеров палатки. Справа от меня двое военных смотрели кино с лаптопа, группа солдат и солдаток слева гладили форму на завтра. Впоследствии я обнаружил, что почти любая гладкая поверхность в двух метрах от электрической розетки была занята военнослужащим с утюгом - народ «гладился и подшивался». Зачем это им было нужно, я так и не допер со своим штатским рассудком (а спросить постеснялся). Ведь на старте будет темно, а на финише всем будет все равно, были ли когда-то поглажены твои брюки...
Я постелил свой спальник на полу и пошел гулять по базе. Уже было время ужина, но есть не хотелось. Вернее, хотелось пищи духовной. И я пошел в музей. Он был, конечно, уже закрыт, но главные экспонаты-то были снаружи! Не все, конечно. Для «Фау-2» построили специальный павильон. Целый лес ракет разных размеров и возрастов. От «Першинга» до малютки «Тоу». Один из экспонатов - настоящая «летающая тарелка». В 50-е годы американцы проводили эксперименты с ракетами такой формы. Их запускали из района города Росвелла на востоке Нью-Мексико и приземляли на этом полигоне. С тех пор и пошли слухи, что в Росвелле приземлился корабль пришельцев... Во всяком случае, так утверждают американские военные... а кто ж им поверит?
Потом я прогулялся по базе. Ходил везде, где не было забора. Оказывается, на базе, принадлежащей армии, есть морское и авиационное подразделения. Так вот, там рядом стоят офицерские общежития армейских и моряков. Морское общежитие огорожено противотанковыми «ежами», правда, уменьшенного размера! Почему так, наука умалчивает. Возле места старта рядом с полем для гольфа раскинулся большой палаточный городок. Народ приехал с передвижными домиками, барбекюшницами и всеми остальными причиндалами, с детьми и домочадцами. Программа мероприятий начинается со среды - показывают фильмы по тематике, организуют встречи с ветеранами, исторические семинары. Для людей попроще - турнир по гольфу. Но все это - прелюдия к маршу-марафону.
Здания на базе - самые разные. От современных до старых, послевоенных. Видел старый барак. Сначала ими была застроена вся база. Потом их постепенно сносили, оставили один в качестве памятника. Еще бы - одно время там был центр программы «Аполло». Всюду чисто, аккуратно. Все здания песочного цвета. Маскировка.
Потом набрел на универсам. Он был тоже закрыт. Но! При нем находился круглосуточный филиальчик, где можно было купить товары первой и второй необходимости, включая алкоголь! Из средств поражения, поставленных вероятным противником, я обнаружил там водки «Попов» и «Камчатка».
Союзного алкоголя было, конечно, больше. Французские коньяки, шотландский виски, мексиканская текила... Неслабо!
Купив себе перекусить, я вернулся в спортзал. Там меня ждал приятный сюрприз. Ко мне застенчиво обратился молодой солдатик и предложил воспользоваться лишней кроватью - к одному из солдат в команде приехали родители и забрали ночевать в город. Хорошо, все-таки, иногда быть седобородым аксакалом!
Народ довольно быстро угомонился и лег отдыхать, впрочем, и до того все разговаривали тихо, никакой музыки и шалостей. То ли народ такой культурный, то ли присутствие дежурного сержанта довольно внушительной внешности поспособствовало... В зале жили несколько сотен людей, все рода войск, разного возраста и званий, все вели себя свободно, и в то же время было почти тихо, разговоры шепотом. В туалете, душевой и сауне было чисто, бумажные полотенца, мыло и туалетная бумага наличествовали всю ночь. Где-то в три часа утра народ начал подниматься и собираться. Похоже, что технический прогресс в лице "Bodyglide" до армии еще не добрался. Поэтому вояки обоего пола сосредоточенно бинтовали себе ступни клейкой лентой, клеили пластыри и т.д и т.п. Я смазал все трущиеся места своего организма, собрался, разобрал кровать и отдал ее команде, которая мне ее одолжила.
Выходил на улицу вместе с тем самым дежурным сержантом. Он мне сказал: «Я свою работу закончил, а твоя еще только начинается. Удачи!» Мы сели в свои машины и поехали. Он - домой, а я на старт. Там уже собралась туча народа.
Можно было позавтракать и ... ждать. До старта было еще добрых два часа.
Вместо этого можно было спокойно посидеть или в спортзале или теплой машине, читать книжку или просто дремать. Но не хотелось... Было интересно рассматривать экипировку, знаки различия, камуфляж, разгрузки, рюкзаки разных армий и подразделений. В голове сохранилась мешанина впечатлений... сколько разных людей... Группа школьников под руководством маленькой женщины (Учитель? Военрук?) беспрекословно и с улыбкой выполняющие строевые упражнения (было градусов 5 тепла).
Немецкие солдаты и офицеры во главе с герром оберстом. Они тут служат. Морской пехотинец с нарукавной нашивкой на русском языке (он служил в Бишкеке). Женщина с сыном лет 12 и портретом мужчины, прикрепленным к ее футболке. Вдова. Канадский солдат с волынкой. Седоволосая женщина - подполковник авиации. Солдатская панама, на которой кроме фамилии владельца что-то написано по-арабски (потом уже на дистанции видел нескольких парней в куфиях... интересно, в каком подразделении они служат?).
Потом началась церемония открытия. Вкратце рассказали о Батаанском марше смерти. Запомнились стихи, написанные кем-то из участников (перевод мой, не судите строго):
«Ни папы, ни мамы,
ни тети, ни дяди,
ни племянников, ни племянниц,
ни дяди Сэма, ни артиллерии...»
Потом была перекличка оставшихся в живых участников Батаанского марша и тех, кто умер за последний год.
Был и смешной момент. Когда девушка-солдат исполняла национальный гимн a capella, ей кто-то устроил «подлянку» - как раз на словах "...And the Rockets red glare..."(...И красные вспышки ракет...) в кустах раздался орудийный выстрел.
Певица запнулась... но через пару секунд опомнилась и продолжила пение. Куда смотрели политработники?
Кстати, моменты внесения знамен и исполнение гимна были единственными, когда военные брали «под козырек». Ни на улице ни в помещении. А потом дали старт (выстрел из той же пушки). Первыми стартовали участники-инвалиды (я видел одного парня без обеих ног и четверых - без одной), а затем уже все остальные. Марафон начался.
Ветеранов рассадили на стульях вдоль дороги, укрыли им ноги одеялами и участники могли, проходя мимо, пожать им руку, сказать пару слов...
Сначала мы пробежали вокруг базы, потом грунтовка ушла в пустыню. Рассвело.
Нас предупредили ничего в пустыне не трогать, остерегаться змей и т.д. Но это было и не просто сделать - военная полиция на квадроциклах «Хонда» четко пресекала любые поползновения одним своим видом. Каждые две мили были устроены пункты питания: волонтеры с водой, «Гэторэйдом», бананами и апельсинами. Желающим предоставлялись удобства в виде передвижных туалетов.
Где-то на восьмой миле нашим взорам представилась живописная группа военных журналистов. Честно говоря, мое и так не высокое мнение о представителях «второй древнейшей профессии» упало еще ниже. Это ж не олимпийские игры, собрался писать об этом марше, так пройди, а не стой в качестве зрителя! Или хотя бы постой 10 часов на солнце, наливая в стаканчики воду, раздавая их участникам, а потом собирая пустые с песка.
Пересекли шоссе номер 70 и дорога пошла в гору. Впереди показалось какое-то облако, прямо на дороге. Это стараниями военных подогнали цистерну воды, поставили насос и распыляют воду через тонкие трубочки. На пару секунд оказываешься в прохладной освежающей туче. Но только на пару секунд...
Солнце уже было довольно высоко, а нам надо было набрать больше тысячи футов высоты...
Показались предупредительные знаки: «Осторожно! Лазерное излучение». Наш путь пролегал мимо лазерной лаборатории, но лазеров не показали....
Наконец-то вылезаем на перевал. Я по дороге оказался рядом с женщиной в майке клуба «50 штатов - 50 марафонов». Оказалось, что это ее 142-й марафон... Куда мне с моими десятью. «Есть женщины в миннесотских селеньях...»
Вниз дорога пошла, и бежать стало куда веселее. К 18-й миле выбегаю опять на асфальт, теперь все вниз и вниз к шоссе. Бежится легко, а навстречу... а навстречу тянутся нагруженные «тяжеловесы» с рюкзаками. У них еще все впереди.... Даже как-то неловко становится. Хочется как-то подбодрить, сказать, что они молодцы, что я ими горжусь... но выходит только держать руку в кулаке a la Рот Фронт...
Опять встречаю немцев, потом филиппинцев, потом чеха. Даже один японец, почти весь закрытый национальным флагом, прошел мимо. Молодец. Дружба народов.
Большинство команд идут с флажками своей воинской части, университета или школы. Многие хромают. Но идут. Потеют. Слышу, кто-то вполголоса: «Он еще и улыбается....!» Когда я посмотрел официальные результаты, меня поразило очень малое число сошедших с дистанции.
Осталось всего шесть миль. Ерунда. И вдруг начался песок. Желание бежать куда-то пропало. Дойти бы... Иду, потом пытаюсь бежать, опять иду. Обгоняю отца с сыном. Отец военный, сынок в скаутской форме. Причем, далеко не худенький. Этакий Мальчиш-Плохиш. Спрашиваю, сколько лет. Отвечает, что двенадцать. Мили за три до финиша идем вдоль жилых домов. Сфотографировал дом, под козырьком которого подвешены шесть велосипедов. Нехилая семейка... Сначала дома попроще, потом совсем солидные коттеджи, все за низким глиняным забором, на котором вольготно устроились ребятишки и наблюдают за процессией.
Те, кто постарше, «трудоустроены» на последнем перед финишем «поильном пункте» - раздают питье, маленькие флажки. А вдоль трассы выставлены плоды детского народного творчества - плакаты и рисунки местных школьников, естественно, на военно-патриотическую тематику.
Совсем недалеко от финиша прохожу мимо водонапорной башни. В ее тени устроились несколько участников. Наверное, ждут отставших друзей, чтобы финишировать вместе. Вот и финиш. Дело сделано.
Можно подойти и пожать руку одному из оставшихся в живых ветерану настоящего марша смерти.
После финиша участникам предлагалась еда и напитки, включая «пыво» «Будвайзер». Можете представить себе: после 26 миль по пустыне я не смог допить банку этого пойла, хотя бы и ледяного...
Затем я сьездил в город за женой и повез ее смотреть белые пески. Обошлось мне это недешево - в магазине при заповеднике продавали индейские украшения из бирюзы...
Потом был хороший ужин и много пива (уже нормального). В нашей гостинице оказалось еще десятка два участников марафона, и мы щеголяли в одинаковых футболках, чувствуя себя причастными к некоему кругу избранных. Это повторилось и в аэропорту Эль Пасо на следующий день. Характерно, что и местные в аэропорту тоже все были «в курсе», спрашивали, как добежал, какой раз участвовал и пр.
Вечером про наш пробег показывали по местному телевидению. И тут же, не переводя дыхание, показали сюжет о местном пацане, ушедшем в армию сразу после школы и потерявшем обе ноги в Ираке...
Надеюсь, и он найдет в себе силы подняться... и начать жизнь сначала - примеры будут перед глазами.

Оценка: 1.43 Историю рассказал тов. Дед Григорий : 30-03-2007

Кстати, о кино...

Этот перевод сделан переводчиком УРСА и выложен в разделе «Переводы польских форумов» на inosmi.ru, публикуется с любезного согласия переводчика.

http://www.dziennik.pl/Default.aspx?TabId=14&ShowArticleId=50792
Rosyjski film instruktażem dla żołnierzy
(Российский фильм - инструкция для солдат).

Когда я ехал в Афганистан, то думал, что боевой дух солдат польской военной миссии определяется серьезным анализом разведки, соединенным с боевым опытом Ирака. А между тем, гораздо важнее оказался... российский фильм. Этот блокбастер о советских солдатах в Афганистане формирует представление солдат НАТО о войне с талибами. "9 рота» Федора Бондарчука для одних является инструкцией, чего нельзя делать, а для других... ядом, ослабляющим волю.
Жаркий летний день. С базы советских войск под Ташкентом взлетает транспортный Ан-12 с красными звездами на крыльях. На борту - потная рота десантиников в тельняшках. Они летят «в Афган». На войну в Афганистан.
Через пару минут самолет наберет полетную высоту в семь тысяч метров, а на полу замерзнут капли воды. Когда они начнут таять, это будет означать, что самолет приземляется на авиабазе в Баграме - в шестидесяти километрах от Кабула и на таком же расстоянии к югу от долины Панджшер, где укрываются моджахеды. Сейчас для десантников начнется война.
Это самая важная сцена знаменитого российского фильма о войне «9 рота», действие которого происходит в 80-ых годах прошлого века. Польские солдаты, которые недавно начали свою миссию в Афганистане, смотрят этот необыкновенно реалистичный фильм почти каждый день.
Ничего странного. Потому что польские солдаты примеряют на себя историю легендарной 9 роты. Они тоже, точно как в фильме Федора Бондарчука, прилетают в больших транспортных самолетах на базу в Баграме. Тоже приземляются «бритвой», то есть под острым углом, чтобы талибы не выстрелили ракетами в сторону их самолета. Выходят из самолета и уже на взлетной полосе, с которой с грохотом взлетают штурмовики F-15, с любопытством разглядывают окружающие базу высокие горы. Афганистан для них такая же загадка, как для российских десантников из 9 роты. Приключения прапорщика Хохла и впечатлительного гуманитария Джоконды влияют на представление наших солдат об Афганистане куда эффективнее, чем обязательные, организуемые в армии курсы о культуре о обычаях этой страны. Эпизоды фильма прямо-таки захватывают их воображение, иногда слишком сильно.
- Ты смотрел «9 роту»? - спрашиваю я Петра, солдата с базы Шарана, находящейся на высоте более двух тысяч метров, недалеко от границы с Пакистаном.
- А как же? Обязательно, тут почти все смотрели, - отвечает он. - В общем, нормальное кино, кое-что преувеличено, многие сцены боев - липа, но про Афган много узнать можно», - добавляет он, специально употребляя словечко «Афган». До сих пор я думал, что так об Афганистане говорят только ветераны Советской Армии.
- Парень, ведь этот фильм - обычная пропаганда, которая оправдывает советские преступления в этой стране», - провоцирую я сидящего у палатки и курящего сигарету солдата.
- Наверно. Только мне и моим друзьям больше всего нравятся эпизоды обучения и боев, а не какая-то там политика, - отвечает Петр, затягивается и смотрит на меня исподлобья, как на какого-нибудь политрука. Для него «9 рота» - это просто точный образ войны. Войны, которая теперь стала и его уделом.
Другие солдаты несколько более политкорректны, чем рядовой Петр.
- Наша работа здесь - это не кино. И я знаю, что кацапы в свое время тут много дерьма натворили, - говорит Адам, офицер, который прислушивался к моему разговору с рядовым. Однако его слова - это ритуальное предисловие. Сразу после этого офицер начинает сыпать диалогами из «9 роты», собственно, не умолкает ни на минуту. Мы отправляемся на прогулку по Шаране, построенной Иностранным Легионом. У каменных крепостных стен XIX века, под обжигающим солнцем, среди вездесущей пыли офицер, наконец, открыто признается, что он потрясен «9 ротой».
- Я смотрел фильм в оригинале, по-русски, - говорит он с оживлением. - одного только не могу понять, у кацапов тут была такая мощная армия, и позволили себе наподдать. В фильме это видно, как на ладони, - добавляет он.
Офицер явно хочет дать мне понять, что он подробно проанализировал фильм и сделал выводы из российского поражения. И еще он лучше, чем москали, знает военное искусство. Здесь в буро-красных горах неподалеку от Шараны он покажет, чего стоит.
- Сейчас, брат, такой пост строится совершенно иначе, - говорит он, возвращаясь к эпизоду из фильма, который расказывает о советском блок-посте. Здесь десантники охраняли проезжающие транспортные колонны от нападения моджахедов, а в свободное время выпивали гектолитры водки и слушали на дешевых магнитофонах дешевую музыку. Поляки будут охранять ту же самую дорогу, стратегическую трассу Кабул - Кандагар. Не от моджахедов, а от талибов. Наверняка не выпьют море водки, но противник будет похожий. Может, даже хуже.
- Мы действуем совершенно иначе, чем москали. Во-первых, никакой пьянки. Это водка победила русских, - ставит окончательный диагноз офицер Адам. - Мы лучше во всех отношениях - когда строим блок-посты, то сначала осматриваем территорию, чтобы она была доступна талибам только с одной стороны, а с остальных защищена горами или пропастью. Потом выставляем дозор. Это часовые, находящиеся впереди, они должны предупредить о неожиданном нападении. У нас современное оборудование, котрое позволяет следить за каждым движением неприятеля. Москалей побили, но с нами не справятся, - добавляет он.
Я все яснее вижу, что для польских солдат в Афганистане «9 рота» - это руководство к действию. Пользуются им и те, кому уже здесь, на месте, расхотелось воевать, жить в палатках и выезжать на патрулирование. Они наизусть помнят сцену, когда после выстрела из ручного гранатомета - когда-то любимое оружие моджахедов, а сегодня талибов - эффектно взрывается бронированный БМП. После просмотра этой сцены часть солдат серьезно сомневается - а не развалится ли «Россомаха» точно так же? Не погибнут ли они так же жалко, как москали? И наконец, стоит ли подставлять задницу?
- Как шарахнут из РГМ, мокрое место останется. В задней части машины, как и в БМП, стиснутые, как селедки в бочке, сидят десантники. В огне они поджарятся живьем, а башня стрелка взлетит вверх от давления. Разве что успеем удрать через задние люки. И так плохо, и так нехорошо, потому что удирая, мы попадем под обстрел из пулеметов, - объясняет один из солдат.
Его рассказ - я прекрасно это помню - живьем взят из фильма Бондарчука. Эпизод за эпизодом, не исключая финала: взлетающая на несколько метров вверх башня БМП и горящий отряд советских десантников, которым некуда бежать.
После рассказа о «Росомахе» (точнее, о БМП) солдат переходит к серьезным философским размышлениям.
- Об Афганистане надо знать одно: еще никто не выиграл войны с ним, - говорит он менторским тоном.
А у меня перед глазами снова встает сцена, в которой те же слова произносит киношный офицер ГРУ, худой мужчина с грустным, загорелым под афганским солнцем лицом, который обучал советских десантников. Он тоже понижал голос, тоже знал «правду о войне».
- Nikto i nikogda nie sumieł zawojewat Afganistan, - повторял он.
Режиссер «9 роты» не раз говорил в интервью, что он ожидал критики за то, что оправдывает Красную Армию. Однако наверняка и в голову ему не пришло, что он будет иметь влияние на НАТО-вских солдат. Перед отъездом из Польши я слышал не один эпизод, взятый прямо из фильма. В каждом из них мифы были перемешаны с реальностью.
- Видел, как афганцы «Стингером» сбили москальский транспортный самолет над Баграмом? - спрашивает рядовой Мартин, а у меня ползут мурашки по спине. Скоро я сам сяду в самолет. Я не люблю летать даже на гражданских рейсах, что уж говорить об Афганистане. Мартин не обращает внимание на мое нежелание еще раз выслушивать эту историю. Напоминает, как в фильме Бондарчука Ан, на котором в Баграм прилетели советские десантники, на обратном пути был сбит ракетой. Эту сцену я прекрасно помню - сначала самолет величественно взлетает в воздух и резко поворачивает, чтобы не задеть за окружающие Баграм горы. Через минуту моджахеды выстреливают в его сторону две ракеты. Одна промазала, другая попала в хвост. Пилоты пытаются вернуться на аэродром, чтобы не разбиться о горы. К сожалению, в конце самолет с огромной силой ударяется о посадочную полосу и немедленно вспыхивает. По аэродрому разлетаются части самолета. Этот эпизод так впечатляет, что я задумываюсь, не разделю ли на старте судьбу киношных русских.
- Да нет, это же только кино, не беспокойся, - думаю я и стараюсь убедить себя, что всё это выдумка.
Упаковав багаж, выхожу покурить. По базе крутятся сотрудники правительственной охраны, которые прилетели в Баграм на один день с маршалом Сейма. Одетые в брюки цвета хаки и бронежилеты, они надменно поглядывают на солдат.
- Тоже мне, - говорит один солдат. - На один день приехал, а в Польше станет хвастаться, что «был в Афгане».
И усмехается, снова употребив это словечко из фильма. Он уже чувствует себя - как русский - «ветераном Афгана».

Збигнев Парафинович /это автор прикола/