Идущие за Солнцем (продолжение)
Предыдущие части см: 08.01.2020, 10.01.2020, 14.01.2020, 20.01.2020, 06.02.2020, 21.03.2020

Думаете, преувеличиваю? Как бы не так! Стязя людей ответственных за кормление сопоходников тяжела и связана с, не побоюсь этого слова, риском для жизни. Особенно тяжко приходится завхозу - попробуй, организуй раскладку продуктов так, чтобы и группа не голодала, и до конца маршрута хватило, и упереть всё это было возможно. А если нет, то может случиться как в грустной балладе о страшной судьбе завхоза:

Завхоза настигла расплата
За всех, кого недокормил,
За пайку того концентрата,
Которую он утаил,

За то, что недодал калорий
И мерзко хихикал, подлец,
Когда, с перевала спускаясь,
Жевал наш с тобой леденец,

За наши голодные слёзы
И сны про кусок колбасы,
За то, что вторую неделю
Не нужно снимать нам трусы...

А ныне, раздевшись по пояс,
Сквозь бледную тень живота
Я первый раз в жизни увидел
Костистый отросток хребта.

Лучшая приправа - голод и дым костра...
Слава завхозу, слава! Просто-таки ура!
(Стихотворение "Реквием завхозу" туриста-водника Михаила Сухарева)

Видите что бывает когда завхоз пренебрегает своими обязанностями? Но все эти ужасы, все яркие картины страстей и страданий голодных туристов только преамбула, пролог к содержательной части стихотворения и вот там - в амбуле, повинуясь неумолимому кармическому закону, нерадивого завхоза настигает воздаяние и справедливость восстанавливается, пусть и ужасной ценой:

Но час долгожданный нагрянет!
Припомнишь раскладку, когда
Нож остро отточенный вставят
По ручку известно куда...

Наденут на длинную палку...
А, впрочем, длина не важна.
Завхоза немножечко жалко,
Но пища уж больно нужна.

Лучшая приправа - голод и дым костра...
Слава завхозу, слава! Прямо-таки ура!

Нам ужин сегодня не нужен:
Зачем теперь есть сухари?
Ведь вкусное мясо заменит
Раскладку в последние дни...

На лицах - печать оптимизма;
И вёсла стучат по воде -
Измученные организмы
Стремятся к обильной еде.

Лучшая приправа - голод и дым костра...
Слава завхозу, слава! Просто-таки ура!

Шутки-шутками, но голод штука страшная и превращает людей в зверей. Бывали случаи, когда оставшиеся на дальнем маршруте без продовольствия группы погибали, а бывало и похуже - доходило до людоедства. И это уже не совсем не шутки. От того в походе свято соблюдается закон - никогда не держать всю еду в одном месте, а равномерно распределять её по судам и рюкзакам, чтобы ни при каких обстоятельствах не лишиться всего продовольствия сразу. И это тоже дело завхоза.
И моральный климат в коллективе тоже в его сфере ответственности - недоедающие люди помимо воли становятся раздражительными и апатичными одновременно, а это ни до чего хорошего не доводит. Так что приходится завхозу припрятывать до времени тот самый леденец и прочие малообъёмные но высококалорийные лакомства, чтобы в нужный момент "додать калорий" - неприкосновенный запас называется. Много обязанностей у завхоза и ответственность, пожалуй, не меньше, чем у адмирала. И слава всем богам, что сегодня эта должность досталась не мне.
Ну, хватит страхи разводить - у нас с едой всё в порядке, а до ближайшего магазина всего-то километров сто, так что жить можно. Да и заправленная Супчиком группа, перестала цыкать зубом и умиротворённо уселась рядком прямо на гальке: кто покурить перед стартом, а кто просто помедитировать. А мы с Карпычем мыли каны.
- Рыбки хочется, - ни к кому конкретно не обращаясь заметил Алексеич.
- Угу, - неопределённо отозвался я.
Не то чтобы я такой уж великий рыбак, но в том походе остальные годились на эту роль ещё меньше. По крайней мере я тащил с собой спининг, приличную коллекцию блёсен и прочих воблеров, да ещё умел этой снастью пользоваться. А раз так, то почётное звание Главрыб волей-неволец досталось мне. Нет, еще у Карпыча был складной спининг, но он сумел элегантно выдвинуть меня вперёд, вустрица эдакая!
- Извольте соотвтствовать, любезный, - мерзко грассируя встрял внутренний голос. - Стагшие товагищи хотят гыбки. Вы, душа моя, тоже, помниться, мечали о хагиусах и тайменях. В конце-концов, ваше желание поигать в охотника-собигателя вполне понятно, но ведь это можно было сделать и цивилизованно: купить туг на гыболовную базу и с комфогтом получить гаантигованный гезультат? А вы, миейший, мало того что забгались чёрти куа, так ещё и спининг не гаспаковываете.
- Что ты в этом понимаешь, глист ментальный? - усмехнулся я. - Поймать рыбу, особенно трофейную, конечно, хочется, но ведь это не главное.
- Отговорки, отговорки, mon cher, - продолжил этот мозговой слизень уже без декаденского грассирования. - Попытки отрицать очевидное. Именно потому вы меня и оскорбляете. Вам, голубчик, недостаёт смелости признать, что вы обыкновенный мазохист и потому вы облекаете свой постыдный порок в героические одежды. Помните что сказал ваш шеф когда вы собирались сюда? Вот именно! И он прав! Вместо того, чтобы соответствовать стандартам общества вы занимаетесь чёрт знает чем да ещё хвастаетесь своим маргинальным поведением! После этих ваших "походов", в которых вы безобразно издеваетесь над нашим общим телом, вам ещё хватает наглости показывать шефу фотографии и язык распускать! Да он к вам первые дни подходить боится - опасается неадекватной реакции! А он, между прочим, пригрел вас, голубчик. Можно сказать, призрел убогого. Вот зачем это вам, милейший?
- Ладно. Я тебе отвечу. Не знаю. Наверное, чтобы жить, чувствовать. Что ты можешь мне предложить? Плыть по течению? Клистир, кефир и тёплый сортир? Это и так у меня практически есть. Вернувшись отсюда я буду вставать в семь утра и топать на работу, где мне, не самому плохому инженеру, будут канифолить мозг идиотскими, противоречащими всем законам физики, пожеланиями заказчика, канцелярской рутиной, бесконечной говорильней совещаний на которых ничего не решается, болтовнёй ради болтовни, корпоративной этикой и прочей фигнёй, которая мешает мне делать моё дело. О да, все эти менеджеры по управлению менеджментом, эти столпы общества, эти манагеры, клали на моё дело с высокой вышки, но какого едкого огородного овоща эта свора мешает мне зарабатывать им деньги?
- А...
- Молчи и слушай! Ты сам это начал! Потом рабочий день закончится, я вернусь домой, хорошо если смогу почитать перед сном стоящую книгу. А утром всё начнётся снова. Как там кричал Хоботов в "Покровских воротах"? "И ради этого стоило родиться?" И ты мне предлагаешь потратить отпуск - единственное время, когда я могу располагать собой, на поглощение оллинклюзивного пива в баре? На вялый флирт и обсуждение методов борьбы с ожирением? Это не жизнь - это безысходность плывущего по течению дерьма! Нет, "любезнейший", в эти короткие недели свободы я хочу быть собой! Настоящим собой! Наполнять жизнь Жизнью, со всей её остротой, восторгом, красками и силой! Ну и что, что в тридцать половина головы седая, зато несколько раз в год я живу: вижу первозданную красоту, азартно рискую, матерюсь от ужаса и восторга, общаюсь не с лощёными состоятельными кротами, а с вечно молодыми, смелыми, красивыми и сильными людьми, способными на настоящий поступок, на движение души! Я общаюсь с ними там, где каждый виден, как на ладони, каждый важен и нужен! Там где не спрячешься за цифры банковского счёта, субординацию и деловой этикет! Там где есть природа и есть человек - единство и борьба противоположностей во всем своём великолепии и жестокости. Жизнь! Цветная и чёрно-белая, злая и добрая, снисходительно нежная и хладнокровно жестокая, с полярной, изводящей до полусмерти пургой и багряными карельскими закатами, искрящимися между зелёным льдом снегами кавказского великолепия. С лазоревым небом и чёрными пихтами Алтая, с мраморными, яшмовыми и малахитовыми скалами Урала, с берёзами, жёлтыми кувшинками и кроваво-алой земляникой Средней Полосы. А реки? Ты когда-нибудь из самых последних сил, выдёргивая руки из суставов, висел на весле, вытягивая катамаран из бочки? Ты рвался из глубины к свету, сжигая последние атомы кислорода в готовых взорваться лёгких? Ты обильно потел и стучал зубами на осмотрах, а потом, после прохождения, орал хмельной от счастья? Это всё было со мной! Не с потребителями модной галиматьи в мягкой обложке, а со мной, ты слышишь? Да, иногда бывает жутко, невыносимо больно, но в замен я получаю большую и такую разную, такую настоящую Жизнь, а не перечень отелей, советы по шопингу и пипифакс с модными диетами! Ну, что скажешь? Где же ты, голубчик?!
- Денис, ты чего столбом встал? - окликнул меня Адмирал.
- Да так, Володь, задумался, - отозвался я и, медленно перебирая ногами, понёс отмытый кан к кухонному рюкзаку.

Смыло!

Эта история началась еще в советские времена, когда в любом совхозе имелись в достатке трактора, комбайны, сеялки, веялки и прочее барахло, а хранилось это все в мастерских. Как правило, в каком-нибудь укромном уголке одного из ангаров сельхозмастерской обитал и противопожарный пост — обшарпанная автоцистерна на шасси ГАЗ-52, парочка мотопомп, ящики с рукавами. Но когда огромное государство вдруг распалось на части, вместе с ним развалилось все остальное. И бывшее пожарное имущество оказалось ненужным. Ну, или почти ненужным.

На дворе стояло жуткое лето 2010 года, города задыхались от дневной жары и ночного смога, тут и там полыхали леса (вместе с деревнями), а пожарные сбивались с ног в попытках справиться со стихией. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что огород тещи Мишки Кокорина нуждался в поливе, а его — полива — не было. От жары пересох небольшой колодец-отстойник, денег на бурение скважины не было (в то лето буровые компании сделали себе сказочную прибыль), таскать же воду в ведрах от старого пруда у тещи не имелось сил, а у зятя желания. Помидоры и огурцы находились на грани гибели, и спасти их могло только чудо. И это чудо явил уставший от нытья «мамочки» Мишка.

Кокоша с детства славился способностью достать все, что только возможно было достать. Когда из рук в руки переходил вкладыш от турецкой жвачки Lazer с невиданными иностранными танками и самолетами, а саму жвачку мы и попробовать не мечтали, этот прохвост откуда-то вдруг приносил целый «блок». Мишка был не жадным и своим счастьем охотно делился с окружающими. Хитрый, как все «природные» хохлы, он был столь же недальновиден и редко мог просчитать последствия своих поступков. А у тещи на участке стояла теплица. Нет, ТЕПЛИЦА! Громадное строение из алюминиевого профиля (неудавшиеся пластиковые окна, купленные по дешевке) и оргстекла, признанная соседями гордость садовода. Какое это все отношение имеет одно к другому? Ша, не спешите сказать. Имеет.

Невесть откуда Мишка ДОСТАЛ мотопомпу ПМП в рабочем состоянии. Это был автоприцеп для УАЗа или ГАЗ-66, на котором стоял насос. Кто-то и когда-то спер девайс из сельской мастерской, потом долгое время не мог найти ему применения, а тут применение нашлось. Поливать огород! А что — пруд рядом, несколько рукавов для прокладки линии найти плевое дело... Поменяв свечи и провода, Кокоша решил на деле доказать теще, что он не «шиком» брит, а пользуется «жиллет». Дурак, ей-богу — ну надо ж было провести испытания, проверить идею на «хомячках». Ага. Щазз.

Когда заборный рукав с хлюпаньем всосал воду из пруда, Кокоша возликовал: работает хреновина! В руках у него находился конец раскатанного пожарного рукава с наконечником в виде сопла-конуса. Рукав долго тужился-расправлялся-наполнялся, и потому хлынувшая из «брандспойта» вода стала неожиданностью. А хлынула она... Производительность насоса — 35 литров в секунду, дальность полета струи — 210 метров. На глазах онемевшей тещи супертеплицу просто сложило в гармошку и перевернуло набок. Мишка, осознав, что делает что-то неправильное, поднял ствол вверх... и могучая струя воды, сначала поднявшись вверх, а затем падая вниз, смыла грядку морковки и уложила набок ботву свеклы. Потом с вишни посыпались на землю сшибленные струей плоды. От воплей тещи Кокоша выронил рукав, но...

...Бутерброд чем вниз падает? Воот. Упавший на землю ствол продолжал лупить сосредоточенной струей воды куда повезет. Сначала он опрокинул беседку, возведенную покойным тестем за пять лет до того, а потом выбил последовательно два окна в дачном домике (телевизору, одежному шкафу и прочим вещам пришла полярная лисичка). Пока опомнившийся Мишка выдирал у взбесившегося насоса свечные провода, участок тещи превратился в Куликово поле, где как следует порезвились несколько Мамаев. Десять лет прошло, а теща Мишку так и не простила до конца. И с подозрением относится к попыткам его что-то сделать на ее личном огороде. А Мишка сейчас ненавидит все, что связано с пожарной охраной.

На изъеденном рытвинами и временем асфальте стоял человек. Куртка, рюкзак, высокие ботинки, эдакий милитари стайл. Увидев машину, он нехотя поднял руку и старенький, но ухоженный джип, скрежетнув словно зубами щебеночной пылью, послушно остановился возле него.
- До Петровки добросите? - открыв дверцу, поинтересовался турист.
- А дальше дорог нету, - усмехнулся водитель, - садись!
Хлопнула тяжёлая дверь внедорожника, утробно заурчал движок. Водитель с интересом глянул на пассажира.
- Игорь?! - он с удивлением узнал своего одноклассника.
Они не виделись с выпускного. Витька после школы сразу ушёл к отцу на комбайн помощником, а Игорь уехал в Москву, в институт. Из их деревни никто и никогда там не учился, а этот рискнул. После дежурных распросов и восторгов, Витёк спросил
- Ну, как ты? Как вообще?!
- Да уже никак, - как-то вымученно улыбнулся Игорь. Ему почему-то захотелось выговориться, как на исповеди. Мало в его жизни было откровенных с выворотом души бесед.
- Поступил в институт, вылетел после первого курса. Отслужил. Восстановился. Решил, что в деревню в жизни не вернусь, в навоз этот, в болото...
- Не такое уж болото, - хмыкнул водитель.
- Ну, а потом с другом бизнес начал, прогорели. Работал. Решил ещё раз начать. Получилось вроде. Знаешь, мечтал чтоб домик у моря, катер. Пахал, как проклятый. Женился. Дети, дом построил. Вроде бы хорошо всё. Но влетел. Сильно влетел. Дом продал, купил квартирку маленькую. А семьи, оказывается, нет. Ни детям не нужен, ни жене. Вот и остался под сраку лет с одним рюкзаком. Сейчас у родителей поживу, а там дальше видно будет.
- Паньски вытребеньки, - психанул вдруг Витька - Катер, домик, - передразнил он Игоря. Вот я. Я сразу решил, сначала к отцу на комбайн, потом в армию. Потом в милицию, участковым в посёлок к нам. Коров заведу, корма ж со скидкой. Свиней пару десятков. Дом построю. Всё получилось. Всё. Женился на Катьке Подмарьковой. Участковым был. Сейчас на пенсии. Хозяйство крепкое. Джип купил. Нам, крестьянам, катера ни к чему... Вот, ты бегал за удачей, а теперь бомж. То-то...
Автомобиль остановился возле добротного дома родителей Игоря. Он взял с заднего сиденья свой тяжеленный рюкзак. С сожалением посмотрел на одноклассника, усмехнулся и не прощаясь сообщил
- Убогий ты, Витя.
И не оборачиваясь пошёл к родительскому дому.
Витёк сплюнул, выматерился и поехал домой. Почему-то в этот вечер он зверски напился.

«Горняк» разговаривает!

Передергивает, когда кто-то с гордостью называет себя «горняк», шахтер то есть. На узкоспециальном сленге пожарных «горняк» - обгоревший труп. Говорят, с годами вырабатывается особый цинизм: менты, пожарные, «скорики» относятся к смерти как к обыденности. Не знаю. Точнее, знаю — по себе. После того, как рассмотришь вблизи скорченные и обугленные останки бывшего человека, после смены не вдруг ключом в дверной замок попадаешь.

А еще «пробивает» дикая, бешеная злость, когда погибают дети. У них рефлекс в любой непонятной ситуации прятаться. Вот и находят потом... под диванами, в шкафах, в ванных... Взрослый может и сумел бы проскочить на выход, а дети — если никто не поможет — никогда. Недавно награждали 15-летнюю школьницу, которая забралась в горящий дом, нашла и вынесла на руках малыша, а потом вернулась и спасла его старшую сестру. Только пожарные до конца понимают, насколько это подвиг.

Но эта история скорее смешная, чем страшная. Кузнецкие коллеги рассказали. Горела у них квартира, нехорошо горела, с сильным задымлением, так что подъезд пришлось эвакуировать целиком... и двух «пассажиров» через окна выводили, по автолестнице. Когда огонь задавили, пошли звеном ГЗДС* на осмотр. А там плотно закрытая дверь. Выбили. Вошли, шаря лучами фонарей. И обнаружили на кровати лежащее вниз лицом слегка закопченное тело. Ну, оно и понятно, задохнулся, бедолага... Отравление продуктами горения. Дыма там было — на кухне собака так и осталась лежать памятником человеческому раздолбайству. Раз труп — положено докладывать, вот старший у газодымозащитников и произнес в рацию роковое слово «горняк».

Тут-то тело на кровати и село. И со словами «Ты че, б...?» попыталось зарядить старшему в морду, но попало в шлем и вельми расстроилось, посасывая разбитую кисть. На закономерный вопрос оху... гм... ох и удивленного пожарного - «Ты кто, уежище?» - «тело» треснуло себя в грудь и заявило: «Я — горняк!». А «горняки», как я уже упоминал, обычно не слишком разговорчивые и вообще лежат тихо. И драться тоже как-то не лезут. На общем «тупняке» старший выдал в рацию историческую фразу: «Волна, я Факел-1, у меня «горняк» разговаривает!».

Оказалось, реальный шахтер вернулся со смены, употребил чего там положено шахтерам после трудовой вахты употребить — и отбыл в края Нирваны, оставив в соседней комнате непогашенный окурок. Пожара он даже и не заметил, очнулся от присутствия в комнате посторонних. От резких телодвижений «горняка» пробил жестокий кашель, после чего он был снесен звеном газодымозащиты вниз и сдан в нежные любящие объятия «скорой помощи». Говорят, жив и здоров, дуракам везет. Всем бы такое везение...

*Газодымозащитная служба, нечто вроде разведки у пожарных. Они первыми идут в горящие помещения в поисках людей. Сначала ГЗДС, потом тушение. Они же чаще всего и погибают.

На работу Евгений Михайлович приезжал без опозданий, ровно в 8.29 включал компьютер и читал новости, читал он подслеповато щурясь, и смешно поджимая верхнюю губу, от чего становился похожим на кролика переростка. После прочтения новостей он выливал на молодёжь краткий анализ прочитанного с обязательным своим прогнозом развития ситуации.
Частенько он деловито откинувшись на спинку кресла, рассказывал коллегам о своей жизни. Как он ездил в Грузию и заблевал автобус, перепив вина. Какой удобный он купил унитаз, не пожалев денег, и насколько важным человеком он был в свое время, работая завучем в техникуме. По пятницам традиционно пил в гараже, а в понедельник, бежал в гараж за машиной, вёз внука в садик, жену на работу.
И была у него в жизни одна страсть. Бардовская песня. Писал он их самозабвенно, исполняя на различных фестивалях, получая там грамоты и дипломы за участие и, скорее всего, волю к победе.
Серёга бесился, слушая этот ежедневный бред, тупые поучения, и рассуждения о жизни в одной квартире с дочерьми и их мужьями. Выслушивая тексты песен, посвящённые геморрою и прочим отравлениям. Его раздражал этот человек, кичившийся какими-то идиотскими достижениями. А однажды, после прослушивания очередного бреда, он внезапно понял. Понял боль этого шестидесятилетнего человека, которого затуркали дома, у которого единственным местом отдыха был унитаз, а самым ярким воспоминанием блёв в автобусе. Страшно стало от осознания того, что апогеем власти этого человека были поставленные шестым уроком в расписании техникума занятия для неугодного преподавателя. Как важна была для него хоть чья-то положительная оценка.
Евгений Михайлович давно уволился. Серёжа уже стал самым взрослым человеком в команде, и как-то он сообщил коллегам
- Я вчера написал рассказ...
Сказал и вздрогнул, ему показалось, что вместо себя в зеркале он увидел Евгения Михайловича со смешно поджатой верхней губой.