Отпуск зимний (казахстанским ветрам посвящается)
Чего только не найдешь, если хорошо поискать... В кармане забытой в шкафу лейтенантской парадки обнаружился портсигар с высохшей явской «Беломориной» и выцарапанной надписью «9.13 28.01.87 ПДУ ДО-4». Папироса, скорее всего, еще из ГСВГ завалялась, а надпись означает раннее утро на третьем курсе в наряде помощником дежурного по училищу за четыре дня до отпуска. И накатили воспоминания...
Сессия заканчивается, настроение соответствующее. И уже совсем скоро «Убывающие в отпуск, строиться на центральном проходе для осмотра формы одежды!», вокзал-поезд-пересадка-дом и две долгожданных недели отдыха в родном Шахтинске.
Вот только возвращение из того отпуска было не совсем обычным. Выходя из бывшей моей комнаты, привычно подмигнул «на дорогу» фотографии Владимира Высоцкого на двери (младшая сестренка, по-хозяйски здесь обосновавшись после моего поступления в училище, все переиначила по-своему, но эту фотографию не тронула). Кто бы знал, что Высоцкий с нами будет всю ночь...
Самолет по расписанию должен был стартовать из Караганды под утро, выезжать туда решил на одном из последних автобусов. Выйдя из дома, поначалу не обратил внимание на сильный ветер, но на автовокзале обнаружил полную пустоту. Весь транспорт поставили на прикол по причине нехорошего прогноза погоды. Водила в одиноком такси с надписью «Сарань» (это на половине пути до цели) хотел домой и за червонец согласился отмахать 50 километров до аэропорта.
«В тот вечер я не пил, не пел, я на нее вовсю глядел...» - выдавал магнитофон в «Волге». В коробке под счетчиком было с десяток кассет, и все с Владимиром Высоцким. Через пару километров стало понятно, что прогноз не соврал и ветер усиливается. Дорогу местами уже перемело и пробиваться через эти переметы получалось только общими усилиями за компанию с такими же, как мы. Хором проталкивали машины на руках одну за другой и двигались дальше.
И вот все куда-то свернули-разъехались, мы остались одни. «Назад 500, вперед 500, и к ночи точно занесет...».
- Хреново дело. Ночь уже, на дороге никого, а вдвоем нам не пробиться. Может, вернемся, пока не поздно?
- Не хотелось бы опаздывать из отпуска, командир сожрет без соли. Да и билет сейчас уже не возьмешь.
- Ветер всю дорогу боковой, будут одни переметы. Давай-ка вот что сделаем. Сейчас на Шахан свернем, на ветер, дорога чистая должна быть. Скоро смена на Тентекской шахте заканчивается, там у меня трое корешей саранских. Заберем их и снова на Караганду. Вчетвером-то точно пробьемся.
- Давай.
Забрали шахтеров, залили бензина на скучающей заправке, дело веселей пошло, хоть и ветер снова стал боковой. Где-то пробиваем заносы с разгона, где-то проталкиваем машину руками, кому-то помогаем завести заглохший движок, цепляем слетевшего под откос «Москвича» к удачно запоздавшему КамАЗу, отряхиваемся от снега, снова лезем в машину. Переметы росли и стали очень частыми, разгребать их приходилось ногами, а таксист ругал себя последними словами за забытую в таксопарке лопату. В промежутках между борьбой с бураном - «Липли волосы нам на вспотевшие лбы...» и «А вот у нас в полку...» - какие еще могут быть темы для разговора, если оказались вместе четыре бывших солдата и курсант?
Упираемся в большой занос, материмся и разводим руками. И тут один из шахтеров кивает в сторону бытовки на полузаброшенной стройке у дороги: «Смотрите, замка на двери нет!». Как он это разглядел, неведомо, но в той бытовке были совковые лопаты. Часа не прошло, мы прогрызли проход в том заносе. Водила полз за нами, скобля бортами снег, и колею почти сразу заносило. Шахтер смахнул снег с моей петлицы, попытался разглядеть эмблемы:
- Какие войска?
- Сапер.
- То-то я смотрю, ты лопатой наяриваешь, как экскаватор...
Едем дальше.
«Сон мне, желтые огни...».
- Просыпайся, сержант, снова «приехали».
Устал, вырубился. Выхожу, уже привычно толкаю ботинок под колесо - влетели в занос с ходу, висим, но не высоко, под колесом сантиметров десять. До чистого асфальта шагов двадцать. Становимся по двое с каждого борта, раскачиваем «Волгу» на снежной подушке, водила газует, колеса начинают цепляться за асфальт , подталкиваем, нуууу, давай... пошла, родимая! И вот уже Сарань, прощаемся с шахтерами. «...Бывай здоров, как станешь лейтенантом - не еби солдат без дела!».
«Протопи ты мне баньку по-белому...» - подъезжаем за автогрейдером к аэропорту ...
«Товарищ сержант, вас вызывает начальник патруля!»... Вот тебе и плаха с топорами в конце дороги той... Но капитан (начальник патруля) не проявлял обычной свирепости, присущей карагандинской комендатуре.
- В зеркало-то себя видел? Ипполит ты Георгиевич, мать едрена...
Подает крем со щеткой и тыкает пальцем в сторону зеркала в простенке.
Мдааа... Вид соответствует... Шапку хоть выжимай, складки сзади на шинели исчезли, и в довершение всего - расквашенные, хлюпающие ботинки в белых разводах. И нет уже таксиста с кассетами, а в башке все равно вертится «конец простой, пришел тягач, и там был трос, и там был врач, и МАЗ попал, куда положено ему...»...
Только ты, бестолочь военная в курсантских погонах, мог тогда не заметить, что этот на этом очередном рейсе Аэрофлота номер 3006 «Караганда-Павлодар-Омск» (Ан-24) снова (в третий раз!!!) была та самая, уже знакомая голубоглазая ровесница - стюардесса...
Синеглазка, отзовись пожалуйста, если вспомнишь в 1988 году тот рейс на АН-24. Ты подсела ко мне, как к старому знакомому, в последний ряд, мы жевали аэрофлотовские леденцы и, смеясь, сравнивали давление на уши авиационной высоты и водолазной глубины...
Наверное, Бог тогда сказал: не зови ее! Впереди всего два года счастья, а потом два года бардака и три года огня и войны!!!
Очень надеюсь, что у нее, детей и внуков сейчас все хорошо...