Штабной и «Лезгинка»

Штабных не любит никто. Нет, наверное, сами штабные и их родственники любят. Но те, чью деятельность они (не родственники, а штабные) проверяют, направляют и усиливают, нежностью к работникам штаба не лучатся. Антагонизм сей родился не вчера, еще поручик Ржевский в незабвенном фильме заявил: «Опять штабной? Прислали б водки лучше!».
В 1996 году начальником ГУВД Санкт-Петербурга стал Анатолий Васильевич Пониделко, друг и однокашник министра внутренних дел Куликова, отставной пенсионер славных внутренних войск. У руля питерской милиции этот товарищ простоял полтора года, заслужив у подчиненных ласковые прозвища «вредитель» (за свою деятельность), «горбатый» (за особенности осанки) и «тампакс» (за указание женщинам-сотрудникам иметь указанный предмет в «тревожном» чемоданчике). При нем-то и расцвела пышным цветом деятельность штаба ГУВД, который высочайше повелевалось считать Самым Главным Подразделением. Уголовный розыск, следствие, участковые инспекторы, служба БЭП, ППС и ГАИ, как выяснилось, представляли из себя сборище никчемных людишек, которые лишь благодаря беззаветному подвижничеству штаба хоть как-то оправдывали свое существование. Забросив все текущие дела, милиция писала планы на день, неделю, месяц, квартал и год, ходила с песнями на строевых смотрах и сдавала проверки. Штаб торжествовал и упивался всевластием.
Летом 1997 года я, сидя в кабинете, допрашивал вора, попавшегося при неудачной попытке смыться из «выставленной» им квартиры. Жулик был интересный, ранее неоднократно гостивший у «хозяина», и то, что эпизод, на котором он спалился, в его биографии явно не единственный, сомнения не вызывало. Как это не удивительно, как раз с такими легче устанавливается необходимый психологический контакт, без которого допрос превращается в тупое записывание отмазок задержанного. Но в тот раз с этим самым контактом было в порядке, злодей начинал колоться еще на несколько аналогичных подвигов в районе, и я с тоской думал, что сегодня домой добраться уже не судьба - его нужно будет везти проверять показания на месте, а это значит искать транспорт, конвой, понятых, затем несколько часов кататься по обворованным квартирам, писать, фотографировать и прочее, и прочее, и прочее.
Тут-то и распахнулась без стука дверь в кабинет, и на пороге возник он. С первого взгляда стало ясно - ШТАБНОЙ. Шитая фуражка-аэродром едва не цеплялась за притолоку дверного проема. О стрелки на брюках можно было точить карандаши. Вышитые три маленькие звездочки на каждом погоне свидетельствовали о том, что их владелец гордо несет по жизни специальное звание старшего лейтенанта милиции. На выглаженном кителе сверкал ромбик Академии МВД. В начищенных ботинках отражалось его смуглое, гладко выбритое лицо.
Я, будучи следователем, капитаном юстиции, форму держал в шкафу и надевал ее на День милиции, ну и изредка в случае каких-нибудь служебных бедствий, а в тот день, как обычно был в «гражданке».
- Штаб ГУВД, старший лейтенант милиции Мирзоев! - с легким акцентом «лица кавказской национальности» отрекомендовался вошедший, - Прошу предъявить жетон, служебное удостоверение и оружие. Затем к осмотру ящики стола и сейф.
- Будьте добры, подождите в коридоре, - попросил я его, - У меня проводится следственное действие, я веду допрос и прерывать его из-за проверки не могу.
- Вы что, не поняли?! Штаб ГУВД! Немедленно предъявите жетон, удостоверение, оружие, ящики стола и сейф к осмотру! - и глаза у него засверкали, и голос на тон повыше стал.
Задержанный с интересом смотрел на происходящее, ему это как бесплатная комедия перед долгой дорогой. Меня же, честно говоря, бесцеремонность этого хлыща заела. Обычно в таких случаях я, чтобы не тратить время, показывал все, что требовалось, лишь бы отстали. Но, не желая в глазах вора выглядеть не следователем, а пешкой, решил пойти на принцип.
- Удостоверение на право проверки, пожалуйста, и ваше служебное удостоверение предъявите, - сказал я проверяющему.
С брезгливой миной, закатив глаза, тот полез во внутренний карман кителя.
Порывшись там секунд 30, полез в другой. Потом стал шарить по наружным боковым карманам. Затем - в карманы рубашки и брюк. После этого, в ускоренном темпе проделал все манипуляции еще и еще. Я, поняв в чем дело, с интересом смотрел на него. Задержанный, тоже догадавшись, хихикнул.
- Нету... - с тоской произнес старлей, - Я его, наверное, в куртке оставил. Ладно, не нужно ничего от Вас, - и он развернулся к двери.
- Э нет, стоять! - я забежал и преградил ему дорогу к двери - Сядьте-ка вот тут
на стульчик и посидите, пока мы разберемся! Вы, может быть, чеченский боевик, откуда мне знать, а? Или разведчик азербайджанский?
Несколько минут старший лейтенант бухтел и грозился всевозможными карами, но прорваться к двери, будучи значительно меньше меня габаритами, не смог и плюхнулся на стул. Задержанный уже откровенно ржал в голос. Я стукнул кулаком в стенку, и из соседнего кабинета пришел дознаватель Коля Величко. Я попросил его постеречь старлея и жулика. Меланхоличный и вечно невозмутимый Коля не удивился и застыл у двери, а я ссыпался по лестнице в дежурную часть. Оперативный спел мне грустную песню про подлеца-проверяющего из Штаба, исписавшего недостатками половину своего гроссбуха. После того, как я поведал ему про отсутствие у «ковыряющего» документов, в глазах дежурного появились злорадство и хищный блеск, и он позвонил начальнику отдела, который, сидя в кабинете, уже представлял, что ему скажет на утреннем совещании руководство РУВД по результатам проверки. Начальник отдела забрал штабиста из моего кабинета и увел к себе. Там они созвонились с руководством проверяющего и договорились - мы молчим про отсутствие документов проверяющего, они докладывают о замечательной организации службы и хорошем порядке у нас в отделе.
На следующее утро, вернувшись с совещания, начальник отдела зашел ко мне и поведал, как руководство РУВД топало ногами на другие отделы, где проверка выявила кучу недостатков. Наш же отдел проверяющие отметили за организацию и несение службы на должном уровне, а особенно - за высокую бдительность сотрудников!
Начальник отдела презентовал мне бутылку «Лезгинки», которую в тот же вечер мы с ним и распили.

1.67

Батя

- Господа пилоты, а также примкнувшая к ним остальная лётно-подъёмная сволочь - штурмана, бортмеханьё, стюардыры и стюардырки! Я не желаю знать о происках подлого изобретения империалистических наймитов - календаря, цинично указывающего, что завтра среда и объявляю указанный день субботником по уборке территории. Вокруг "службы" все ссат и срат кому попало, а убирать за них я что ли должен? А на хрена оно мне надо? Не цар.... командирское это дело, чужое дерьмо разгребать! У меня зрение хорошее - чай не вляпаюсь, а вот третьего дня любимый всеми нами почетный бортмеханик, по нечетным - пьянь подзаборная - Василь Егорыч - имел удовольствие строевым шагом промаршировать полным ботинком по четырем подряд кучам дерьма, после чего пошло мне жаловался, забыв, что по крайней мере две из них его же, мнэ-э-э, рук творение, да и по остальным двум у меня имеются столь же вопиющие подозрения! Не показывай мне свой возмущенный кулак, Кагорыч, у меня каждое яйцо больше всех твоих кулаков. В общем так - все, не имеющие на завтра рейсов, в десять утра собираются на пороге "службы" и начинают убирать территорию! Довести указание до отсутствующих. Все свободны. А вас, Якунин, я попрошу остаться!

"Батя" - командир эскадрильи аэропорта Быково демонстрировал всем серьезность своих намерений.
Олег Якунин, он же - "Якунь", он же - "Окунь" - двадцатилетний курсант Колледжа Геодезии и Аэрокартографии, проходивший в Быково штурманскую практику, тоскливо смотрел вслед уходящим из зала коллегам.

- Окунь, голубь ты мой сизорылый, что ж ты такое творишь?
- Да я эта ...
- Молчи! Молчи, дубина, вырос пень - собакам писать, а ума не нажил еще. Нужны мне твои оправдания как Ан-24 изменяемая геометрия крыла! Я тебе сейчас скажу что думаю о тебе, а ты запоминай и пытайся понять!

- На прошлой неделе вы летали сменой в Салехард! Я все понимаю - два дня сачковать в гостинице скучно и шашлыки на природе - это святое! Но какого хрена, нет ну ты мне скажи, а лучше не надо, ты пил на спор с Кагорычем? Ты ж молодой - с двух стаканов в дрянь напился, я слышал, что тебя Костя Панкин за одну ногу по земле из леса выволакивал! А Кагорыч - у него же стаж ... и опыт ... и самомнение ... он пока все купленные вами на шестерых четыре литра водки не допил - не успокоился. Я знаю, что он не в одно свое бледное лицо эти литры пил - с экипажем делился, но по косвенным сведениям, а главное по последствиям - двумя литрами он себе гланды точно протер! И что после этого вышло? Ты весь следующий день изволил куртуазно болеть и на третьи сутки к вылету был теоретически жив, по крайней мере врач не впал сразу в кому при виде тебя, а успел выпить валокордину. А Кагорыч весь следующий день "лечился" до белой горячки. Его тот же Панкин - першерон наш необъезженный - у себя подмышкой на медосмотр принес. И что мы имеем в сухом остатке? Незаконнорожденный сын Эскулапа отказывается выпускать экипаж в рейс, Кагорыч проводит на него химическую атаку парами алкоголя в попытке поцеловать и уговорить пропустить на вылет, Панкин замазывает глаза Пелюлькину свежекупленной водкой и заставляет того подписать допуск, угрожая в противном случае перестать удерживать Кагорыча. Экипаж к рейсу допущен, а у меня дыра в заднице, размером со школьный глобус, от прознавшего о вашей выходке начальства салехардского короля клизм.
- Четыре дня назад вы сделали богатейший рейс Белорецк-обратно, привезя оттуда вахту. Даже боюсь спросить по каким ценам и в каких количествах вы продали очумелым буровикам паленую водку и бутерброды с прошлогодней колбасой, но судя по тому, как вы нажрались, едва спрыгнув с трапа самолета, несчастные буровики теперь вместо отдыха на югах поедут в свои родные Усть-Перепиздюйски подрабатывать дворниками, в свободное от работы нищими время. И что мы видим? В восемь вечера я нахожу Кагорыча, гадящего "орлом" в кустах прямо перед порогом "службы" и шаляпинским басом поющего "Стюардессу по имени Жанна". Твой молодой и расслабленный организм я полчаса вытаскивал из соседнего куста, причем в процессе ты в матерных выражениях цитировал учебник по аэрокартографии, а конечностями пытался изобразить розу ветров над нашим аэропортом. Что, не веришь??? А спроси у меня, где твоя сумка с документами, схемами и так любимой тобой штурманской линейкой? Думаешь потерял или менты отобрали, или гопники "обули"? Да ни те, ни другие просто не способны понять что там у тебя было, а вот что нормальному человеку весь тот мусор и на хрен не нужен - они сразу догадались бы! Это я твою сумочку "придержал", чтобы ты по дороге домой ее не посеял! На, забирай!
- В общем дело такое! Завтра в десять чтобы был здесь как штык! Вдвоем с Кагорычем берете лопату, целлофановые мешки и убираете все кучи, накопившиеся в радиусе полусотни метров от "службы" - проверю лично! После чего вы с тем же Кагорычем покупаете три литра хорошей, повторяю один раз - хорошей водки и мы едем к тебе на дачу, где я буду вас - уродов - учить, как эту водку надо пить, чтобы после вашего появления врачей не приходилось лечить от нервного срыва. Закуску беру на себя, от ваших ирисок и семечек меня уже мутит. Все, до завтра, юный алкаш.

Беспричинная причинность

Ходить в море трезвым - приятно, но непривычно. Когда такое случается, приходится ругаться матом обоснованно, а не беспричинно. Впрочем, на Флоте обоснование и причина всегда найдутся. А уж при выходе в море после долгого отстоя - сам бог велел.
«Азия» - в военной гавани Балтийска, где она и строилась. Сейчас корабль проходит ходовые испытания и стоит в самом низу, в левой штанине этих флотских «клешей». Чтобы понять дислокацию - снимите с себя брюки, положите их поясом к себе - гульфиком от себя. Теперь берем стаканы и ставим их на эти штаны, чтобы понять - как в этой гавани стоят корабли.
В районе гульфика - танкер «Лена». И это характерно не только применительно к флотской ситуации. Ставим стакан. Дном вверх, хотя и стоит танкер лагом к стенке. Идем дальше. В оттопыренном левом кармане - плавказарма. Казармы всегда размещаются в районе оттопыренности. Здесь ставим стакан в подстаканнике. Подстаканник с ручкой - символ той самой оттопыренности и железности дисциплины. В правом кармане спрячем самый красивый и новый фужер - здесь стоит, раскинувшись длинным корпусом, новехонький сторожевой корабль - гордость Балтийского Флота. Но мы забыли про левую штанину! В районе колена поставим надколотый граненый стакан. Это большой десантный корабль польской постройки. Он, как старый запущенный мениск, будет мешать нам при ходьбе. Почему стакан должен быть надколотым? Потому что БДК сам «надколот» - у него смят нос после столкновения с гражданским паромом, а его командир находится под следствием. Чуть ниже - «Азия», уткнувшись носом в носок. Но она не одна - напротив стоит еще один «граненый стакан» среднего десантного корабля. Задача: не разлив и не разбив, продвинуться по штанине мимо мениска, перемещаясь нетрадиционно для корабля без винтов регулируемого шага и подруливающих устройств кормой вперед; закинуть ее в левый карман, не коснувшись оттопыренной плавказармы; ювелирно прошмыгнуть мимо «Лены» в гульфике и выйти в море, проскользнув и не разбив дорогой фужер в правом кармане.
День начинался приятно: все были трезвы и беспричинны. На ходовом мостике «Азии» командир, вахтенный офицер и еще один такой же юный лейтенант, стоящий за машинным телеграфом. Отвязались, прошли со вздохом мимо надколотого стакана БДК, готовясь свернуть кормой влево в карман, где стоит плавказарма, чтобы потом дать самый малый вперед и на циркуляции выйти в море. Но тут появилась причина ругаться матом - ночью кто-то приволок и поставил на якоря плавкран - прямо перед казармой, закрыв всю оттопыренность.
- Левый малый назад! Стоп левый! Правый малый вперед! Обе машины малый назад! Обе стоп! Обе малый вперед! Вперед, я сказал! Стоп! Левый самый малый назад! Да я...б...сказал - правый малый назад!
- Ходовой, вы там озверели? Мы в машине отрабатывать не успеваем!
- Молчать, ПЭЖ! Самый малый вперед! Обе! Вахтенный, танкер смотри! Проходим?
- Тащ командир, предлагаю - враздрай машины! Сейчас же «Лену» на нос насадим!
- Обе машины ПОЛНЫЙ назад! Стоп! Левый малый назад! Стоп! Левый малый вперед! Руль вправо пятнадцать! Как корма катится? Руль прямо!
- Вроде...проходим...
Все, выдохнув, смотрят назад, на кораблиную попу, чудом просвистевшую мимо гульфика. Но никто не смотрит вперед.
- Вы что ж! Да...мыыыы...Обе самый полный назааааад! - кричит вахтенный, невольно оглянувшийся через плечо в сторону дорогого фужера и гордости Бывшего Флота, стоящего в правом кармане. «Азия» задрожала кормой, но уверенно катилась форштевнем прямо в мидель новехонького сторожевика.
- Штопаный Балтийск, штопаная Балтийская лужа, штопаный плавкран и его штопаный капитан! - неслось на ходовом. Но на баке молчали... Помощник Толя обреченно стоял на самом носу, прислонившись плечом к гюйсштоку и украдкой крестился. Зря только - в 80-е годы бог нам не помогал. С левого борта сторожевика уже и экипаж убежал, в панике побросав в воду недокуренные сигареты и матюги, а помоха наш героический стоит как вкопанный и крестится тем чаще, чем ближе борт обреченной гордости Балтийского Флота.
Как нежен был этот звук, тонкий хрустальный звук фужера шампанского - «Дзынь». Даже тише - «тсссынь». Это гюйсшток «Азии», под которым крестился Толя, нежно коснулся спасательной шлюпки сторожевика, висящей на шлюпбалках, и, качнув ее, тут же отошел назад. Чудо ведь! Даже командир перестал листать Уголовный кодекс.
- Всем курить! - только и сказал он.
А потом было море и стрельбы - корабль испытывал свою артустановку АК-630. Это такая злая жужжалка о шести 30-мм стволах, которая выстреливает 5000 злых ос в минуту на дальность до пяти километров. Управляет ею комендор - старший матрос Алояров. Он стоит в шлеме танкиста в железном стакане, трясущимися от напряжения руками сжимая ручки визирной колонки с коллиматорным прицелом. Глядя через эту паутину, он должен навести пушку на мишень и на мгновения нажать на кнопку открытия огня. Его губы шепчут:
- Скорострельность - 5000 выстрелов в минуту, боезапас в лентах - 2000 выстрелов. Считать максимум до трех и отпускать гашетку. Только бы не ошибиться, а то останусь без яиц на завтрак - так старпом обещал!
- Алояров, товсь! - звучит в наушниках. Матрос нагибается к железной прямоугольной коробке, прикрепленной справа от него на уровне коленей, и включает питание пушки. На бак выходит командир. Это он будет запускать мишень, по которой должен попасть комендор. Но в последнее время командир чаще читал Уголовный кодекс, чем наставление по запуску сигнально - осветительной ракеты. Он забыл, что ее надо держать в вытянутой левой руке, а правой дергать за шнур. Командир делает иначе: он держит шнур, а дергает саму ракету, заваливаясь назад. Выстрел - красная звездочка взлетает в зенит чуть правее корабля; комендор Алояров тоже поворачивается вправо, падает на колени, чтобы поднять колонку почти строго вверх и бьется промежностью об угол железной коробки. Его вой «Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!» длился 14,4 секунды. Это легко посчитать - израсходовано 1200 снарядов при скорострельности 5000 выстрелов в минуту. Оценка за стрельбу - «отлично», так как цель просто испарилась. А еще всем понравился железный дождь, который пролился у борта корабля. Представьте себе душ из осколков 1200 снарядов, каждый весом 400 грамм - пол тонны почти и будет.
Если попадете под такой, не торопитесь ругаться беспричинно - раскройте железный зонтик, переждите его и подумайте - может, на корабле все трезвы, а комендор просто остался без яиц. На завтрак. Видите, причина все-таки у них была.

Сюжет реален, также как место действия, номер катера и имя одного из героев. И если он случайно прочитает этот рассказ, то большой ему привет от сослуживца по бригаде ракетных катеров ТОФ - Сергея Пустового, побожившегося автору в достоверности этих событий. Имя главного героя, к сожаленью, история не сохранила...

О ПОЛЬЗЕ ЛЕКСИКИ НЕНОРМАТИВНОЙ...
Лето. Владивосток. Место базирования бригады ракетных катеров. Монотонный шум стоящих у причалов катеров прерывается звуками и командами осмотра и проверки оружия и технических средств.
Игорь Черемных, интеллигентного вида флаг-РТС, только- только закончив свои дела на торпедном Т-126, вышел на верхнюю палубу глотнуть свежего воздуха. Остановившись у люка в машинное отделение, залюбовался красотой живописных сопок бухты Улисс. Взгляд медленно скользил по стороне противоположной, где утробно бухали выхлопами в воду дизелюхи соседней бригады ПЛ, а еще чуть левее угадывался теплый песок городского пляжа, но там текла иная жизнь...
Когда палуба под ногами знакомо задрожала потугами главного дизеля, неожиданно раздался громкий хлопок, заставивший вздрогнуть и оглянуться. От левого борта повалил черный дым, стало слышно, как забегали в машинном... Адреналинно зазвенела аварийная тревога. Суета, топот ног, хлопанье люков и дверей, лязганье задраек. Чуть позже прояснилось - при пуске двигателя вместе с куском борта вырвало находящееся на самом урезе воды газовыхлопное устройство. Вода быстро устремилась в машинное отделение. Катер кренился. Можно и уходить - не его это дело за механиков дырки конопатить, но любопытство взяло верх. Остался.
Сбежали по сходне в поисках кольчужного пластыря посыльные, но, увы, не все на флоте можно быстро найти... Тщетны попытки заделать «пробоину». Снующая оранжевость спасательных жилетов, краснота огнетушителей и бряцание раздвижных упоров на соседних причалах только подчеркивали бесполезность строящихся аварийно-спасательных групп.
Крен становился угрожающим.
- ЖОПА!- донеслось до Игоря из катерного трюма.
Захотелось на берег, но взгляд уцепился за бежавшего мимо матроса. «Наверно кок», - подумалось, глядя на грузную фигуру. Но с губ вдруг сорвалось:
- Стой, сука, стой! В воду... в воду ныряй!!! - притормозивший моряк испуганно смотрел на орущего офицера, - Жопой... жопой дырку заткни!!!
... Поступление воды прекратилось, как только исполнительный морячек, подгребая руками, научился балансировать на уровне ватерлинии. Появившиеся возможности откачать воду и накренить катер на борт противоположный были немедленно использованы...
- За проявленную смекалку и находчивость при ведении борьбы за живучесть торпедного катера,- зачитывали приказ на общем построении соединения, - объявить матросу Х. десять суток отпуска с выездом на родину!
Стоящий перед строем «виновник», тихо потея, блаженно улыбался.
- Да-а, - разглядывая героя со спины, вполголоса констатировал комбриг,- такая ПОПА, всем жопам жопа!
В строю флагманов тихонько засмеялись.

Муравейник

Есть такие человеческие муравейники на флоте - авианесущие крейсеры называются.
Давайте встанем рядом и ощутим все великолепие этой громады. Ощутили?
Посмотрите вверх, умилитесь отточенности форм, торжеству народного зодчества и всеобщей колоссальности сотворенного.
Рот открыли от восторга? Закройте. Сверху могут запросто плюнуть.
Давайте разрежем его вдоль... Нет, лучше не будем, нас могут побить.
Давайте представим его разрезанным, что мы видим? Ходы. Тысячи ходов, выходящих ниоткуда и уходящих в никуда. По ним озабочено бегают люди-муравьишки, что-то друг другу докладывающие, приказывающие и посылающие нафиг...
Если вас по недоразумению пропустили внутрь, запомните - передвигаться в лабиринтах можно только в сопровождении опытного следопыта или, вооружившись мелком, которым вы будете отмечать свой путь. Но имейте в виду, что мелок сотрут на первой же приборке, и вы заполучите неплохой шанец остаться в этих немыслимых лабиринтах навсегда... и одичать.
Когда я приблизился к нему первый раз, он еще назывался «Баку».
Я стоял на палубе подходящего к этой громаде катера и восхищался...
Предстояла рутинная работа - обеспечение точного местоопределения при выполнении учений.
Аппаратура была установлена, матросы размещены, потянулись часы ожидания.
Меня поселили в каюту к командиру ЭНГе. Гостеприимный каплей проводил до койко-места, показал, где устраиваться и напоследок предостерег:
«Не выходи никуда, заблудишься, перед обедом я за тобой зайду, если что - звони, вот телефон».
Для начала по старой флотской традиции я поспал часик. Потом подумал, и поспал еще полчасика. Проснулся я внезапно. От банального желания пописать.
Высунулся в коридор, обозрел прилегающее пространство. Ничего похожего на гальюн не было.
Помня о наставлениях, позвонил каплею.
«Нет его, вышел куда-то».
Зашибись. Ладно, делать нефиг, не пацан какой, сам найду.
Вышел я, и довольно смело пошел вправо. Думаю - главное повороты считать.
Останавливаю матроса:
- Где тут гальюн?
- А, это прямо, второй коридор налево, еще через коридор справа будет трап вверх, там спросите.
- А на этой палубе, что нет? - изумляюсь я.
- Есть, но... объяснить тяжело... заблудитесь.
- Ладно... давай еще раз...
Топаю куда-то, где-то поворачиваю... никаких трапов вверх... А хочется уже нестерпимо! Вокруг люди военные бегают озабочено. Останавливаю еще одного:
- Где гальюн?!!!
Матросик смущенно пожимает плечами:
- Я тут всего полгода... Вот возле нашего кубрика знаю...
Бегу дальше...
- Где...?
- Направо... налево... вниз...
Мля, думаю, вот развернусь фронтом к стенке и обоссу тут все! Путешественник хренов! Сидел бы сейчас в теплой каюте, названивал потихоньку.
- Где...?!!!
- Это вам в другую сторону...
ААА! НЕ МОГУ! ЩА ЛОПНУ!!! Взорвусь тут эдакой бомбой, обрызгаю им все!
В ошалевшей голове бьется - «НУ КТО ТАК СТРОИТ!!!»
Через некоторое время со мной уже начали здороваться.
- Здравия желаю...!
Мне? Вот ведь примелькался. Бегаю тут уже полчаса. Совсем свой стал. Узнавать начали.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, матрос Худайбердыев! Где каюта ....мнадцать?
Машу рукой: «Прямо... налево... - разворачиваюсь бегу, на ходу бурчу, - направо... там автобусная остановка...у бабушек спросите...»
Уже ничего не хочется, хочется обратно в каюту... но как её теперь найти?
Озарение - может, у них тут вообще гальюнов нет, а все их ответы - заговор молчания? Брежу.
Вроде, пробегал здесь уже, знакомые шероховатости на стене...
Интересно, а меня найдут когда-нибудь?...
- Товарищ старший лейтенант, а где найти мичмана Кренделева?
- Гальюн!!!...
- Что гальюн?
- Гальюн где?!!!
- Ааа... прямо... направо... вверх...
- Зачем вы мне врете?!!! Нет там никакого вверх!...Вперед! Ведите меня!
- Ну, тащ старший лейтенант... мне надо...
- Вперед мамувашу!
Куда-то идем, где-то поворачиваем. Матрос встает и задумчиво озирается.
- Ага! - ору восторженно, - нету здесь ни хрена! Ну где, где, покажите! - поворачиваюсь кругом, - здесь нет! И здесь нет! Его вообще нигде нет!
Пока я возмущался, матрос смылся. Сука. Найду - убью.
Бреду в никуда...
- Тащ старший лейтенант! Разрешите доложить! Ваше задание выполнено! Приборка в гальюне произведена!
Смотрю недоверчиво. Боюсь спугнуть призрачную надежду. Хриплю, пучеглазя:
- Гальюн... ведите...
ОН все-таки был. И совсем недалеко. Милый... как я скучал по тебе...
Я долго не кончался... какой же это оргазм, ребята...
Вальяжно выхожу в коридор. Люблю всех. Останавливаю матроса.
- Любезный, где тут каюта номер ....цать?
- Это вам надо направо... налево....
Начинается...
1.8347107438017