Райком закрыт. Все ушли на фронт.

Дело было во время очередного КШУ, плавно перетекающего для нашего батальона в БТУ с боевой стрельбой.
Почти всё командование нашего доблестного отдельного беззнамённого дважды чуть не награжденного мобильного батальона уже неделю обитало в палатках, рисуя на картах жаркие схватки с вероятным противником, пытаясь заодно убедить в обоснованности того или иного решения кучу посредников, клерков и просто «помогаек» из штаба армии.
Эти же «мудрейшие их мудронов» во время, свободное от «заслушиваний», совещаний и постановки задач аки стервятники рыскали по обезглавленному гарнизону, выискивая недостатки, фотографируя их на цифровые аппараты и с щенячьим восторгом предъявляя фотографии различных «безобразий» в виде бычка в умывальнике, ими же и подброшенного, скорому на расправу командарму.
Тот же немедленно, но методично начинал уничтожать комдива, взбешенный комдив как раненый зверь ревел на провинившегося командира части, комбат же, не имея возможности свалить с командного пункта, начинал с помощью ТА-57 и «такой-то матери» наводить порядок в подразделениях, кляня, на чем свет стоит, оставшихся в части «рулевых».
В подразделениях же в этот момент обстановка также постепенно но неотвратимо накалялась. С одной стороны, лишенный родительской опеки отцов-командиров личный состав несколько расслабился - римские каникулы, с другой, здравые ротные себе и подчиненным особо расслабляться не позволяли и лихорадочно готовились к полевому выводу, да и прилетавшие с командного пункта дистанционные командирские звездюли вводили в тонус особо отличившихся.
В штабе части творилось нечто невообразимое. Незадолго до описываемых событий в батальон передали все службы гарнизона и все остальные части, включая штаб дивизии, поставили к нам на довольствие. Две тысячи душ военного городка замкнулись на один батальон. Нормально работать стало возможно только вечером-ночером, ибо постоянно прибегали разнообразные личности, кому-то срочно требовались деньги, кому-то снять или поставить на довольствие солдат, получить выписки, заправить машины, и так далее и тому подобное. Порой кому-либо из прибежавших по срочному делу указывалось на регламент работы штаба, и тут же обидившийся на свою тяжелую жизнь представитель штаба дивизии, либо тётушка из соседней части бежали ябедничать к комдиву. У комбата или штабного раздавался телефонный звонок и из трубки, предусмотрительно оставленной от уха на безопасное для барабанных перепонок расстояние, раздавался рёв генерала: «Ты что там, майорина, совсем охамел? Офицеров штаба в х*й не ставишь? Мои приказы не выполняешь? Да я тебя... (далее следовали различные варианты уничтожения провинившегося только в том, что он является командиром богом проклятого ПэГэшного батальона майора)».
Так как в момент КШУ в штабе находился только отправленный туда контрабандой с командного пункта ЗНШ капитан Ержанов, то на все сопутствующие обеспечению вопросы приходилось отвечать ему. Это отнюдь не способствовало выполнению поставленной непосредственным начальством задачи - подготовки всей документации батальона к тактическому учению с боевой стрельбой.
Но не таков был краснодипломник славного Новосибирского училища, чтобы не выполнить боевую задачу, позволив задурить себе голову повседневной тягомотиной!
Оценил обстановку, принял решение и отдал «вирусу» боевой приказ. Серая казенная дверь штаба начала преображаться в соответствии с задаваемыми ему албанскими вопросами.
Первым появился листок с надписью: «По всем вопросам тыла обращаться в кабинет N 7 на втором этаже».
Затем:
«Деньгами я не распоряжаюсь, комбат на КШУ».
«По выходу машин - в кабинет N 8, но зампотеха там нет, он также на КШУ».
«Топлива у меня тоже нет, обращаться в кабинет N 7 к пр-ку Федяшовой».
«У меня печати нет. Капитан Ержанов».
И, как апофеоз всего творившегося, дверь штаба украсила табличка с крупным жирным текстом:
«Райком закрыт. Все ушли на фронт!»

Группа Советских войск в Германии (ГСВГ)

Летели чуть больше четырёх часов. Приземлились точно на таком же военном аэродроме, с которого вылетали под Свердловском. Один в один! Те же самые ангары, замаскированные под холмы с травой, такая же взлётная полоса. И точно такой же осенний лес с берёзками и кустарником. И так же моросил мелкий дождь. Всех построили в колонны прямо около самолёта. Прилетевшие курсанты учебной части Елань разделились на две половины по географическому вопросу: одни утверждали, что мы ещё в Союзе под Брестом и сели на дозаправку. Оппоненты отвечали, что уже находимся в самой Германии. Солдаты стояли в строю, мокли, спорили и галдели всё громче и громче. А сопровождающие офицеры не отвечали на вопросы и только многозначительно улыбались.
И тут все увидели приближающиеся шеренги демобилизирующихся солдат с чемоданами в руках. Внешний вид их был несколько потрёпан. Но все дембеля выглядели бодро и с криками: «Вешайтесь!» стали бросать в сторону прилетевших бойцов заранее запасённые брючные ремни. Как оказалось, это опять была добрая старая традиция! От дембелей и узнали, что сели недалеко от аэродрома под названием Темплин, а затем нас доставят в город Дрезден. И сразу всем стало понятно, где мы находимся. Отслуживших своё стали быстро сажать в самолёт. А колонны вновь прибывших солдат двинулись по лесной дороге. Шли около часа, дождь стал накрапывать сильней. Удивительно, но даже грунтовая дорога в немецком лесу была ровной и без луж. Затем на маленькой станции загрузили в небольшую электричку, называемую «вертушкой», на которой и доставили дембелей из города.
Хорошо продуманный механизм доставки молодых солдат и отправки дембелей в Союз работал без сбоев и на полную катушку. Пассажирские самолёты только успевали заправиться и вылетали обратно.
Пока ехали в «вертушке», несколько местных старослужащих проходили по вагонам и пытались у курсантов отобрать значки. Сопровождающие состав молодые сержанты не вмешивались. В конце вагона даже возникла небольшая драка, и местные «разбойники» предпочли быстро ретироваться. Раис дёрнулся было махнуться за правое дело, но Тимур со словами: «Успеем ещё в новой части!» остановил товарища.
В Дрездене всю команду привели к штабу Первой гвардейской танковой армии и построили в большом спортзале. Между рядами стали ходить офицеры, так называемые «покупатели», и отбирать себе бойцов. Первыми покидали наши ряды в основном славяне, и как правило, высокие и здоровые. Тимур с Раисом явно не подходили под эту категорию и чувствовали себя несколько ущербными.
Время шло, сухпай закончился ещё в Союзе. Очень хотелось есть. И тут пронырливый каптёр отлучился буквально на пять минут, появился довольный и знаком показал Тимуру идти за ним. Вышли во двор части. Раис с загадочным видом показал другу зажатые в кулаке две купюры. Одна достоинством в десять марок, вторая - в пять.
- Видал?
- Нифига себе! Откуда? Отобрал что ли у местных? Когда успел?
Каптёр довольно рассмеялся.
- А вам бы, боксёрам, лишь бы кому морду набить и денюшку отобрать! Обменял я, Тимур. У меня заныканный червонец был, ещё с учебки. Вот и махнулись с местным дембелем, - и добавил задумчиво: - но, похоже, обманул он меня. Надо было на большую сумму соглашаться. Да и хрен с ним! Пойдём чипок искать.
Оказалось, что рядом чипка не было, но им показали невдалеке магазин части. Где друзья и купили впервые в жизни пару бутылок лимонада «Вита-Кола» и по пачке немецкого печенья. Ничего вкуснее друзья ещё не ели!
Под вечер из команды остались только Тимур с Раисом, три оператора с четвёртой роты, а также несколько солдат механиков-водителей. Наконец-то появились и их «покупатели». Построили всех в одну колонну и двинулись шагом по ночному Дрездену. Тимура удивило, что на узких улицах такого большого города никого из жителей практически не было. На окраине города на футбольном поле стояли палатки. Усталый сопровождающий офицер приказал переночевать здесь. Также сообщил, что утром после зарядки их всех распределят по ротам мотострелкового полка. На вопрос Тимура о наличии в этом полку БМП-2 только пожал плечами и сказал, что впервые слышит о такой технике. Озадаченные таким ответом друзья с устатку уснули быстро.
Утром прозвучала команда «Подъём!» Местный дежурный сержант ходил между палаток, подавал команду и стучал ладонью по брезенту. Было холодно и сыро. Молодые солдаты решили согреться приёмами рукопашного боя, которыми научились в учебке. Тимур по своей боксёрской привычке смотрел только на руки; когда Раис, исходя из своего опыта деревенских драк, легко боролся руками и ногами. Поэтому через бедро и через себя бросали в основном Тимура. Друзья, разгорячённые борьбой, не заметили, как к ним подошли молодой офицер и старший прапорщик и стали с интересом наблюдать за борьбой. И тут прапорщик, по всей видимости, старший в этой паре, вдруг приказал:
- Брек! Разошлись по углам.
Услышав такую знакомую и несколько подзабытую команду, Тимур остановился. Друзья отдышались, отряхнули свои шинели, накинули шапки, заправились и представились по очереди. В ответ представился только прапорщик:
- Старший прапорщик Нагиев, разведрота! - и тут же спросил у Тайсина:
- В разведке служить не желаете, молодой человек?
Раис кивнул головой.
- Конечно! Но только вдвоём. Мы друзья!
- В роту нужен только один оператор-наводчик, - сухо сказал лейтенант, - и мы его найдём быстро. И без вас!
Тимур неожиданно для себя вдруг спросил:
- А что, в вашей роте только одна машина БМП-2?
- Я техник роты, в нашей роте имеются только БМП-1, - ответил Нагиев, - и могу сказать точно, что не только в нашем полку, но и во всей дивизии БМП-2 не стоит на вооружении. А вы откуда знаете про эту секретную машину?
Для Раиса было всё равно, на какой машине придётся служить в дальнейшем. Главное - в разведке. Но для Тимура это был шок! Разница между этими боевыми машинами была для него как между Запорожцем и Жигулями на гражданке. И Тимур удручённо ответил:
- Мы операторы-наводчики БМП-2. Полгода учились в Елани.
Тут лейтенант решил представиться:
- Лейтенант Тимербулатов, командир взвода разведроты. Бойцы, расскажите про БМП-2? Мы только о ней краем уха слышали.
Тимур в общих чертах стал объяснять молодому офицеру про боевую часть машины. А когда заинтересованный взводный начал спрашивать ТТХ (тактико - технические характеристики) автоматической пушки, солдат ответил:
- А вот это - военная тайна! Мы подписку давали о неразглашении.
Техник роты вместе с взводным весело рассмеялись в ответ. Нагиев прямо перед солдатами спросил у Тимербулатова:
- Что будем делать, взводный? Бойцы-то вроде неплохие.
И тут, нарушая субординацию, в разговор и размышления старших по званию встрял неугомонный рядовой Тайсин.
- А Кантемиров - электрик по специальности! Он технарь закончил и в роте всю проводку заменил.
Старший прапорщик быстро переглянулся с лейтенантом и произнёс судьбоносные для Тимура слова:
- Тагоеву на Помсен нужны электрики!
Взводный разведроты добавил:
- Оба с вещами, шагом марш за нами.
Они прошли мимо стадиона и трёх жилых пятиэтажек и зашли через небольшой пропускной пункт с дежурившим солдатом в полк. Тимур знал, что в учебке мотострелковый полк был самым большим по численности солдат и офицеров. Но здесь обоих новобранцев удивило количество бойцов, построенных перед столовой на завтрак. Оба ещё никогда не видели такого скопления военнослужащих. И если в учебной части в основном служили солдаты славянских национальностей, то здесь было явное преимущество призывников с Кавказа и Средней Азии. Очень много было солдат первого периода службы.
Рядового Тайсина тут же забрали в разведроту, а Кантемирова отвели в расположение первой роты, которая находилась в этой же казарме, но располагалась на чердаке - в мансарде. Оказалось, что на первом этаже, где постоянно дислоцировалась первая рота, прорвало трубы отопления. Поэтому рота временно обитает сейчас в мансарде, а топят чердак буржуйками дневальные по роте. В расположении было тепло, но всё и все пропахли дымом. Тимур впервые увидел брикеты - местный уголь, которым топили буржуйки. Брикеты быстро сгорали, давали мало тепла и оставляли странный оранжевый пепел. Наш уральский каменный уголёк был намного лучше! Молодой солдат сходил с первой ротой на завтрак. И если в Елани кормили не очень, но там курсанты уже привыкли к солдатской пище, то в этой столовой кормили просто отвратительно. Тимур был совсем разочарован. Мало того, что ему уже не придётся стрелять с БМП-2, так ещё и кормить будут совсем плохо. Оставалась одна надежда на майора Тагоева и службу на загадочном Помсене. После завтрака дневальный сообщил, чтобы Кантемиров находился в расположении и ждал вызова в штаб полка. Разговорившись с дежурным по роте, который тоже только закончил учебу, но в Чебаркуле, Тимур узнал, что майор Тагоев Яков Ярославович - заместитель командира полка и совсем недавно прибыл после академии. А Помсеном называют стрельбище, где пехота постоянно стреляет из своего вооружения. И что попасть туда очень сложно. Практически невозможно. Тимур, услышав про постоянную стрельбу, несколько успокоился и стал ждать вызова.
Рядового Кантемирова вызвали в штаб только ближе к вечеру. Тимур успел за это время привести свою форму в порядок, благо времени было достаточно, и его никто не тревожил. Перед кабинетом он ещё раз заправился, перевёл дыханье, и постучавшись, открыл дверь. За столом сидел сухощавый майор с кавказскими усами. Тимур увидел на столе уже знакомое своё личное дело.
- Проходи, солдат, - просто сказал майор, - говоришь, электрик? И техникум закончил? Работать приходилось?
- Техник-электрик четвёртого разряда. Работал только на практике и после учёбы два месяца у отца на шахте подземным электрослесарем, - чётко, по-военному, ответил Тимур.
- У отца - это хорошо! - улыбнулся в усы майор, - смотрю, до армии спортом увлекался?
Тимур решил не отрицать. Да и шесть месяцев службы уже прошло.
- До призыва выполнил разряд КМС по боксу.
- Ну и хорошо! - вдруг сказал Тагоев, - а я вот раньше борьбой увлекался. Вольником был. Ладно, Кантемиров, характеристики у тебя хорошие. Даже твой ротный от себя тут пару слов необычных добавил. Интересно было читать. Служить будешь на стрельбище Помсен в полигонной команде. Сейчас подойдёт старшина стрельбища, и с ним всё уточнишь. Стой напротив штаба и жди. Свободен, солдат!
Тимур ответил: «Есть!», развернулся через левое плечо и вышел. Он был удивлён, что так всё просто и быстро получилось с его дальнейшей службой. Да и Раис будет рядом! Наверняка разведрота стреляет на этом стрельбище. Вот только Тимуру было очень интересно узнать, что же там написал в характеристиках его бывший командир роты майор Ребрик?
Рядовой Кантемиров стоял прямо напротив штаба и с интересом наблюдал за жизнью в новой части. Всё было вновь и необычно. Старые серые казармы кайзеровских времён, брусчатка вокруг. Вот только плац был покрыт асфальтом. Со стороны за хаотичным движением многочисленных солдат и офицеров был виден порядок. Даже для такого неискушенного взгляда молодого солдата. В штаб постоянно заходили и выходили с деловым видом офицеры и сержанты. Ворота КПП постоянно открывались и закрывались, выпуская и впуская машины. Мимо Тимура прошагал вооружённый караул. Тимур заметил, что форма караульных солдат чистая и выглаженная. И тут под конвоем привели четырёх солдат с верёвками и лопатами в руках. Они были в грязной форме, без ремней, без пилоток и острижены наголо. Один из них открыл канализационный люк, надел на голову противогаз и спустился вниз, а остальные подали ему верёвку и лопату. «Вот вам и прелести местной гауптвахты» - разглядывая провинившихся, подумал Тимур.
Из казармы напротив штаба стали выходить музыканты военного оркестра. И к Тимуру подошёл сухощавый старшина уже в возрасте. С такой же редкой сединой, как у отца. Он быстро уточнил фамилию солдата и сказал, чтобы он ждал его с вещами ровно в 19.00 на КПП.
Тимур подошёл чуть раньше, поздоровался с двумя бойцами и сержантом наряда и сказал им, что ему приказано ждать здесь старшину. Сержант с недовольным видом спросил:
- Кто приказал? Нам сейчас надо готовиться к сдаче наряда, а ты здесь топтать будешь. Жди на улице!
- Приказал майор Тагоев, - ответил Тимур, посмотрел на начинающийся дождь и добавил: - сказал никуда не уходить из КПП.
- Так бы и сразу сказал! - сержант быстро впустил Тимура на контрольный пункт.
Через некоторое время подошёл уже знакомый старшина, но в гражданском плаще с капюшоном. Тимур удивился, а сержант на КПП принял эту форму одежды как должное. Старшина в таком виде быстро сходил в штаб, вернулся с пустой хозяйственной сумкой и велел выдвигаться за ним. Они вдвоём вышли за территорию полка, перешли через дорогу и подошли к небольшому деревянному дому в готическом стиле. Тимур остался возле ворот и стал с интересом разглядывать необычный дом. А старшина через несколько минут вдруг выкатил из-за дома мопед. Молодой солдат не верил своим глазам! Старшина подошёл к нему, и улыбаясь, спросил:
- Кантемиров, давно на мопеде не катался? Сейчас отвезу тебя на стрельбище. Только шапку завяжи, а то слетит. И сумку держи.
Затем свернул сумку, отдал Тимуру, надел на голову шлем и завёл мопед. Тимур уселся сзади и крепко обхватил старшину. Так они и поехали по ночной Германии. В первый же день службы в ГСВГ рядовой Кантемиров, призванный с далёкого уральского шахтёрского посёлка, ехал ночью на новое место службы по немецким дорогам на мопеде Симсон со своим старшиной. Кто бы мог подумать! Проехали две деревни, затем свернули с асфальтовой дороги. Фары выхватили небольшой белый дом, затем - бетонный забор, и старшина остановился у металлических ворот. Выбежал солдат с повязкой на рукаве и надписью «Дежурный по стрельбищу» и, хотя старшина был в гражданке, отдал честь и доложил, что во время отсутствия старшины никаких происшествий на стрельбище не случилось. Старшина спокойно выслушал доклад и сказал:
- Хорошо! Вот я вам первое пополнение привёз. Принимайте и накормите обязательно. Я звонил с полка дневальному.
Тимур недоумевал всё больше: «Куда они приехали? Кто его сейчас будет кормить и где?» Старшина вошёл первый в одноэтажный домик с крыльцом. В коридоре стояла тумбочка, возле которой дневальный солдат отдал честь старшине в гражданке.
«Ну, дела! Что за служба у них тут?» - терялся в догадках Тимур. Старшина обернулся к Тимуру и сказал:
- Заходи в расположение, сейчас тебя покормят, - затем забрал у него сумку и протянул дежурному, - наберите яблок Тагоеву.
Дежурный молча кивнул и вышел с сумкой из домика. Тимур ничего не понимал! Где кормить его будут? Какие яблоки?
В расположении молодого солдата тут же обступили несколько местных бойцов. Было видно, что все они старше периодом службы. Некоторые были в тапочках. Тимур оглядел расположение. Это была небольшая комната, в которой расположились в два яруса около 20 армейских кроватей, между кроватями стояли тумбочки. Справа был вход в небольшую бытовку с каптёркой, а через расположение можно было пройти в маленькую Ленкомнату. Тимур подумал: «Уютненько, конечно! Интересно, здесь с ходу бить начнут или немного погодя?» Молодой солдат поставил свой рюкзак, снял шинель и стал всем объяснять, кто он такой и с какой учебки к ним попал. Местные солдаты были удивлены. Тимура явно никто здесь не ждал! Тут подошёл старшина и сказал:
- Так, Кантемиров, я поехал. Сейчас тебя накормят, а потом старший оператор тебе всё объяснит, - показал на единственного здесь сержанта и обратился к нему, - смотри, Виталий, чтобы всё было хорошо!
Сержант кивнул и показал Тимуру на вход в столовую. В столовой было всего четыре небольших стола. К столовой примыкала небольшая кухня с окошком раздачи. На одном уже стояла полная тарелка с жареной картошкой и кружка с чаем. В Елани эта был ужин только для дедов! Вот тут Тимур по-настоящему почувствовал, как он проголодался! Обед в столовой полка был ещё хуже завтрака, и молодой солдат практически ничего там не ел. Вдруг все услышали, как затарахтел отъезжающий мопед старшины. И тут старший оператор Виталий сказал:
- Давай ешь быстрей, и в каптёрку! Посуду потом помоешь.
«Опять каптёрка! Это мы уже проходили. Но здесь хоть вначале кормят» - подумал Тимур и принялся в гордом одиночестве уплетать армейский деликатес и только сейчас заметил, что картофель пожарен с грибами. «Ну нифига себе! Вот это питание. Пусть бьют. Выдержим. Обязательно буду здесь служить» - размышлял солдат, спокойно доедая тарелку. Никто не торопил. Тимур попил чай и пошёл в каптёрку. Все уже собрались там и разглядывали новые шинель, шапку и парадку вновь прибывшего солдата. Тимур уже знал, что старослужащие забирают у молодых новую форму, чтобы потом дембельнуться домой во всём новом. Поэтому он только сказал:
- Отдайте мою книгу!
Все уставились на него. В центре каптёрки за столом сидел худощавый солдат и рассматривал подарок сержанта Бажова. Вдруг он увидел дарственную надпись, удивился, показал Виталию, сидящему рядом и спросил:
- Так твоя фамилия Кантемиров? А ты, боец, случаем не родственник майору Тагоеву? И вообще, как ты сюда попал?
- Нет, не родственник. А как попал, спросите у майора, - Тимур подошёл к столу и протянул руку, - я сказал, верните мою книгу!
Тимура плотно окружили. Солдат встал, отодвинул Виталия и подошёл к Тимуру.
- Тебе, в самом деле книгу дембель подарил?
Тимур кивнул. Солдат улыбнулся и протянул руку.
- Меня зовут Павел. Я - дед, здесь служу радиомастером. Книгу почитаю и верну. Даю слово. Договорились?
- Базара нет! А мою форму, если кому подойдёт, можете забрать. Я же всё равно весной демобилизуюсь. Шинель с шапкой уже не пригодятся. А парадку я потом себе новую найду.
Тут старший оператор Виталий заявил:
- Форму я себе оставляю, у нас с молодым один размер.
Рядовому Кантемирову в самом деле не было жалко свою форму, тем более, ему служить оставалось ещё целых полтора года. Тимур только попросил окруживших его бойцов:
- Расскажите хоть, куда я попал и как дальше служить буду?
Довольный Виталик ответил:
- Садись и слушай, пока ты у нас первый и единственный молодой. Остальным ты уже сам объяснять будешь за службу.
И принялся рассказывать. Огневой городок или полковое стрельбище располагалось в 12 км от Дрездена, недалеко от трассы в сторону Лейпцига, около деревни Помсен. Поэтому так и называлось - стрельбище Помсен, или просто - Помсен. По направлению стрельбы огневой городок упирался в густой лес глубиной около 4 километров, за которым находилось кукурузное поле. К стрельбищу примыкал отдельный противотанковый батальон. А с тыла, за пшеничным полем был большой яблоневый сад немецкого кооператива.
Это был отдалённый гарнизон, состоящий из 20-25 бойцов разного периода службы, кроме первого, практически на полном самообслуживании. В полку, где все и стояли по штату, только получали раз в неделю бельё и продукты. На стрельбище была своя небольшая казарма с кухней и столовой и отдельный офицерский домик, где иногда оставались ночевать старшина с прапорщиком, начальником стрельбища. Двор казармы состоял из ремонтных мастерских, солдатской бани, теплицы и небольшого свинарника с двумя свиньями и бараном, за которыми присматривал свободный от стрельб солдат, обычно родом из сельских мест. Ещё был чёрный пёс неизвестной породы по кличке Абрек. Этим летом старшина пытался разводить кур, но петух по утрам кукарекал совсем не по уставу, и пришлось отставить эту затею и пустить домашнюю птицу на обед солдатам. Рядом с казармой находилась пилорама, где днём и ночью колотили мишени.
Обычно новое пополнение в количестве пяти-шести солдат прибывало из специальной учебки армейского полигона Швепниц. В этот раз молодёжь ждали примерно через неделю. Тимур попал на Помсен неожиданно и вне графика. Все солдаты здесь были в основном электриками по гражданской специальности, и в их обязанности входило управлять мишенями во время стрельбы и следить за техническим состоянием оборудования. Отсюда и название должности - оператор полигонной команды. В состав полигонной команды входили ещё механики-водители боевых машин, которые стояли в боксах директрис. Все операторы и механики подчинялись непосредственно старшему оператору, который был здесь единственным сержантом, что-то вроде замкомвзвода. Рулили всем хозяйством старшина Зотов и прапорщик Быков, оба подчинялись непосредственно заместителю командира полка майору Тагоеву. Он здесь был и царь, и бог.
Ещё Виталий с улыбкой сообщил, что Тимуру и всему его периоду на стрельбище дико повезло. Армейская фортуна улыбнулась нынешним молодым Помсена! Оказалось, что прямо перед прибытием Тимура новоиспечённые деды поставили брагу из яблок и перепились, отмечая отбытие дембелей. Всех застукал дежурный по полку, который иногда мог неожиданно приехать ночью на стрельбище с проверкой. Практически всех приказом майора Тагоева отправили в полк в пехоту, за исключением радиомастера и одного механика-водителя. Павел не пил в принципе, а механик был на посту, охранял боевые машины в боксах. Все переведённые деды сейчас находятся на губе. Тимур тут же вспомнил увиденных им солдат под конвоем напротив штаба и подумал: «Это, наверно, и были мои «потенциальные дедушки». Интересно, что это был за неожиданный приезд дежурного по полку? Неужели и здесь стучат?»
И посмотрел с интересом на довольного Виталика.

(продолжение следует)

Генералы и самолеты

«Красный» генерал и самолет - тема вечная. Зародившись с первым посещением пехотным генералом воздушного змея, она бодро шествует через года и исчезнет только вместе с «полосатыми штанами».
Ну далеки они от небесной стихии, далеки как крокодил и ледокол.
Вот летит себе «салон», везет в себе мотострелецкого генерала. Заняли эшелон, экипаж автопилот включил, и в креслах развалившись, журналы листает, ноги на «рога» задрав - а тут пассажира в кабину заносит. Сопоставив увиденное со своими представлениями, почерпнутыми из фильма «Чкалов» и газеты «Гудок», где героические пилоты, стиснув зубы и вцепившись в штурвалы, куда-то героически летают сквозь ночь и бурю, генерал отметил некоторое несоответствие и поинтересовался, кто ведет самолет.
Летчики пять раз рассказывали про автопилот, постепенно с ужасом углубляясь в забытые, казалось, технические дебри, но все их аргументы разбивались об одну простую фразу:
- Я все понял, но я не понял, кто ведет самолет?
Стороны расстались так и непонятые друг другом.
Причем генерал от этого случая расстроился настолько, что не поленился похлопотать перед коллегами с Черной Речки (штаб ВВС - прим. авт.); те вошли в положение и через две недели экипаж с Ту-154М «салона», базирующегося в Московской области, пересел на Ан-26 в Астраханской. Там хорошо, тепло.
Летчики про удаленность генералов от авиации знают... Садится другой «салон» на промежуточную в Энгельсе. Бесполезной нагрузки на борту - один генерал и пять сопровождающих полковников. И так он под коньяк за время полета экипаж задергал, что договорился командир с руководителем полетов о тягаче, стремянке, добровольце с видеокамерой и ничему не удивляться.
Сели, на рулежку с полосы свернули, встали, выключились, тягач подошел, приземистый такой, БелАЗ, таким дома двигать можно, но не аэроплан - особенно если с водителем договориться.
Выждав для приличия пару минут, командир вышел в салон и скорбным голосом сообщил, что самолет заглох. И так неудачно, что полосу перегородил, а на аэродроме этом шибко стратегическом весь ядерный щит висит, местными самолетами два главных пилота страны - Вова с Димой - летают периодически, в общем, ужас и Родина в опасности, нужно срочно аэроплан убирать. Генерал был ушлый и вспомнил о существовании такого чуда техники как тягач; верно, согласился командир, есть такое, только мелковато тягло здешнее (а рядом с самолетом тягач и в самом деле не очень убедительно выглядел, особенно, если на расстоянии и не присматриваться), не справляется, можете убедиться (БелАЗ изобразил дистрофию), так что дедовскими методами придется. А поскольку сами мы за рулем, бойцов местных искать времени нет - ядерный щит того и гляди свалится - то...
В общем, как генерал с компанией не упирались, а пришлось им вместо распития напитков бурлаков изобразить: по трое на каждую из основных стоек шасси, уперлись, навалились, покатили...
Тягачом, правда, помогали - не звери же все-таки.
А иным генералам чтобы народ удивить и летательный аппарат не требуется, сами справляются - но это, похоже, уже от должности зависит.
Занесло однажды целого главного командующего Сухопутных войск в полк вертолетный, на просторах Забайкалья затерявшийся. Прилетел хмурый, готовый кричать и карать, сразу по сторонам посмотрел в поисках безобразий; нарушений сходу не заметил, зато обнаружил взлетно-посадочную полосу. Походил по ней, побродил, благо недалеко, вертолетам много и не надо, заулыбался отчего-то, к свите повернулся:
- Вот, товарищи, есть ведь мнение, что в авиации бардак и строевой подготовкой не занимаются, а тут посмотрите какой плац отгрохали. Молодец, полковник, - это уже командиру полка говорит, - молодец, хвалю. Только недоработка у тебя, нужно еще зеркала по периметру расставить, чтоб шаг отрабатывать, чтоб ножку тянули и отмашку, отмашку, резко так... И-э-э-эх, ать-два!!!... - и умаршировал по взлетной в сторону заката.
Да что генералы - министры обороны бывает с авиацией знакомы только в пределах методички из академии, а иные и вовсе вместо нее инструкции к табуреткам изучали...
И разбирает такой министр итоги учений Дальней авиации. Итоги хорошие - никого не убили, образцы умного оружия из самолетов успешно выпихнули, образцы глупого так покидали, шашлык удался, банька тоже, верхнему руководству понравилось, и даже есть мнение, что отличившихся можно поощрить чем-то более весомым, чем ненаказание.
Лучший подарок, конечно же, деньги, - подумал командующий учениями, и мысленно поделив запрашиваемое на изредка получаемое, предложил:
- По три оклада.
Министр задумался. Ненадолго.
- Нет, - говорит, - три оклада это много, жирно будет... По сто тысяч им дадим и хватит!
Документы на подпись министру за пять минут подготовили, пока командующий его разговорами отвлекал, не давая случайно вернуться в реальность.
Эх, далеки они, далеки... А может, это и к лучшему?..

Продолжение...

Из официальной прессы: «По замыслу учений в Домодедовском районе Подмосковья обнаружены террористы, расстрелявшие до этого патруль ДПС и захватившие средства связи и оружие милиционеров. В ходе операции преследования и блокирования сотрудниками правоохранительных органов, террористы, взяв в заложники троих человек, в роли которых выступали журналисты, забаррикадировались в небольшом деревянном строении (один из домиков полигона Центра, где отрабатываются учебные вопросы контртеррористической деятельности МВД).
Но это была только завязка действия. Основная работа представителей СМИ и МВД началась позже с организацией оперативного штаба, который должен вести переговоры с террористами, разрабатывать план штурма, и параллельно с этим предоставляя данные журналистам.
В ходе освобождения заложников боевая задача выполнена на 100%: три заложника (две девушки и мужчина) освобождены, террористы уничтожены».

Ну, через полгода решили повторить подобный опыт. Это было начало октября 05 года, но его решили разнообразить. Потому что частично приезжали журналисты, что были в предыдущий раз... Вот, кстати, возвращаясь немного назад. Там, тогда, в первый раз, были журналисты, которые четко совершенно понимали, что они делают, где они находятся, как себя надо вести и какие вопросы следует задавать, а какие не следует. Вот у них там была группа этих понимающих, где руководителем был журналист с ТВЦ: спокойный старый хрыч, который все это видел не один десяток раз, который ещё в Афгане бывал и все это знает. Который смотрел и говорил: да, вот этим сейчас достанется, а я, пожалуй, отойду в сторонку, чтобы мне не прилетело.
Значит, октябрьская «показуха», всё то же самое, неделю их мучают лекциями. А там сценарий был - захват автобуса. Опять-таки: октябрь, холодно, дождь моросит, ещё чего-то, а журналистки у нас любят рассекать кто на шпильках, кто вообще в голом виде. В общем, уважаемые господа журналисты, перед тем, как мы поедем на следующую учебную точку, просим всех занять места в автобусе. А кому-то из девиц... чуть ли не с какого-то центрального канала, кстати... она ж приехала: пузо голое, поясница голая, придатки наружу - ей мужики из дежурки дали ментовской бушлат согреться. Она в него укуталась, ей хорошо, в автобусе тепло... Автобус делает большой круг почета - тут перед ним подрыв, очередь поверх, и влетают как обычно четыре «головастика». Всем лежать! Бояться! Не рыпаться! Это захват! Ну и т.д. Водилу из автобуса - на хрен, очередь внутри автобуса, а эхо там хорошее, тут же гарь, дым, грохот по ушам, они к этому непривычны... началось!
Оперативный штаб, туда-сюда - и оттуда спрашивают боевиков: вы кто? А нам после одной из «показух» в своё время досталось за разжигание межнациональной розни и преувеличение одной типа очень мирной религии в террористических организациях. И была команда: во-первых, на зарубежных языках не материться (мы в своё время... отмочили), по-русски - желательно тоже, хотя бы когда работают камеры, ну а требования - сами придумаете. Обычно у нас требования были: «два состава пива и вагон бл...й!» В этот раз изгалялись долго, поэтому мы выступали как «Фронт национального возрождения Родезии», и требования у нас были следующие:
1. Восстановить доброе имя Яна Смита, проведя кампанию в прессе.
2. Поставить ему памятник на одной из центральных площадей Москвы.
3. Всем ветеранам боевых действий, которые воевали на стороне Родезии, выдать все права согласно статуса ветерана боевых действий Российской Федерации и даровать, соответственно, российское гражданство.
4. Ну и на закуску, как положено: четыре «лимона» «зелени» и самолёт в Ирландию.
Начальство хрюкнуло. Там был кто-то из старых журналистов, я не знаю ни фамилии, ни имени, мне мужики из штаба потом рассказывали. Старый хрыч, который типа помнит ещё молодого Фиделя Кастро, т.е. в 70-е журналистом уже был, за границей работал и т.д. Так вот, он стоял за камерой сзади в оперативном штабе, и услышав вот эти требования «Фронта национального возрождения Родезии», он начал просто от хохота сворачиваться в клубочек. Типа всё, приплыли, сейчас будет шоу. Остальные просто не поняли, чего к чему. Отличился спецназ. Нас тогда брал сводный отряд ОМСН - а работаем все на одной волне. Ну, чтобы журналисты слышали, как происходят переговоры между оперативным штабом и террористами, как происходят переговоры у террористов, что происходит при перераспределении сил и средств, как координируют действия оперативный штаб и группы захвата. И вот когда мы выдаем это дело в эфир через рацию, что мы типа «Фронт национального возрождения Родезии», в эфире повисает тишина, и голос кого-то из группы захвата: Это он сейчас чего за х...ню требовал?
В автобусе - там было забавно. Там был один журналист, тоже кто-то из пожилых уже, который, увидев начало цирка, быстренько залез сзади, ну, задняя площадка ПАЗика - под лавку. И он там сидел, оттуда не высовываясь. Ему там пару раз носком ботинка досталось - типа сидишь под лавкой, вот и сиди, не лезь никуда. И ему там было хорошо, тепло и уютно. Потому что с остальными началось...
Ну сразу: менты есть? Сотрудники есть? Комитетчики есть? Нету? А ты какого хера в ментовском бушлате сидишь? Да ты, баба - мусор... А иди-ка сюда!
Как будем прикрываться от снайперов? Да очень просто - раздеть их и в окна! Октябрь месяц - не жарко...
- Короче, раздевайтесь - и к окну!
- Как раздеваться?
- Как-как - до конца!
- Ой...
- Что, «ой»? Давай!
И стволом ее подпихиваешь. В позу известного создания, напротив окна. Каждая окно собой закрывает, занавесочки задернули, стоят. Начинается общий допрос: фамилия, имя... А паспорта-то первым делом у всех собрали. Все документы, все сумки в одну кучу, документ выуживаешь, сравниваешь. Как зовут? Вася? А почему в паспорте написано - Иван? Ах ты, сука, меня нае...ть хочешь? Ну, ему чем-нибудь достается - об лавку или об поручень. Но - аккуратно!
Ну, очередной раз над ухом постреляли - к нам выходит переговорщик. Типа мы должны поговорить с заложниками, убедиться, что с ними все в порядке, передать вам часть ваших требований, предоставить, туда-сюда... Я выдергиваю одну из девиц-заложниц, такая мелкая, размер 42-й, не больше, и росточком где-то 165. А у меня «Калаш» ещё горячий от стрельбы, только-только полрожка холостыми выпустил. Её в охапку, ставлю перед собой, выхожу из автобуса, пытаюсь за ней спрятаться - а чтоб не дергалась, ей на ухо компенсатор горячий.
Тут... понимаешь, есть такая мелкая профессиональная пакость. Журналисты - они так или иначе репортажи-то видят. И пусть он будет 33 раза гражданским журналистом, он понимает отличия между нормальным дульным тормозом-компенсатором и насадкой для холостой стрельбы. Даже если она покрашена - все равно, разница видна. Мы делали внутренние вставки. Брали стандартную насадку, в нее вовнутрь - шайбу с нужным проходным сечением - и обратно навинчиваешь. Внешне - хрен поймешь, чего это такое. Единственное различие - это видно по пороховой гари, которая вырывается. Но это надо быть ну представляешь кем, чтобы такие вещи просекать.
Поэтому когда девочку вынесли практически за шкирман из автобуса, на негнущихся ногах поставили перед собой, за ней укрылся «террорист», а у нее четко на ухе, вот около глаза болтается раскаленный компенсатор, из которого пованивает порохом - девка начала плыть.
Переговорщик идёт, типа я, туда-сюда... А переговорщиком - как раз командир. Ну, ты ж понимаешь, не поглумиться над начальством в такие моменты - это просто грех! Повернитесь, покажите, что вы без оружия. Не верю, бушлат снимайте! Холодно? А не волнует! А вон у вас под свитером что-то топорщится? Ничего не знаю, поворачивайтесь! А чего это у вас звездочки такие маленькие? А чего это мне всего лишь подполковника прислали? Генерала хочу!
Ну а пока он мне все по сценарию делает, поворачивается - он мне глазами всё на эту девочку показывает, которая у меня на руке висит. Я девку к себе поворачиваю - а у нее глаза уже закатились. И ноги, по-моему, уже не сильно держат. Ствол убрал, по щекам похлопал чуть... Ты жива? В ответ таким дохлым голосом: - Ага... Ну и я тут же - э, никачиствэнний матэриаль, расстрэливать нада! Обратно, перед собой, ствол на морду...
Переговорщик - отдайте нам кого-нибудь из заложников. Мы - ни хрена не отдадим, у нас требования изменились, нам не один памятник Яну Смиту нужен, а два! И вообще, почему вы до сих пор не принесли отпечаток газеты с большой статьей по поводу нашего национального героя? Где? В общем, самолет давайте, мы в Ирландию улетаем, с вами неинтересно, вы уроды.
А заложники все стоят в автобусе в голом виде. Т.е. мы на них только джинсы оставили, чтобы совсем уж не мерзли. Да, да, и лифчики с женщин тоже. Чтобы в камеру это не светилось, мы их спиной ставили. Т.е. сверху всё снято - с голым торсом это называется. Не нравится? Не подчиняешься террористам? Да не вопрос! Какой патрон, что ты! Зачэм патрони тратить, э! У Али киньжаль хароши, давно крови нэ пробоваль белай сабаки!
Ну, команда «поехали». Автобус тронулся. Единственное, что мы сделали не по сценарию, не по стандарту - понимая, что сейчас будет, мы их одели и посадили обратно на кресла. Ну, понятно, что наш народ пойдет через окна, а оказаться на пути у летящей 100-кг туши - зашибут ведь ненароком. Одели их, посадили. Нас доблестно тормознули и взяли. Стандартная ситуация: перегораживается дорога либо БТРом, либо грузовиком, одновременно идет отстрел передних колес, одновременно отвлекающие внимание террористов подрывы, плюс по идее подрыв, который разносит двигатель ПАЗику (хотя в принципе на спущенных передних ободах он и так встает).
Первая группа идет - это на водителя, они его через дверь выносят. Вторая группа заходит через переднюю дверь - в ПАЗике передняя дверь открывается ударом. Вторая группа идет через задний запасной выход, вышибая стекло. Плюс блокирующие группы, которые стоят на отсечении спереди и сзади. Стекла выносятся, для этого есть специальная кувалда. Первый номер штурмовой группы - он кувалдой выносит стекло. А кувалда - она специальная, определенной формы, она выносит собой практически все стекло. А в автобусах же стекла - сталинит, он когда рассыпается, то рассыпается без острых кромок, в крошево. К тому же он утягивает за собой резиновый уплотнитель. Фактически группа залетает в окна, их не касаясь. Единственно, что конечно - да, внутри все это дело осыпается очень красиво.
Группа пошла, зашла, положили - всех на «фильтр». «Террористов» - кого постреляли, кого в плен. Вообще... вообще, стараются в таком случае террористов мочить - оно безопаснее. Ну вот тебе банальная ситуация: вход группы внутрь автобуса - перед тобой стоит тело. В руках может быть всё что угодно, от «Калаша» до гранаты. Гораздо проще не ждать его реакцию на команду «лежать!», а прислать ему две «маслины» между глаз, и на этом всё закончится. Оно так безопаснее для заложников. Кто живой - тот живой. Скажем, водилу обычно вытаскивают, с ним проще: первый номер открывает дверь, а второй номер водилу выдергивает; при этом, как правило, водила делает два кульбита и приземляется чётко на спину, дальше расслабляющий под дых - и понеслось. А потом... водитель обычно настолько офигевает, что ему навстречу вылетел БТР и перед собой он видит «бабочку» от КПВТ - малоприятное зрелище, мягко говоря - что инстинктивно бьет по тормозам. А это-то и надо.
Журналюг - «на фильтр», ну и как обычно. Мы - журналисты! Да? Пока что вы ещё заложники, причем непонятно какие, поэтому вон следователи, они с вами разберутся. Закончили. Народ стоит, трясётся. Не от холода - а от шока. Банально кому-то из журналистов дали сигарету прикурить - он прикурить не мог. Он не попадал сигаретой в рот, а потом не попадал по пламени. Но вот кто отличился - это белорусы. Типа "А вот мы не все снять смогли, а вот можно повторить?" Не тех людей эстонцами назвали... Ну, начальство морду покривило, говорит: ну, можно. А чего вы не сняли-то? А вот мы хотим внутри автобуса поснимать. Потому что мы, конечно, видели через лобовое стекло из оперативного штаба, чего у них там происходило, но нам бы подробностей! Потому что как же вот так вот можно за 25 минут человека довести до состояния истерики так, что у него руки трясутся, молодого крепкого мужика - это, знаете, нам как-то очень интересно. Гм... уважаемые господа журналисты! В связи с тем, что пресс-конференция находится довольно далеко от места проведения мероприятия, просьба всем в автобус! А народ в автобус идти просто отказывается. Типа нафиг-нафиг, мы уж лучше пешком дойдём. Уважаемые коллеги, дело в том, что ваши коллеги из Белоруссии не успели доснять - они просят повторить.
Мы думали, этих, кто доснять не успел, их порвут прямо там. Т.е. дошло до того, что мы просто собой закрывали этих белорусов, которые не успели чего-то там доснять. Типа ребята, ребята, спокойно! Они такие же журналисты, как и вы! Не надо их бить! Не надо ручки тянуть! Не понял - вы хотите меня ударить? Не рекомендуется! Всё? Успокоились? Вот и славно.
На самом деле там до места «прессухи» было недалеко, но шли пешком. В автобус не пошел никто. Вообще. И опять-таки на «прессухе» тот же самый стандартный вопрос: господа журналисты, вы будете давать микрофон террористу для озвучивания своих угроз? Все, кто были в автобусе - в категорической форме: козлов давить, мочить, не давать!
Потом такая программа общения с журналистами сдохла. По многим причинам. Во-первых, потому что - слава Богу! - не было больше захвата заложников. Сам помнишь, после 2004 у нас тишь и гладь. Во-вторых, считается, что активная фаза КТО завершилась. И больше на моей памяти такого не было. Хотя... Летом этого года где-то в центральной России «вэвэшники» проводили подобное мероприятие тоже для журналистов - но там чуть-чуть по-другому все это было. Из того, что я знаю, там их просто гнали на пеший марш-бросок, на 10 км. Пинками и подзатыльниками - тоже неприятно, но это не так, как было у нас. Ну... было ещё одно подобное мероприятие в 2008 году, но там случилось несколько неприятностей, и все тихо свернули. К вопросу о профессионализме, кстати - там исполнители налажали, об этом в другой раз.
Да, а с девочкой этой, ну, о которой в самом начале - смешно вышло. После «прессухи» подходим к ней, типа, а можно с вами познакомиться? Она - ой, а я не знаю, что скажет папа. Мы: ну, папа не стенка, папу можно и подвинуть. Папа оказывается рядом. Гм, лейтенант, папа, конечно, не стенка - но генерала подвинуть сложно. Товарищ генерал, а вы не мой прямой начальник, без проблем! Папа только крякнул: борзые пошли лейтенанты...

Пишет Радио "Родезия" ([info]tiomkin)

Рассказ офицера частей специального назначения

История о журналистах, заложниках, «показных» учениях, памятнике Яну Смиту, о том, что бывает на самом деле, а чего не бывает, и том, как надо себя вести. Рассказ передан в точности так, как записан, с минимальными правками. Записывался в неофициальной обстановке в ходе застольной беседы со стимулирующими напитками и вдохновляющими закусками. Публикуется с полного согласия автора.

Из официальной прессы: «Представитель контртеррористического центра МВД в ходе своего выступления напомнил об ответственности СМИ перед обществом и предостерег от необдуманного "вброса" информации, который может нанести непоправимый вред.
Основные занятия завершатся комплексными учениями по практической отработке учебного материала, где некоторые из репортеров будут выступать в роли заложников, а другие будут выполнят свои привычные функции или станут контролировать правильность выполнения всех действий. На итоговые учения собираются приехать министр внутренних дел Нургалиев, генеральный секретарь ОДКБ Бордюжа, а также представители администрации президента России, ФСБ и других ведомств».

...Это был апрель 05 года, по-моему, 4 апреля 2005 года. Как раз после Беслана, когда в очередной раз выяснилось, что журналисты ни хера не умеют работать с нами, и когда выяснилось, что журналисты ни хера не понимают, как надо себя вести в зоне проведения спецопераций. В очередной раз. Первый раз был на «Норд-Осте», когда НТВшная пара «отличилась» со снайперской «лёжкой», второй раз момент был как раз на Беслане. Ну, там был полный «зачОт», сам помнишь. И тогда, когда был очередной подъём большого сотрудничества между ОДКБ СНГ и российскими силовиками, был такой момент, там тогда Бордюжа развернулся в полный рост - и тогда решили, что надо проводить регулярные большие семинары по обучению журналистов поведению в зоне спецмероприятий. Это было по инициативе Бордюжи, «силовые» пошли навстречу, ну, т.е. МВД развернулось лицом к народу. Т.е. не то, что народ достал просьбами - это была инициатива ровно от «силовиков». О том, что, ребята, давайте мы с вами поработаем чуть-чуть, ну потому что сколько ж можно-то! Задолбали...
Долго решали, где все это будет проводиться, и решили, что межведомственный, международный Центр по подготовке по терроризму-экстремизму и прочим «измам» - будет в самый раз. А учитывая, что на одной точке сидел наш Центр по терроризму, там же сидел международный Центр по подготовке миротворцев, и там же сидел Центр по подготовке «наркоты», ну, в общем, база удобная, от Москвы недалеко, все под руками, можно работать. К тому же, в общем, специальность-то наша.
Пригласили туда энную ораву журналистов, писучих и снимучих, там все были, там была немеряная орава журналистов из Белоруссии, как ни странно. Значит, им неделю давали лекции, с такими полу-практическими занятиями, ну, не то чтобы в «поле», но... показывали, рассказывали, объясняли, учили, грубо говоря. И для них зачётом должна была быть большая «показуха», оно же практическое занятие. В ходе которого энная часть журналистов, большая часть, могла бы спокойно отработать все полученные навыки и умения в оперативном штабе: о том, как это освещать, как с кем разговаривать, и как НЕ мешать «силовикам» работать, где стоять, где не стоять. Ну а отдельные активисты и те, у кого очень много адреналина и жить просто так неймется - те могут побыть в качестве заложников. Заодно понять, каково это. Опять же Беслан у всех на слуху, ну и далее везде. Вот первый опыт был как раз апрель 05 года.
Я как сейчас помню: погода была - говно редкостное, снегу было - ну, «по глубину великой еврейской реки Иордан», то бишь, по самые яйца. Температура то ли минус пять, то ли минус шесть, а проводилось это у нас, и по легенде учений там первая часть была «захват заложников и удержание их в отдельно стоящем жилом доме сельской застройки». Там как раз у нас домики были одноэтажные... О, с домиками была отдельная история! Домики достались в наследство с советских времен, когда-то это была «выставка достижений ГУИНа» - зэка идут навстречу людям! Ну да, музей ГУЛАГа, гы-гы. Это по идее, по планам МВД на 1990-е годы Союза ССР, зэки должны были вот такими всяческими разными домиками снабжать наше народонаселение на дачах. А домики там были хорошие, их там было то ли семь, то ли восемь типов, двух- трех-этажные, быстровозводимые, все совершенно разной планировки. Для отработки действий групп - песня, то, что надо! Ну а поскольку времена смутные, электричества там нету, тепла там нету, холодно-голодно, благо, что снега внутри нет.
А нас когда «накачивали» перед всем этим делом, была команда, что типа работать по полной программе, но без открытого членовредительства. Т.е. следов не оставлять, а если оставляете, то аккуратно. Значит, нам дали женщину-психолога штатного, которая должна была сидеть со всеми нами там, внутри, на случай если вдруг у бедных заложников сорвёт крышу. С ней же рядом женщина-медик со всем набором лекарств всего и вся. Ну, им команда - нам не мешать. Т.е., если совсем ж... - тогда да. А так - смотрите, наблюдайте. Брал нас тогда... а, воздушный ОМОН брал, родной и любимый, куда ж без него. Командиром только-только стал Б***, а он же долгие годы был замбоем» (заместителем по боевой подготовке). «Замбоем» он был идеальным - нормальный мужик, вдумчивый, адекватный. И это был первый год его командирства - он и мужиков дал, и снарягу дал, без проблем все было.
Ну, значит, крайний день у журналистов, наша «показуха»-отработка... кто хочет быть? Вызвались две какие-то девки, одна из них, как сейчас помню, была корреспондент... то ли «Православная Русь», то ли ещё какая-то религиозная газета, ну что-то вот такое вот, ну, типа «Русь изначальная». Какое она имела отношение к нам, так никто и не понял. Но у этой «Руси изначальной» папа был при больших погонах, это уж потом выяснилось.
А там как? Там подход к этому домику, где мы с ними должны «веселиться», стоит весь этот журналистский пул, камеры, туда-сюда, выходит генерал, дескать, уважаемые журналисты, кто хочет? «Ликероводочный завод - два человека». Ну, вылезают эти две: а можно, мы, а можно, мы? Их к нам в цепкие лапы, тут же «мамочку» (шапочку-маску) на морду дырками назад, морду вниз, пинок под зад - полетели. И вылезает журналистик этот с телевидения. Весь из себя такой на понтах, приталенные джинсики, х*ё-моё, типа ну, покажите мне Беслан. А в оцеплении стоял как раз воздушный ОМОН, первым у них как раз такой Гриша был. Щитоносец. Он на себе «Забор» (штурмовой щит) таскал. «Забор» сам по себе килограмм под 60 весит. Ну и чтобы с ним хорошо бегать... В общем, Гриша был такой, невысокого росточка, квадратный, проще перепрыгнуть, чем обойти, да. Значит, раздается вот это - типа, «ну, покажите мне Беслан». И люди некоторые видят, как отодвигается «Забор», оттуда появляется нога, смачный пинок под ж...- и «Забор» задвигается обратно. Кто отвесил пендаль - никто не понимает. Стоит кусок металла такой немеряный со смотровым окошком. А в общем... весной 2005 года говорить о том, что «покажите мне Беслан» - неосмотрительно было. Ты Беслан хочешь увидеть? Ну, сейчас ты его увидишь. Маску на морду, пинок под зад, руки в гору и вперед.
«Злые террористы», как понимаешь, это мы. Было три «злобных террориста» - Али, Ахмед и Ага... Холод собачий, снега по яйца, им всем «мамочки» на морду и в здание. А они, понимаешь, как... Они подошли к этому оцеплению, которое делало «коридор» в сторону здания: типа мы хотим. Им прямо там «мамочку» на морду надевают, руки заворачивают, мордой вниз, по шее дали - и пошла. Дальше ее уже везде ведут. Всё, она уже в руках. Завели в комнату, сажаем к стенке, а сидеть неудобно, потому что мебели же нет - там голый пол и стены, и всё. Их - туда, пятки - максимально далеко от стены, но при этом сидит она на корточках, т.е. рыпнуться она уже не может, и попой до пола она не достает. Оч-чень неудобная поза... Руки, соответственно, за головой, пальцы переплетены, чтобы не дергалась. Сверху команда: Сидеть, не рыпаться, говорить тогда, когда разрешат! Всем все понятно?
Команда, естественно, со «страшним тирраристским акцэнтом»:
- Слишишь? Э, рюсским изыком сказаль, собак неверний, ишакь пазорний, сколька раз тибэ гаварить - без команды не п...деть! Всем все ясно?
Девки просекли. Они-то лекции слушали. Этот вылезает... Я, говорит, журналист, мне можно! Ну, на фразу «я журналист» получает п...лей. Типа тебе команды говорить не было! (Пока аккуратно, пока без следов). Команды не было! И сверху - бум!
- Меня бить нельзя!
Бум!
- Тебе говорить никто не разрешал, сиди, молчи. Всё усек?
- Усёк.
Бум!
- Тебе же сказано - без разрешения не говорить!
Вроде затих.
А они же ни хрена не видят. Плюс ещё покрутили на местности, они не знают, где они находятся, дезориентация. Сидят, ждут. Дальше начинается одиночный допрос: фамилия, имя, место жительства, точный домашний адрес, состав семьи, «счас придём будим рэзать», туда-сюда... Сумки все вытряхнули. Типа - вещи с собой есть? Давай сюда! А, нормальная же женская логика - она едет куда? Она едет в Подмосковье, с ней будут интеллигентно разговаривать - а тут ни фига себе, мало того, что сумки взяли, так ещё и все вытряхнули, вверх-вниз. Нормальная женская реакция, ой, у меня там телефончик, у меня там это, это, это, ой, а как же так! Ой, а вот туда вдруг полезли, по карманам обшмонали...
Начинается разговор. Ты кто? Маша. А точно Маша? Точно Маша. А если не врать? Да точно, точно! А кто дома?.. Ну, стандартный «раскол», короче, минут по 5-7 на каждого. При этом они же слышат, что происходит сбоку. А - тыкается пальцем в конкретного, говорится ему: «сиди и заткнись, команды говорить не было». И пока сбоку человека «колешь», периодически лупишь в стенку чем-нибудь тяжелым. Человек не понимает, что происходит. Такое впечатление, что сбоку уже кого-то убивают. Минут за 15 всех разговорили - этот опять начал выёживаться, типа «я журналист, со мной так обращаться нельзя, а давайте я вам помогу»... Да-да.
В общем, минут через 10, по-моему, с ним слегка переусердствовали. Не сильно, но чуть-чуть. Потому как в очередной раз на вопль «я журналист», в очередной раз огрёб по печени. (Следов нет, но неприятно). Опять - я писать хочу. А тебя, козла, никто не спрашивал, что ты хочешь! Твоя задача - сидеть и не выёживаться, сиди!
Холодно, они начинают замерзать. Это видно. А с собой же. Ну, у них с собой нет, естественно, никто из них ничего специально не брал - да даже если бы и брали. А видно, что девки - они уже синие стали. Ножом маску приподнимаешь - челюсть открой! (А с собой во фляжке спирт, чистый, неразбавленный). Челюсть открой! Открывает. Туда из фляжки - бульк! Ножом челюсть закрываешь - глотай! Ик... Открывай! А они настолько замерзшие, настолько офигели, что не понимают, что им дают чистый спирт. Потом горячий кофе из другой фляги - бульк! Глотай! В очередной раз ножом челюсть открываешь, туда кусок шоколадки - глотай. Двоих так более-менее в себя привели, а мальчонка, то ли ему кофе не хватило, то ли шоколада, по-моему, шоколада ему и не хватило.
Плюс, на фоне всего этого постоянная трепотня между Али и Агой насчет того, что вот правая, она вот как бы можно и воспользоваться, пока ещё туда-сюда - пока не началось. Перо в бок (ну то есть не в бок, понятно, просто лезвие к телу приложили) - пошли!
Вот если бы ОМОН пришел минут на пять попозже... Она бы сама дала, точно тебе говорю. Потому как в отличие от парня... Парню досталось хорошо, на самом деле - за его собственную дурь. Потому что если тебе 4 раза сказали, что «говорить будешь только по команде, когда тебе скажут» - а ты пытаешься перечить и при этом получаешь, ну, в общем, немало, и при этом пытаешься качать права, что ты журналист - то тебя первым же порежут (если взаправду). Ну, там не порезали, там по ребрам хорошо постучали, плюс по шее досталось. А причем они-то думали, что это минут на пять, на семь, на восемь - а дальше придет доблестный ОМОН и их всех разом освободят. А у нас команда - на 40 минут это счастье растянуть, по полной программе. И они-то не знают, что кроме нас в комнате - психолог, медик. К тому же это фиксировалось на видео, но это уже служебная документация, сам понимаешь, она ушла в недра, как учебное пособие в дальнейшем.
Так вот, девку уже наполовину раздели - я тебе говорю, она была уже сама готова дать, только чтобы отстали. И она поняла, что любой приказ - лучше выполнять. Потому что по шее досталось и им тоже. Соразмерно - но и им тоже. В таких ситуациях люди почему-то моментально обучаемые становятся. А опять же - вторая чувствует, что соседку подняли и куда-то увели. Плюс ее по ходу дела, пока обыскивали, облапали. Плюс оценивали как на базаре обеих, типа кого брать, эту или эту? Типа да ну, эта слишком плоская. Да ладно, плоская, сейчас ножом поднимем, посмотрим! А когда ты сидишь и минус пять, и у тебя по ребрам холодный клинок скользит - не через свитер, а напрямую - в общем, неприятно. И то, что всё это не более чем учения - забывается мгновенно!
Ну, пришел доблестный ОМОН, всех радостно освободил. А они сидят, у них натянуты маски, они ничего не видят, они только все это чувствуют. И они вдруг слышат - стрельба, взрывы, они через маски видят вспышки светошумовых гранат, потому что она даже через маску просвечивает, и просвечивает хорошо, и они-то надеялись, что вот сейчас-то оно будет, вот, свобода! А ни хрена подобного, потому что дальше - «фильтр» (фильтрационный пункт). И потому что если... они-то надеются на то, что сейчас вот пришел ОМОН, и всех расстреляли, дальше с них снимут масочки и нежненько, под ручки аккуратно выведут, как выносили детей в Беслане - ни хера подобного. Они в том же виде, как они были - им только «браслеты» ещё нацепили на руки, и точно так же пинками погнали на фильтрационный сбор. И там продолжается шоу, потому что докажите, что вы - это вы, а какое вы имели отношение, а действительно ли вы были заложницей, а кто может это подтвердить, а на основании чего вы оказались в заложниках, а какие подробности, как вас взяли... Потому что это же тоже нужно тем журналистам, которые сидят в «пуле». И все это показывается - журналистам, они видят все. Единственное, что журналисты, которые сидели в «пуле», не видели - они не видели обработку заложников внутри. И для журналистов очень хорошо была разница видна: люди, которые заходили, и те, кого оттуда вывели.
Потом идет общая «прессуха» сразу с заложниками. Там было забавно, потому что нас-то было трое. А у них начинают выяснять - а сколько было террористов, которые вас брали в заложники? Ой, а мы не видели. Ну, вы же слышали - сколько? Ну... наверное человек семь. Ну, вы сможете их опознать? Нет, не сможем. Ну, по голосам? Нет, не сможем. Вы сможете ну хоть что-то? Нет, не сможем. А почему? Этого мы не видели, это мы не запомнили, это мы не помним. Как с вами обращались? Ну, типа спасибо, что не зарезали.
Так вот, после «показухи» была итоговая большая «прессуха». Вот там забавно было... Первый вопрос, который всегда всем задавался перед началом всех мероприятий: господа журналисты, можно ли освещать позицию боевиков? И журналисты все как один: да, можно, нужно, нужно предоставить боевикам возможность высказаться, высказать свои требования, это позволит спасти заложников, туда-сюда, они же тоже типа люди... Типа это не бандиты, а это незаконные вооруженные формирования, борющиеся за свободу одной независимой области.
Ну так, итоговая «прессуха», где зал делится чётко на две группы. Вторая группа - там, где эти две девицы. И они говорят - чего-о-о-о? Этим зверям ещё и давать возможность говорить? Да их, козлов, мочить надо, прямо там, в сортире, как завещал великий президент! Не то что трибуну не давать - сказать нельзя ничего не давать! Где увидел - там и мочишь!
А с мальчоночкой забавно получилось. Потому что мальчонка начал тут же верещать, как только его спас ОМОН: «Я свой, я журналист!» Ну, ему и досталось - на сей раз уже от ОМОНа. Типа разбираться кто ты, будет следователь, а сейчас пока что не п...ди; по нашим данным было захвачено трое, но там были женщины, а кто ты, мы вообще не знаем. На «прессухе» он сидел, держась за все причинные места и потирая их.
Ну а дальше команда руководителя учений: товарищи офицеры, кто исполнял роль «террористов» - прошу встать. Ну а там-то уже все переодевшиеся, уже в нормальном виде, уже в форме, с регалиями. Встают «Али», «Ахмед» и «Ага». Ну и руководитель учений говорит: уважаемые товарищи журналисты, как видите, вот офицеры Центра, которые исполняли роль «террористов» - их было всего три человека, а не семь, как показывали экс-заложники. Вот, это наши сотрудники, это наши офицеры. Так что можете подойти поближе, можете поговорить, порасспросить, задать все интересующие вас вопросы, типа, как они дошли до жизни такой. Прибегает мальчонка, держась за помятые бока, и начинает: ну вот, ну что вы, ну как же так, я же свой, вы же знали, что я журналист, почему вы со мной так обращались... Я ему говорю: мужик, ты сейчас обращаешься к кому? К офицеру правоохранительных органов или к «террористу Али»? «Террорист Али» сейчас тебе загонит перо под рёбра, и на этом разговор с тобой закончится. А если ты обращаешься к офицеру, то вопрос не по адресу. А к тебе, уважаемый, одна-единственная просьба: поскольку ты так или иначе успел наснимать наши рожи в открытую, то прежде чем пускать это дело в эфир, либо закрой лица там, где мы засветились (не по своей воле, понятно), либо позвони, мы приедем, посмотрим, что у тебя получилось.
Ни хрена подобного. Это был, по-моему, четверг - в субботу, в итоговой программе недели пошел сюжет с открытыми лицами! А мальчонка потом очень долго, как мне рассказывали, бегал по редакции и кричал, что вот, крутой спецназ - ни фига он не крутой и т.д.

Пишет Радио "Родезия" ([info]tiomkin)