Яма.
(не Куприн)

Военная кафедра нашего института несколько лет подряд становилась лучшей военной кафедрой Союза. От здания кафедры, аудиторий и наглядных пособий исходило прямо-таки сияние военно-педагогической мысли - к примеру, умелыми от безысходности руками студентов был создан стенд "Инженерно-саперный батальон в наступлении". "Эка невидаль!" - скажете вы и ошибетесь, поскольку стенд был, во первых, размером 3 на 10 метров, во вторых, электрифицирован и, в третьих, механизирован - все там ездило, шевелилось, УР метал заряд разминирования, траншеекопатель вел свой хитрый зигзаг - Варкрафт отдыхал, Военно-инженерная академия завидовала необычайно. Справедливости ради отметим, что стенд работал дважды в год по случаю очередной комиссии и после недельной подготовки.
Плац перед кафедрой был обширен и окультурен. Трава причесывалась граблями, асфальт мылся из шлангов, поребрик и разметка регулярно подкрашивались, трибуну, на которой ежедневно возвышался завкафедрой, мечтало умыкнуть мытищинское начальство на предмет первомайских демонстраций. Плац также сиял, в особенности в темное время суток - вдоль стороны, примыкающей к полю, переходящему в сталкеровский промпейзаж, стоял десяток аккуратно покрашенных бетонных фонарных столбов. Еще десяток фонарей свисал с карниза трехэтажного здания кафедры, так что при полной иллюминации плац был виден с Луны как минимум. Но двадцати фонарей показалось мало и одинокий двадцать первый фонарь был воткнут недрогнувшей рукой в самую середину плаца. Конечно, что двадцать фонарей, что двадцать один - разница невелика, но двадцать первый столб стоял ровно на пути взводных коробок после команды "Кафедра, направо! Равнение направо! Шагом марш!". Приходилось, равняясь направо, косить глазами вперед и ловко увиливать корпусом, избегая встречи с твердым бетонным цилиндром, сохраняя при этом равнение и стройность шеренг. Тем не менее, раз в неделю кто-нибудь по задумчивости влипал в столб. Скрежет зубовный и непрерывные просьбы убрать столб результатов не давали, пока в него не вписался сын проректора.
Снос столба поручили майору Трифону (см. истории "Засада" и "Я часовой, я часовой"). Для начала Трифон пригнал бульдозер и вознамерился протаранить столб, не задумываясь над тем, что после придется перекладывать асфальт. Однако по пути к столбу, еще на грунте, бульдозер снес некстати торчавший гидрант и окрестности кафедры облагородились фонтаном. Решительный Трифон приказал бульдозеристу задавить гейзер грунтом, и вскоре мы обозревали болото вне кафедры и озеро в подвале оной. Трифон получил фитиль, водоснабжение было приведено в порядок институтской аварийной бригадой, а столб остался.
Второй подход к снаряду был совершен под руководством майора Васи по прозвищу "Два Стакана". Вася здраво рассудил, что при наличии дармовой силы в виде студентов незачем корежить технику и кликнул добровольцев - дескать, два часа тяжелой работы, а потом свободны от занятий. Добровольцев сыскалось человек пятнадцать, и пришел к ним День Строителя египетских пирамид. Из инструментов имелись лопаты да ломы (от сети изделие отключили загодя). Высота столба - порядка 10 метров, вес - тонны полторы точно. Вопрос: как уронить столб без жертв и разрушений? Ломами вскрыли асфальт и начали потихоньку подкапывать, заваливая столб в сторону от здания, ушло на это каких-то четыре часа. Потом столб "весело взяли и весело отнесли", то есть откатили за плац. На этом добровольцы посчитали свое дело завершенным и разошлись, а на месте столба осталась преизрядная ЯМА.
На вечернем прохождении студенты головного взвода, как-то ухитрились ее обойти-перепрыгнуть, благо поле зрения никем не было закрыто, но высматривавший привычным косым взором помеху в виде столба следующий взвод такой подляны никак не ждал и ухнул в яму почти целиком.

Каша из Паныча.

У всех в полку была привычка - друг друга по отчествам называть. Ну, там Иваныч, Петрович (куда же без Петровича в нашей-то жизни), Степаныч, Палыч и т.д. и т.п., но у одного сержанта отчество было напрочь неправильное - Владимирович - быстро не скажешь. Приклеилось к нему Паныч, отчасти из-за фамилии, а отчасти из-за того, что он по деду польскую кровь имел. Как Паныч стал сержантом и замкомвзвода - непонятно.
Для справедливости сказать, косяков он по службе не имел. Имел он голубые глаза, тощую согбенную фигуру, неистребимую страсть к поэзии и женскому полу. С последним в полку была напряженка, из доступного - повариха тетя Маша 125-ти кг весом + все вредные привычки и ее дочь Маринка - девица, только окончившая школу и работающая так же на полковой кухне при мамке.
Под дембель Паныч воспылал по Маринке страстью. Она, суровая провинциальная красавица, почему-то отвечала взаимностью. Он почаще старался ходить старшим наряда по кухне, столовой, писал одухотворенные стихи вроде: 'Она прошла и опьянила томящим сумраком духов, и быстрым взором оттенила возможность невозможных слов'. Короче, уединение и секс на разделочном столе были для неискушенной Маринки неизбежностью. И вот он, пик межполовых отношений. Наряд услан, влюбленные совокупляются, то бишь если приглядеться - ебутся в ночи, как вдруг грозные голоса дежурного по части, дежурного по столовой и: поварихи. Приближаются.
То ли тушенки где не досчитались, то ли повариха дочь потеряла:
Есть в армейских кухнях огромные электрические котлы или чаны, черть ихЪ знаить. Убежать было некуда, спрятаться негде. В котлах с вечера грелась вода для утренней каши, бигуса, чая и всего подобного. Сладкая парочка переглянулась и тотчас уместилась в одном из этих чудовищ. Котлы должны быть закрыты герметично, чтобы вода к утру закипела, пар выходит через клапана. 'Непорядок!', - сказал дежурный по части, укоризненно взглянув на сопровождающих, и запечатал приоткрытый котел.
Есть Бог на свете. Через несколько минут заглянул на кухню дух из наряда и подумал, что методичный стук в стены котла тоже 'непорядок'. До самого дембеля он оставался 'золотым духом'.
С тех пор и повелось в полку называть любое утреннее блюдо 'Каша из Паныча'.
Извини, читатель и критик, за долгий рассказ. Но сидит сейчас передо мной гвардии старший сержант запаса Паныч, разливает по новой, смотрит хитрыми глазенками, и не поймешь, откуда это у него седина, то ли после Кавказа, то ли после того котла:
И радует глаз рядом сидящая жена его - Маринка.

Вроде про авиацию.

Сейчас и слова такие, как свободно конвертируемая или твердая валюта стали забывать, а раньше, когда сахар был слаще и вода мокрее, эти слова знали все. И была в СССР"е самая конвертируемая и твердая валюта, всем валютам валюта, куда там сраному доллару или фунту с маркой, да и что с ними делать в СССР"е в разгар застолья (застоя). А вот за спирт, нет не так, большими буквами - С П И Р Т можно, нет не купить, достать можно было все что хочешь. Ну например, титановые шатуны для полудохлой шахи (ВАЗ-2106) или глушитель для "Запорожца" из нержавейки. Честное слово, работал я тогда на авиационном заводе,(как делают еропланы как-нибудь отдельно, цирк еще тот) титана-магния-люминия-нержавейки там всякой сколько хочешь, железа вот нет обыкновенного. Так что все это я видел и даже принимал участие в изготовлении всякой фигни налево, т.к. был мастером в механическом цехе. По этой причине (мастер механо-сборочного цеха)
доступа к спирту у меня не было, а его надо было много, т.к. затеял дома большой ремонт, соответственно все стройматериалы надо доставать. Надо спирта и побольше.
Где взять? Посетовал на проблему новому товарищу, недавно пришедшему в цех.
Звали его, скажем... Эдик. Эдик и говорит
- Говно вопрос. (Оказывается Эдик только что перестал быть прапорщиком и
авиатехником в полку ПВО, где Миг-25 немерено),
- Поехали к ребятам, все будет.
Приезжаем. Как попасть гражданскому человеку в воинскую часть?
Вариант 1: пройти дальше вдоль забора метров сто, а там ... Нет не дыра, там он просто заканчивается и все, и никого. Но лето, жарко, +30 в тени по Цельсию, лень.
Вариант 2: через КПП, но там бойцы бдят. По барабану. Можно буркнуть: "Доработчики" т.е представитель завода-изготовителя этих еропланов.
Выбираем вариант 2 и просто проходим, на нас ноль внимания. Сидим в курилке, ждем когда народ с полетов подтянется. Приезжают.
- О, Эдик, привет, как дела, чего сюда хрен занес и т.д.
Поясняем суть дела. Отдаем презентик с завода (инструментик для дома, для семьи).
- Все ребята, без проблем, сделаем. Но полеты закончились, уже не достать, только завтра.
- Короче, мужики, дома есть пара литров, выпить хоца, но жена, кобра, заныкала и не дает.
- Значит так, я вас не видел, а через полчаса вы, совершенно случайно, заходите ко мне домой.
Через полчаса, совершенно случайно, заходим к нему домой.
- О, Эдик, как дела, сто лет тебя не видел, чего давно не был. А это кто? Твой друг? А как зовут? ...., а меня Юра. Жена, доставай заначку, гости у нас.
Результат похода: на рогах, на автопилоте домой. Первый заход неудачно.
Лето, жарко, +30 в тени по Цельсию. Дома как-то слегка похолодало.
Через недельку заходим на второй заход.
Юру не нашли, где-то задержался. Встретили, ну скажем ... Петю. Все проходит один к одному.
Результат похода: на рогах, на автопилоте домой. Второй заход неудачно.
Лето, жарко, +30 в тени по Цельсию. Дома стало еще прохладней.
Задача не выполнена. Но мы упорные ребята. Идем на третий заход.
Начало аналогичное, но Юру и Петю мы не встретили, но встретили, ну скажем... Вову.
События начинают развиваться несколько по другому. Нет, он тоже хочет выпить с нами, но он то ли холостяк, то ли холостякует в данной момент (не помню).
- Мужики, пошли ко мне вмажем, а потом будем решать женский вопрос.
Утром я точно знал, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки. Как же много, оказывается, мы вчера выпили и где только я нашел такое страшилище.
Результат похода: почти трезвый, но с суточным опозданием.
Лето, жарко, +30 в тени по Цельсию. Дома температура приближается к нулю и уже по Кельвину.
Третий заход тоже неудачно.
Дабы не наступиля дома ядерная зима, попросил Эдика действовать самостоятельно.
Через пару дней Эдик приезжает таки с двадцатилитровой канистрой спирта и расказывает грустную историю про Юру.
Юра, как человек чести, принес с полетов трехлитровый балон спирта для меня и поставил в кладовку. Прилег отдохнуть, был при этом почти трезвый.
Жена, заглянув в кладовку, увидела балон, схватила его и к командиру полка. Ну и давай его строить, что его подчиненные пьют на службе, да еще и домой, и в каких количествах носят, и т.д. и т.п. Короче устроила большой скандал командиру полка, чем наступила ему на больную мозоль.
Маленькое отступление.
Сразу за КПП стоит самолет (не помню уже точно, кажется МиГ-17), типа памятник летчикам.
В нем, до наших событий, был даже засунут манекен в летном костюме. Голова у манекена была почему-то красного цвета.
Полк находился чуть ли не в центре большого южного города, поэтому как только начинает теплеть, потом начинают созревать овощи-фрукты, количество всяческих проверяющих было неимоверное количество, со всеми вытекающими последствиями. Буквально на днях был какой-то очередной генерал, и надо же так случиться, что кто-то из офицеров, в жопу пьяный, ему попался днем на территории полка. Жопная матка комполка была вывернута наизнанку, а генерал
на прощание сказал, что у них и памятник не летчику, а пьяному летчику, рожа у него вся красная. Манекен тут же убрали.
Так что Юрина жена высыпала пачку соли на еще не зажившие раны.
Юра был вызван к комполка, что ему, в дружеской беседе, было высказано можете домыслить сами. А дальше было следующее, ему было приказано написать рапорт о переводе в другую часть. Можно понять комполка, надо и л/с приструнить (пили и пить будут), но и их жен приструнить. Средство было выбрано сталинское - нет человека, нет проблем.
Вообщем, приходит Юра домой и говорит жене:
-Ну что, дура, плохо тебе было на Северном Кавказе, собирайся на Южный Сахалин.
Имена изменены, я их забыл, а званий не помню. Да и было это в прошлом веке.

В воспоминаниях Рины Зеленой описана такая история. Как-то решила она прогуляться на водном трамвайчике по Ленинграду. Полупустая открытая палуба, напротив сидит солидный товарищ, читает книгу. При этом периодически заходится неудержимымы смехом. И так его пронимает, что время-от-времени он отходит к поручням отсмеятся и отдышаться. И так ее разобрало любопытство - что же это за удивительно веселая книга? - что она в очередной отход товарища быстро наклонилась и прочла название.
Там было - "Руководство по ремонту главных турбин крейсера в походе силами команды"!

Прочитал историю про былинного старлея от 15.12.2002 и вспомнилось.

Холодной зимой 86-87 занесло меня, тогда курсанта 4-го ВВМУРЭ, в пив-бар 'Жигули'. День близился к концу и он был печален: вместо романтического вечера переходящего в ночь, по независящим от меня причинам, светило одинокое возвращение в родное училище в промерзшей электричке. Планы и жизнь не совпали, и дисбаланс рвал душу. Дабы не доводить до незатухающих колебаний, было принято решение - притушить огонь желаний некоторым количеством доброго пива. Напоминаю, в советские времена пиво в основном было двух сортов, в не зависимости от изготовителя и тары, свежее и 'вчерашнее'. С учетом этого, 'Жигули' было местом хорошим, так как в нем чаще было пиво свежее. На перед самым баром столкнулся с двумя, с подозрительно знакомыми прическами. Они оказались переодетые, как и я, в гражданку курсанты ВВМУ Дзержинского и Фрунзе, т.е. с моим приходом образовался 'черный' треугольник. (Существовала тогда такая терминология 'черные' - морские, 'зеленые' - сухопутчики, 'голубые' - летчики, 'красные' - медики и 'серые' - милиция. Имен в этой истории не будет, просто не помню уже за давностью лет). Согласовав наши планы, легли курсом на 'Жигули'.
Зал оказался полон, свободных мест не было, мой начавшийся уменьшаться Облом, тут же бросился расти, достигая своей макушкой клотика Кораблика Адмиралтейства. Но внезапно нас кто-то окликнул: 'Ребята, садись ко мне'
Окликнувшим оказался абсолютно незнакомый нам 'зеленый' курсант, одетый в парадку. Точно не помню, но кажется был он артиллеристом, курс четвертый или пятый. Мы честно предупредили, что мы 'черные' (были в то время недоразумения между 'зелеными' и 'черными', иногда доходившими до драк, но в основном на младших курсах). На что он сказал : 'Ребята, какая разница?! 'черные' - 'зеленые', ботинки - сапоги, будет длинный звонок (Боевая Тревога) - все за Родину пойдем, садись'. Что мы и сделали. Только собрались выпить за знакомство, как Серега (имени не помню, но пусть будет Сергей), сообщил, что у него сегодня сын родился и поэтому в дипломате есть водка. Старинный русский рецепт был горячо поддержан с нашей стороны. Потекла беседа, рассказал молодой Отец и о себе: родом из-за Уралья, у матери один, женился курсом раньше, подрабатывает дворником и мужикам в гараже помогает, снимают с женой комнату.
Говорил Сергей просто, но веско, себя не выпячивал. Есть такое слово в русском языке - ладный, оно лучше всего описывает этого парня. Высок - но не дылда, крепок - но не широк, и лицо не плакат, а располагает. Такого другом иметь - лучше не найдешь, словами по пусту не несет , а случись беда - не бросит.
Сидел он до нас где-то час, и с нами усугубил, но по трезвее нас был. А нас с холода, да на голодный желудок, начало уже вести и пошел обычный для такой компании треп: какое училище лучше, флотские, армейские и курсантские байки, о зимней сессии и т.п.
Видно наши голоса стали выделяться на общем фоне зала, а может заметили как мы водку в пиво льем, в общем подошел бармен и намекнул, что нам пора, невзначай напомнив расположение Ленинградской комендатуры.
Мы разбираться не стали, тем более Сергей по форме был, расплатились и вышли. Но расстаться не смогли, Сергей предложил продолжить у него.
Прошли болтая Невский, а на Дворцовом мосту встретили группу воинствующих пацифистов. (В эти года, какие только течения в стране не появились, а какие дебаты шли: Необходимость Армии; Продажа оружия - подрыв авторитета миротворческого СССР; и т.п. чушь). Те, увидев Серегу по форме,решили до….ся (устроить диспут на тему: Нужна нам Армия или лучше слиться со с окружающими странами в оргазме взаимной любви?), благо их человек восемь - десять было плюс ещё девчонки. Судя по заумности речей и одежде, в основном это были студиозы. Толи от портвейна, чьё присутствие выдавало амбре, с жаром вылетавшее вместе со словами, то ли от присутствия самок нарушающее гормональное равновесие, но некоторые особи мужского пола перешли разумную границу словесной баталии. Из множества штампов, типа 'дармоеды паразитирующие на голодной стране', 'тупое оружие в руках политиканов', запомнился обрывок одной фразы: 'Грязные тупоголовые ублюдки - убийцы наших будущих детей!!!' К этому моменту, я рванул одного оппонента на себя, на Фрунзаке повисли две кобылы, Дзержинец набычился и быть драке великой, но…..
Серега, не выпуская из левой дипломат с оставшейся водкой, правой взял неформального лидера пацифистов за грудки, поворотом кисти перекрыл одновременно кислород в тело, амбре в свою сторону, здесь фраза и оборвалась. Затем рывком перебросил хрипящую тушку через перила Дворцового моста, благо стоял рядом.
Немая сцена, как у Гоголя, только Нева парит в полыньях под мостом, проносящиеся мимо машины снегом под колесами скрипят и хрип в свист перешел. Тушка висящего глазки выкатила большие - пребольшие, верхними лапками в держащую ее руку вцепилась, а нижними в воздухе странно сучит (нет чтобы за мост зацепиться).
А Сергей говорит, спокойно так, без всякой патетики и отдышки от весящего в его руке тела: 'Мы Родине служим и сын мой сжить будет. Кому это не нравится ?'
Таких не нашлось, девки с Фрунзака отпали, я протрезвел окончательно, своего еще держу, но сам на Серегу смотрю, уверен, на него тогда все смотрели.
Не услышав возражений, перебросил Сергей тело обратно на мост и со словами: 'Думай, что несешь', отпустил его. Оно (тело) стекло немедля вниз, ветошкой прикинулось и только веки на Очень Больших глазах - хлоп-хлоп..'Пошли ребята' сказал Серега, и обойдя лежащее пошел, а мы за ним, толпа только что плотно окружавшая нас расступилась в почтении и подобострастии.
Мы шли за ним молча, но не скрывая свое восхищение и удивление. Заметив наши взгляды и слегка вытянутые лица, Серега смутился, 'Да я не специально, это у меня с детства, как во дворе подлянка какая, за справедливость один выходил на стенку чужую в кровь били, а все равно мой верх был. А эти же не правы были' Мы согласно кивали, но восхищаться не переставали.
До дома, в котором Сергей снимал комнату я не дошел, встретилась на проспекте Добролюбова, ну очень, хорошая знакомая. Распрощался тогда с Сергеем, Дзержинцем и Фрунзаком, пожелали друг другу счастливого плавания и разошлись в разные стороны. Только помню Зеленую шинель и две балониевые куртки пропадающие в кружащимся снеге, порезанным желтым светом уличных фонарей.

Никто тогда и знать не мог, и ведать не ведал, что выпадет на долю Страны и нас.
И думается мне, что протащила военная судьба Сергея по горячим точкам, где не так все просто со справедливостью, а Родина одна.
А ещё подсчитал сейчас, что его сыну лет 16 -17 выходит.