НВП

Были времена, когда обезумевшая от гонки вооружений страна чуть не с пеленок готовила своих граждан к отпору империалистическому агрессору. Едва научившись говорить, дети уже распевали: "....чужой земли мы не хотим не пяди ,но и своей вершка не отдадим!" Значения странных слов «пядь» и «вершок» дети не знали, но в их головках вызревала мысль, что страна живет в окружении врагов. Враги покушались на маму и папу, небо и солнце. Все это подкреплялось кинофильмами и книжками. Подрастая, дети усердно сдавали нормы ГТО и азартно играли в «Зарницу». "Все было не так уж и плохо",-думаю я, глядя на выросшее после перестройки поколение пофигистов.
Кто из нас не помнит уроки НВП? Предмет этот с дурацким созвучием преподавался в старших классах и нашей школы. В выделенном для занятий кабинете все стены были увешаны блеклыми плакатами, изображающими ужасные последствия атомного взрыва, способы защиты от него и первой помощи пострадавшим. Уроки вел старичок - божий одуванчик. Вел - это громко сказано. Сидя за столом, шамкая, экая и мекая, дедушка пытался вбить в наши головы виды химического оружия и прочую дребедень. Никто из нас не верил, что в борьбе с проклятыми империалистами до всего этого дойдет дело. А как же: броня крепка и танки наши быстры! Поэтому никто и не слушал. Девчонки кучковались на задних рядах, обсуждая свои бабские проблемы, мальчишки тоже не скучали. Дедушка, впрочем, не обижался. Заслышав звонок, с не меньшим облегчением чем мы, собирал свои книжечки и ушаркивал в учительскую. Все были довольны.
Придя на очередной урок, предвкушая приятно провести время, мы были до крайности поражены, когда вместо нашего безобидного дедушки в дверь четким шагом вошел довольно молодой дяденька, в тщательно отглаженной военной форме! Был он невысок, широк в плечах, с широкоскулой крестьянской физиономией, весь какой-то крепенький, лобастенький, как годовалый бычок.
- Меня зовут Иван Гаврилович Попов, - представился он, - буду вести у вас уроки по НВП. Вопросы есть?
Обалдевший от таких резких перемен, класс растерянно молчал.
- Тогда приступим. Для начала познакомимся....
Гаврюша, получивший прозвище из-за отчества и уморительного сходства с бычком из мультфильма »Каникулы в Простоквашино», с жаром взялся за нашу подготовку к защите родных рубежей. И откуда он только свалился на наши головы! До опупения и отупения зубрили мы названия отравляющих веществ, признаки отравлений, цифры радиусов поражения различных типов оружия, с умилением и слезами на глазах вспоминая нашего дедулю!
Все было довольно гладко, пока разбирали теорию. В один, далеко не прекрасный день, дело дошло и до практических занятий. Не всем дано овладеть премудростями военной подготовки, пусть даже только её началом. Это понимает каждый нормальный человек. Но только не наш Гаврюша!
Первый же урок, посвященный строевой подготовке, привел его в ярость. В ярости Гаврюша был ужасен.
- Как стоите в строю? - гремел он, - спины выпрямить, подбородки поднять,пятки вместе, носки врозь! Смирно! Равнение направо! При равнении вы должны видеть грудь четвертого человека!
При этих словах мальчишки пакостливо захихикали, а девчонки покраснели как помидоры. Особенно те, у кого эта самая грудь еле-еле обозначилась под платьем.
- Сегодня мы будем учить подход к командиру с отдачей чести.
- Ну, наших девок этому учить уже не надо, - заржал наш первый похабник и хулиган, Сережка Дубовской.
За что тут же получил острым локотком в живот и пинок по голеностопу от Анжелки Корниенко, девицы гренадерского роста и гусарской внешности. Гаврюша одобрительно хмыкнул, видя, что теоретические занятия, посвященные приемам самообороны, не прошли даром.
- Строевая подготовка - это вам не хухры-мухры! Шаг должен быть четким и красивым. К сожалению, некоторые солдаты шагают, растопырив зад!- продолжал он.
Пораженные представленной картиной, класс покатился со смеху.
- Иван Гаврилович,- подавляя смех, хрюкнула с левого фланга Жужа, - покажите, пожалуйста, как растопырить зад, мы посмотрим, чтобы так не делать.
- Тихо! - рявкнул Гаврюша - Смирно! Растопыренный зад видно издалека! Не пропустите! Задницы топырят только сопливые новобранцы. Я уже вышел из этого состояния. Начнем по списку!
Корчась от смеха, подобрав в своих телах все, что можно было подобрать, мы начали изображать подход к командиру с отдачей чести.
-Стороженко! - провозгласил военрук - Ко мне шагом марш!
Все замерли в ожидании потехи. Дина Стороженко, высокая и стройная, с огромными карими глазами была наделена при рождении невероятной женственностью и полной неспособностью к любым физическим упражнениям,входящим в школьную программу обучения. Учителя физкультуры давно оставили свои попытки приобщения сей заблудшей овцы к спорту. При виде летящего к ней мяча, Дина визжала, как резаная. Хрупкие ножки не желали прыгать через штангу. Падала она еще на подлете к козлу, норовя сшибить его нежным лбом. И только новичкам приходила в голову крамольная мысль отправить её на канат. Выгибаясь всем телом назад, она безуспешно пыталась обвить его ногами, закидывая на узел то одну, то другую ногу. Руки её срывались и она с непередаваемой грацией начинала кружить вокруг каната. Глядя на это, молодые физруки начинали покрываться испариной, а старые апоплексически бурели. Класс оглушительно ржал.
- Ко мне шагом арш, - повторил Гаврюша, когда Дина вышла на исходные позиции.
- Есть, - пролепетала она и ... поплыла, плавно переставляя ноги, оттягивая носочки как балерина, прижимая предплечья к телу, отводя в сторону локотки и кисти рук.
- По вашему приказанию прибыла, -вякнула она и приложила согнутую домиком ладонь к левой брови, как бы прикрывая глаз, чтобы лучше разглядеть военрука.
- Боже!- забыв про устав, изумился Гаврюша, - что это было!? Повторить ещё раз!
Дина невозмутимо поплыла назад.
- Четче шаг, четче отмашку рук! - завопил военрук. Стороженко, ко мне шагом марш!
Ноги Дины вдруг совсем перестали сгибаться в коленях, носки разошлись в стороны, зато руки мотались как у шалтая-болтая. Походкой Чарли Чаплина она двинулась на Гаврюшу. Тот стоял, как громом пораженный. Остальные уже не могли смеяться, а только икали и стонали. Одна Дина и глазом не моргнула. Она просто не понимала, что от неё требуют.
На её счастье прозвенел звонок.
От дальнейших экзерсисов её спасло только ограниченное количество часов, выделенное на строевую подготовку.
Упертый Гаврюша не терял надежды сделать из Дины достойного члена социалистического общества, готового хотя бы к обороне. В её способностях к труду он уже здорово усомнился. Однако на занятиях по сборке и разборке автомата Калашникова Дина на глазах у Гаврюши, как фокусник, растеряла половину мелких деталей и прищемила себе палец пружиной затвора. Ползая под партой в поисках укатившихся матчастей, Гаврюша проклинал бестолковое бабье, но своих гнусных намерений не оставил.
Как только позволила погода, мы были выдвинуты на пришкольный полигон для отработки броска учебной гранаты. Мы должны были, разбежавшись, с подскоком закинуть гранату как можно дальше, ориентируясь на белый флажок. Гаврюша, продемонстрировав очередность действий, вышел на линию броска, обозначенную посередине флажком красным. Встал чуть в стороне и раскрыл журнал.
- Аммосова! Так, молодец !
- Бахтин! Можно было бы и лучше!
- Ершов! - неумолимо приближался он к букве С.
- Стороженко!
- Может, не надо? - пискнула осторожная Галька Дутова
- Отставить разговорчики! Стороженко, на позицию!
Когда граната оказалась в нежных Дининых руках, народ, ломая строй, прыснул подальше от неё. Гаврюша, напряженно глядевший на Дину, наших коротких перебежек не заметил.
С гранатой в руке, закидывая пятки в стороны, Дина побежала к черте, с которой следовало метнуть эту железяку.
- Подскок! - взревел Гаврюша.
Дина затормозила, дергая ногами, как стреноженная лошадь, и нелепо подпрыгнула.
- Бросок! - не унимался военрук.
Собрав последние силы, откуда-то из-под низу выкинув левую руку, она метнула ненавистную гранату в безоблачное небо. Гаврюша, ожидавший падения гранаты строго по уставу, возле красного флажка, не сразу понял, почему класс вдруг замолчал, а потом взорвался истеричным визгом девчонок и криками мальчишек: »Атас!» Вероятно, какая-то часть его мозга все же просигналила ему о надвигающейся опасности. Он проворно присел, прикрывая голову толстым классным журналом. Визг перешел в крещендо и резко оборвался, когда граната, описав в небе немыслимую траекторию, брякнулась перед носом Гаврюши, облив его грязной жижей из первой весенней лужи. Смахнув грязь с лица и очумело поглядев на Дину, Гаврюша отошел подальше в сторону от красного флажка. Дина не менее очумело пряталась за спины подружек, ожидая немедленного возмездия. Боясь не сдержать бьющих через край эмоций и тем самым уронить свое достоинство перед уже гогочущей ордой, Гаврюша решил сделать вид, что ничего не произошло.
- Ухов! - чуть дрожащим голосом вызвал он следующего.
Орда разочарованно притихла.
Не знаю, что так подействовало на Гаврюшу, но больше он решил судьбу не испытывать, тем более, что по плану предполагалась стрельба в тире из пневматической винтовки.
Быть может, он представил себе непораженную мишень, горы наших трупов и Дину, растерянно взирающую на винтовку в своих руках? Или решил, что к обороне Дина уже все-таки способна?

Кто не помнит уроки начальной военной подготовки?
Непреднамеренными стараниями Дины, уроки НВП надолго остались в нашей памяти, а благодаря Гаврюше, всегда по-военному подтянутому и аккуратному, наши мальчишки получили нужное представление об армейской службе. Пугающее мам слово «призыв», означало для них продолжение Гаврюшиных уроков. Некоторые поступили в военные училища. Наверно, там они, наконец, увидели, как шагают, растопырив зад.

ЛЁТЧИК 2

В начале 80-х в войска стали поступать новые МИГи-29. Тогда машина считалась секретной, и многие ее узлы активно усовершенствовались. Одно такое, казалось бы, незначительное, экспериментальное новшество было установлено на одном из самолетов, дислоцированных под Лугой. Штурвала на этой машине нет - вместо него между ногами летчика торчит РУС - ручка управления самолетом, больше всего напоминающая джойстик для компьютерных игр. Суть новшества была довольно простой - под указательный палец правой руки на РУСе было установлено специальное титановое кольцо, помогающее летчику держать руку. Прижилась ли эта маленькая новация или нет - я не знаю. Но знаю одну печальную историю, связанную с этим колечком.

Как-то на кафедру судебной медицины Военно-медицинской академии срочной фельдъегерской почтой (а попросту военным гонцом на УАЗике) доставили пол-литровую банку, обложенную брикетами сухого льда. В этой банке было собрано все, что осталось от летчика, вернее, все то, что военный судмедэксперт смог собрать на месте авиакатастрофы. Сама по себе катастрофа новейшего секретного истребителя - это уже ЧП всеармейского масштаба, а эта еще сопровождалась весьма неприятными обстоятельствами. Были громадные сомнения, что тут дело было не в технической исправности самолета...

Погибший пилот-подполковник был очень опытным летчиком, из тех, кого называют асами. Отлично летал в Афганистане, был заслуженно награжден многими боевыми орденами и медалями. При судебно-психиатрическом анализе, а последний можно было сделать только косвенно на основании личного дела, записей в летной книжке и бесед с сослуживцами, был он личностью хладнокровной, способной к принятию правильных и молниеносных решений. В авантюрах никогда не замечен, хоть и крутил такие фигуры высшего пилотажа, что многим другим асам было завидно. Часов у него столько было налетано, что на теперешний авиационный полк хватило бы...

Но все же одно неприятное "но" оставалось. Была у этого подполковника вполне благополучная семья - жена-красавица и двое деток. Тогда советское государство о военных заботилось: летная зарплата плюс зарплата жены позволяли жить без проблем. Обитали они в ДОСе (доме офицерского состава) при части в хорошей благоустроенной трехкомнатной квартире. Луга недалеко - городок тихий, да и до Ленинграда рукой подать. Не служба, а мед, мечта многих офицеров. По описаниям сослуживцев, семья была счастливая, ни ссор, ни скандалов у них никто не помнил.

Так вот на фоне общего благополучия несколько месяцев назад его старший сын отдыхал в пионерском лагере на Волге, где смылся с тихого часа купаться и утонул. Сильно переживал подполковник эту трагедию, даже был отлучен от полетов на какое-то время. Однако мужественная душа военного переборола драму, и вскоре подполковник снова окунулся в летную работу. Тащил службу за пятерых, пытаясь заглушить боль души и тоску по сыну. Командование причину его рвения понимало и от этого еще больше ценило. Да и само время, лучший доктор, свое дело сделало - забываться боль утраты стала, ушла из повседневной жизни этого военного.

Приходит подполковник накануне катастрофы к себе в квартиру и видит - некоторых вещей его любимой жены нет. Нет и маленькой дочки, и самой жены. Через несколько минут телефонный звонок. Подполковник берет трубку. Жена звонит. Просит не перебивать. Извиняется за содеянное и сообщает подполковнику пару "приятных" новостей. Новость первая: второй ребенок - не его. За взятку врач-гинеколог написала преждевременные роды. Нормально ребенок родился, даже несколько переходила. Написали так, чтоб сроки под "афганский" отпуск подполковника совпали. Дочка, оказывается, - от жениного однокурсника, с которым страстная любовь еще со студенческой скамьи. Старый друг ее так любит, что сам до сих пор не женат. Однокурсник этот в большие люди выбился, во Внешторге работает, не чета какому-то там подполковнику ВВС. Новость вторая: тайным встречам конец, жена, теперь уже можно считать, бывшая. Сделано предложение, которому - "да", ну, а подполковнику - соответственно "нет". Всё, что у них было, - оказывается, трагическая ошибка поспешного выбора. Дальше просит не беспокоиться и начать устраивать свою новую холостую жизнь. Типа, "Мужик ты видный, в своей Луге девку быстро найдешь. А за алименты совсем не волнуйся - никаких алиментов не будет. И никакой твоей жилплощади не надо. Новый муж имеет свою шикарную квартиру в Москве и безоговорочно принимает отцовство. Родители у него тоже очень большие люди, с разводом помогут, все будет быстро и чики-чики, на твоей карьере никак не отразится. Не змея же твоя бывшая жена...".

Подполковник весь этот монолог молча выслушал, ведь обещал же не перебивать. Действительно мужик железный был. Лишь в самом конце сказал пару слов: "Все? Ну раз все, то тогда, прощай!" - и повесил трубку. Ни в какой винно-водочный он не побежал, дабы топить свое горе, ни к каким друзьям звонить не стал, дабы излить свою душу: зачем людей после тяжелого дня беспокоить? У всех своих проблем по горло, а завтра очередной полетный день - всем надлежит хорошо выспаться, чтобы быть в надлежащей форме. Залез подполковник в свой холодильник, поел "осиротевших" жениных котлет и лег спать. Никто бы и не узнал об этом разговоре, кабы после ЧП военные следователи жену не разыскали.

Ни свет, ни заря подполковник - в части. Предстоит сложный полет в двойке с одним майором. Что касается летного дела, то майор тот, тоже ас, на подполковника как на отца-наставника смотрел, хоть по возрасту был близок, да и вне службы все их друзьями считали. Летали они в элитной эскадрильи, где были собраны лучшие летчики и техники полка. Вместе проходят предполетный медосмотр. Перед осмотром друзья непринужденно болтают, обсуждают детали предстоящего задания, шутят на отвлеченные темы. Друг-майор ничего особенного в настроении подполковника не замечает. Авиационный военврач тоже ничего не находит. Руки не дрожат, нервные рефлексы в порядке, глаза не красные, кровяное давление и сердцебиение в норме. Явно выспался мужик, к полету готов, физическое состояние отличное. Заключение простое: "До полета допускаю".

Развод. Уточнение учебно-боевой задачи. Ни командир, ни другие офицеры ничего странного в поведении подполковника не замечают. Как всегда собран, все высказывания строго по делу.

Подходят к самолетам. Разговор с офицером-техником всегда душевный. Верят летуны своим ангелам-хранителям, да и техники за годы работы свих летунов насквозь видят. Ничего странного техник в подполковнике в то утро не заметил. Доложил как положено: "Товарищ подполковник! Ваш МИГ-29 к вылету готов. Неполадок нет." А неполадок, похоже, действительно не было. Уже после ЧП госкомиссия по данным телеметрии и остаткам "черного ящика" определила. Вообще-то этот ящик совсем не черный и совсем не ящик. Бортовой самописец больше всего напоминает большой приплюснутый ярко-оранжевый мяч, в бронированном нутре которого медленно ползет суперпрочная магнитная проволочка, фиксируя кучу параметров. В этой катастрофе этот "неразбиваемый" блок весьма сильно разбился, но кое-какие участки проволоки уцелели. К счастью, те, что последние моменты "жизни" машины фиксировали. За исключением самих полетных условий, работа всех систем была в норме.

Вот и взлетная полоса. Голос диспетчера в наушниках дает паре взлет. Два "мигаря" на полосе стартуют как бегуны на эстафете - один чуть сзади и сбоку от другого. Короткая пробежка, и две хищных птицы синхронно поднимаются в воздух. Короткий и крутой набор высоты. Выход в заданный район. Форсаж. "Горшки под хвостами" выбрасывают яркие оранжево-голубые языки пламени. На земле слышен грохот "взломанного" звукового барьера. Начинается работа на перехват и страшные перегрузки. Пара работает технично и слаженно, тянет на явную пятерку. "Земля" довольна. Командир полка то тычет пальцем в экран радара, то задирает большой палец вверх. И вдруг на заданной "потолочной точке" самолет подполковника начинает карабкаться дальше вверх. Командир полка с досадой всплескивает руками. Эх, какая пятерка сорвалась! С земли сразу идет команда: "Нарушение полетных условий, вернитесь на заданную высоту!". В ответ привычное: "Вас понял. Есть вернутся на заданную высоту. Выполняю". Но вместо нормального снижения самолет подполковника выполняет вертикальное пике строго вниз. Пике вниз на полной форсажной тяге. Восемнадцать километров высоты кончаются за секунды. Самолет на максимальной скорости, усиленной силой земного притяжения, врезается в землю, как метеорит. Местность безлюдная, сопутствующих разрушений нет, исключая огромного кратера в болоте.

Наверное, каждый читатель уже выдвинул свою версию происшедшего. Версию простую, и я уверен, что правильную. Уж больно очевидны факты последнего вечера жизни этого подполковника. Но предположить еще не значит доказать. А доказать было необходимо.

Разложили светила военной судмедэкспертизы обугленные косточки из баночки на белую простынку и стали думу думать. Ну, как в такой ситуации доказать, что в момент падения самолета пилот был в сознании? Причем доказать стопроцентно. Сама постановка задачи выглядит довольно глупой шуткой.

Отправили кусочки тканей, что не совсем сгорели, на анализы. Результат полностью отрицательный - ни наркотиков, ни ядов. И тут одного молодого капитана-адъюнкта (военного аспиранта) мысль посетила: ведь среди найденных костных фрагментов есть два куска проксимальной фаланги указательного пальца правой руки! Как раз той косточки, что в кольце на РУСе должна быть. Сложил сей начинающий судмедэксперт две половинки, два костных фрагмента, и точно - очень уж характерный перелом получается - колечко в момент удара косточки как ножом рассекло. Сразу на завод-изготовитель ушел срочный запрос. Необходимо было замерить некоторые размеры кабины, прислать технический рисунок ручки и к нему это титановое кольцо.

Ответ пришел в секретном пакете с нарочным через пару дней. Взял этот адъюнктик техрисунок и пошел в протезную мастерскую Академии. Столяр с предложенной работы только усмехнулся. За десять минут он отрезал по заданному размеру деревянный брусок и сколотил грубое подобие РУСа - штурвала МИГа-29. Грубое, но по размером точное. Затем на точиле, а дальше обычным рашпилем подогнал рукоятку под форму рисунка и на два шурупа прикрутил титановое кольцо, а внизу прикрепил поперечную планку на обычном дверном навесе. До миллиметра вымерил размеры. Копия получилась смешная, но для следственного эксперимента вполне пригодная. Далее эту "швабру" прибили к обычному листу фанеры.

На следующий день наш адъюнкт пришел на построение 3-го курса 3-го факультета подготовки летных врачей. Из кармана его кителя выгладывал токарный штангель-циркуль. Коротко переговорил с начальником курса. Тот дает команду: "Всем курсантам, вес которых 85-86 килограммов, шаг вперед!". Бух по полу, такие курсанты вышли. Следующая команда: "Из вышедших всем курсантам, у которых рост метр семьдесят девять, - шаг вперед!" И эти вышли. Уже совсем небольшая группа. Третья команда: "Последние выведшие поступают в распоряжение капитана, остальным - разойтись!" Завел кэп эту группу в класс для самоподготовки и давай им руки мерить.

Отобрал адъюнкт двух "подопытных кроликов" и повел их на кафедру авиационной и космической медицины. А на той кафедре кресло, аналог кресла МИГа-29, имелось, установленное на специальном тренажере. На тот тренажер и поместили фанерный лист со "шваброй", изображающей штурвал-джойстик. Но все размеры реального МИГа были точно соблюдены. Посадил адъюнкт первого курсанта в этот "самолет", пристегнул его к креслу ремнями, а колечко на ручке предварительно краской обмазал. "Держи, курсант, штурвал!" - курсант держит. Тренажер наклоняет кресло на угол того пике, когда произошла катастрофа. "А теперь расслабь руки!" - руки падают с импровизированного штурвала, палец выскальзывает из кольца. "Снова держи! А теперь мы тебя чуть тряхнем!" - палец касается металлического ободка кольца, и нанесенная краска рисует на пальце линию под характерным углом, точь-в-точь по разлому кости. Курсант слазит с тренажера, линия на пальце фотографируется. "А теперь, коллега, выходите из пике - ручку - вниз и на себя" - меняют угол наклона "швабры" и снова трясут. Линия на пальце уже не совпадает с линией перелома. Потом трясут без изменения угла - вдруг ручку заклинило и элероны не слушаются. Линии на пальце получаются разные, опять на перелом непохожие. Закончив с первым курсантом, занялись тем же со вторым. Бесчисленное количество фотографий - следственный эксперимент номер такой-то и рука на сантиметровой сетке. Наконец со стендовым моделированием покончено. Пленки быстро сдаются в фотолабораторию, и к утру получены фотографии.

Картина предельно ясна - удержать палец на ручке-штурвале можно только в полном сознании и при полном сохранении мышечного тонуса. А учитывая реальные перегрузки под форсажем, для этого еще необходимо обладать недюжей физической силой и быть тренированным - слабак так руку не удержит. Характер перелома дистальной фаланги указательного пальца правой руки стопроцентно подтверждает, что никаких попыток вывода из пике в момент удара о землю летчиком не проводилось. Любой мало-мальски здравомыслящий человек сделает такой вывод.

В последний миг своей жизни наш подполковник был в полном сознании и прилагал значительные физические усилия, чтобы вести исправную машину вертикально вниз.

АПЕЛЬСИНЫ
70% БУ (Что делать, если возбуждение при обсуждении ведет к таким побуждениям?)

Рейд Феодосии. Манящие огни приморского города. Где-то там рождались «Алые паруса», творил свои полотна Айвазовский* ...
Корабль, вернувшись из полигона, бросил якорь. Вторая неделя испытаний ракетного комплекса. Сегодня в активе - «промах в норме»**. А может быть просто, нормальный промах? Нет, скорее первое, чем второе. У «рогатых»*** своя арифметика и в ней от перемены мест слагаемых результат все-таки меняется. Но сходу на берег все равно дробь. Возможен только по особому распоряжению командира.
У командира машинной группы неприятность. Поломка двигателя разъездного рабочего катера. Запчастей нет, необходимо попасть в мастерскую местного дивизиона. Механик договорился на завтра.
Вызвал в каюту старпом:
- Завтра утром командир с главным конструктором убывают в город. Добро и тебе, но возьмешь с собой двух вестовых. В кают-компании проблемы с «разносолами». Зайдете на базар, бойцы знают, что прикупить.
В каюту групмана потянулись делегаты. Всем нужно одно. Запасы шила закончились. Народ опасается всухую провести надвигающийся праздник. Кое-кому не повезло - «дипломат» не резиновый. Шесть вертикально и одну сверху, горизонтально. Все.
... Завершив дела в мастерских и оставив вестовых торговаться в рядах с зеленью, старлей в ближайшем магазине упаковал «дипломат». Маленькая проблема. Движение с ускорением вызывает демаскирующее мелодичное позвякивание, при наклонах - побулькивание. Придется двигаться равномерно и по возможности прямолинейно.
Время посадки. Катер опаздывает. Штормит. Кэп, капитан первого ранга с фамилией известного маршала, неспешно прогуливаясь по причалу, о чем-то беседует с конструкто¬ром. В руках командира маленькая авоська с яблоками. Тоже человек. Витамины всем нужны.
Подбежал посыльный штаба дивизиона, доложил об усилении ветра и невозможности подачи катера. Передал прогноз - возможно к вечеру утихнет.
Командир, посмотрев в сторону призывно зажегшихся неонов ресторана с красивым названием «Марьяна», замечает стоящего неподалеку офицера. Подзывает:
- Как думаешь, солидно ли мне, командиру крейсера, ходить с такими авоськами?- и, не дожидаясь ответа, взялся за ручку «дипломата».
- Бери яблоки и давай мне свой пОртфель.
Впору возразить:
- Не нужно, и так донесем!
Но вторая рука занята отремонтированной в мастерских деталью ...
- Что-то тяжелый у тебя «дипломатик», кирпичей туда, что ли наложил?
- Никак нет. Водку!- не было смысла лгать и умысла дерзить.
- Ладно, шутник, мы тут с главным прогуляемся, а вы должны здесь стоять ровно в двадцать ноль-ноль!
- Есть...
- Почему мне так все время не везет?- глядя в спину уходящего командира, спросил себя офицер.
***
... Совсем недавно, последним оставшимся на крейсере лейтенантам, вручили старлейские погоны. Не было прохода от многозначительных намеков, не пора ли... В общем напоминали о известных старых традициях.
Собравшись в каюте инженера БЧ-2, скинулись. Бросили «на морского». Не повезло маслопупому ...
Сошел на берег в рабочей куртке с новыми погонами и громадным портфелем. Северная сторона не площадь Нахимова, шансов увидеть севастопольского коменданта не много.
Торопливо возвращаясь из магазина, притормаживал при каждом взгляде на новые погоны - не пристало солидному офицеру суетиться как лейтенанту!
У сходни корабля новый старпом подозрительно долго общался с вахтенным офицером. Скоро аврал и перешвартовка. Нужно спешить. Упросил помочь идущих на крейсер гражданских специалистов. Взяли и понесли. Остановил их старпом. Заглянув в портфель, куда-то увел.
Плохо дело. Накажут мужиков ни за что.
Каюта командира.
- Разрешите войти?
- Входи.
На столе раскрытый портфель с торчащими белоголовками.
- Товарищ командир, рабочие ни в чем не виноваты. Это я их попросил.
- И это все твое?
- Да...
- И пил бы ты, конечно, все это в одиночку, тихо радуясь высокому воинскому званию «старший лейтенант»?
- Так точно.
- Понятно...
- Так вот что, герой, по случаю приезда шефов я дал команду собрать со всех офицеров по три рубля, но ты можешь не сдавать... свой вклад уже сделал. Понял?
- Так точно!
- А «корешам» передай, их я от поборов не освобождаю. Все. Иди.
***
- Что же теперь подумает командир?
- Опять придется страдать за всех и возможно не только угрызениями совести!
- Но ведь не врал же! Да и бутылка моя всего лишь та, что булькает сейчас где-то, горизонтально...
***
...К вечеру действительно утихло. Кэп, держа в руках «дипломат», пригласил в катер.
Быстро проскочив в салон, старлей в ожидании замер. Отчалили. Крючковые по бортам, командир на корме.
- Когда подзовет? Что отвечать?- вертелось все время в голове.
- По правому борту, стать к борту!- подошли к кораблю.
Горн, «захождение». Громыхание трапа. «Смирно!»
Все. Пора выходить. Всю жизнь в салоне не просидишь.
Командир, остановившись у рубки дежурного, с вниманием рассматривал нетерпеливых встречающих... Подозвал:
- Ну, что шутник, бери свои кирпичики и отдавай мне мои «апельсины»!?
Что-то вокруг вдруг стало не многолюдно...

НЕПУТЕВЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ:
* Айвазовский И.К.[17.07.1817- 19.04.1900]. Художник творивший шедевры в закрытой комнате без вида на море. В прошлой жизни, как и КомДив (КДЖ), наверно был моряком. Насмотрелся морских пейзажей до тошноты, но жить надо, вот и приходилось доставать сюжеты из подсознания. А главное, не плохо получалось. Да и на жизнь хватало... :-)
** «Промах в норме». Действительно существующий термин в предварительной оценке стрельб корабельными зенитно-ракетными комплексами. Не двойка (не путать со шкалой bigler.ru) Означает примерно следующее: после подрыва зенитной ракеты, мишень, продолжая движение, изменила его параметры (скорость, направление и пр., возможны варианты...). Легко моделируется при манипуляции с примитивными средствами «объективного» контроля (как правило, наручные часы и фотоаппарат). Говорят, что термин появился вместе с принятием повышенных социалистических обязательств и попытками привить на кораблях ВМФ береговые ЗРК (Оса, С-300 и пр.). Является вторым по значению источником (составной частью) иронических разговоров с «рогатой» элитой надводных кораблей. Первым, в широких кругах «не рогатых» специалистов, всегда было: «Если пушки смотрят в лес- виновато РТС :-), если смотрят в лес опять, виновато... БЧ-5 :-(»
P.S. По секрету: автор рассчитывает именно на такую оценку своей вспоминалки. :-)
*** Кто не знает, что на флоте ракетчиков и артиллеристов называют «рогатыми», штурманов-«карандашами» или «циркулями», минеров-«румынами», связистов- «дятлами», химиков -«дустами», механиков - «маслами» или «маслопупами», а прочих остальных -«пассажирами»?
Остряки, разъясняя эту не хитрую терминологию непонятливым «гражданам», как правило, заканчивают бородатым флотским анекдотом:
Дорога, ведущая к месту базирования кораблей.
Молодая попутчица, оказавшаяся рядом с возвращающимися на свое «железо»
офицерами.
-Куда это направляется такая симпатичная леди?
-К мужу, он у меня морской лейтенант!
-А он у Вас что, «дятел»?
-Нет!!?
-«Румын»?
-Что Вы... русский!
-«Рогатый»?
-Да как Вам сказать...

Телефонные жизни

Когда в конце прошлого века часть нашей конторы «переселилась» в новое здание, возник острый вопрос со стационарной телефонной связью. Телефоны с министерским коммутатором большей частью перекроссировали в новое здание, добавили внутреннюю мини-АТС, но прямых телефонных номеров катастрофически не хватало, т.к. все они остались в старом здании, а новых выделили крайне мало. И любое совещание вне зависимости от его повестки кончалось мерениями соответствующими органами, кому из подразделений прямые номера нужнее. Наконец, ушлый начальник связи под давлением руководства сверху и угрозой набития фэйса снизу от «народных» масс в лице начальников подразделений, добыл в «мутных водах» Замоскворецкого телефонного узла полтора десятка прямых телефонных номеров.
Номера были после небольшой драчки и очередного мерения успешно распределены, установлены... И тут... Оказалось, что все они имеют достаточно насыщенные «предыдущие жизни». Мой номер имел их две. И если с мерцаниями и биениями «позапрошлой» из них, связанной с фирмой по установке рольставней, жалюзи и всевозможных штор, мне удалось в течение двух месяцев вежливых отрицательных ответов практически справиться, то с «прошлой» было все гораздо сложнее. Как я последовательно понимал, она была связана с медициной, с поликлиникой, с ее регистратурой, причем, поликлиника была ведомственной, а ведомство..., ну очень и очень серьезное, куда серьезней нашего. Представьте. "Как сегодня принимает гинеколог Иванова? Где записаться на зубопротезирование? Куда делись мои анализы? Как не регистратура? А кто вы такой? А знаете, кто я? И что с вами сделают, если вы мне не выпишите талон к урологу?" Вот такая дребедень целый день... И как назло, когда поднимаешь трубку и тут же ее опускаешь, оказывается, звонил кто-то из руководства, со всеми вытекающими. Стало немного легче, когда на все «поликлинические» запросы я стал отвечать: «Нет, это банно-прачечный комбинат». Действовало. Процентов на 97-98.
Похожие ситуации были и у коллег. Поначалу даже в массах зрела идея физической расправы с начальником связи, но он благоразумно в нашем здании некоторое время не показывался. А больше всех не повезло коллеге по отчеству Викторович. Ему с редкостным упорством звонили «южно-восточные» люди, разные, но очень упорные, и спрашивали с характерным акцентом: «Слюшай, Мамед пазавы». Такое впечатление, что этот Мамед был для них светом в окошке, ну никак они не внимали вежливым и спокойным объяснениям Викторовича! Того, несмотря на его природную уравновешенность и олимпийскую сдержанность, эти звонки прилично доставали.
Однажды сидели мы с Викторовичем рядом на совещании, где ему сильно досталось, причем не по делу, и все это понимали, в том числе и те, кто его безбожно драл. По выходу с совещания стал я его успокаивать: "Да брось ты, в конце концов пенсия уже есть и можно всегда найти несимметричный ответ". На что Викторович предложил зайти к нему на предмет частичной инспекции булькающего содержимого его сейфа. Ну не бросать же боевого товарища, тем более, что день подходил к концу! Мы славненько расположились, выпили по чашечке достойного кизлярского коньячка. Но нашу неторопливую беседу прервала трель телефонного звонка. Бля... Что, опять Мамеда? Его, нутром чую, задолбали гады! Далее я хотел бы передать вам диалог Викторовича (В) с очередным «южно-восточным» человеком (Ю). Спикерфон был включен.
В. - Слушаю вас (по прямым телефонам не представлялись даже фамилией).
Ю. - Але, слюшай Мамеда пазавы!
В. - Здесь нет никакого Мамеда.
Ю. - Как нэт? Эта номир 123-4567?
В. - Да это этот номер, но Ма....
Ю. - Вай, слюшай, пазывы Мамеда, брат.
В. - Я вам русским языком говорю здесь нет никакого Мамеда! И не будет!! Никогда!!! Слышите Н-И-К-О-Г-Д-А!!!!!!!
Ю. - Пачэму нэкогда?
В. - Его расстреляли!
.............................
Ю. Как растрэлялы?
В. - Да вот так, просто!
.............................
Ю. Как проста?
В. - Утром, в полпятого вывели во двор и расстреляли.
«Южно-восточный» человек повесил трубку. Больше ни он, ни его земляки, Мамеда по этому телефону не спрашивали...
ЗЫ. Наша фирма в начале сентябре переехала в новый офис. До нас там сидели туроператоры. До сих пор 20-25 звонков в день. Ответы на вопрос: «Делаете ли вы шенгенские визы?» типа: «Нет только в Туркмению на туркмен-баши-тур» как-то не катят. Может, посоветовать коллегам «включать» банно-прачечный комбинат? Для начала?

1985 год, ЗакВО

Осень.
Стих шум полетов.
Уставшие самолеты растащили по зонам.
Летный и технический состав прыгнул в автобус, и был таков.
На аэродроме из "руководителей" остались только диспетчер, "выгоняюший" вертолет ПСС, и новый начальник метеослужбы.
Бойцы третьей эскадрильи, охранявшие зону во время полетов, сдали её караулу роты охраны и, не торопясь, убыли в свое расположение.
Диспетчер быстро расправился с "вертушкой" и, схватив под мышку свою "секретную" папку, выскочил из СКП.
Сверху отлично были видны призывно манящие окна домика метеослужбы, где он проживал. Пути к домику было два: первый - короткий, через третью зону, которым пользовались всегда, когда были полеты или в карауле стояли "свои" солдаты; второй - длинный, по объездной дороге.
Диспетчер соскользнул с холмика СКП и, крикнув что-то в темноту, быстро понесся через третью зону, привычно перепрыгивая через замкнутые на обычный висячий замок низкие, распахивающиеся ворота, которые перекрывали рулежную дорожку, пересекавшую зону.
Три минуты ходу и вот оно, тепло метеостанции...
Вместе с метеоспециалистом начали подготовку к ужину: поставили греться чайник, вытащили заварку, сахар...
За стеной со стороны третьей зоны прозвучала короткая автоматная очередь.
Бросив все, выглянули на улицу. Темень, ничего не видно. Тишина.
А, наверное часовому что-то привиделось!
Ужин прошел в нормальной обстановке, только вот нового начальника метео всё нет и нет. Уже собираемся отбиваться, когда в метеостанцию вваливается грязный, заикающийся начальник и, ни слова не говоря, выпив кружку холодного чая, заваливается на дежурную кровать.

Утром новый начальник метеослужбы авиаполка рассказывает:
Смотрю, диспетчер мимо «высотного» домика через третью зону резво дернул на метеостанцию. Пока собрал свои вещи, его и след простыл.
Вышел из СКП, попрощался с прапорщиком-связистом, спустился по лесенке и направился к себе, на метеостанцию.
Подхожу к зоне. Никого. Днем уже несколько раз проходил тут, но вот закрытых ворот ещё ни разу не видел. Перешагнул через них, прошел уже почти половину зоны и вдруг крик:
- Стой, кто идет?
- Лейтенант «такой-то».
- Стой, стрелять буду!
Продолжаю идти и говорю:
- Да я к себе, на метеостанцию. Я новый начальник метео...
- Стоять... и очередь в воздух.
Ну и плюхнулся на бетонку, как был - в шинели, с картами погоды.

Через десять минут прибыл ГАЗ-66 с начальником караула.
Тот подошел к лежащему, посмотрел на лицо, поднял его и спросил:
- И чего это вы, товарищ лейтенант, ночью, один, в закрытой и охраняемой зоне делаете?

Когда я ему объяснил, что задержался на полетах и, посмотрев, как диспетчер уверенно двинулся на метеостанцию через зону, подумал, что так и должно быть...

Улыбнувшийся начкар выдал:
- Ээ-х! Во-первых - он так быстро бежит, что когда часовой обнаружит его, тот уже выскакивает из охраняемой зоны, во-вторых - он, когда подбегает к зоне, кричит: «Диспетчер, на метео!», а в-третьих - караульные его в лицо знают...