Однажды к нам на базу должны были пожаловать американцы. Представители американской военщины решили нанести дружеский визит представителям израильской военщины. В дополнения ко всем парково-хозяйственным телодвижениям, которые предшествуют посещению любой воинской части кем бы то ни было, в процесс вкючились "контрики" и разослали по отделам инструкцию по соблюдению Самой Главной Военной Тайны. Офицер, отвечавший в нашем отделе за режим, решил что "не царское это дело в..." (с) и спихнул обязанность проинструктировать л/с на прапорщика, исполнявшего в нашем отделе обязанности старшины.
И вот, на утреннем построении, после переклички и проверки внешнего вида вверенного ему л/с (солдат должОн быть побрит, подстрижен, начищен и вообще "вид иметь лихой и придурковатый дабы..."(с)) старшина перешёл ко второй части марлезонского балета. Он в кратце обрисовал ситуацию, объяснил что, конечно, американцы союзники и всё такое, но "дружба дружбой, а табачёк врознь" и нефиг посвящать заокеанских товарищей в Самую Главную Военную Тайну и, буде случиться побеседовать с ними, разговариват только на нейтральные темы. Получив резонный вопрос "Какие они, нейтральные темы?" старшина несколько растерялся, но быстро выкрутился:
- Ну, например, ежели спросят как пройти куда-нибудь, то можно дорогу объяснить...
Тут до него дошло, что "куда-нибудь" понятие слишком растяжимое:
- Нет! Не "куда-нибудь", а только в общедоступные места части.
- А какие места в части являються общедоступными?
- Ну-у, сортир, например, или там столовая...
Тут до старшины дошло, что посещение американцами столовой без сопровождающего может повлечь за собой обвинение в нелегальном производстве биологического оружия и он решил упростить инструкцию до предела:
- Короче, отвечать можете только если американец спросит где сортир, а ещё лучше просто ткните пальцем в нужном направлении...

Нам с американцами общаться не пришлось, но если солдаты остальных отделов получили похожии инструкции, то у американцев должно было остаться несколько странное впечатление о солдатах ВВС АОИ.

Военная служба по немецки
Байки базируются на реальных историях моих унивеситетских знакомых

Нумеро Уно - Халява, сэр!
Крис не хотел служить, его совершенно не тянуло бегать по Альпам с автоматом или гонять на Леопарде по автобану. Однако еще в школе он вступил в добровольную пожарную бригаду, на роль водителя скорой помощи. Так что в качестве альтернативки его направили водить скорую. А конкретно - придали его одной из немецких авиачастей поддерживающих НАТОвскую операцию в Югославии. С базированием в Италии, на адриатическом берегу. На скорой их было 3 человека, один военврач, только что из училища, и 2 альтернативщика. Вызовов за все 9 месяцев было лишь три - один раз техник навернулся со стремянки, один раз лейтенант перепил кьянти, и один раз надо было доставить местную девушку в роддом, когда все итальянские скорые были заняты. Так что "экипаж машины боевой" нёс службу весьма оригинально - запарковав машину на берегу Адриатики, двое купались или флиртовали с девушками на пляже, один дежурил с рацией, вахта сменялась каждые полчаса....
От такой службы я бы тоже не отказался!

Нумеро Дос - Вынос 1м
Анди, в отличие от Криса, всю жизнь мечтал покататся на танке. И его мечта почти сбылась - его направили на курсы механиков-водителей самоходной артиллерии (не танк но почти! В леопард он из за роста 196 см не влезал, а на Панцерхаубице места больше). Успешно подготовившись к экзаменам, и накатав нужное число часов, он вышел на экзамен. В программе была и поездка по второстепенной асфальтовой дороге за городом. Двигаясь по ней, Анди получил задание свернуть с нее на лесную грунтовку, и успешно с ходу свернул. Легкий удар он почти не заметил, думал, что свалил молодую елку у вьезда. Но это была не елка - задом самоходки он умудрился сбить ехавший по встречке мусоровоз. Экзамен он не сдал, и вместо этого собирал мешки с мусором по всему лесу.
Мусоровозу каюк, на самоходке пара царапин на крыле сзади. Люди не пострадали, за исключением турка-водилы мусорки, который обделался от страха.

Дополнение к рассказу «ГУБА»

Взгляд другими глазами на одно и то же заведение.
Сиживал на Североморской гаупвахте неоднократно в 89-92 года и матросом и старшиной. Как тут уже говорилось,
у солдат в Североморске была своя "губа", по крайней мере во время моих "заходов" сидели только моряки. Охраняли сидельцев разные экипажи по графику, один раз сам заступал помощником начкара, и могу сказать, что отсидеть легче. В караул обычно набирали молодых матросов, которых в процессе подготовки замордовывали инструктажами до полусмерти. Кстати, сидельцы делились на несколько категорий: кроме основной массы были "рецидивисты", сидящие в одиночных камерах, и также были содержащиеся под арестом до решения суда. Последние в принципе и представляли основную угрозу для караула: незадолго до нашего дежурства была попытка нападения на караульного. Матросы и старшины сидят отдельно и кормятся за разными столами. Будучи матросом, сажали меня буднично - объявлением 3 суток, и в сопровождении мичмана конвоировали до места, с повышением звания до старшины процесс посадки для командира несколько усложнился, причем трудности возникали со стороны руководства "губы", командир БЧ сажал меня в свою "шестерку" и прихватив "шила" для аргументации, вез на отсидку. Кстати н-ное количество суток ареста не говорит о том, что служил я плохо, в основном сидел за «самоходы», а ближе к дмб сажался профилактически, для поддержания дисциплины, так сказать, все это не помешало мне уволиться старшиной 1 статьи. Вернемся к гауптической вахте, матросские камеры обычно забиты полностью - 10-12 человек, в старшинских значительно просторнее, больше трех не собирались. В общем, летом лучше быть старшиной, а зимой матросом по вполне прозаическим причинам, матросам летом душно а старшинам зимой не прогреть камеру своим дыханием. Подъем в шесть, все передвижения по зданию только бегом, иногда с повторением забега, если разводящему не понравится развиваемое ускорение. Питание примерно как в «учебке», еду привозили по-моему оттуда же, благо, находится не очень далеко. Далее развод на работы, как ни странно, работы обычно было мало, основная масса оставалась бодро маршировать до обеда на плацу. Арестованные старшины обычно руководят кордебалетом под страхом дополнительных суток. После краткого перерыва на обед продолжение строевых занятий до ужина, далее - по камерам до отбоя. Данный однообразный процесс густо разбавлен построениями и перекличками. Летом все это даже вносит разнообразие во флотскую жизнь, но зимой это действительно превращается в наказание. Очистка плаца от снега становится смыслом жизни, вес скребка не позволяет перемещать его одной флотской силе и требует мобилизации всех внутренних резервов. С другой стороны, данный процесс сильно способствует восстановлению душевного равновесия, до сих пор помню это чувство. Существовал так называемый «аккорд»: в день освобождения выходящие делали приборку на первом этаже в обязательном порядке, причем независимо от количества обретающих свободу, объем работ был стандартен.
Время склонно стирать из памяти негативные моменты, но даже при таком раскладе не могу сказать, что меня унижали или издевались. Да, обращались жестко, временами жестоко, как нам казалось, но это и не детский сад.
Как средство для повышения дисциплины «губа» была очень действенным инструментом, особенно к концу службы, так как совершенно не хотелось нарушать в общем-то вольную жизнь «годка» столь радикальными средствами.
P.S. Читая рассказ от 07.08.06 «ГУБА», хотел уточнить... ведра в камере нет, поднять пописать товарища можно, но надо быть артистом цирка, окошко расположено над .. дверью и самое главное, писать придется в коридор, где бродит караульный :-) В действительности за день народ так загоняется, что никакая нужда ночью не поднимет.

Brian Shul, пилот SR-71 Blackbird, из книги "Sled Driver":

...А еще я на всю жизнь запомнил радиообмен, когда мы с Уолтом (это мой второй) пересекали Southern California на высоте 13 миль. Мы перехватывали различные сообщения прямо с того момента, как зашли в воздушное пространство Los Angeles. Хотя они и не управляли нами, но следили за нашим перемещением через свою технику. Слышу, как Cessna запрашивает о своей скорости относительно земли:

- Делаете 90 узлов. - отвечает ей Центр.

Секундой позже Twin Beech запрашивает о том же.

- 120 узлов. - отвечает Центр.

Мы оказались не единственными, кто гордо рассекал воздух сегодня. Пилот F-18 самодовольно вопросил:

- Эй, Центр, Dusty 52 интересуется своей скоростью!

Последовала чуть заметная пауза, затем ответ:

- 525 узлов относительно земли, Dusty!

Новая пауза в эфире. Пока я думал, что бы такого съязвить им всем, последовательно раздались удивительно знакомые щелчок радиопередачи и голос Уолта. Это был тот самый момент истины, когда постигается экипаж, и каждому становится точно известно, что другой думает точно так же, как ты:

- Центр, это Aspen 20, вы определяете нашу скорость?

Последовала более чем длительная пауза, и вот итог:

- Aspen, я наблюдаю... 1.742 узла.

Больше на этой частоте мы не слышали ни единого запроса.

http://sukhoi.ru/

ОШКУЙ МИТЯ

18 января 1863 года газета «Дейли Альта Калифорния» сообщила следующее в заметке под заголовком «Русский медведь»:
«Прошлым воскресным вечером на мостовой Пасифик стрит нашего города был найден лежащий в состоянии крайнего опьянения матрос, подданный Русского Царя. Полицейский офицер Гловер попытался поднять его на ноги, но русский обрушил на него такой град яростных ударов, что страж порядка не смог его арестовать. На помощь прибежал специальный агент Гиббонс, но их объединенные усилия не позволили утихомирить огромного медведя. Тогда на матроса кинулись шестеро прохожих, которые и помогли полиции утихомирить русского. У офицера Гловера очень сильно повреждена рука».

Митяем меня еще дома, на деревне, кликали. А вот Ошкуем прозвали позже, когда совершил амбаркацию на корабь водопахарьский и почал моренином поморским считаться. Все прошел - от зуя до зеемана. С новиков в рогатые определен был, слава Переплуту. Ибо править нашим ботом на оглобне, что стерном море вычерпывать - кухтыль надорвешь. Но победить меня могут только полтора меня. Однако случилась после оглобня бонация: корапь без брочинга бежит, ватаман на мосте посапывает - хорошая вахта сама стоит. И вот надо было в таком блезире акциденту случиться?! Кругом абрамки в воде фыркают, блювалы кверху хвостом хороводы водят - девок своих гуляют, качея после колышня отступилась, на матке сют истинный правится - какой тут конфуз? Но, как бается, хвали море с полатей. Раскинулось море широко, да Волга все же шире. Вачман мой спит аки Никола Морской; закрепил я правило узлом, да и решил в кубрюх за табаком спуститься. Поднимаюсь в обрат - руль базанит отвязанный - узел некрепок оказался, ватаман хряком похрапывает, а кругом - морок, что глаз выкалывай. Непогодь случилась - огляд совсем скрылся. Плюнул я в тоске на палубу, что боцману в душу, да давай ватамана трясти. А он, пелядь подкильная, только рот закрыл - что рабочее место убрал, шарка злыдная. Тут и думаю я - так и буду править на сют. Тот не тонет, кто не плавает. Но мысля-то в башке крутится - якорь полжизни в воде проводит, а плавать не умеет. Так и я - анкером вертикально плаваю. Однако экзерциции свои осуществляю без всяких эволюций. Аккурат в это время алярм и случился, после чего лафу у меня отобрали и в качемазы списали. Чувствую, шуршит что-то, и на стерне импеданс приключился, а след - выпинг жесткий и удар. Здравствуй, земля - крути конец на вьюшку! Это инсула без всякого нотиса на нас напоролась. Я зябры раздул, да как заору: «Полундра, матрозы! Немцы за борт!» Ватаман криворотый ко мне подскочил и как обвеховал мою морду, что пилястрой заехал. Морской обычай старше закона! Да и прав он - шипу нашему кондемнация вышла - полный «Херь» и конец экзерцисам. Тут еще и оброн воды случился - начал корабель кренговать на штирборт. Боцман гуляет по ватерлинии, ковыряет в зубах брашпилем, в мою сторону зыркает да приговаривает: «Абшид тебе, ваклак! Анкер в срам и кендырь в зябры!» В общем, долго ругался, как капудан-паша. Молодой мореман - салажонок, а старый - седой ребенок. Взял я с горя кутило да пошел на исаду суицид править. Приложил гарпун к кухтылю и думаю: «Прощай, матка! Был твой сын моренином!» Тут чувствую, кто-то руку на плечо возложил - Никола Морской, думаю, от смертоубийства отвратить хочет. Повернулся - ошкуй на задних лапах стоит, медведь морской. Зажмурился я, да и начал зверя кухтылем кротить. Пришла ему кондемнация и конфуз.
Меня же опосля консилия за случившуюся дереликцию отправила в абшид на берег с прозвищем «Ошкуй Митя». Побичевал маленько, пока в плавную рать не забрили. А оттуда - на фрегат Его Величества Ампиратора Всерассейского. Отсель грозить я шведу начал фальконетом - опять рогатым назначили, но уже канонирным. Да и корапь наш воинский стимботом оказался. Что гусар без усов, то корабель без парусов! Но пашпурт справили, где записали Митькой сыном Ошкуя и отправили в варяжи - крюйс править на море. По первости к асеям поплыли. В эстуарий речки Теньзма вошли, привязались. Асейцы важные ходют, все в золотых петлях на рукавах и ленточках - траур у них вечный по Нельсону, капудан-паше ихнему. Носом водят и покрикивают на матрозов наших «I say, I say”. Инсулане поганые! Сами кавьяр рассейский жрут, а нас габерсупом травят! Вскоре снялся наш пироскаф с Лондона и пошел в североамериканские штаты через абиссаль атлантическую, округ мыса Горн, мимо Каролинки - в Калифорнию мериканьскую. Качея не раз нам случилась, в блювалов превращая - весь кавьяр сплюнули, что на асейском мателоте своровали. Но аквилон в корму нас быстро гнал. День да ночь - сто миль прочь. Глядь, а уже вачман по выбленкам на арборо залез, орет: «Америца»! Смотрим - крутояр глинистый. Легли на якорь в бае, лонгбот спустили - поехали на брег можжевеловую водку искать. Ведь святой из матроса - что слон из барбоса. Зашел в шалман, хряпнул чарку разом. Ковбойцы местные удивились, обвеховали, за рукава тянут и орут «Настю Митя». Думаю, откуда они знают, что меня невеста Настенька в деревне уже седьмой годок дожидается?! А они все «Nice to meet you” кричат, за руку трясут и водку местную предлагают. Тут и ноштъ в глазах случилась у меня - пал на землю у кабака, лежу - звезды глазами кручу, думаю: «С корабля сошел моряк, на корабль вернулся хряк». Вдруг чую - мытник американский надо мной нагнулся, рым на руки пытается надеть и как цалмейстер по карманам шарит! Как говорится, водка, женщины и мытники - злейшие враги моремана. Крутит он мои руки маленькие, сопит. Не знает, дурак, что завяжет узел так, что сто умных потом не развяжет. Так и случилось - затмило глаза, ошкуй во мне проснулся. Говорю себе: «Ну вот, асеи, счас вам будет настю митя». Так и случилось.
Позже шкипер мне линьков назначил, но чарку поднес, похлопал по плечу и даже обнял за действо радостное, достойное Флота Рассейского. А говорят, что море шилом не нагреешь...
Четырнадцать лет уж прошло с тех пор. Сижу вот теперь на батарее, в янычар гранаты бросаю. Нет, не из фальконета - рукой... Настю - невесту вспоминаю - как она там, дождется ли?