Сразу хочу сказать, что к военной тематике история имеет весьма отдаленное отношение, но тем не менее хочется ею поделиться.
Это случилось с моим отцом, капитаном небольшого буксира, каковых ходит великое множество на реках нашей страны. Конкретное место действия - Ханты-Мансийский округ, река Обь и тьма тьмущая ее притоков, проток и т.п.
Понятно, что в Ханты-Мансийском округе живут помимо россиян, татар и башкир кто?...- Правильно, ханты и манси. И если последних немного, они народ консервативный и блюдут свои вековые традиции (за что и уважаемы), то о первых отзываются не очень хорошо. (Ну есть ряд моментов, не хотелось бы об этом говорить)
Ханты вообще народ непосредственный, легко воспринявший культ огненной воды. Русские, по причине любви к этой же жидкости, дружили с хантами, но дружба эта, конечно же, отдавала некой имперской снисходительностью русских. В любом случае, дружба была.
Как я уже сказала, мой отец был капитаном небольшого буксировщика, он отводил баржи в различные порты Обского бассейна и считался одним из лучших. Веселый, сильный, он был всеобщим любимцем, а поскольку выпить он мог море водки, ханты его уважали до невозможности. Так как сами пьянели быстро.
Ранней осенью отцовский пароходик шел мимо стойбища хантов. По рации он договорился с ними о совместных посиделках и напряг кока нажарить на закуску котлет. Кок был тоже мастером своего дела. Котлеты вышли на славу.
Ханты облизывали пальчики и старший из них сказал:
- Славка (так звали моего отца), как делать это вкусное блюдо?
- Очень просто, - ответил мой отец.- Берется кусок мяса, размалывается, добавляется то-то и то-то(не буду вдаваться в дальнейшие подробности, поскольку главная деталь уже дана).
- Ой, - сказали ханты.- Спасибо за рецепт. В следующий раз, Славик, котлеты мы сделаем сами. Специально для тебя.
Следующий раз был через примерно восемь месяцев - весной. Буксировщик отца шел по той же протоке мимо того же стойбища. По рации отец снова связался со старыми знакомцами, которые обрадованно заявили:
- Славка, возражений быть не может. Ждем тебя у нас, котлеты уже ждут тебя!!!
Вся команда (отец, его помощник, механики и кок) сошла на берег в предвкушении прекрасного вечера.

... И он удался. Когда водка свалила практически всех, отец обратился к старшему из хантов со словами искренней признательности за стол, за прием:
- Ну вы молодцы, а какие вкусные котлеты вы сделали! Где же вы в тайге умудрились сковородку купить?
Брови аборигена поползли вверх:
-Славик, какая мясорубка? Как услышали по радио, что ты идешь мимо нас, так всем стойбищем мясо три дня жевали...
Отец молча встал, хладнокровно приготовил два пальца и вышел из палатки.
С хантами с тех пор он не закусывал.

История эта имела место быть в славной Учебной Дивизии ВДВ дислоцированной в те времена (конец 80-х) в г.Гайжюнай.
На складе ПДИ (парашютно-десантного имущества) дослуживал свои 2 года боец. Все бы ничего, да мучила нашего героя одна проблема: удивительным стечением обстоятельств, попав в начале службы под крылышко прапора-начальника склада, он ни разу не прыгнул с парашютом. Учитывая что в прыжковые дни он занимался тем что вместе с прапором выдавал остальной гвардии парашюты, а потом наводил на складе порядок, данный факт у меня сомнения не вызывает.
Так вот, подходит наш бойчина к своему прапору и начинает упрашивать, что мол я-десантский гвардеец, на голове у меня голубая панамка, и майка полосатая тоже есть, но как же я пойду на дембель ни разу не приложившись с неба об землю? Засмеет всякая мазута пехотная на гражданке.
Надо сказать что прапор пытался образумить своего подчиненного, но боец стоял на своем и ... уговорил.
Настал очередной прыжковый день и бойчина, с уложенным намедни парашютом, в составе родного подразделения отправился на аэродром.
Здесь необходимо небольшое отступление для людей с данным процессом не сталкивавшихся. Как любое военное имущество, парашют тоже имеет защиту от дурака или несчастного случая (что в принципе одно и тоже). Эта защита представляет собой прибор, автоматически открывающий основной купол через 3 секунды после отделения от самолета. Ввиду наличия данной вещицы, основная масса крылатой пехоты практически никогда не дергает кольцо, правда контролируя работу прибора отсчетом секунд (501,502,503,кольцо!!!). Вероятность отказа прибора согласно ТТХ- 1:10000.
Продолжим наше повествование. Благополучно прибыв на аэродром наш герой одел парашют , прошел 7 (семь) линий проверки на старте, сел в самолет конструкции АН-2, поднялся на заданную высоту и с криком "а поеб*ть, впишемся в поворот!" ПРЫГНУЛ.
Наряд по площадке приземления, как обычно, подсчитывающий количество отделившихся и раскрывших парашют, был удивлен фактом непрекращающегося стабилизированного падения одного из гвардейцев, и в момент соприкосновения падающей точки с линией горизонта, ломанулся в торец площадки приземления, к месту падения.
И вот, группа, прочесывающая место падения натыкается на тело нашего полудембельнутого бойца. Офицер, возглавляющий поисковую группу, направляется к нему и тут происходит следующее: голова "трупа" поднимается и звучит сакраментальная фраза что-то типа "мужики! закурить не будет?".
Спасло нашего бойчину лишь то, что в этом месте ПП начиналось болото, и уйдя по плечи в оное он избежал неприятностей связанных с падением без парашюта. На вопрос офицера ВДС (воздушно-десантной службы) какого хрена он не дернул кольцо (прибор не сработал), наш герой ответил:"я смотрю - елочки внизу еще маленькие, ну думаю время еще есть". Ну не знал он что дальний конец площадки приземления весь покрыт еловым молодняком не выше метра.
Итог истории прост - ни одного перелома ни синяка, и посылания на ХХХ от прапора-начальника на просьбы совершить следующий прыжок.

ПЯТЕРО СМЕЛЫХ

Холодная весна 89-го. 'Минеральный секретарь' решил, что многовато у страны защитников. И сократил. От души. Точно не помню, профи подскажут, но что-то на четверть. По славному корпусу ПКО МВО ПВО прокатилась волна (пардон за штамп) самоубийств, убийств и просто смертей тех самых защитников. Офицеры стрелялись, вешались, резали вены, расстреливали друг-друга и жен из штатного и охотничего оружия, травились "паленым" алкоголем и его заменителями. Как ни странно, мотивы были абсолютно противоположны: кто-то не хотел 'покидать ряды', а кто-то был столь рад сокращению, что ехала крыша. Главным же было то, что отлаженый десятилетиями механизм стал разваливаться и мироощущение профессиональных военных перестало отвечать потребностям этой новой и неуютной жизни.

***

Заместителю командира первого взвода 'карантина' - так, по-старинке, у нас называли КМБ - в воскресенье лучше быть в наряде по роте. Почему? Офицеров и старшины нет. А кто, в таком случае, в ответе за все? Он, замок первого взода. Потому как Устав. Внутренней и караульной. А отвечать за 180 будущих (присягу еще не приняли) воинов, да еще и почти поголовно отловленных военкомами на просторах Средней Азии... И взвод доподготовки водителей... И в воскресенье, когда свободные от нарядов и командирского взора остальные сержанты карантина наровят расползатись по своим делам, оставив без присмотра личный состав... Нахрен! Отвечать за сортир, 'взлетку' и спальное помещение, при наличии необученных, но целых троих дневальных, куда спокойнее и проще. Одного 'тумбочка-телефона слушает' на 'фишку' в бытовку, другого - в сортир со шваброй, третий мужественно охраняет огнетушители химические пенные и сон дежурного по роте, стоя на тумбочке. Бушлаты в сушилке новенькие, мягкие. Благодать!
Сержантский сон сладок, но чуток - оттренирован за полтора-то года. Хрен подкрадешься в офицерских хромачах. А тут никто не и не подкрадывался. На 'взлетке' дробно защелкало с десяток каблуков. Дневальный, - убью замудонца! - запоздало заверещал что-то вроде 'рота-дежурная-выходи-смирна' и заткнулся, окончательно одурев от дикого вопля, в котором ничего не осталось от рекомендованного уставам командирского голоса: 'Где рота, блядь!!! Строиться! Командиров сюда!'.
Это уже серьезно - так орать может только кто-то из штаба. Вскакиваю и, на ходу застегиваясь, получаю в живот ручкой, распахнувшейся от удара ногой, двери.
- Й-й-йоппп! Хрр, тащщщ плквник! - это я так пытаюсь доложиться.
- Где, мать твою, ротный и мать его бабушки, в рот вам всем ручку от швабры!!?
Ого! Начполитотдела полка. Из породы тихарей: никогда не орет, не матюгается, только верно служит партии. А это самая худшая и опасная разновидность. Что это с ним?
- Дык, воскресенье же ж.
- Я, блядь, воскресенье, блядь, в жопу, блядь!!! Строй роту. Шоб через 35 секунд, блядь!
А то...
'Блядь-лядь-ядь' остается за спиной, а я, уже в свою очередь с визгом, ношусь по спальным помещениям и сортирам с курилками (казарма сдвоенная). На мое счастье в спальнике находится еще парочка сержантюг и всем вместе нам удается (рекорд, пять минут!) согнать большую часть нашего 'татаро-монгольского ига' в подобие строя.
- Посыльных - за офицерами! - Нервно, но уже привычным крапивным голосом
командуют наш политрук.
- - Хотя... А-а-атставить, заблудятся нахрен. Сами справимся. - Тяжелое раздумье,
потом глаза светлеют и начинают ищуще пробегать строй. Сержанты дематериализуются. Мне - некуда. Я - как стоял на докладе, так и остался рядом с половиной штабного офицерства части, набившихся в казарму.
- Сержант, у тебя смелые есть?
Ха! Говно вопрос!
- Все смелые, тащ подполковник!
- А сообразительные?
- А сколько надо? - пытаюсь помочь начальству.
- Пять штук. И чтоб сильные!
- Есть! Косымбаев, Чикчимбаев, ..., Турукаев. Выйти из строя!
Ой, мама, что щас будет! А что делать? Не приказать же остальным разойтись - еще хуже будет. Бр-р-рум-др-р-рум-бац - пятеро с правого фланга моего взвода делают положенное количество шагов и сбивают друг-друга в попытке развернуться. Противофаза. На пол падают три пилотки и одна оторваная пуговица.
Подполкан морщится, но сейчас ему явно не до строевой подгтовки.
- За мной!

***


Через пятнадцать минут мы стоим на лестничной площадке стандартной хрущобы в гарнизоне. Политрук хмур и неожиданно задумчив.
- Слушай, сержант, нож у тебя есть?
А вот это - хренушки. Нож - я же кабельщик-симметрировщик - вообще-то есть. Но иметь
мне его не положено.
- Никак нет, тащ...
- Ладно, тебе, - отмахивается скривишись. - Значит на кухне найдешь. По коридору
налево.
Я начинаю уже просто тупеть. Они что - сюда всем штабом приперлись водку пить, а я с
узбеками буду им 'поляну' готовить? И зачем ему смелые? Целых пять? Барана резать? Бред!
- Значит, слушай, сержант. Там... вощщем... ну майор один повесился. Не наш -
зенитчик, от старого гарнизона остался. Уволили его, он выселяться не хотел, а жена... - Вдруг он понимает, что мне вообще ничего можно не объяснять.
- Приказываю. Зайти. Взять нож. Веревку перерезать. Майора положить на стол.
Аккуратно.
Ну ни хрена себе! Это я, конечно, подумал. Я ему что - похоронная команда! Да я вообще трупов боюсь. Я ж вообще не смогу дотронуться. Да я...
- Приказ поняли?
- Так точно! Зайти, взять...
- Исполнять! - голос стал уставно громок и членоразделен.
Блин, во попал! Осторожно захожу в коридор, вынимаю монтажный нож, раскрываю и уже
потом, вооруженный, захожу в комнату. Сзади ипуганно гупают сапогами сыны степей. За ними, блестя кокардами и глазами, офицеры.
Стол наискось. Посреди комнаты, из какой-то дыры в полтолке, свисает солдатский брючный ремень. На нем - толстый волосатый мужик в одних, солдатских же, трусах. Голыми ногами с синими пятками почти касается пола. Рядом жмется ефрейтор - фельдшер из санчасти. Храбрецы шарахаются в стороны. В комнату робко, на два шага от порога, на цыпочках вкрадывается штаб.
- Ну, что ждете? - шепотом начинают командовать и пихать в спину. - Давайте.
Да, делать что-то надо. Через десять минут узбеков удается уговорить приподнять тело. Я
влезаю на стол, перепиливаю брезент ремня и тело обвисает на руках 'похоронной команды'.
И тут начинается триллер...

- Аа-а-ахрр-ршшшш, - начинает хрипеть и дергаться тело!
- Шайтан!!! - узбеки бросают бывшего майора и вжимаются в стены.
- !!! - выставляю перед собой кабельноый нож и тихо седею на столе я.
- Р-р-р-р-р-ры, стрекочут вниз по лестнице офицерские сапоги. Вслед катятся фуражки.
- Ну и хули? - спокоен фельдшер. - Он же вдохнул глубоко перед тем. А сейчас вы горло
освободили, он и выдохнул. Идем на кухню, у меня грамм по сто спиртику найдется.

До конца моей службы бравый политрук в глаза мне не смотрел, и вообще меня не замечал. Чему я был несказанно рад.

На днях Stroybat писал:
=======
...
- Бля-а-а! Комбат! Приснится же такая хуйня.
И, перевернувшись, заснул снова.
----
Эту байку я слышал от старослужащих, а потом после службы, несчетное число раз, фигурировали разные винские части, военные училища, и даже гражданские вузы. Будем считать это классикой жанра.
=======

А может, это стало классикой из-за того, что действительно часто и со многими случалось? Меня, например, чаша сия не минула...

Февраль месяц. Раннее воскресное утро. Г-н подполковник по свежему снежку приближается к некоему объекту - отдельно стоящему зданию, в котором он должен в течении ближайших суток реализовывать свой воинский долг путем как общего, так и непосредственного руководства двумя раздолбаями срочной службы, что представляется ему не особенно сложным ввиду выходного дня и приемлемой для несения службы степени раздолбайства вышеупомянутых раздолбаев.
Но... Что это? Вход на объект, который должен был быть закрыт и бдительно охраняться, открыт нараспашку... Снежок намело в тамбур... Никто не бежит с докладом... Какая-то херня валяется на полу в конце коридора... Вроде сапоги? Ну да... А в них ноги! Всё остальное скрыто за углом.
Чтобы понять эмоции, нахлынувшие на г-на подполковника, необходимо пояснить, что действие происходило во времена начала развала Союза, и такие, ранее невообразимые "сурпризы", как массовые побеги из частей, прогулки вооруженных дезертиров по окрестностям и нападения на воинские части с целью завладения оружием, перестали, увы, быть экзотикой.
Понимаете теперь чувства и эмоции, завладевшие душой офицера? Нет, он не струсил, не бросился прочь за подмогой. Он мужественно взял оружие наизготовку и медленно, стараясь ступать бесшумно, двинулся вперед. И вот наш подполковник, с портфелем на замахе (другого оружия у него не было), осторожно приближается к неподвижному телу. Взору его открывается картина, достойная кисти прославленных баталистов: один из вверенных ему раздолбаев, одетый в тренировочные штаны, заправленные в кирзачи, в шинели, накинутой на голый торс, сладко посапывает с пустой водочной бутылкой в руке, улыбаясь во сне чему-то явно очень хорошему. Хотя в данный момент этот раздолбай должен бодрствовать, быть облачен в парадную форму и по стойке смирно докладывать об отсутствии происшествий... Такое дикое несоответствие реальности и идеала вызвало непроизвольное расслабление лицевых мышц, отвечающих за надежное крепление нижней челюсти офицера, что в свою очередь повлекло её (челюсти) падение с громким стуком аж до пола.
Разбуженный эти звуком, раздолбай, еще явно пребывая в мире сладких грез и посчитавший человека в военной форме их (грез) очередным персонажем, сначала сладко потянулся, потом поёжился и негромко, но внятно пробормотал:
- Товарищ подполковник! Ну дверь-то надо за собой закрывать? Сквозняк же блин зверский...
...закрыл глаза и повернулся на другой бок...

Дело было в 1981 году, когда мы - 15 лейтенантов-двухгодичников по окончании института (МАИ, 4 факультет - привет всем!!!) попали служить в одну из частей ОдВО в Крыму.
Событие для части было неординарное (еще бы столько народу и сразу) и мозги командира части чуваша полковника Иванова заклинило. Решил он устроить торжествен-ный прием прибывших в ряды части со всеми атрибутами воинской чести - с маршами, клятвами и целованием знамени.
После месяца муштры почти все было готово. Грубо говоря готовы были 14 человек из 15. Не был готов только я один. Нет со строевой и прочими делами у меня все было в порядке - не было парадной формы, обязательной для готовящегося праздника.
Рост у меня 190см, размер по тем временам - 52 и почему-то на складе для меня ничего найдено не было. Оставить меня в покое было нельзя - приказ!!! Поэтому было принято решение - найти у кого-нибудь. На всю часть (200 офицеров) людей моего размера обнаружено не было! Нет- люди 52 размера и роста 190см были, но полных совпадений не было. Окончательное решение было принято верхним руководством - мне вручили форму моего роста, но 48 размера. То что при контрольной примерке мне не удалось застегнуть не только верхнюю, но и вообще какую-либо пуговицы на брюках в расчет принято не было - под кителем не видно, а чтоб не спадало - веревочкой подвяжешь.
И вот день Ч. Часть построена и начинается действо. Нас 15 человек, отбирали нас по алфавиту (в основном все на А и Б). Моя очередь где-то ближе к концу. Потихоньку, один за другим мои друзья клянутся в верности части, целуют знамя и встают в строй. Строй явно скучает и тут мой выход. Я выхожу изумительным строевым шагом - ноги просто не гнутся, обтянутые чужими брюками. Народ оживился. Я подхожу к командиру, говорю все положенные слова, а напоследок нужно поцеловать знамя. А чтобы поцеловать знамя нужно опуститься на одно колено, что уже проблематично. И вот медленно-медленно, чтобы не порвать брюки пытаюсь это проделать. В строю в это время уже работает тотализатор - порвутся или не порвутся. Опуститься у меня так и не получилось, к восторгу всего строя знамя целовалось в позиции цыпленка табака.
По окончании действа ко мне подходили и выражали свое восхищение мои будущие сослуживцы (типа, 'Никогда не видел чтобы форма как джинсы сидела', и т.д.), а вот таких концертов в части уже больше не устраивали - наш был первый и последний.