Посвящаю 175 - летия МВТУ им. Н.Э.Баумана

Успешно скинута очередная весенняя сессия, впереди маячил аж целый месяц свободного времени до начала практики. Вопрос чем его занять был радикально решен еще на первом курсе - только ГОРЫ. Благо родное училище предоставляло для этого уникальные возможности, в виде собственного альплагеря «Джан Туган» в Приэльбрусье. И хотя в этот раз наш поход попадал на июль, не самый лучший месяц на Кавказе для подобных мероприятий из-за возможных проблем с погодой, отменять его никто не собирался, маршрут был своевременно защищен, а в КСС направлены телеграммы. Нам предстояло пройти горную четверку по Центральному Кавказу с началом в Тырныаузе и завершить её в Приэльбрусье, в Терсколе с заходом в тогда еще не заграничную столицу грузинской Верхней Сванети города Местиа, к огромному сожалению так и не ставшей Меккой советского горовосхождения.
Для облегчения рюкзаков часть продуктов и снаряжения необходимо было заранее «забросить» в проходимые мимо альплагеря Уллу-Тау и наш родной Джантуган, для чего троим участникам, в число которых входил и я, пришлось выехать из Москвы на несколько дней раньше основной группы. Без приключений добравшись до Верхнего Баксана и дальше уже пешком по красивейшему ущелью Адыр-су, наблюдая по мере набора высоты как лес постепенно менялся альпийским разнотравьем дошли до Уллу-Тау, расположившегося практически на склоне вершины Уллу-Тау-Чана, в честь которой собственно и получил название. Для того, что бы попасть в находящийся в соседнем ущелье Джан Туган мы еще в поезде, решили для экономии времени не обходить отрог Адыл-су понизу, а перемахнуть через него по кратчайшему пути через перевал, по которому гоняли овец, так буквально переводится название Койавганауш. В результате заимели ночевку на высоте более 3 км, что было достаточно некомфортно без акклиматизации (эх молодость), если учесть, что еще утром были в общем то равнинном Нальчике, а в дополнение к ощущениям ночь скрасила цветомузыкой разразившаяся гроза. Дальше все обошлось без происшествий, перевал категории 1А ходится ногами и, спустившись, глиссируя по снежникам практически до «Зеленой гостиницы», под подозрительное посвистывание пасшихся неподалеку диких горных козлов, попали в родное ущелье Адыл-су, до Джана было уже рукой подать.
В лагере нас развеселило зрелище шишиги с армейскими номерами, из кузова которой заросший мужик в шлепанцах, одетый в выцветшее х/б с красными погонами, украшенными ефрейторскими лычками, вытаскивал упирающихся баранов. Потом выяснилось, что в расположенном рядом приюте МО «Адыл-су» проходили сборы сборной скалолазов ЛенВО, а это был их шофер-срочник, вернувшийся с заготовки продуктов. Уладив все формальности и договорившись о ночевке мы узнали, что после ужина можно будет пообщаться в неформальной обстановке с представителями старшего поколения советского альпинизма. Нашим МВТУшным профессором В.Д.Лубенецом, (кстати, буквально накануне снимавшим «стружку» с одного из нас на экзамене), во время войны руководившим группой, снявшей фашистский флаг с восточной вершины Эльбруса. Именно благодаря нему, не в последнюю очередь, наше училище получило этот альплагерь. И начальником команды военных скалолазов, к своему стыду не помню его фамилии, во время войны воевавшим в 1-й отдельной горно-стрелковой бригаде, сформированной в 41 году из питерских альпинистов и экипированной для ведения боевых действий в горах, но в силу сложившихся критических обстоятельств вместо Карелии, попавшей в болота под Ленинградом. Разговор шел и про войну, и про послевоенное развитие горовосхождения. Кстати, развитию альпинизма на Кавказе уже после войны неоценимую помощь оказали горные стрелки из «Эдельвейс», с немецкой пунктуальностью, создававшие специальные базы снабжения снаряжением и продовольствием по мере углубления в Кавказские горы, которое использовалось нашим альпинистами по прямому назначению. О том, что из трагического опыта войны были сделаны соответствующие выводы и студентов на летние каникулы практически в обязательном порядке направляли заниматься альпинизмом или прыгать с парашютом. Причем норматив значка «Альпинист СССР», в отличии от требований времени рассказа, включал в себя обучение навыкам спуска на горных лыжах и ночевки в снежной пещере. Про участие в работах по перезахоронению останков наших и немецких солдат и разминированию в горах наследия войны, необходимость в которых возникла в 50-е годы из-за начала резкого таяния ледников. Про сванов, бывших лучшими проводниками наших войск в горах Кавказа, про покоренные горные вершины и о многом другом. Интереснейшая беседа была прервана только отбоем, в альплагерях распорядок соблюдался жестко. Осталось много незаданных вопросов, но утром нам необходимо было двигаться дальше. Впереди нас ожидал маршрут по красивейшим местам Центрального Кавказа: долина реки Тютю-су - вер. Килар - и пер. Штемберга, пер. Донкина - долины рек Джайлык-су и Адыр-су - пер. Гарваш (несмотря на его категорию 2Б, сваны умудрялись через него перегонять в Россию отары овец) - ледник Лекзыр (знаменитый «Лекзырский крест») - река Местиачала - город Местия - посещение дома музея величайшего альпиниста, «тигра скал», Михаила Хергиани, река Чалаат, вытекающая со склонов двурогой Ушбы, перевалы Гульба и Гул, пер. Курсантов - пик Физкультурников - пер. Средний - долина реки Шхельда - пер. Ирикчат и восхождение на Эльбрус по восточному лавовому потоку.
Это все было и сейчас вспоминается с грустью, потому, что:
Грузия - зарубежное государство с визовым режимом посещения, Главный Кавказский хребет стал границей, альплагерь «Джан-Туган» пришел в запустение из-за отсутствия финансирования и находится в пограничной зоне, а на территории приюта МО «Адыл-су» расположилась пограничная застава «Джан-Туган». И нет больше возможности после окончания смены в альплагере махнуть с утреца через ГКХ по перевалу Донгузорункёль в Грузию, чтобы уже к вечеру добраться до Сухуми и бултыхнуться в Черное море.
И остается только предаваться воспоминаниям о том что было.

Выборы в Верховный Совет СССР.

Были выборы в Верховный Совет СССР. Они были назначены на 23 февраля 1955 года. А накануне меня отправили за топливом в г. Вентспилс. Получив топливо, мы отправились в часть, но по дороге заехали в вокзальный ресторанчик и приняли по 150 граммов водочки и закусили. Отправились домой, ехать-то всего 38 км. Погода была дрянь. Шел мокрый снег, стекло машины залипало и шофер Лешка Тушин(из Ашхабада) протирал тряпкой стекло на ходу с подножки, держась за баранку. Мы с Вадиком заснули, а Лешка, протирая в очередной раз окно, поскользнулся. Машина была на ходу, был вечер, темно. Падая с подножки он крутанул баранку на себя и машина, развернувшись на скользкой дороге на 180 градусов опрокинулась в кювет. Под машиной оказался шофер, бочки с бензином разбрасало. Когда я очнулся, выбил ногой дверь(она оказалась вверху, как люк танка) и помог выбраться Вадиму. Шофера достать из-под машины не могли. Машина не загорелась, хотя бензин капал из бака. Что делать? Кругом лес. Курляндия. Темно. У нас шок! Помочь ничем не можем. Выбрались на дорогу, куда идти, в какую сторону? Сколько простояли на дороге, трудно вспомнить. Вдруг появился свет фар. Военный ГАЗик с начальством остановился. Еле уговорили подвести меня до нашей части, но он, гад этот, полковник-пограничник, довез меня только до развилки 38 км.,а там до штаба примерно 1,0-1,5 км. И вот я бегом в дивизион - сообщить об аварии и вызвать помощь, а Вадим остался у машины. Как выяснилось позже, мы проехали свой поворот примерно на 2 км. И, очевидно, шофер искал указатель поворота, но это была версия расследования. Прибежав в штаб, я доложил дежурному по части о случившимся. Была поднята по тревоге дежурная группа и добровольцы. Приехали на место аварии, подняли машину, но все было тщетно, шофер был мертв. Его придавило дверцей. Я был старший на машине и отвечал за машину и груз. Шофера на мотрисе (дрезина генерала Маннергейма) по узкоколейке отправили в Вентспилс, но он к этому времени был мертв. Через несколько дней его похоронили в г. Вентспилс со всеми почестями. А нас с Вадиком полмесяца допрашивала прокуратура Вентспилского гарнизона. Когда помощник прокурора узнал, что мы оба бывшие курсанты Военно-Морских училищ, обматерил нас всякими словами, выгнал из кабинета и закрыл дело. Вот такая история приключилась со мной накануне 23 февраля 1955 года - Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР.
Я запомнил ее на всю оставшуюся жизнь.

Про взрывников

Перефразируя Покровского: Есть мнение, что взрывники - это отродье с идиотскими шутками. Есть подозрение, что взрывники - это то, к чему приводит безотцовщина. Взрывник - это сучье вымя, короче.

I.
Деревню нашу построили после войны. Отобрали у полигона сколько-то га. Дома, магазины, институты. Но полигон остался. Жители накатали командованию округа жалобу. Стреляют, взрывают, детишки вздрагивают, коты не доятся. Соплей на ватманский лист.

Приехала комиссия. На «Волге» генерал, в «бобике» три полковника и толпа майоров и капитанов в «Пазике». Приехали, выгрузились. И наш депутат (дальше от его лица). Генерал:
- Сколько отсюда до поселка?
- Пять километров.
- Мда. Достает. Придется переносить.

И тут как е...т!!! Даже офицеры вздрогнули. Думаю про себя:
- Витька?! Вот некстати.
И снова: ба-бамс!!!
Генерал навострил уши:
- Эт-то что еще за х..я? Да это же не наш калибр... И ВВ не наше, мощнее намного.

Точно, кореш Витька вчера собирался на площадку, взрывные сборки клеил. По 20 кг каждая. Гексогена. Вот те, бабушка, и Юрьев день.

Пришлось сказать, головку потупив:
- Да это у нас тут, недалеко. Эксперименты делаем. - работа такая.
- Покажи на карте.
Показал. Генерала понесло:
- Да вы, б...ь, совсем о...и!!! И до поселка ближе, и рвете х...й знает сколько, а на нас бочки катите!!!!

Погрузились - генерал в «Волгу», остальные - в «бобик» и «Пазик» и укатили. Так и остался полигон. А все они, взрывники, виноваты.


II.
Захожу как-то к ребятам, смотрю - задумчивые. Их главный, Вовка, зловеще шевелит усами. И пустую бутылку молока за вредность в руках крутит. Блеск в глазах нездоровый.
- В чем дело?
- Мышь.
- Ну и?
- Она покушалась на наше сало!

Сало - в холодильнике, даже в морозилке, рядом со спиртом. Ну, вы понимаете - две дверки надо открыть. Только Вовка, как щирый хохол, мышь не простил.

На следующий день вижу - рожи довольные, но сосредоточенные. Поймали. В бутылке оставили каплю молока, мышь попалась. Теперь думают, как мышь наказать. А кого наказывать, мышонок размером с дамский мизинец, включая хвостик. Предложил выкинуть бутылку с мышью окно, на улице минус 20, замучается назад добираться.
- Не-а, это не наш метод.

В общем, пристроили они бутылку с мышом рядом со сборкой на кило тротила во взрывном куполе. Я свалил подальше от греха. Спрашиваю потом - ну, как мышь?
- Какая мышь? Мы даже бутылку не нашли... Все - в труху!

Жених a la Naval

- Девоньки, садитесь в кружок, поближе. Милая, вам не хватило стула? Садитесь ко мне на колено, я буду выдавать вам военную тайну. Никаких конспектов - только слушать!
- Ой, а я эту тайну, знаю! Девочки, можно скажу?
- Нет!
- Нет, скажу! Все мужики - козлы!
- Ну, у этой-то тайны гриф давно снят! Я же вам открою самую свежую и рейтинговую тайну! Вот скажите, какой мужик сейчас самый богатый и перспективный?
- Тоже мне тайна! Якут из «Алросы»!
- Увы! Даже не баблотраффиконефтегонщик, а военный моряк! Они, военные моряки, по уши в деньгах. По ночам в своих подземных бункерах они клепают будущее мира, строя гиперзвуковые подводные лодки космического базирования. Уж эти космоподводники станут самой выгодной партией: за каждый полет они будут получать Звезду и все поголовно будут стожды героями! А стожды героям положен участок земли на Луне - каждому нарежут по сотке!
- Всего-то!
- Успокойтесь - гектаров!
- А надводникам?
- О-о-о! Для этих строят атомные тральщики на магнитной подушке и крейсера с жабро-плавниковыми движителями. Крейсера будут оснащаться наноракетами. Взрываясь, они будут посылать противнику воздушные поцелуи. А у противника к тому времени все моряки уже станут нетрадиционно ориентированными и будут от нанопоцелуев немедленно сдаваться. Теперь запоминайте, как определить потенциального жениха. Назовем его «КГЗПККБНР».
- Это что за конь?
- Это - командир гиперзвукового подводного крейсера космического базирования с наноракетами. Еще один секрет вам выдал! Итак, внешне он неприметен; выражение лица - далекое от решительного. Он маскируется. Его выдают только две вещи: небритость в 07.30 утра и засаленные манжеты форменной кремовой рубашки. Это говорит о том, что он спешит на подъем флага не из дома, и что стирать его рубашку некому, а сам он не умеет. Но будьте внимательны - такие отличительные признаки могут быть не только у КГЗПККБНР, но и у КПСБК.
- Ой, а он, этот бэка, тоже получает сотку на Луне?
- Нет, только на берегу Волги и только водкой. Будьте внимательны - он особо опасен для вашего пола. Вот пример его коварства - служил один КПСБК на ПСБК.
- А нельзя ли выдать военную тайну?
- Вам, если сядете мне на второе колено, можно! Но не записывайте! КПСБК - это командир плавсклада с бетонным корпусом. Такие мастодонты строили в Нижнем... Горьком и отправляли служить на флот, сплавляя по реке, которая «из далека долго течет» - по Волге и далее - по Дону через Азов, например, в Севастополь. Сажали на него самых лучших флотских специалистов, замаскированных под двоечников боевой и политической обстановки: двое офицеров, тройку мичманов и десяток матросов, цепляли буксирком и тащили месяц вдоль чудных волжских мест с певучими названиями Горбатово, Рылово, Жолохово. Долго тащили, скучно. Иногда к берегу приставали и стояли несколько дней. Когда же останавливались в таких местах, как Память Парижской Коммуны или Сельская Маза - грех был не сойти на берег и не вмазать. А когда моряк вмажет, его на грех тянет. Все больше и больше, с каждым днем долгого перехода... Но просто вмазывать или просто грешить неинтересно - необходимо слить эти два процесса воедино, проходя такие поэтические места, как Сероглазка, Дурасово или Разнежье. Эти названия - как этапы флотского разложения: увидел - охмурил - победил. Вот и наш КПСБК увидел Сероглазку и решил оба процесса слить воедино: рассказал про перспективные крейсеры, про сотку на Луне и оказался в Разнежии. Но Разнежье по утру решило землей на Луне завладеть и попросилось замуж. Срочно собранное совещание из двух офицеров решило свадьбу не отменять, а погулять, попить и поплясать.
Утром жених с сопровождении свидетеля (оба при звезде и шпаге) явился в местный сельсовет для бракосочетания, предъявив секретный личный документ - «Книжку боевой номер», куда были вписаны ФИО командующего того флота, который их на эту пытку послал. Отсутствие офицерского удостоверения объяснили выполнением секретного задания и опасностью пленения силами НАТО в районе Азовского моря. Ах, какая свадьба была - гармони рвали пачками! Потом и медовые три дня были, после чего новомуж проснулся со слезами на глазах и объявил о необходимости продолжения выполнения секретного задания. Но он обещал вернуться! И так он обещал семь раз по маршруту следования, пока, наконец, не прибыл в Севастополь.
- Ужас! Я тогда лучше за кого-нибудь победнее и менее перспективнее выйду! За банкира, например. И жить лучше буду на Рублевке, а не на Луне! Поскромнее будет, зато надежнее!
- Ну, милая, это уж вам выбирать. А вы, девушки, как думаете?

Служил я в г. Владикавказе. На территоррии военного городка находился стадион, а за ним почта. Естественно, солдаты, ходя на почту, поле не обходили, отчего на нем имелась хорошо вытоптанная дорожка. Что только не делали командиры, чтобы отучить солдат от этой привычки. Пойманых на этой тропинке заставляли ее перекапывать, бегать в бронежелетах и т. д.
Бесполезно.
Был у нас нач физ полка м-р Муслимов, он как раз и занимался этой проблемой. Он ставил таблички, что, типа, не ходить и т. д. Таблички выдирались, солдаты шли дальше. Но однажды, подойдя к краю поля, мы увидели табличку: "ТРОПА ПИДОРОВ", после чего развернулись и пошли в обход. Спустя месяц, тропинка начала зарастать...