Это было в мою курсантскую пору.
Один из курсантов возвращался из увольнения в серьезном подпитии.
Собрав последние силы и миновав удачно КПП, уже никакой, он пошел в
казарму. В здании казармы на первом этаже, после одного лестничного
пролета находился Пост ?1 (Боевое Знамя Училища) с часовым, а рядом
комната дежурного по училищу.
Начав подъем по лестнице в вертикальном положении, на середине лестницы
курсант сломался и перешел в более устойчивое положение на четырех
точках опоры. Помня, что рядом дежурный по училищу и что надо
максимально быстро покинуть опасную зону, он продолжил движение на
четырех. Добравшись до верха и потерпев неудачу в попытках подняться,
курсант повернул и продолжил в том же положении движение по коридору.
На шум вышел из комнаты дежурный и наблюдает такую картину.
Продвигаясь по коридору на четвереньках и ничего не замечая вокруг (в
том числе и дежурного), курсант, достигнув Боевого знамени, поворачивает
голову в сторону Знамени, прикладывает руку к фуражке и, отдавая честь
продолжает ползти уже на трех.
На следующий день на разводе начальник училища вызывает из строя героя.
Все ожидали 10 суток ареста, отчисления и других репрессий, а услышали
буквально следующее:
- Вот курсант напился до совершенно скотского состояния, а честь
Боевому Знамени училища отдал! Встать в строй!
http://www.anekdot.ru/an/an0208/y020818.html

Форма номер Два в училище - это ослепительно белый верх и суконно-черный низ.
Внутри -курсант.
Всегда хотящий выпить.При первой возможности.
Для того,чтобы попасть из Стрельни в Петергоф,
где и привести себя в нетрезвое состояние, надо проехать на желтом "Икарусе" с табличкой "358". Соответственно для того , чтобы уже нетрезвым попасть обратно в расположение - надо совершить обратную поездку на этом же автобусе.
Трём нетрезвым кренделям очень не хотелось ждать на остановке "358-го" , а так как моряков любят все, и готовы, по мере желания, оказать им любую услугу, трое подвыпивших курсантов решили помахать слабеющими от количества выпитого ручонками всем проезжающим мимо автомобилям.
Первым откликнулся водитель и экипаж роскошного финского автобуса, следующего из Петергофа в сторону Питера.
"Ооооо! Рашен сэйлорс! Фери гут! Випьем вотка?"
"А как же!" - радостно откликнулась наша тройка.
И по салону заметался веселый "перебульк" употребляемого и из гОрла и из стаканчиков и полируемого баночным пивом...
Проснулись от холода.
Стог сена. Утренняя тишина. Туман.
Напряженно вспоминается вчерашнее.
Не получается.
Где сейчас? Куда идти? Как?
Увидев на краю поля мужичка , мирно и мерно косящего траву, решили спросить...
"Зёма! Как нам в Стрельну попасть?"
В ответ, зорко зыркнув из под белых бровей, дедок выдаёт длинную фразу на незнакомом языке.
С трудом сфокусировав на дедке разбегающиеся глаза и собрав в пучок мысли, курсачи понимают:
"Дедок-финн."
"Вчера лихо покорешились в автобусе с финнами."
"Автобус ехал быстро."
Вывод: Мы - в Финляндии
Аксиома: Прощай виза,училище, свобода! Здравствуй зона.
Надо как-то бороться!
Ласково дыша в сторону ,начинают беседы беседовать с дедком.
Из пальцевого разговора выясняется:
Тааам, где торчит большая белая труба, - Россия.
Между нами и трубой - граница.
Дозор прошел пять минут тому.
Если по-пластунски доползут и перевалят через бугор, то всё в порядке.
Только быстро.
Рухнули в траву и заящерились к границе эти три роскошно-белых "покорителя морей".
Ползут пластуны.Стараются. Первый-доползший до дороги-поднимает свою
тяжелую головенку и...
Неспешно окуривая местность синим выхлопом, перед его угасающим взором,проплывает "358 ой" автобус.Из Петергофа в Стрельну.
Родной, желтый "Икарус".Не финский.Венгерский.
От дедка- след простыл.
Форма номер Два - восстановлению не подлежит.
К утреннему построению-успели.
Не пили - примерно неделю.
И даже - не простудились.
Сейчас - где-то моря бороздят.
Нарушители границы...

Плебей.

Не знаю как вы, а я до сих пор отвечаю на вопрос, "который час", (допустим) "Восемнадцать пятнадцать". Так приучили в армии (читай в погранвойсках). Иваныч, замбой наш частенько шутил подобным образом (ему видимо казалось это безумно смешно), и говорил: "Ровно в три четверти пятнадцатого начинайте кидать диполь, а то не успеете к трём на связь выйти". Киргизы, особенно по молодости, обугливались от такой задачи.
Собственно говоря, с сыном бишкекского народа, фрунзенцем Махмудом этот казус и произошёл. Что такое банный день? Это не как в гарнизонах, это на целый день. Специфика такая заставская, что одновременно нет возможности людям мыться, да и банька-то была на восемь шайко-персон. И вот суббота. В идеале сначала моются женщины старики и дети. Стариков в геронтологическом смысле не было, а женщин было три штуки и Арбекова, итого четыре. Но начальника супруга, замполитша и замбойша имели детей, примерно одного сопливо-дошкольного возраста, и ходили мыться всем коллективом. Надежда же Арбекова, в силу своей (на тот момент) бездетности, предпочитала омовения сольные, долгие и одухотворённые. Нельзя говорить про женщин такие вещи за глаза, но я скажу. Площадь поверхности её туловища была чуть меньше гужевой нашей кобылы, времени и воды требовалось соответственно.
В тот субботний день офицеры не мылись вовсе, поскольку начальник сидел ответственным, замполит на границе, замбой в отряде (или наоборот), а старшина заставы прапорщик Арбеков по техническим причинам мыться был не в состоянии, так как третьего дня опрокинул себе на нижние конечности кастрюлю с лярдом, и ходил по территории заставы в одних трусах, пугая белыми бинтами пограничные наряды. Я по обыкновению сидел дежурил.
Зашёл Махмудка с кислой миной, и на вопрос о причине расстройства ответил, мол чего радоваться, с восьми уходить колуном до полуночи, а значит - фиг не баня. И остынет к ночи, и воды не останется. Ну я ему и отвечаю, дескать офицерьё сегодня в баню не идёт, бабы с детьми к 16:00 закончат, ты и иди по быстрому, Надька будет как обычно перед боевым расчётом валандаться. (а про себя подумал: "А вся блядь остальная застава будет ждать пока она кончит").
Махмуд посветлел всем своим скуластым лицом, и напевая что-то удалился. Тихонько шли к завершению пограничные сутки, а значит и моё дежурство. Выпустив очередного часового на вышку в 16:00, я про себя отметил, что женщины со своим барахлом вышли из бани. Пока разряжал сменившегося колуна, обратил внимание, что Махмуд торчит в курилке, но ничего уточнять не стал, не хочет как хочет.
В 18:00, отсвечивая шёлковым, с райскими птицами размером в половину меня халатом, прошествовала Надька. А в 18:20 из бани раздался звонок. Надька почти визжала как бензопила "Урал":
- Алё дежурный, здесь Курбанову плохо.
- ???
- Он ударился об стену и упал и лежит!
-!!?
- Да сделайте же что-нибудь, он голый упал!
- Ой погодите, я оденусь!
И отпустила клавишу ТА-57.
Я побежал в баню.
И точно, на полу в помывочной лежал Махмудка
- Он из парилки выбежал, а потом я испугалась и закричала, и он в дверь не попал а проскользнул мимо и ударился в простенок.
Надька замотанная в простыню ввела меня в ступор, и я не сразу сообразил, что нужно делать. Арбекова не отводила взгляда от Махмудовых вольно разбросанных чресел. Выскочив в предбанник я схватил простыню, накрыл его с головой, и только потом до меня дошло, что надо водой окатить. Пока набирал таз, прибежал сам Арбеков. Видимо глас своей фемины он слышал и через стены.
- Откуда труп, кто такой?
- Это Курбанова.. Курбанов заболел
Я чего-то навпопад там говорил, потом плеснул целый таз холодной воды Махмудке в район головы прямо на простыню. Труп зашевелился, я подхватил его и вытащил в раздевалку.
- Потом трищ прапоршик, всё потом, разберёмся!
Махмудыч ожил слегка и ошалело уперевшись взглядом в плинтус натягивал прямо на голую задницу свои камуфляжные штаны.
- Надя, эти плебеи хотели тебя унизить?
- Нет, только Курбанов, но он не успел, он упал.
- Товарищ прапорщик, я вам всё сейчас объясню, вышла накладка, это недоразумение!
- Я сейчас доложу начальнику, чего вы тута творите!

В общем увёл я Махмуда, через кухню прошли в сушилку, я крикнул связиста, чтоб посидел в дежурке вместо меня, растолкал спящего фельдшера Бойко. Махмуд тёр огромную шишку на лбу и гнусно грустил.
- Я тебе во сколько сказал мыться?
- В шестнадцать
- Долбоёб, шестнадцать - это четыре, че-ты-ре, а не шесть!
- Так бы и сказал
- Тьфу бля, ну чурка-чуркой!
- Сам ты...
- Ладно, не обижайся, вырвалось сгоряча
Тут вступил фелдшер:
- Тошнит, голова кружится, блевал, не блевал?
- Нет, только Надька перед глазами голая как живая...
- Это шок, это пройдёт, сотрясения нет, чё меня будите по пустякам!
И ушёл.
Дальше Махмуд рассказывал удивительные вещи.
Захожу я значит в парилку, только плеснул, слышу, кто-то поёт. Приоткрыл дверь чуть, смотрю - Надька! И так мне сразу стало...эээ жутко! Я дверь-то прикрыл, и держу, чтоб не вошла она. А потом стало мне жарко нестерпимо, и я решил прорываться. Яйца прикрыл и ломанулся. А она как заорёт! Ну я и не повернул в дверь-то! а скользко блин, а руки яйцами заняты. Ну я и впечатался в стену. И не помню больше ничего.
- Чего теперь будет?
- Фиг её знает чего она майору напоёт!
- Знаешь чего Махмуд, иди ка ты сам к начальнику, да всё и доложи как есть.

Когда стих гогот в канцелярии, появился счастливый Махмуд с чистым листом бумаги.
- Объяснительную писать будешь?
- Нет, начальник приказал часы нарисовать, и цифры подписать. И что бы я всегда с собой носил. Дай мне твои командирские, срисую - отдам.

В общем ничего и не было, сошло с рук. В полночь, когда я собирался в ЧГ, ко мне подошёл Махмудка и спросил: "Слышь, Аллюр, а плебей, это журнал который с голыми бабами?"

Лет десять уже прошло. Учился я в одной очень прославленной военной
академии. За время обучения приколов куча случилась и со мной,
и с людьми, меня окружавшими (очень достойными, надо сказать, людьми).
Эту историю мне рассказал капитан-пятигодичник за бутылкой водки
длинной декабрьской ночью в наряде по факультету:
"Дело было в солнечном Канске (Сибирь глухая, но для офицера
не худший вариант), где-то в начале восьмидесятых, в разгаре зимы.
В ракетном полку назрела необходимость проведения урочного
техобслуживания вверенной боевой единицы, коя уже лет ковырнадцать
дожидалась боевого применения в своей уютной шахте посреди тайги.
По сему случаю с технической базы прибыла команда специалистов,
в числе которых и ваш покорный слуга. На уазе преодолели полсотни верст
по тайге, пообщались с внешним караулом, преодолели дикое количество
"колючек" с напряжением и без оного, и - вот она - точка! Чтоб вы
представляли - бетонное поле, размером с футбольное, посредине дзот
для местного караула, и на поле два люка. Один для "маши", другой
для боевых офицеров и сраных ремонтников. Начальник караула, румяный
старлей, переписал всех в журнал, пожелал успехов и скорейшего
окончания работ. Пятница же. И помог задраить за нами люк.
Неприятности начались сразу. Одно менять, другое чинить - закопались...
Вечерело, но домой решили не ехать - а то ведь завтра все по новой,
в субботу! Закончили только во втором часу ночи. Вылезаем наверх,
устало матерясь и прикидывая, через сколько за нами уаз приедет.
И тут...
"Стой! Стрэлят буду!" стоим... даже руки подняли, что не очень-то
удобно в армейском бушлате. Стоим минут пять - ничего не происходит.
Подали голос, мол парень, не дури. А он опять "Стой!" и турель
поворачивает. Скрип мерзкий такой... и затвор - щелк! Затвор, между
прочим, пулемета калашникова танкового. Игрушка не детская, посему
легли мы все на бетон синхронно, без команды. И тишина... Только ветер
свистит, пытаясь уровнять наши родные 36,6 с забортными -38. А боец
на турели никак себя не проявляет. А нам холодно. Лежим, как жабы
на бетоне под прожекторами, и не нужны никому. И так минут сорок.
Потом старший принимает решение - раз уж кабздец - так уж лучше
из пулемета, чтоб не мучиться. Ползем к караулке. Но - потихоньку -
страшно уж очень.
Доползли... Стучим. Начкар - "В ружье!", кто вы?
БЛЯДЬ! кони в пальто, журнал почитай! Почитал. Ё-мое, мужики, заходите,
чаю щас, туда-сюда. Стоп! А почему боец Баяубаев вас не видел
и не сообщил? И бегом наверх.
Когда он вернулся через две минуты, выглядел он хуже, а трясся сильнее,
чем все мы вместе взятые. Мужики, говорит, вы в рубашках родились.
Залезаю на турель - а боец Баяубаев съеборился в клубок и рыдает
в голос.
- Баяубаев, что случилось!?
- Прошли...
- Кто прошел? Куда?
- Они прошли...
- Еб твою мать, Баяубаев, толком скажи, что произошло!!!???
- Пулемет заклинило...
......................
История имела последствия, т.к. получила огласку.
Оба начкара были выебаны за распиздяйство, начальник службы вооружения -
за оружейную смазку, несоответствующую сезону, наша команда -
за любовь к выходным.
А в роты охраны ракетных войск с тех пор только славян берут.
Взято с Anekdot.ru 99-12-16

Сережа.
1980 год. Северная Карелия. 909 военно-строительный отряд, гарнизон Верхняя Хуаппа.

Субботний вечер. Обе роты вернулась из лесу в казармы. Я также пригнал свой чаморочный МАЗ в автоколонну, заглушил, слив воду, и отправился в баню.
В предбаннике первым я увидел Саню Казакова из Серпухова. Он вышел из моечного отделения - грязный, голый и счастливый. Его так и распирало от смеха. Говорить он пока не мог.
В бане очень четко можно разделить воинов-созидателей по их профессиям, когда увидишь их раздетыми. Есть белые, рыхлые тела - это наша "аристократия" - каптеры, клуб, пекарня, столовая и т. д. Остальные солдаты более или менее грязные. Если у солдата правое плечо черное -это чокеровщик. На правое плечо он кладет трос лебедки трелевочного трактора, когда растягивает этот трос по завалу. Очень грязные водители, особенно водители самосвалов, как я. Но самые грязные - это трактористы.
Когда Саня немного просмеялся, я спросил у него, в чем дело.
- Там... там... Сережу... моют! Старшина приказал! - и он снова залился смехом.
Все ясно. Это действительно выдающееся событие.
Я много раз слышал байки о том, что некоторые воины с Кавказа попали в армия лишь потому, что "с гор за солью спустились". И был уверен, что это лишь дурные анекдоты, которые рассказывают шовинистически настроенные граждане.
Но наш Сережа, Сарухан, попал в армию именно так. Как он рассказывал, поехали они с отцом в город на рынок. На рынке к нему подошел комендантский патруль с офицером из военкомата.
- Сколько тебе лет, - спросили они Сарухана.
- Двадцать три, - ответил тот, гордясь тем, что он уже взрослый.
И Сережу забрали в военкомат прямо с рынка. Выдали военный билет, повестку и отправили в армию. Так наш 909 военно-строительный отряд пополнился незаурядной, выдающейся личностью.
Выдающийся он был прежде всего тем, что никогда не мылся. Воды боялся панически. От него постоянно исходила страшная вонь. В казарме вообще воняет, но запах от Сережи превосходил все мыслимые ПДК (предельно допустимые концентрации).
И нашему старшине Купченко это надоело. В субботу он перед баней построил роту, прибывшую из леса, и приказал:
- Сережу - вымыть. Дочиста.
Чтобы избежать межнациональных конфликтов, ответственных за непосредственное исполнение приказа он назначил земляков Сережи.
И началось развлечение для всего личного состава. Сержу раздели, завалили на бетонную скамейку, крепко держа его за ноги и за руки.
Сережа, в духе кавказских традиций, решил, что его хотят изнасиловать. Распятый, он страшно ругался, клялся мамой что он всех "зарэжэт".
В это время его усиленно мылили, терли мочалками, поливали водой с тазиков. Потом перевернули и продолжили омовение. Сережа продолжал ругаться и грозиться, солдаты ржали до коликов.
Потом его затащили в парилку, а когда он заорал "нэ магу больша" окатили холодной водой.
Затем Сереже торжественно выдали новое чистое белье и каптер попрыскал его одеколоном, пожертвовал своим для такого случая. Впервые черный чумазый Сережа стал белым, даже розовым.
Жестокие забавы, конечно. Но солдаты вообще - не ангелы. А в стройбате - тем более.
В общем, повеселились от души. Забыв банальную истину, насчет того, кто смеется последний.
С тех пор Сарухан стал пропадать в бане, он стал фанатиком парилки. Он приходил в баню первый, а уходил самым последним, пропустив ужин. Самая лучшая, верхняя полка в парной всегда была занята Сережей.
И сейчас, много лет спустя, перед моими глазами стоит картина: Сережа бьет тазиком по трубе и кричит в стенку (за стеной была котельная):
- Качегара! Я тваю маму ибал! Ташкент давай!
В смысле, поддай-ка еще пару.