На сопках Маньчжурии.

Во времена холодной войны и ракетно-ядерного противостояния СССР-США обе стороны, как известно, бдительно следили друг за другом со спутников и другими средствами. А сколько там у вероятного супостата ракет, боеголовок, пусковых установок? И каких типов они? И надо сказать, следить друг за другом получалось. Более того, корректно предупреждали друг друга о предстоящих запусках: дескать, спокойно, пацаны, это ещё не война. Мы только запустим в безлюдный район Тихого океана парочку SS-18, чисто заради испытаний. Все вежливо кланялись друг другу, введя в боеголовки ракет координаты пусковых установок противной стороны. Дескать, если Родина прикажет - мы первыми лупанём по ихним ПУ, и останутся они без оружия ответного удара. Ну, есть ещё у супостата подводные ракетоносцы, стратегические бомберы, но если не углубляться, то картина противостояния выглядела именно так.
Но вот появился третий игрок - Китай, и сразу спутал все карты.
Известно, что ядерного оружия и ракет у него немного и летают ракеты недалеко (впрочем, до СССР всяко достанут - граница рядом.)
Но сколько у наших узкоглазых братьев этого оружия, и главное - где пусковые установки ракет - ничего неизвестно. Знали лишь, что на вооружение были приняты ракеты типа "Донфэн" - "Ветер с Востока". Как иллюстрация изречения Мао Цзэ Дуна о том, что "Ветер с Востока одолевает ветер с Запада". Вот эти самые "Донфэн" и должны были стать тем самым одолевающим Запад и СССР губительным ветром.
И дали команду "кому надо" - сыскать эти самые проклятые шахты с ПУ ракет "Донфэн". И навести на них наши (советские) донфэны. Мы им покажем кузькину мать! А то получается, они будут лупить по нашим ПУ, а мы по безлюдным горам Тибета и по пустыням Каракорума.
Всё, что связано с ОМП, в Китае покрыто глубоким мраком беспросветной тайны. Но с наших спутников разглядели что-то такое... Правильной квадратной формы холмы, явно искусственные. И к ним подходят железнодорожные ветки. И много-много рядов колючих заборов вокруг с вышками. Все попытки советских дипломатов, учёных и корреспондентов проникнуть в те районы в туристских целях, в целях культурного обмена, для изучения китайской флоры-фауны и для съёмок прекрасных китайских пейзажей оказались безуспешными.
И порешили наверху - считать эти холмы насыпанными вокруг пусковых установок тех самых треклятых "Дон фэн". Такие, значит, сопки Маньчжурии. Непонятно, только, зачем было насыпать вокруг ракет холмы, если проще вырыть шахту и разместить ракеты там. Так ведь Восток - дело тонкое. И навели на эти холмы наши РСД с разных площадок в неприметных посёлках вдоль Сибирской магистрали: Оловянный, Дровянная, Свободный. И потом, надо же вообще куда-то навести ракеты, раз уж обозначилось противостояние с бывшими братьями по соцлагерю.
Неизвестно, как обстояли дела в этом вопросе у американцев, но есть подозрение, что также.
И уже в конце 90-х годов, когда для иностранцев в Китае стало немножко свободней, один советский дипломат (Андрей Девятов), почему-то числящийся за ГРУ, смог проехать на машине к такой "маньчжурской сопке". Это оказалось хранилище государственного стратегического запаса риса. Ну, ещё великий кормчий завещал ведь: "глубже рыть окопы, запасть зерно".
Так разрешилась эта загадка. Но вопрос - где же шахты китайских стратегических ракет, открыт до сих пор.

КОПАТЬ ОТ МЕНЯ И ДО ОБЕДА!

До армии я громко смеялся над анекдотами про офицеров и прапорщиков, при этом не забывал о том, что это преувеличение, гротеск, стиль жанра. Мне и в голову не могло придти, как это все близко к истине.. И вот оно случилось...

Весна второго года службы. Солнце, птички, скоро дембель, разорванный второстепенный кабель до объекта. Приехали связисты, что-то промеряли, сказали - копать здесь. Кто копал "здесь" - неизвестно. Но за пределами части, в лесочке, образовалась траншея глубиной чуть больше метра и длиной метров 20. Кабеля не нашли. Связистов ждали недели три. Связисты приехали, промеряли, сказали: "Копать здесь" и воткнули возле траншеи (примерно в середине) два колышка, на растоянии метра друг от друга. Там надо было трашею углУбить, и найти-таки этот кабель. Далее "накормить собак и ничего не трогать".
На это важное и сложное задание отрядили прапорщика (за всю службу я его видел два раза, этот был второй, поэтому фамилии не помню), меня и двух свежих бойцов, только только попавших в часть.
Первая сложность заключалась в том, что траншею залило дождями.
Вторая в том, что прапорщик понимал, что копать траншею - дело не дембельское, а на аккорд эта работа не тянет никак.
Прапорщик посмотрел мне в глаза и добрым голосом сказал: "Ну что, кто будет черпать воду?".. Быстро прикинув, что это дело 15-ти минутное, я объявил, что я черпаю, они копают.
В левом конце траншеи стояли бочки и я, взяв ведро, принялся черпать воду с левого конца и выливать в данные емкости. Прапорщик, куда-то свалил еще до начала собственно работ.
Первые 10 минут все шло замечательно. Но тут ОН вернулся. 3 минуты он смотрел на меня как на идиота, а потом спросил:
- Рядовой! Где стоят колышки?
Я честно показал на центр траншеи.
- Молодец, это значит, копать надо будет ГДЕ?
Жест ведром в том же направлении...
- А ты, м..ак, откуда ВОДУ черпаешь?
Пришлось закурить.. В процессе перекура, я пыталсь объяснить прапорщику про поверхностные натяжения, сообщающиеся сосуды, и прочее.. Молодые бойцы смотрели на это глазами, размером с донышко от ведра... Они наконец поняли, КУДА они попали.
Финальным аргументом была моя фраза: "Товарищ прапорщик, если вставить трубочку в стакан с водкой и сделать несколько глотков, а трубочку вынуть, там останется водяной колодец?"... Через три минуты раздумий прозвучал короткий, но емкий ответ..."Это вы, срочники, чтобы наклюкаться, через трубочку пьете, а мы такой херней не страдаем! Черпай давай"...

Поняв безысходность ситуации, я объяснил товарищу прапорщику, что "Через два часа все будет в лучшем виде" и что "не пристало офицеру РФ, торчать тут, наблюдая как корячатся солдаты, которых возглавляет правильный дембель, когда есть столько важных дел, например, выспаться и подрать".. От "офицера" прапорщик разомлел и свалил... Черпание, естественно, было продолжено с позиции ближайшей к бочкам, через час кабель был найден и еще полтора часа молодежь изучала сложную науку чуткого солдатского сна, во время которого можно не проснуться от выстрела из пушки, но нельзя не учуять надвигающийся шухер.

Старая радиолокационная станция П-37 плевать хотела на все мои усилия. Я, начальник смены радиолокационной группы, лейтенант-двухгодичник, крутился уже полчаса в приемо-передающей кабине, безуспешно пытаясь подстроить аппаратуру фильтрации метеопомех. Шесть оборотов в минуту в течение получаса было плохим испытанием для моего желудка, недавно съеденный обед настойчиво стучался в стенки пищевода и просился наружу. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и оскверню несговорчивую старуху, открыл дверь и кубарем скатился с десятиметровой горки.
В операторском кунге только что прибывший начальник группы капитан Блохин мрачно навис над экраном, на котором среди хаоса точек-засветок от облачности еле заметно блуждала отметка самолета - разведчика погоды. По громкой связи виртуозно матюкался наземный штурман, сидящий где-то в катакомбах подземного командного пункта, куда транслировалась картинка.
- Пи-пи, ты понимаешь , лейтенант, что такое командирские полеты, пи-пи-пи, ты, пи-пи-пи, знаешь, что через час пи-пи-пи сам командующий будет летать, пи-пи-пи, ты знаешь, что такое трибунал, пи-пи, растрел, пи-пи , кастрация, пи-пи и твоего долбаного начальника, пи-пи-пи туда же. Что за срань на экране, пи-пи-пи, как я цели проводить буду, пи-пип твою мать.
Раздетые по пояс солдаты-операторы в нагретом аппаратурой кунге стеснительно похрюкивали при особо удачных выпадах штурмана. Я ввалился в кунг в измазанной землей техничке, потирая ушибленный копчик и вопросительно посмотрел на командира. Тот отрицательно покачал головой и, вздохнув, решительно выключил тумблеры передатчиков:
- Будем вести по опознаванию "свой-чужой", делать нечего. Ты все равно двухгодичник. Сам уйдешь или выгонят, какая разница... (спр. для чайников: по опознаванию "свой-чужой" локатор видит только свои самолеты с работающей аппаратурой).
Экран локатора очистился от метеопомех. Бледная точка самолета-разведчика заметно пожирнела. Сразу же удовлетворенно заткнулся штурман.
Темнело. Накрапывал мелкий холодный дождь. Промозглый осенний ветер злобно гонялся над аэродромом за низкими лохматыми облаками.
Низенький щупленький техник по электрооборудованию Седых залез в заднюю кабину штурмовика-спарки, забрать забытый накануне инструмент.
Нестерпимо болела голова после вчерашнего дня рождения. Он тоскливо посмотрел на до боли знакомую приборную панель... когда-то и он был летчиком, причем совсем неплохим. Но случился развод с женой, потом еще какая-то беда со здоровьем, начал попивать, так и оказался в технарях. Вот и вчера с корешами набрались султыги как жаба ила... (спр. для чайн.: технический спирт разбавленный дистилированной водой, который стоит в трехлитровой банке под койкой каждого приличного авиационного техника). В кабине было тихо и уютно. Седых и сам не заметил, как свернулся клубочком на сиденьи и задремал,натянув на себя какой-то чехол...
Полеты начались с опозданием на час. Сорок мощных машин парами стремительно взмыли в небо, разрывая ревом турбин мрак украинской ночи и, заложив разворот над спящим городом, отправились на полигон, расположенный в 200 километрах от базы. Задание ночных полетов в условиях плохой метеообстановки было предельно простым: выйти на полигон, отбомбиться по целям и вернуться на базу живыми. Один самолет пилотировал сам командир дивизии.
Лейтенант Янковский был совсем зеленым пацаном, только после училища. Это был его третий вылет в составе боевой части. Он шел "ведомым" в последней паре с комэском, на удалении нескольких километров от "ведущего". На экране локатора пара выглядела одной точкой. Двадцать таких точек, растянувшись длинной цепочкой, поплыли на запад.
Через несколько минут полета в самолете Янковского отказало электропитание. Янковский даже не понял сразу, что произошло. Двигатели работали ровно, самолет летел над плотным верхним слоем облаков, озаряемый желтой полной луной, приборы не работали, ни один, ни радиостанция, ни локатор, ничего... Продолжать полет при подобных обстоятельствах, возможно, не было безумством, но тянуло на серьезный героический поступок. Юный пилот не был героем, поэтому после секундных размышлений дернул рычаг катапульты...
Техник Седых проснулся от резкого толчка и треска пиропатронов катапульты. Удивленным заспанным взглядом он проследил за удаляющейся в сторону Луны капсулой катапульты. Сел в кресло, протер глаза.
Убедившись, что это не сон и не белая горячка, а суровая реальность, похолодел. Самолет продолжал спокойно лететь над бескрайней равниной облаков. Лихорадочно схватился за штурвал, переключил управление на себя - корабль слушался руля. Седых тоже не был героем, однако, в отличие от Янковского, парашюта у него не было...
"Отряд не заметил потери бойца", наземный штурман, по-прежнему, наблюдал на экране картинку с моей дефективной станции с двадцатью точками, двигавшимися к полигону... Немного успокоившись, Седых, знавший план полетов, и соорентировавшись по звездам, направил машину на запад, к полигону, рассчитывая присоедениться к остальным самолетам и таким образом попытаться вернуться домой живым. Расчеты его оправдались, вскоре он догнал своего ведущего.
Периодическое применение кулака и такой-то матери к различным хитро-электросплетениям самолета (а он знал его слабые места) наконец принесло результаты - появилось электропитание. Седых перевел дух.
Янковский приземлился в глухом лесу живой и невредимый. При посадке, правда, немного подвернул ногу, но идти было можно. Шума от падения самолета или какого-нибудь взрыва слышно не было, что весьма его озадачило. Достав карту местности и прикинув свое местоположение, заковылял к ближайшему населенному пункту.
Седых прекрасно понимал, что инцидент с самолетом (отказ электрооборудования точно запишут на него + спанье не совсем трезвых техников в боевых самолетах также не приветствовалось командованием) грозит ему как минимум увольнением в запас, как максимум судом.
Поэтому он решил ничем себя не выдавать, рассчитывая на знаменитое русское авось. Накаченный по самые помидоры адреналином, Седых выполнил на полигоне все положенные упражнения, прекрасно поразил цели (он действительно был когда-то очень хорошим пилотом) и пошел со всеми на базу. Посадив самолет, загнал его на стоянку, незаметно выскочил в темь ночи и был таков...
На утро измученный, обуреваемый самыми мрачными мыслями лейтенант Янковский добрался в часть как раз к началу разбора полетов. Поскольку он первый раз угробил самолет, то толком не знал, как себя вести в подобных ситуациях. Молча, пряча глаза, никому ничего не докладывая, занял свое место в классе предполетной подготовки, где уже почти все собрались и приготовился к самому худшему. Появился командир дивизии.
Кратко оценив полеты как успешные, перешел к индивидуальным оценкам.
Назвал его фамилию. Янковский, побледнев, встал и втянул голову в плечи.
- Хочется отметить отличную работу лейтенанта Янковского. Хорошая молодежь идет нам на смену. Оценка отлично. Объявляю благодарность. Садитесь.
В голове лейтенанта зашумело, ноги подкосились, он, ничего не понимая, плюхнулся на сиденье. Закончив разбор полетов, командующий встал и уже на выходе обратился к командиру полка:
- А с техниками у тебя, командир, полный бардак, какого-то хрена срабатывают катапульты на стоянках, которые потом куда - то загадочно исчезают. Как разберешся с катапультой, доложишь.
После совещания Янковский побежал на летное поле. Не веря своим глазам, долго ходил вокруг самолета, щупал его руками. Самолет молчал, надежно храня свою тайну.
Два дня техники полка прочесывали все прилегающие территории в поисках пропавшей катапульты, которую так и не нашли, списав пропажу на предприимчивых местных жителей, уперевших ценную вещь...
Янковский после этого случая из жизнерадостного холерика превратился в задумчивого меланхолика, а вскоре и вовсе перевелся в наземные штурманы.
В тайну этой историю меня посвятил как-то сам Седых за рюмкой чая в офицерском кафе, взяв слово не трепаться.
Но ведь прошло уже столько лет и я только вам ... по-секрету...:)
(Все фамилии изуродованы до неузнаваемости)

Уперто с www.anekdot.ru (автор указан не был)

НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА.

Несмотря на тривиальное название, история эта реальная, действительно имевшая место в ремонтном батальоне 1-ой танковой дивизии. Вечером двадцать седьмого декабря 1988 года замполита батальона майора Кукушкина внезапно посетила мысль. Мысль быстро ушла, но общее впечатление, навеянное ей, осталось. "Мало, мало мы внимания уделяем человеческому фактору,- торопливо думал майор,- Опять, как в прошлом году, пьяные прапорщики попадут в милицию за вырубку елок в городских скверах. Надо бы связаться с лесничеством. Они за легальность подкинут что-нибудь от неожиданности".
Переговоры с лесничеством выпадают за рамки этого рассказа. Меня там не было, а врать не буду. Знаю только, что вечером 29 декабря нетрезвый замполит запальчиво кричал начальнику штаба:
- Так для общего дела ведь, а сам я ни-ни!..

Результатом этой суеты было то, что утром тридцатого декабря из рембата выехал ЗИЛ-131 во главе с командующим операцией лейтенантом Дергуновым. За ним телепался бортовой ЗИЛ-130 под руководством некоего прапорщика, чье имя утеряно за ненадобностью. Через положенное время искомый лесной массив замаячил за полем. Лейтенант отдал команду, ставшую роковой:
- Ну его нафиг объезжать. Лишних километров восемь... Поехали через поле.
И поехали они через раскисшую пашню. Через 100 метров елочная эпопея закончилась для ЗИЛа-130. Его всасало по самые бензобаки. Несчастный грузовик вместе с экипажем был оставлен. Лейтенант пообещал:
- Ну, мы за два часа елок нарубим, в кунг напихаем, до вас доедем, вытащим лебедкой, елки перегрузим вам в кузов и к обеду будем в батальоне.

И нарубили они елок для всех офицеров и прапорщиков части. Правда, в кунге елки потеряли товарный вид, но у лейтенанта был приказ: привезти елки. А степень свежести - что ж, под Новый Год и вторая свежесть сойдет. И поехали они назад и проехали метров 50 от леса. И усосала целина их мощный ЗИЛ-131 по самое нехочу. Лейтенант оставил при машине водителя, а сам взял для храбрости с собой младшего сержанта Сашу и пошли они искать деревню, в надежде вымолить у крестьян трактор. Но не было в округе деревни... Часа через три блужданий был обнаружен крохотный хутор из 3 домов. Без трактора, но с самогоном. И обогревались военные до темноты... И пошли дальше. Подмораживало, но был холод лейтенанту с сержантом пофиг, ибо грело их чувство ответсвенности. Но заблудились они и выбились из сил.

Положение: прапорщик и солдат на застрявшем грузовике у безлюдной дороги в поле; еще одна машина с одним солдатом у леса; лейтенант с сержантом, заблудившиеся во вселенной и находящиеся неизвестно где... Наконец, в уже полной темноте, они натолкнулись на колючую проволоку. Этот забор вывел их к КПП морской части. Делать было нечего, надо было сдаваться. О, боги, какое унижение для лейтенанта-танкиста объяснять веселому каптри, что они заблудились. Гаденькая улыбочка змеилась на каптриевском лице. Лейтенант отыгрался, упорно величая флотского офицера майором.

Каптри предложил воспользоваться их телефоном: "У нас есть городской телефон. Как позвонить в ваш рембат?" Ага, щас. В рембате городского телефона нет. Есть в штабе дивизии, но хотелось бы избежать... Тут младший сержант Саша вспомнил, что в городе у него есть хороший друг Витя. Студент, штатский, но смышленный: из всего курса один от армии откосил. Сашу пустили к телефону:
- Витя, с наступающим! Так... Подожди... Да помолчи ты и слушай: мы застряли там-то и там-то. Будь другом, съезди в рембат, пусть тягач шлют. Да знаю, что 11 вечера... Такси возьми, Родина не забудет. Не обидим. Спасибо.

Гостеприимные моряки дали стардальцам 3 буханки хлеба и показали карту, так что ЗИЛ был найден без особых блужданий. А утром... По полю в направлении летучки с трудом ехали 2 уазика. Головной принадлежал комбату. Саша совершенно не к месту спросил у лейтенанта:
- А правда, что комбат был боксером-профессионалом?
Лейтенанта передернуло. И передернуло еще раз, когда он увидел второй уазик, принадлежавший злому полковнику из штаба дивизии.

Позже следствие показало: Витя был ленив. Ночью, километров 12 на окраину города... Витя был смышлен. Он вытащил телефонную книгу. Ну, какие военные организации могли быть в советской телефонной книге? Военкомат? Не будет он искать застрявшие грузовики. Ага, вот оно: военная КОМЕНДАТУРА. И позвонил он ночью в комендатуру и лег спать с чувством выполненного долга. А из комендатуры позвонили в штаб дивизии с резонным вопросом: какого хрена?! Дежурный по штабу дивизии нашел уже принявшего дозу полковника и озадачил. Объявить тревогу в рембате, вытащить из дома и построить комбата было делом несложным. К утру комбат и зампотех дивизии лично прибыли на поле поделиться эмоциями с лейтенантом.

К обеду 31 декабря елочники прибыли в рембат. Комбат в воспитательных целях назначил лейтенанта дежурным Дедом Морозом - в новогодний наряд по части. Заступив в наряд, лейтенант вызвал к себе Сашу:
- Шура, валяй на Новый Год в город. Вернешься вечером 1-го января. Во-первых, попадешься - я не отпускал. Во-вторых, основное условие - навести своего друга Витю и передай от меня очччень горячий привет. Пошел!
Новогодней ночью, часа в три, через забор рембата перелезла странная фигура. Откровенно штатского нарушителя тут же повязал дневальный по парку и препровадил к дежурному по части. Грустный штатский поставил на стол перед заинтересовавшимся лейтенантом звякнувшую сумку:
- Меня зовут Витя... Это по сашиной просьбе вам от меня новогодний подарок. Саша? Здесь, в такси ждет. Нет, он нездоров, не может из машины выйти, вечером я его привезу.

Лошадь в противогазе.

Китайская Народная Республика, конец 60-х годов.

С окончанием эпохи Великой Дружбы СССР и Китая (уже мало кто помнит то время: "Москва-Пекин", "русский и китаец - братья навек, крепнет единство народов и рас") перед руководителями Китая, в числе других проблем, со всей остротой встал вопрос - с чьей помощью теперь перевооружать свою многочисленную, но технически отсталую армию? Да и вооружение, полученное от Советского Союза, быстро устаревало. И пекинские дипломаты усилено стали посещать западных военных, в Китай стали горячо зазывать иностранные делегации. При этом постоянно подчёркивалось, что китайская армия нацелена не на страны Запада, в чём легко убедиться, глянув на карту (где Китай - а где Запад), а против "советских социал-империалистов".
Для западных военных делегаций часто показывали милитаризованное шоу: воины спецназа демонстрировали китайское кунфу: рубили воздух деревянными мечами, бамбуковыми шестами и нунчаками, пробивали головой, рукой и пятками легкобронированные укрытия и защитные сооружения.
Особой гордостью китайцев была джигитовка, которую показывали уйгуры - прирождённые наездники и снайперы, на своих выносливых и неутомимых лошадях. Коронным блюдом была стрельба из винтовки на полном скаку по мишеням. Кто ездил верхом - тот знает, что попасть в цель на скачущей галопом лошади почти невозможно. Чтобы совсем поразить воображение иностранцев, стреляющий всадник был в противогазе. Я сам несколько раз видел в своё время эти документальные кадры: китайский всадник, в х/б и фуражке, в противогазе, на полном скаку стреляет из трёхлинейки, лихо передёргивая затвор.
Посмотрев на это на самом деле изумительное искусство всадника, представитель бундесвера спросил через переводчика китайского генерала:
- Скажите, а зачем всадник в противогазе?
Китайцы переглянулись: нет, они слышали, что все "жители окраиных земель" (иностранцы) глупы и непонятливы, но чтоб настолько...
Генерал терпеливо объяснил гостю, что в современной войне вероятно применение противником боевых отравляющих веществ. При слове "противник" китаец невольно посмотрел на север, в сторону необъятного и грозного СССР.
- А вам известно о кожно-нарывных и прочих ОВ, которые при попадании на открытые участки тела вызывают сильный зуд, нарывы и даже смерть? - не успокаивался немец.
Китайские военные поджали губы: подловил их бундес. В одном хэбэ и противогазе не навоюешь на заражённой местности. Пришлось выкручиваться перед иностранцем:
- Разумеется, мы знаем о современных ОВ, китайские солдаты имеют защитные средства, аналог советских ОЗК. Но для демонстрации искусства наездничества и стрельбы всадник решил не одевать ОЗК.
И тогда немец задал ещё вопрос:
- А лошадь? Для лошадей у вас тоже предусмотрены ОЗК и противогазы?
...
Больше иностранцам этот трюк не показывали.