Об уставах, приказах, инструкциях и их исполнении.

1992 год.

***
Тайфун пролился миллионоведерным дождем.
Проливался он почти сутки.
Отряд оказался отрезанным от «большой земли» двумя вскипевшими речками.
Кедровка и Сухая выползали из берегов, не успевая сбрасывать в Великий океан материковую муть, и поэтому вся бухта стала рыжей и грязной...
Проводная связь с «большой землей» прекратилась по причине «повреждение КЛС на участке таком-то»...
Ураганным ветром снесло и перекорежило антенну релейки Р-409 и в клочья разнесло фидер...

***
Август для Приморского края вообще месяц бедовый: то наводнение, то тайфун, вернее, наоборот - то тайфун, то наводнение от этого тайфуна. А для нас это вообще месяц трудов праведных. Китайцы прут за женьшенем, лягушками, дикоросами. По горным речкам прыскают голубые стрелы семы, кеты, а также закамуфлированные до безобразия российские браконьеры. Округ трясет как в лихорадке, начиная от застав и кораблей и заканчивая штабом на Ленинской...
И, конечно же - это самое гнусное время для погранистических связистов. Связь-то военная, вся на соплях да на скрутках поганеньких, ну... и если занепогодит, то держись, мокни, купайся в грязи и в переполненных речках, но связь дай! У-ё-ё...

***
А был я в то время начальником аппаратной СПС. Документальной связью заведовал, значит...

***
Вызывает меня к себе НШ и говорит, что хватит балду пинать-де. Связи-то когда еще восстановят, а у нас куча телеграмм на отправку, да и в округе скопилось уже Бог знает сколько в наш адрес. Бери, грит, страшный прапорщик, телеграммы и пистолет с шестнадцатью пулями и убывай сегодня с командиром (команча командующий вызывал для очередного траханья) в стольный град Владивосток специальным курьером.
А мне-то что? А мне даже в радость эта поездка, всё хоть в цивилизации побывать, да заодно для дома прикупить чегонить... Ага... Надел я цивильный костюмчик, забил патроны в магазины туго и прицепил под мышку кобуру с чудом советского оружия - пистолетом системы Макарова. Затем упаковал в железную шкатулку исходящие телеграммы, вскочил в командирский УАЗик и мы с песнями двинулись форсировать разлившиеся речки...

***
Нормально я провел время в стольном граде, все дела поделал, казенные и свои, и по прошествии указанного времени был готов аки юный пионер к выдвижению в горячо любимый погранотряд.
К сожалению, случилось место маленькой загвоздке.
Вы помните, что приехал я с команчем? Причем по плану и обратно должен был ехать с ним, но... Военный предполагает, а командование располагает...
Команчу дали вводную задержаться еще на пару дней, а про бедного спеца есессно никто и не вспомнил. А связи-то так и нет с отрядом, а штабные крысы-то уже офигевают от отсутствия указюлек с верхов...
С грехом пополам, через железнодорожников вышел я на НШ и доложил обстановку.

Тут отступлюсь немного и расскажу, что НШ у нас был новый и, к сожалению, молодой. Сразу опосля академии он к нам попал. До этого он был начальником заставы в Киргизии, а потом немного побыл начальником комендатуры, в Афгане повоевал чуток. За рвение к службе был отправлен в академию, кою и закончил с красным дипломом. Звали его Юра Новак. Ежели кто чтил моего «Киргизского слона», так это был именно он :-)

Юра всегда был ретив, а тут ему еще, как на грех, пришлось стать на время отсутствия команча ВрИО команча... Амбиций у Юры было хоть отбавляй. Все приказы отдавались и рубились с плеча!
Безапелляционно!
И со временем на исполнение!
С докладом об исполнении!
Вот так вот! :)

За это самое дело имел Юра суровые разговоры с командиром, но потом команч махнул рукой и сказал, что придет время и «сосунок» сам поймет, как надо с подчиненными работать.

И это время пришло.

***
- Товарищ подполковник, командира еще на двое суток тормознули, у меня куча документов со сроками исполнения...
- Какое приняли решение?
- Э-э-э... Прошу прощения, товарищ подполковник, я один, с оружием и документами... Мне бы машину... Э-э-э...
- Товарищ прапорщик, а вы случаем не о%уели? Не слишком ли жирно будет прапорщику машину во Владивосток и обратно? Вы зажрались любезный уже. Паром и паровоз ходят по расписанию. Деньги есть?
- Так точно, товарищ подполковник, только... э-э-э... эта... не положено на пароме и на паровозе с фельдъегерской почтой одному да при оружии... Мне купе и каюту заказывать надо отдельные... Документы опять же... Э-э-э... приказ два ноля восемьдесят...
- Да ты совсем обалдел, я смотрю, прапор! Какое тебе нахер купе отдельное? Ты %бнулся, чтоль? Давай, ноги в руки, завтра в девять утра документы на подпись! Задача понятна?
- Есть... Э-э-э... а эта...
- Ты %уй съел что ли? Чего экаешь? Бля, что еще?
- Товарищ подполковник, а от станции как до отряда? Почти семь километров... Ночью ведь приеду... Оружие... И документы опять же...
- Пешком!! - уже орет Юрик, - пешкооооммм!!! Пограничники %уевы!! Зажрались тут в штабах!!! Ножками, мать твою, ножками!!! Приказ понятен? Ясен???!!

Ясен... Конечно, ясен...

- Есть! Понятен!
- Выполняйте!
- Есть!

Ну... Что тут скажешь...
Побежал я командира искать по этажам окружным, жаловаться, а того уже и след простыл. Знакомый полковник из оперативного отдела по секрету мне шепнул, что командир вроде как к бабе знакомой смотался в город в связи с двухдневной отсрочкой от служебных обязанностей... Мдя...

***
Делать нечего, упаковал я поплотнее сумки с покупками. На самое дно одной из них спрятал железный ящичек с бумажками, содержащими секреты «государственной и стратегической важности», и почапал на 36-й причал (это у нас во Владивостоке место такое, куда приходят и откуда отходят суда прибрежных пассажирских сообщений).
Первый отрезок пути: бухта Золотой Рог - порто-франко Славянка!
Время в пути 2 часа 30 минут. Оперативное время 18 часов 30 минут.
Вперед!

***
Нагло презрев приказы по правилам перевозок фельдъегерской связью и, не менее нагло презрев Общевоинский Устав Вооруженных Сил РФ по правилам поведения военнослужащих, но! делая упор на статью за нумером 20, которая трактует, что «... если же военнослужащий, оказавшись в отрыве от своих войск и исчерпав все способы сопротивления, или же находясь в беспомощном состоянии вследствие тяжелого ранения или контузии будет захвачен в плен с оружием и секретными документами, он должен искать и использовать любую возможность для освобождения себя и вышеперечисленных материальных ценностей из плена и возвращения в свои войска...», я закупил несколько баночек пива и мило провел время в видеосалоне парома, устало бороздившего вечерние воды залива имени Петра Алексеевича Великого...

***
Оперативное время 21.00
Вывалился из парома и сразу попал в объятия здоровенного усатого мужика.
По фельдфебельской стати, усам, легкому перегару и еще чему-то неуловимому, любой признал бы в этом мужике военного, хоть он и был одет в задрипанные джинсы и поношенный пиджачишко.
Впрочем, это был не простой военный...
- Борисыч!
- Дмитрич!
- Бля! Ты какими судьбами?
- Бля! Домой! В отряд! А ты какими?
- Епть! Я тоже домой! В массах работал, на участке, гы-гы-гы ...!
- А-а-а... С агентурой, мля, Дмитрич, сексотов своих допрашивал и задачи ставил? Хы-хы-хы...!
- Тише ты... Тс-с-с... Люди оглядываются... А я тут, это, на заставах «Безверхово» и «Нерпа» работал... К парому подошел, дай, думаю, погляжу, может ктонить из своих выползет...

***
Путь в особый отдел у старшего оперативного сотрудника майора Александра Дмитриевича Грамова был тернист, но короток как портянка у молодого солдата.

После окончания военного летного училища в 1984 году юный Сашенька служил в ПВ на крайнем севере. Был он вторым пилотом корабля Ан-26 и хорошо ему леталось в северном небе... Но... Судьба...
В одном из полетов скрутила командира кишечная колика. Сидел командир, скрюченный и не привязанный в кресле, и только икал страшно...
Правый принял управление, а также решение садиться на ближайшем аэродроме на себя, а им (аэродромом) оказался аэропорт районного значения Саскыллах. Так... Дрянь портишко... Грунтовка коротенькая, да три Ан-2, пара серебряно-ядовито-оранжевых арктических Ли-2, да один Ми-8 в постоянных разлетах...

В связи с «предсмертными» хрипами командира основательно перепуганный Сашенька, не обращая внимание на нечленораздельные выкрики якута-диспетчера и «Руководства по летной эксплуатации АН-26», принимает очередное самостоятельное решение сажать машину без изьебов-разворотов, а сразу, благо воздушное движение было не как в аэропорту Шереметьево, да и видимость миллион на миллион и полоса по курсу.
Все Сашенька сделал как положено и мастерски притирал воздушное судно к началу полосы, не учел он только одного - диких причитаний якута-диспетчера, который, мешая якутские и русские слова орал ему про сильный, неустойчивый попутно-боковой ветер и повторный заход супротив оного.
Почти перед самым касанием (причем, конечно, с о-о-очень большим «перелетом» :-) ), порывом ветра машину запредельно накренило и снесло в левый торец «ГВПП» и... в дивном звучании сигнализатора предельных кренов, в скрипе грубой посадки смешались вопли «умирающего» командира воздушного судна, штурмана, бортмеханика, подломленных левого и переднего шасси и левой консоли...
В добавок ко всему непривязанного командира вынесло из кресла и долбануло о рога штурвала, а правой рукой собрал он в кучу все ручки управления двигателями, от чего воздушное судно возмутилось и, взревев моторами, предприняло попытку скапотировать, а затем может быть даже опять улететь в желанное синее небо, но ткнулось в трехметровый снежный отвал, протаранило его и остановилось в ореоле многомиллионных снежных кристалликов...

Удивительно, но кишечные колики у командира прошли мгновенно, зато на смену им пришла дикая боль от сломанных ребер и сотрясения мозгов в голове...

Воздушное судно шло порожняком, пассажиров и груза не было, тем не менее, разбор полета длился долго, а юному летчику Сашеньке Грамову проклятые инспектора и военные дознаватели шили, чуть ли не «воздушное хулиганство»...
Вероятно, именно вследствие этого у Сашеньки и произошел сдвиг по фазе, и появились признаки сердечной недостаточности.
Отстраненный от полетов Сашенька ползал по аэродрому и всякому, бросающему на него сочувственные взгляды, начинал блеять про то, что «...сам погибай, но товарища выручай», и про какой-то там хитрый «S»-образный маневр, который он не удосужился изобразить...
Закончилось же все наисчастливейшим образом.
Пришел в арктическую группу новый командующий авиацией и приказал прекратить разборки, ибо сам он был большим поклонником светлейшего и сиятельного генералиссимуса Суворова А.В.
Машину и командира воздушного судна отремонтировали, а вот Сашку с летной работы списали из-за пораненного сердца... Правда, его сразу забрали к себе особисты, начальник которых был друганом по Афгану Сашенькиного батьки, полковника авиации в запасе.
Славился Дмитрич на новой должности демократичностью, любовью к спиртосодержащим жидкостям и какой-то неподдельной душевностью к окружающим его людям.
Не дай-то мне Бог соврать, но кажется это был один из немногих особистов, не кичившихся своим обособленным положением. Может потому, что он академиев ихних не заканчивал? Кто его знает...
Вечерами у костра, на рыбалке, или на охоте частенько рассказывал мне Дмитрич «летчицкие» байки свои, слышанные им от отца, и от сослуживцев по небу... И знаете... такая тоска слышалась в Санином голосе...

***
Посидели мы с Дмитричем в Славянской забегаловке с вычурным названием «Гранд-Дринк, а также различные продукты» находящейся в тридцати метрах от причала и ста от ЖД вокзала, попили пивка и в четыре часа сорок минут кое-как выгрузились из вагона на станции Приморская.
Никто нас не встречает.
Дмитрич ругается на какого-то капитана, который обещал возвернуть старшего опера в отряд с грязной станции Приморской на купленном на капитанское жалованье и почти убитом MARK II . Извиняется, что не получилось... Ну, а я молчу... Я своего начальника шифровального органа особисту не сдаю...
Начинаем движение пешком. Что мы... не пограничники чтоль? Зажрались в штабах своих, бля... Ножками, мать нашу, ножками...

От выпитого пива и усталости хочется спать, но топаем.
Под левыми подмышками кровавые желваки.
Преодолеваем трудности военной службы...

В голове крутится совершенно идиотская речевка под которую наши сержанты гоняют молодых бойцов на марш-бросках и кроссах: « ... Мы ребята из пэвэ... Далеко до дээмбэ... Девки ждите нас домой...» (дальше матерно и скаберзно)...

И вдруг! Чу...!
Наши тылы осветились фарами, и послышался шум автомобиля. Из малоприметной дороги ведущей в заповедник «Кедровая падь» вырулил какой-то грязный джип и начал догонять нас.
Дальнейшие действия напоминали кадр из фильма «Кавказская пленница», ибо мы, взявшись за руки, перекрыли трассу районного значения и с дикими воплями, потрясая своими сумками, орали о милосердии божьем и даже чуть ли не падали в грязь на колени.

Очень странно, но джип сжалился над нами. А ведь в те бандитские времена это было достаточно чревато, тем более для джипа, и тем более ночью.

- Мужики, вам куда? Я до Перевозной еду... Э-э... Да вы пьяные чтоль?... А ну пошли отсюда! - Крепенький мужичок за рулем, сделал нервную попытку закрыть левую дверь, но, во-первых, ему мешали всякие-там джиповские рычажки и торпеда, а во-вторых, мы уже открывали заднюю дверь и умоляли провезти нас всего четыре километра до погранотряда, при этом Дмитрич потрясал двухдолларовой бумажкой, а я удивлялся, откуда у особиста могут быть такие редкие деньги...

Неизвестно, что повлияло на водилу, может доллары, может наши страдальческие морды, а может быть мизерное количество пути, но он, пробурчав нечто не совсем пристойное про идиотов пограничников впустил нас в кондиционированный салон.
Саня что-то там еще рассказывал мужику, а я переложил пистолет в карман кожаной куртки, привалился к левой дверце джипа и сразу заснул.

***
Изрядно перепугав жену и дочку ночным вторжением, скинул я с себя сумки и кожаную куртку, я вдруг обнаружил, что чего-то не хватает...
Чудо советского ВПК, девятимиллиметровый пистолет ПМ с одним магазином видимо продолжал движение куда-то в неизвестность в проклятом джипе...
Все поплыло в моих глазах. Быстренько припомнилось выпитое пиво, нарушение инструкций и уставов, передвижение на неустановленных этими инструкциями транспортных средствах, почему-то припомнилось совсем позорное для советского пограничника грубое нарушение типа «сон на службе», и даже положение караульного устава который трактует, что «... часовому запрещается на посту есть, пить, курить, говорить и отправлять естественные надобности...»

***
Думал я все-таки быстро.
Как настоящий военный принял решение по сваливанию проблемы на старшего начальника. Т.е. доложить по команде. Тем более что не до шуток было. Утрата личного оружия - дело тяжелое и пахло оно как минимум Революционным трибуналом...

***
Слабенькое поцарапывание в дверь вывело меня из состояния комы.
Открыл я дверь и... О, вот и он «революционный трибунал» собственной персоной. В дверь заглядывала довольная Дмитричева рожа:
- Ты еще не спишь? Ну? Что делать будем?
В душе шевельнулась радостная надежда, что это Дмитрич выкрал мой пистолет из куртки и теперь пришел шантажировать.
- Сань, меня баба из дома выгнала, сказала, чтобы я шел туда, откуда пришел, и вообще, что ее заебла моя служба. У тебя выпить есть?
- Дмитрич, завязывай вола крутить, литровая Распутина у меня есть. Давай пистолет...
- Сань, ну нахрена тебе мой пистолет? Давай сядем... выпьем... покиздим...
- Саня!! Прекрати глумиться! Отдай пистолет! Я тебе еще спирта три литра налью!
- Борисыч... Ты это... Про какой пистолет?... Ты в своем уме?!
- Алё, уроды, марш на кухню, вот придурки, все не могут в войнушку наиграться, с-с-скоты...Спать не дают...

В прединфарктном состоянии я втиснул Саню в свою хрущовскую кухоньку и припер его к стенке:
- Саня, ты хоть и друг мне, но зачем так издеваться? Отдай пистолет, я тебя очень прошу!
- Да пошел ты в жопу, - Саня вывернулся из моих слабеньких объятий. Весь хмель с него слетел. - Так ты свою волыну потерял? Ты соображаешь, что говоришь?

(Уже потом, Дмитрич мне сказал, что он сам основательно перепугался, ибо утрата табельного оружия произошла в его присутствии, а это для него было равносильно увольнению из органов, тем более я мог и стукануть, что пивка мы выпили с ним предостаточно).

- Чё делать будем? Ты точно помнишь, что пистолет перекладывал? Придурок! Накуя ты его перекладывал?
- Потому что у меня мозоль от этого говна за двое суток под мышкой выросла! - заорал я, - Потому что я спать хотел, а он мне мешал!
- Докладывал уже?
- Тебе только...
И я рассказал Дмитричу всю подноготную моей командировки...

- Так, Юре все равно придется доложить. Только без фанатизма. Спокойным тоном. Что я с тобой был, тоже доложи. Он сразу мне начнет звонить. Заинструктируй телефониста, чтобы соединял его на твой телефон, я не ухожу. И Распутина своего давай. Дело серьезное. Теперь и Юру можно на крючок, впрочем он мужик вроде нормальный... Поглядим, что будет... А джипа я того знаю, и егеря знаю, здесь он, в поселке Перевозненском... В трех домах не заблудимся, - размышлял Дмитрич.

Долго рассказывать не буду. Скажу только, что в этой ситуации Юра (НШ) проявил мужскую выдержку и уже через 10 минут сидел с нами на кухне, чем привел мою Ирину Павловну в состояние неописуемое даже на этом, демократическом для нецензурной армейской лексики, сайте...

Еще через двадцать минут и двух рюмок Распутина, моля Бога, аллаха и еще черт знает кого, на штабном УАЗике двинулись выручать пистолет, ибо предварительным следствием было установлено, что вывалиться он действительно мог только на сиденье (или под сиденье) гостеприимного джипа.

***
- Вот он! Подруливай!
После энного количества поворотов по загаженным дорогам Перевозной, в предрассветных сумерках, остановились около штакетника, возле которого приткнулся пресловутый джип.
В радостном нетерпении я кинулся к двери деревянного дома, но в ужасе остановился.
Из собачьей будки выглянула мрачная морда, а за мордой показалась огромная мерзкая и мохнатая туша кавказской овчарки, которая двинулась в нашу сторону.
Я оцепенел. Я вообще собак боюсь.
Впрочем, овчарка равнодушно миновала меня и пристроилась к Дмитричу, у которого в красном пакете с надписью «Marlboro» покоилась початая бутыль Распутина и куски жареной козлятины с прошлой охоты.
- Хорошая собачка... Хорошая, - ворковал Дмитрич, - Ты мяска хочешь? На тебе мяска... На... Борисыч! Стучи!
Юра тем временем обследовал джип.
- Стой, Борисыч! Не стучи! Машина открыта...ща я ее... Все! Нашел! Вот он пистоль, сваливаем отсюда, - трусливо шептал НШ, - Я только патроны проверю...
- Стоять!!! Стоять, я сказал! Стрелять буду! Я не шучу!!! Считаю до трех, всем лечь на землю, ворье поганое!!! Раз...! Витязь, хватай их, хватай сука! Фас! Два...!

На крыльце домишки образовался мужик (тот самый) и, потрясая ружьем, ревя и науськивая собаку, двинулся к нам.

- Пуух!
От джипа раздался смачный, в туманном утре, выстрел из пээма.
Обалдевший от неожиданности егерь залег за срубом колодца и открыл по своему же джипу беглый огонь из двустволки...

***
В результате «бандитской разборки» была легко ранена в жопу дробью N 7 кавказская овчарка по кличке Витязь, разбита початая бутылка водки «Распутин», непреднамеренно истрачен девятимиллиметровый патрон (испуганный НШ случайно нажал на спуск).
Дорогостоящая буржуйская техника и личный состав офицеров и прапорщиков не пострадали.

***
Странно это.
Хоть и прошло уже 13 лет, и за давностию лет уже никто не будет, наверное, искать провинившихся и судей, но... Чувствую я себя стукачом, ибо тем утром сговорились мы вчетвером (даже егерь, а Витязь в сговоре участия не принимал вследствии ранения) никогда, и никому не рассказывать об этом инциденте, ибо каждый из нас нарушил какую-то инструкцию, устав, или приказ. И совсем нам было тем утром туманным не смешно...
Только согласитесь, ведь не нарушая ничего, было бы скучно жить на этом свете...
Ведь верно?

(c) Colonell 15.09.05

1 - м сентября навеяло...

Киевский ордена Красного Знамени Институт Инженеров Гражданской Авиации. Консультация перед экзаменом по ... гм, пожалуй, не стану называть дисциплину и фамилию преподавателя - для рассказа это не важно, а мужик еще работает.
Вопросов уйма - весь семестр кое-что пинали, потом оказалось, что в учебниках ничего по теме нет, а экзамен сдавать как-то надо; стандартная ситуевина.
Преподаватель заходит в аудиторию, отмахиваясь от приветствия, подходит к окну, смотрит задумчиво, что-то бормочет, потом усаживается за стол, снимает фуражку и кладет ее на стол - козырьком вверх, тульей вниз. И говорит:
- Кто попадет зачеткой в фуражку от третьего ряда парт - тем «трояк» «автоматом»; кто от четвертого - тем «четверка»; от пятого - «отлично».
Народ у нас привык ничему не удивляться, хотя это было уже немного за пределами обыденного. Начали кидать, некоторые попадали. Препод честно проставил заслуженные оценки, напялил фуражку и ушел, напоследок сказав:
- Остальные завтра на экзамен. Время у вас есть.
Все начинают усилено готовиться к экзамену - тренируются в метании зачеток. Кто-то готовится даже ночью - и к утру уже все попадают в фуражку с расстояния метров двадцать, с закрытыми глазами, спиной к цели - профессионалы NBA просто дети сопливые.
Утро, экзамен. Все в предвкушении - мол, сейчас мы ка-а-ак покажем!
Преподаватель заходит в аудиторию, отмахиваясь от приветствия, подходит к окну, смотрит задумчиво, что-то бормочет, потом усаживается за стол, снимает фуражку и кладет ее на стол - козырьком вниз, тульей вверх.
Народ несколько не понимает ситуацию, мол, давай, переворачивай фуражку-то, столько готовились...
А преподаватель и говорит:
- Ребята, облачность низкая, снег, ветер... Погода нелетная, «шара» не прилетела. Тянем билеты...

В чем отличительная черта военных, так это в умении решать поставленные задачи. Причем, как опыт показывает, если человек отслужил, положим, года полтора или чуть больше, то порою и задачи-то ставить не надо. То есть он сам себе и задачу на текущий момент грамотно поставит и выполнит ее, порою преодолевая препятствия самые немыслимые.
Примеров тому несть числа, но заострим свое внимание на классической литературе.
Давайте вместе вспомним, как Швейк решал поставленную самому себе задачу воссоединения с Лукашом..... итак - Будейовицкий анабазис.

Его бы, конечно, не могло случиться в наш век развитых коммуникаций, телефонов, телевизоров, самолетов, машин и так далее - если бы не русская лень к переменам.
Ведь действительно, вон, питерцы - авангард прогресса и демократии на всем постсоветском пространстве - как лихо, в два касания избавились от гнусного - по их просвещенному мнению - коммунистического наследия в виде названия собственного города. Не то что некоторые.
Правда, до сих пор остается невыясненным, избавились ли вместе с этим названием и от звания «город-герой» - а то ведь «Город-герой Санкт-Петербург» звучит несколько, согласитесь, сюрреалистично с одной стороны, а с другой, всех гостей города по-прежнему гордо встречает надпись на гостинице «Октябрьская», что против Московского вокзала, - «Город-герой Ленинград» с третьей же стороны - героя-то присваивали Ленинграду именно, и никакой Петербург тут и рядом не валялся. Верно, что есть нечто странное во всем этом. А уж про адресацию писем «Город Санкт-Петербург Ленинградской области» говорить вообще нечего, глаза начинают немедленно косить в разные стороны, и хочется для приведения в порядок разбегающихся мыслей и глаз - выпить - отчего, наверное, некоторые товарищи, приезжающие в наш чудесный город и ознакомившись с упомянутой надписью немедленно же и делают это. Вследствие чего нахождение в городе над вольной Невой для некоторых - да что там греха таить - почти для всех - превращается в нескончаемую вереницу возлияний, приводящих порою к тому, что придя в себя уже на подъезде к своему городу, ну, Москве, например, народ начинает лихорадочно соображать, а не пригрезилось ли ему все...
Так вот, примерно такой же «заворот мыслей» происходит и в других случаях, которые как раз и связаны с упомянутой русской ленью к переменам. Здесь не лишним, наверное, будет отметить, что эдакий философский пофигизм, явственно проступающий в глубинке, в отличие от северного мегаполиса, считающего себя почти европейцем - накрепко роднит Россию с Азией и ее философическим взглядом на жизнь. И бури всяческих перестроек и ускорений, проносящихся над бескрайней русской равниной, ничего-то не меняют в миросозерцании народа, оставляя за собой разрушенную промышленность и сельское хозяйство, но не трогая сути русской души, которая, поминая опять же классика, продолжает с недоуменным лицом чесать в собственном затылке, задаваясь извечным же вопросом: «Куды гонют?»
Так что в отличие от вечноспешаших мегаполисов, провинция не торопится к капиталистическому счастью, и если бы в конце концов «ветры перемен» победили неторопливое бытие и, к примеру, старинный русский город Вятка обрел бы свое исконное название, эта история никак бы не произошла, но...

- В Москве документы сдашь в РАО ЕС. Вот по этому телефоны позвонишь.
... Это меня коммерческий директор инструктирует... Вообще, он мужик хороший. Поорать только любит - да уж у кого что от воинской службы осталось. Меня к нему привели когда - с виду - не подступись, пиджак малиновый, галстук с ослом американским, ...что, мол, делать умеешь? А я что - за плечами 27 календарей... все умею, если расскажешь, как... А лучше всего умею не копать. То есть можно конечно и копать - но не копать лучше.... - все , говорю, умею... Тот заулыбался - ну - ясно, говорит, школа. Я сам подполковник - тут мне полегчало слегка...
Отвлекся я что-то на воспоминания -
...а потом на поезд - и в Киров. Билеты Ира(секретарша, значит..) заказала.
О чем с директором завода говорить - знаешь, договор готов. Закончишь там все - на поезд и - обратно. На всякий случай - вот тебе мобильник, позвонишь, согласуешь...
... Гля-я-я-я... мобильник дает, только-только фирма игрушку приобрела... Ну, сталбыть надо все с лучшем виде...
...Все понял?
- Да!
...Ну не «Так точно» же отвечать - хотя и тянет.
Чемодан-вокзал-столица.
Уж не знаю, как сейчас в РАО с коммерческими фирмами работают - а уж тогда....В общем, протолкался я между подъездами этого самого РАО весь-то божий день. Устал как собака, ладно - билет есть, вокзал Ярославский, в поезд рухнул - спать...
Утречком, выспавшийся, выползаю. Город-как город. Такси.
- Улица Металлургов, один.
- Нет проблем, командир, поехали.
Едем. Доехали. Вышел. Блин. Завода никакого нет. Таксисту:
- А где тут чугунолитейный завод?
И вдруг Харон мой пропадать из виду начинает. Согнулся я, заглянул в машину - а тот с кресла съехал почти, где-то на педалях валяется, за живот держась.
Просмеялся, и:
- Слушай, ты у меня уже одиннадцатый.
- Не понял?
- Ну одиннадцатый, кто сюда на чугунолитейный завод приезжает. Нету у нас чугунолитейного.
- Это Киров?
- Киров. - и опять в покатушки. До меня доходить начинает. Киров мой вроде в Калужской области должен быть. А вокзал в Москве - Ярославский..
- Киров - какой?
- Киров Кировской области...
Ля-я-я-я-....
Хорошо, мобильный есть. Звоню....
- Да. Я. Докладываю...
Хорошо говорит...
Вот уж точно, коммерческий поорать любит.
Ладно. Выключаем его к едрене фене. Задача нам поставлена - поставлена. Решать надо - надо. Вперед. В Киров Калужской.
На вокзале - никаких поездов до Москвы - нет. А на те, что есть, нет билетов. Та-а-ак. Самолеты? Понял, не летают. Но! Я ж военный. Хоть и бывший. Где у нас тут комендант...
Хорошая у нас служба ВОСО. И в ВОСО. Веселые ребята. Любят над чужим горем посмеяться. Хотя и советы дают. Например автобусом, до Сыктывкара, столицы, блин, Коми. А тамошнему коменданту - он позвонит, посмеются вместе над такой историей, ну и билет до Москвы на самолет закажет.
- Ну как, пойдет?
А что тут думать - вечером в Москве, завтра - в Кирове... Калужском, чтоб ему пусто было.
- Пойдет.
Позвонил он, посмеялись опять же надо мной с коллегой своим, договорились.
Еду в автобусе. Что-то тревожит, чувство какое-то неприятное, а что - понять не могу. Но засыпать стал. Устраиваюсь поудобнее - что-то мешает. А! Мобильный. Включить надо. О, звонит.
- Ты где? - это коммерческий.
- В Сыктывкар еду.
- ...К-куда?
- В Сыктывкар. Оттуда билет на самолет до Москвы забронировал.
- И?
- Утром в Кирове буду..
- Ну...!!!!
Мне потом рассказали - шеф, когда про Киров Кировский узнал - слегка из себя вышел. То есть сначала секретаря Иру пытался папкой с заказами билетов пришибить слегка, но отошел потом, когда увидел, что заказ-то правильный, в Калужский Киров был.
Ну а уж после моего сообщения, что, мол, в Сыктывкар еду, совсем затих. Валерьянки пару стаканов принял - и затих.
Курил только и всех спрашивал - безответно конечно - какой его черт дернул еще одного военного в фирму взять, мол, дури его собственной хватает на всех, а инициативу проявлять в другом месте надо, то есть совсем не в поездках по нашей необъятной стране... Но под вечер все-таки пришел к мнению, что все не так уж и страшно, и хуже бы значительно было, ежели б я в этот самый Киров через Улан-Удэ, к примеру, ломанулся в стремлении выполнить поставленную задачу.
В Сыктывкаре меня, когда к коменданту пришел, нормально встретили. Улыбались только сволочи мерзенько. Ну да не страшно, не такое видели.
Но в самолет-таки посадили, полетел...
...............
Добрался я до Кирова этого в конце-то концов. Туда, вишь, автобус простой ходит, да и на электричке тоже можно. Вопросы порешал, все ладненько., - и в обратный путь.
Звоню, докладываюсь, так мол и так, убываю.
Шеф - ничего, давай, мол... Но маршрутом все же поинтересовался - то есть расспросил, когда, куда и на чем еду.
Полностью понимая, что в общем и целом мое путешествие выглядело несколько необычно для обыкновенной командировки - я, двигаясь утречком на работу, некстати вспомнил «Будейовицкий анабазис».
Некстати потому, что когда я заглянул в кабинет шефа, мечтательно курящего утреннюю сигарету, и произнес - «Осмелюсь доложить, шеф, я опять здесь!»...
...В общем, когда шеф пришел в себя, он оттащил меня к хозяину, чтобы я сам рассказывал свою эпопею.
Видимо, хозяин тоже любил Швейка.
Так что командировочные и проезд мне оплатили.
Только после всего этого в командировки я стал ездить очень редко....

Про ноги в воде и пиво на юте

Знаете, чего всегда хотелось в море, когда оно в мажоре, а не в минорном буйстве; когда оно ровное как стол и блестящее как зеркало? Чтобы корабль был поменьше - настолько, чтобы можно было сесть на носу и свесить ноги в воду, наблюдая фонтанчики за пятками. Плывешь себе и тормозишь бег корабля ногами. И чтобы камушки были под рукой, которые можно бросать в воду, крича летучим рыбам «Фас!». Именно так! А еще - сигару в зубы...
А завтрак, обед и ужин чтобы сервировали на юте под тентом. Персонально. Сел ты за стол, взял кружку холодного пива, поднял ее; а тут вестовой из-за спины: весь в белом, с галунами, пробор посередине - подходит и вдруг орет:
- Хватит спать! Тебе на вахту заступать пора!
И ты вскакиваешь, пробив лбом подволок, стираешь со лба липкий пот, прыгаешь через штаны в дырявые морские тапочки, фиксируя себя пилоткой, и бежишь по трапу вверх, судорожно натягивая рубашку. Благо - бежать недолго. Корабль настолько мал, что бегун-спринтер, не успев разогнаться, финишировал бы за бортом. Это - «малыш» или МРЗК (малый, решающий всякие странные задачи, корабль). И вот, ты на мостике, который выглядит, как самый что ни на есть правильный моряцкий мостик с большим деревянным штурвалом, медными переговорными трубами, магнитным компасом и ветром в лицо.
- Тащ командир, шэ-дэ, корабль в точке. Прошу добро стоп машине!
- Добро! «Дон», цели есть?
- Так точно, тащ, пеленг-дистанция, пеленг не меняется, дистанция сокращается.
- Наши чапают? Быстро пришли!
- Нет, американец какой-то - к острову, похоже, бежит. По силуэту - чистый кабелеукладчик.
- Добро! Появятся наши - разбудите.
И стоишь ты, блаженно подремывая на солнце, мечтая о гальке и кружке пива, как раздается крик сигнальщика:
- Наши идут! 120 градусов левого борта!
А что это значит? То, что встречаются два корабля одного соединения, чтобы сменить друг - друга в районе; что сейчас встретится масса людей, которые вместе учились, служили и дружили. Поэтому они радуются. А почему не радуется командир? Потому что по приходу в базу его сдаст замполит за массовую пьянку. Но изменить ничего нельзя, невозможно, не по-русски, не по-человечески, стыдно-с.
Вот и ошвартовались бортами: штурмана разобрали штурманов, механики - механиков, боцман - боцмана, лоцман... Откуда там лоцман? Нет лоцмана, зато есть те, кто решает всякие странные задачи. Каюта, броняшка на иллюминаторе, шило на столе, за столом двое обмениваются опытом:
- Петруша, пощупай-ка ты одну сеть!
- Какую? Частота, позывные?
- Ты чего - шпион что ли, Петька? Не налил, а уже спрашиваешь!
- Будем!
- Так о чем мы?
- Про эту... Ну, часто... ту!
- Ааа! Та была класс! Помнишь? В «Челюстях» сняли, в «Рогах» догуливали, в «Океане» у морпехов отбивали. Только ты молчи! Ладно? Тайна!
- Ну, хоть позывной какой?
- Ты чего? Вместе же были! Наташкой ее звали! Слушай, кончай ты о делах говорить - давай о бабах, а? Я их пять месяцев не видел!
И вдруг БАБА - Х за бортом, и еще бабах; и все стало светлым вокруг; разноцветные звезды по черному небу летают - это встретились два однокашника - командиры кораблей. Выпили (имеют право, когда все вокруг красноглазые и шатаются в унисон с кораблем) и пошли опустошать запасы арсенала от сигнальных ракет, списывать их за борт.
А потом утро было. Минорное - предстоит расставание, и голова очень болит. Нужны положительные эмоции.
- Тащ командир, буй!
- Сам такой!
- Буй справа на траверзе!
- Зачем?
- А буй его знает!?
Точно! Большой белый буй у борта. Очень белый - значит, не наш. Появились положительные эмоции; даже боцман появился. Но без эмоций. А когда приказали ему нырнуть и сплавать к бую - повеселел, хоть и акулы кругом, и до дна 20 минут на трамвае ехать. И что он видит? Буй! Американский, да еще и с радиомаяком. Маяк сняли, а какой-то кабель, прикрепленный к бую, завели на брашпиль, чтобы вытянуть. Крутили долго, и брашпиль устал подтаскивать к себе западное побережье США, к которому другой конец того кабеля был привязан. Но они ж не знали! Да и в Калифорнии подумали, что обычное землетрясение случилось.
А тут радиометрист кричит:
- Вижу цель! Американец идет от острова к нам пятнадцатью узлами!
Командир даже думать не стал:
- Боцман, руби его - от греха подальше.
Булькнул кабель и ушел - километров шесть глубины там уж точно было.
А через пол часа американский кабелеукладчик прибежал - он заходил в конечный пункт, чтобы взять на борт очередную партию оптоволоконного кабеля, который долго и упорно тянул от материка. Ему оставалось проложить всего несколько последних миль из двух тясяч запланированных...
Но наши ни в чем не признались. Море все спишет.
А может, мне это приснилось, как снятся ноги в воде, летающие рыбы и холодное пиво под тентом на юте? Думаю, что да.

Байка о плохой водке.

*-Сафари - бронированный тяжёлый грузовик для перевозки л/с по опасным территориям
**-Мураг - один из еврейских посёлков на юге сектора Газы, неиссякающий источник адреналина. Ныне уже не существует.
***-Пума -Бронированное транспортное средство для доставки л/с на поле боя.


Шухер начинается за час до развода. Действующие лица гоняют по расположению, как угорелые, и попредметно собирают недостающее обмундирование и вооружение. По идее, каска и набитый боеприпасами жилет должны быть в готовности и под рукой на все случаи жизни. Но ведь у тебя есть друзья. И они такие же разболтаи как ты сам. И неужели, если твой кореш заступает в караул, ты ему не дашь пару-тройку магазинов (может быть даже снаряжённых) и свою, разрисованную по-русски кевларовую каску?
Дашь ведь? Дашь, куда ты денешься! На этом зиждется служба.
Но, в АОИ, как и в любой уважающей себя армии есть свои крысаки. В последний момент ты замечаешь, что кевларовой каски нет. Украли. Нет, прое...бал. Бояться нечего, в полку есть только одна каска с надписью «Тихоокеанский Флот» и эмблемой Аэрофлота. А посему за имущество не обидно. Его в мешке не утаишь. Общими усилиями разыскивается под кроватью «кастрюлька», выданная тебе в первый день пребывания на базе. Она попроще, она железная, и чайник сидит в ней, как язык церковного колокола.
-Ты только головой не сильно размахивай и тогда не слетит - напутствовал тогда кладовщик.
-Не буду, - пообещал я и тем же вечером, по своим мафиозным каналам, «устроил» себе нормальную каску. А железная так и осталась сиротливо лежать под койкой.

В общем, классик прав, - если ружьё висит - ружьё должно выстрелить. Вовчик хватает мою жестянку, мои магазины, мои фляжки и улетает на развод, на спуск флага и раздачу постов. Наш полк сидит на юге сектора Газы. Места мутные и страшные. Среднестатистическому израильтянину известные по сводкам новостей (Палестинцы обстреляли пост противотанковыми гранатами и лёгким стрелковым оружием, жертв нет, а может есть).

Вовчик машет ручкой, садится в Сафари* и едет в Мураг**. А мы займёмся турелью Пумы***. Турель не крутится. То-есть, крутилась, но вчера хлопцы обкурились и чуток постреляли по странным теням, а сегодня сектор обстрела сократился наполовину. Турель-то проще ручной мясорубки, но подиж ты, что-то поломалось.

В Газе август. Во фляге водка. Не ахти какая, но водка. Часов в восемь вечера собираем турель на место, Жорж-грузин подмигивает. Встаю взять флягу и сунуть в морозильник, пока вокруг нет любопытных глаз.

Открытие не радует:
-Крысаки подобрали? - Водку?
-Не может быть - говорит Жорж. Ищи лучше, эти водку красть не станут.
-Да какую водку? Фляга просто им понадобилась.
-Стой! Ты Вовчику её отдал!
-Бля, точно!
-Поедем в Мураг?
-На чём?
-На санитарке.
-Тогда фельдшера надо брать.
-И фельдшера возьмём.
Фельдшер - эфиоп, но наш чувак, по вобле западает.
-Скажем, штатная проверка ногтей у защитников родины.

Фельдшер Рони долго не сопротивлялся. Он болен - ему нравится палить из автомата.
На полпути захрипела рация: - Змей 10, Змей 10, Мураг обстреляли, пусть фельдшер подъедет. Кого-то надо перевязать. ДолОжите обстановку.
-Опаньки, - а мы уже тута, - возбуждённо говорит Рон и зачем-то взводит винтовку.
Шлагбаум без промедления взлетает, на подножку запрыгивает лейтенант, указывает дорогу.
-Ну вы даёте, - за три минуты прилетели.
-Так эфиоп пердел всю дорогу. Реактивный, панимашь, импульс!
Ржём.
-Что у вас там? - спрашивает Рони, готовя сумку со снаряжением.
-РПГ. Владимира метров на десять отбросило, скулу царапнуло.
Поисковый прожектор выхватывает из тьмы груду мешков с песком, куски покорёженной арматуры, некогда бывшей будкой и Вовчика. Вовчик сидит на камне, держит лицо рукой.
Фельдшер Рони выскакивает из машины, зачем-то пуляет короткой очередью трассеров в небо и начинает заниматься раненным.
Лейтенант бродит по руинам будки и причитает.
-Хер знает, Владимир, как ты в живых остался.
Вовчик сидит, покачивается, усмехается. У меня трясутся руки и колени. Устроили здесь театр с подсветкой. А как ещё раз зарядят?
Но, всё благополучно. Уже залезли в фургон. Вовчик мычит - тычет в темень пальцем
-Каска, каска там.
Рыскаем фонарём и находим мою каску. Каши в ней уже не сваришь.

Подъезжали к штабу, как вдруг Жорж-грузин осведомился,
-Вов, фляга Колина где?
-Да на хера она вам? Бормотуха голимая.
-Что, всё вылакал?
-Нет. Только я флягу на память возьму.
-??????
-Я ж думал, вода там, зевало расхлябил, глотнул. А она вонючая и горячая.
-Ну?
-Так сблевануть отошёл. А тут как раз граната прилетела.

Вовку нужно было штопать. До самой больницы Барзилай сидели молча и думали о плохой водке.