КТО ПЬЯН, КТО ПЬЯН...

1. Вместо пролога.
Государственные испытания, ввод крейсера в состав сил постоянной готовности - это Севастополь. Для меня, закончившего лучшее в мире военно-морское училище в Стрелецкой бухте, представлялся шанс встретиться с юностью, и я не имел права не воспользоваться им в полной мере.
Белокаменный принц часто видится в снах,
Где девчонок табун в чудном южном загаре.
Там и я в бескозырке и белых штанах
Рассекаю простор на Приморском бульваре.
Вторжение через забор в родное училище после ужина в "Бригантине" с другом-однокашником Сашей Шевченко в два часа ночи, усугублённое распитием спиртных напитков в общежитии пятого курса с последующим посещением расположения факультета - само собой являлось безответственной детской выходкой. Но вот мы снова кланяемся бронзовому Павлу Степановичу; растворяемся в сошедшей откуда-то атмосфере привычных запахов и звуков; двигаемся с песней по направлению к столовой; находим на пожелтевших факультетских стендах фотографии пятилетней давности с увековеченными в "Униброме" лицами наших однокашников. Дежурная служба нас не сдаёт. Душа до краёв переполняется верой в незыблемость представлений о вечности и незапятнанности курсантско-гусарских ценностей, когда-то здесь поселившихся в нас. И грош цена на моём Флоте тому, кто их не сохранил.
- А может, зайдём, Знамя поцелуем?
- Да нет. Не поймут...
И не знал я, капитан-лейтенант с горящими глазами и пламенным сердцем, что в последний раз в жизни посетил родную Систему, да к тому же, как и подобает верному, но непутёвому её сыну, пришёл и ушёл через забор. Через четырнадцать лет моего училища не станет...

2. "Сибирская" - 0,8 л (45 град.).
Описываемые далее события происходили в те далёкие времена, когда ещё не было пластиковых бутылок, а курсанты и младшие офицеры могли себе позволить в каждый "сход" посетить ресторан в случае острой необходимости.
И вот через пять лет после выпуска снова: "Севастополь", "Бригантина", "Украина", "Нептун". Ты важно и непринуждённо сидишь за столиком со своими новыми сослуживцами и пыжишься изобразить из себя завсегдатая данного интерьера, где ты всех и тебя все знают. А сам в сладкой истоме видишь себя, сопливого и стриженого, зажавшего в кармане вожделённую пятёрку, которую в случае заказывания музыки придётся дополнять закладыванием наручных часов.
Анатолий Филимонов, Жора Меньшиков и я - в "Нептуне". Мы - устойчивое добровольное неформальное объединение офицеров различных специальностей, спаянных узами любви к Флоту, его традициям и истории. Уважительные и открытые отношения стирают некоторые возрастные и служебные различия между нами. Цифры, обозначающие наш возраст, расположены в арифметической прогрессии с d равным трём годам (Анатолий - Жора - я). Это, тем не менее, исключает любые формы проявления "годковщины", и личностное отношение к чужим преклонным или юным годам определяется только воспитанием. Мы - немногие вахтенные офицеры крейсера, которые знают и постоянно совершенствуют свои познания в довольно косноязычных лабиринтах "Командных слов", чем невероятно гордимся.
И надо же было такому случиться, что именно сегодня в меню и в продаже впервые появились два новых сорта водки: "Пшеничная"(40 град.) и "Сибирская"(45 град.). Естественно - по бутылке на "рыло" и - однозначно - "Сибирская"! Откуда нам было знать, что ёмкость этих новых произведений самой бюджето-наполняющей индустрии составляла 0,8 л. Да, а если бы и знали, то что бы это изменило?!
Непринуждённый разговор о судьбах флота, о путях повышения его боевой готовности, обсуждение новых находок в недрах "Командных слов" - всё это внезапно прерывается отвратительной усиленной динамиками фразой: "Оркестр исполняет последнюю песню". Далее было всё, как обычно: счёт, бутылка марочного "Портвея" - с собой, фуражки - из гардероба и - вперёд!

3. Час-полтора до катера.
Впереди была Графская пристань, откуда, вполне возможно, мог уходить наш катер в Северный док, где в это время лечился "крокодил". Путём опроса местных жителей, с трудом улавливающих нашу артикуляцию, было выяснено, что крейсерский катер уже ушёл. То, что заводской пойдёт от Телефонной через час-полтора, радовало. Но чем их занять?
Первым на вопрос: а что бы такое сотворить? - ответил Георгий. С небольшого разбега великолепным опорным прыжком с безупречным приземлением - г-х-ха!!! - он преодолел почти полутораметровый металлический барьер, ограждавший вход на Графскую со стороны площади Нахимова. Может, на этом всё бы и закончилось, кто
знает. Но стайка горячих южных женщин, находившихся на катере в готовности к
убытию на Северную, оценила гимнастическое прошлое офицера, подчёркнутое безупречной военно-морской формой с неслетевшей фуражкой. Аплодисменты, возгласы "браво" побуждали Жору вновь и вновь повторять этот трюк. Уже аплодировали пассажиры нескольких катеров, и каждое новое приземление приближало аккорд всеобщего восторга к звуковому аналогу сопровождения коллективного оргазма.

4. Факир был...
И вот:
"...прост приговор и суров.
Был растерян он или уверен,
Но в опилки, но в опилки
Он пролил отвагу и кровь...“ (В.С. Высоцкий).
Да, в какие там опилки?! Таблом об асфальт с полутора метров! Причём здесь водка? Всему виной лишний неучтённый сантиметр на неуставных остроносых лаковых "корах", зацепившийся за барьер в высшей фазе полёта.
Шмяк!!! - и ни звука.
Всеобщее оцепенение было нарушено стоном. Жора - мужественный воин, и просто так стонать не станет. Мгновение - и я рядом. Путём визуального экспресс-осмотра установил: на видимых открытых поверхностях повреждений не обнаружено.
- Отставить стон. Всё нормально...
Раненый приподнял голову. Земля заколыхалась у меня под ногами, организм противно завибрировал. В том месте, где у акулы находится хлебальник, кожа на Жорином подбородке разошлась на сантиметра полтора на всём его протяжении от угла до угла нижней челюсти.
Что-то необходимо было делать. В то время, когда я поднимал выпавший из рук носовой платок, из внутреннего кармана выскользнула и "дзенькнула" об асфальт бутылка "Портвейна". Молниеносное движение: полная бутылка с ровно отбитым донышком застыла у меня в руке горлом вниз. Запах благородного "Сурожа" заставил снова соображать:
- А ведь Александр Македонский в походах заливал свои раны вином...
Не успел густо смоченный платок прикоснуться к акульей пасти, как звериный рык и попытка правого апперкота из положения лёжа утвердили меня в мысли, что я что-то делаю не так.
- А и действительно: не "Портвейном" же Македонский...

5. Замысел... Его срыв... Промежуточная победа...
Чем ближе катер приближался к Северному доку, тем интенсивнее в наших с Филимоновым мозгах выпячивалась неразрешимая интегрированная проблема: как провести пострадавшего через проходную и пройти самим да при этом не "засветиться", да к тому же всё сделать быстро, чтобы как можно быстрее зашить второй рот, не предусмотренный уставом. У Жоры мыслей не было: он мирно спал.
За свою службу мне пришлось преодолевать не меньше полутора десятков проходных судостроительных и судоремонтных заводов. На уровне слухов до нас доходили сведения, что ВОХРовцам выплачивают премии за определённое количество задержанных воинов с расстройством вестибулярного аппарата или проносящих запрещённые напитки, не делясь с персоналом. Но такой гестаповской системы, как здесь, не было нигде. Бывало блюститель порядка при проверке твоего пропуска тренированным "шнорхелем" захватывал свой же собственный выхлоп, и доказать кому что-либо затем было себе дороже.
Как пройти незамеченными? На катере ровно три пассажира - это мы. Про 0,8л - 45 град. на лицо, надеюсь, вы ещё не запамятовали. От катерного пирса до проходной метров сорок скользкой брусчатки с дифферентом градусов пять на корму, к тому же освещённой, как лыжная трасса в Крылатском. Слева - море, справа - трёхметровый каменный забор.
Вы помните, как в "Кавказской пленнице" герои останавливали автомобиль? Так вот, наша тройка представляла собой более серьёзный монолит. Георгий был намертво зажат между плечами друзей, и мы совершенно сомкнутым строем фронта с интервалом "ноль" двадцатисантиметровыми шажками двигались к заветной цели так, чтобы никто ничего не заметил.
Напряжение нарастало с каждым сантиметром. И вот, выйдя на сфокусированный визуальный контакт с объектом, с которым предстояло разойтись левым бортом, я понял: нам повезло. У дверей стояла сонная бабуля-одуванчик, на лице которой явно отмечалась печать глубокого к нам сострадания и лёгкой зависти.
- Здравствуйте, ребятки. И не спится же...
- Кто пьян, кто пьян?!. Сама ты, дура, пьяная! - заорал в дупель заинструктированный Жора, медленно выскальзывая из обоймы.
Зомбированность здешними порядками мощно пёрла из подкорки, вдребезги разнося здравый смысл. Он терял чувства с глубоким осознанием выполненного долга, потому что дошёл-таки до проходной, как инструктировали, и не подвёл товарищей.
Не сговариваясь и не глядя в сторону друг друга, синхронно гонимые вперёд жуткой догадкой: через мгновение турникет будет поставлен на стопор, - мы подхватили на руки обмякшее шестидесятипятикилограмовое недоразумение и сквозь крики, свистки, собачий лай устремились к цели.
А 0,8 л - 45 град. на "рыло"? Конечно, сами бы мы не успели скрыться в преисподней "Минска". Но есть ещё морское братство, есть! Отреагировали, откликнулись, помогли, затащили. А дальше, как обычно:
- Если бы увидели, задержали бы гадов. Да что вы, наши на такое не способны! Если что узнаем, тут же позвоним.

6. Ноу-хау.
Действовать необходимо было стремительно. Тело, не приходя в чувства, истекало кровью. Первый удар - хирург на побывке в Николаеве. Вид найденного начмеда примирил нас с мыслью, что не его это дело сегодня - зашивать Жору. Тем не менее, начальник - он в любом виде начальник - возглавил дальнейшую кампанию.
Медблок, сонный дежурный санитар матрос Румянцев.
- Где дежурный врач?
Серия лёгких хуков после отсутствия ответа на несколько раз повторенный в различных интерпретациях вопрос вернули дар речи санитару.
- Они велели вам не говорить, где они.
Ничего не оставалось, как продемонстрировать нуждающуюся в помощи плоть. За ужасом в глазах выстрелила скороговорка в режиме СБД*:
- Они прибежали... схватили кислородный прибор "горноспасатель"... убежали в каюту номер сорок девять... не говорите, что это я вам сказал... а то они меня убьют...
А дежурным врачом был стоматолог Вася Баханович, готовый в любую секунду оказать любому больному любую квалифицированную помощь. И координаты свои скрывал он только лишь от начмеда. Они учились в одном классе ещё в школе, и их отношения вполне имели право иногда не вписываться в строгие рамки уставов.
А вот и каюта номер сорок девять на третьей палубе в носу, где жили заводские ИТРовцы.
- Баханович, откройте, я знаю, что вы здесь! - включившийся начмед уже соотнёс кислородный прибор с чьим-то сердечным приступом и, волнуясь, надеялся на лучшее.
Настойчивость и грохот начальника не позволили долго держать дверь закрытой. Пред очами ворвавшихся в каюту предстала тревожная картина: на диване лежал включённый в кислородный прибор "пиджак", два других никаких "пиджака" располагались в непосредственной близости от трёхлитровой стеклянной банки, где ещё находилось определённое количество флотского эквивалента. Несколько сухарей, луковиц, ломтиков чеснока - ну, в общем, как обычно.
- Что с ним? - рука начмеда уже на запястье лежащего.
- Да не волнуйтесь, Олег Алексеевич. Да, если бы что, так я бы сразу... В кои века столько "шила" достали. Уже не могут ребята. А так подышат-подышат и, гляди, ещё по маленькой пропустят.
Такое придумать и так сказать мог только корабельный стоматолог. Но и только он - и никто другой! - мог избавить в эту ночь Жору от неблагоприобретённой акульей пасти.

7. Операция.
Операция состоялась в амбулатории в обстановке открытости и гласности. Разбуженный операционный фельдшер, мичман Качан, в стерильных белых одеждах подавал доктору в блестящем кителе операционные принадлежности.
- Тампон... зажим... шило... тампон...
Слово "шило" заполняло нишу в нарушенной гармонии медблока, вызванной нахождением посторонних лиц в непосредственной близости от операционного поля. Мы с интересом наблюдали за ходом операции, вполголоса обсуждали каждое действие доктора, а иногда, когда это было особенно необходимо, давали советы.
И вот десятка полтора швов зафиксированы морским узлом, недоразумение на харе заклеено.
- (Шёпот). Берём по два человека с каждой стороны... Не разбудите больного... Аккуратнее...
Но мгновение - и весь этот слюнявый балаган прекращён. Последнюю точку в операции поставил больной: прямые ноги на себя, мастерский подъём разгибом с операционного стола на палубу амбулатории в безукоризненную стойку.
- Г-х-ха!!! А вот и Жора!..

8. Вместо эпилога.
За полчаса до подъёма Флага мы с Филимоновым шёпотом просачивались в Жорину каюту с задачей его приободрения. Мы-то знали, что в соответствии с купленным билетом наш тридцатилетний друг через несколько часов должен был мирно покачиваться в поезде, уносящем его к любимой девушке в Ленинград на первую в жизни помолвку.
Георгий стоял перед зеркалом, не обращая никакого внимания на появление друзей с поджатыми хвостами. В отличие от нас, ищущих в подобных ситуациях поутру пистолет с одним патроном, Жора никогда не обращался к файлам, в которых фиксировались вчерашние события. Какая-то мощная неведомая программа удаляла их из его памяти автоматически.
- Придурки...царские опричники... Кто это сделал?!. Что значит - необходимо было?! Что, нельзя было после моего возвращения?.. Придурки..., - всё повторял и повторял обескураженный друг, одновременно пытаясь оторвать наклейку на операционном шве под наши настоятельные рекомендации не делать этого...
А если Георгий скажет, что ничего подобного никогда не происходило? Значит - и вправду - не происходило.
А кто это сможет подтвердить? Мы с Филимоновым? Да, ни в жисть! Баханович? Ищи-свищи его во Владивостоке!
К тому же шрам, я вам скажу, уже и не заметен почти. Двадцать пять лет, всё-таки...
____________________________________________-
Рассказано - к1р Ульянич В.А., помещено без его согласия(ну не обидится старый дружище)- Kor.

"Антон", конечно, проще. И садился в Анголе на любую более-менее приемлемую площадку. Все вениляторы от "Антона" кубаши очень уважали. А вот на борт Ил-76МД рвались все. И даже когда подъезжала Шишига с нами, всё равно приходилось несколько ждать. Потому, что борт всегда в Анголе был расписан. А почему? А потому, что считалось, что любой попавший на "Корову", долетит нормально.
И анголане и кубаши и мы старались улететь именно Илом, потому что этот забитый по самое небалуйся "ероплан" после взлёта вытворял такие противоракетные маневры, что Дисней-Ленд отдыхает!
Году так в 1988 довелось лететь из Лубанго в Луанду. Уселись вдоль бортов, нам сказали: свободно, полетите с техникой. Затем! С вами на борту летят NNN детей и их родителей.
Это был рейс! С детями и курами, взрослыми и мелким домашним скотом.
Ну, вот. После взлёта набирает эта корова высоту, и что-то её начинает колбасить. Набор высоты - по спирали с отстрелом ловушек, как положено. Но идёт как-то неровно. Затем встали на курс и до Луанды дошли спокойно. Уже на земле спросили у самого крутого спеца из экипажа (того, который сидит в торце салона ближе к кабине, что-то бормочет по внутренней связи и греет обед для экипажа), мол, что случилось? В ответ - да херня, один движок ушёл (термин, что ли)? Далее не уточняли. А летели не хуже ерофлота. Ровно спокойно, ну, насколько возможно...

Я когда домой улетал, вёз с собой видеокамеру. И напросился к штурману поснимать приземление. Мама моя! Ё.. Для меня это - хоть глаза заверни вовнутрь, а у них - это обыденность. Завидую летунам...

(Прошедшему 9 мая посвящается. Источник - вот тут: http://beauty-n-beast.livejournal.com/
Автор - Олег Дивов)

Сто грамм за сбитый.
Друг мой Паша однажды пришел брать интервью у советского аса Кожедуба. Для газеты "Вечерняя Москва". А может, не совсем у Кожедуба. Но точно для газеты "Вечерняя Москва". И точно у летчика, который до фига наколотил немчуры. Ну, пусть у Кожедуба.

Паша был совсем молодой, а Кожедуб старый и уже вмазал по случаю Девятого Мая. И вообще, он отстрелялся сорок лет назад, и теперь ему все было по фигу.
Кожедуб отбарабанил дежурный текст (он этих интервью дал, сколько Паше не взять за всю жизнь), накатил еще рюмашку и совсем расслабился. Тут-то Паша и решил соригинальничать, на свою беду.

- А вот как вы сбивали - ну, вообще? - спросил он. - Чисто технически - как? Вот, увидели врага, и что дальше? Об этом не пишут обычно, а читателям было бы интересно.
- Ой, да все просто, - сказал Кожедуб. - Главное правильно зайти. Подловить немца. Гляди. Немец тут (левой рукой Кожедуб показал немца). Я тут (правой - себя, позади и выше). Я - хуяк! Он готов.
- И всё? - не поверил Паша.
- И всё, - подтвердил Кожедуб.
- А поподробнее?
- Ну... - Кожедуб задумался. - А чего подробнее? Я тебе говорю как было. Немец тут. Я тут. Я - хуяк! Он готов.
- Видите ли, - сказал Паша, - читателям было бы интересно узнать детали.
- Да я же показываю! Вот, следи, - Кожедуб снова изобразил руками свой боевой заход на немца. - Немец тут. Я тут. Я - хуяк! Он готов. Понял?
- Я-то понял, но как мне объяснить читателям...
- Ты мудак, - вкрадчиво сказал Кожедуб. - Показываю еще раз. Немец тут. Я тут. Я - хуяк! Он готов.
- Видите ли, это очень схематично... - ляпнул Паша.
- Ты мудак, - ласково сказал Кожедуб. - Следи за руками. Немец тут. Я тут. Я - хуяк! Он готов.
- Послушайте, я все понимаю, но...
- Ты мудак! - весело сказал Кожедуб. - Вот, немец тут! Я тут! Я - хуяк! Он готов!
- Это вполне наглядно, но видите ли...
- Ты мудак, - уверенно заявил Кожедуб. - Немец тут! Я тут! Я - хуяк! Он готов!

Не получилось интервью.
Пашу в армию забрали, в ПВО, в часть, непосредственно над которой протарахтела "Сессна" Матиаса Руста.
Эх, говорил Паша, нам бы туда Кожедуба!
И - хуяк!..

С праздником.

Узелочки

Землетрясение на Сахалине принесло много горя людям. Мы не видели всего этого, но малый эпизод прошёл через нас...
День склонялся к вечеру, погода была приятной, тепло и хорошо, и так как стрижка бойца РА нуждалась в поправке в сторону укорочения патл, необходимо было срочно оболваниться. Приведением прически в уставной вид занимался Валерка. Жил он на аэродроме на ГРМ (Глиссадный радиомаяк), стричь свою бестолковку я доверял исключительно ему. Как водится, после подстрижки надо попить чай, поговорить за жизнь, просто пообщаться с кем-то, кроме напарника,чья рожа уже успела надоесть хуже редьки горькой (впрочем, как и моя ему). Короче, выполз я с глиссады часа через два. За то время, пока мы чесали языки и гоняли чаи, погода резко поменялась, сильно похолодало, поднялся резкий порывистый ветер, причем дул он под приличным углом к полосе. Ветер у нас ничего доброго не предвещал, так как ЛЭП, питающая наш объект, находилась просто в кошмарном состоянии, и при ветре автомат на ТП отрубался практически сразу. Сказать, что я обеспокоился, было мало, на тот момент один из агрегатов находился на ремонте (АД-30)- барахлила топливная аппаратура. Оставались АД-10 и АБ-12 «Волга», цифра через дефис - это мощность агрегата. Полная нагрузка нашего объекта составляла около 28 кВт. Короче, простая арифметика доказывала, что нормально работать на любом из оставшихся агрегатиков было просто невозможно.
К тому моменту, когда я доплелся до объекта, ветер просто валил с ног, и, блин, как и ожидалось, внешнее питание отсутствовало напрочь. Короче говоря, поводов для оптимизма было до обидного маловато. И небо, затянутое облаками, начало затягиваться железной сеткой и, конечно, чисто декоративной решеткой на окнах в дисбате и колонии общего режима после него. (Лекцию об нашей ответственности в случае крушения нам прочитали сразу по прибытии в часть.) Дежурный по связи оптимизма не прибавил, сообщив, что с Сахалина идет борт с ранеными, и если он не сядет, то сядем мы, причем все. Завели мы «волгу», врубили станцию с маркером и затеяли ждать борт, на тот момент дальний уже скис, поэтому свою станцию мне пришлось врубить на сто процентов мощности. Курсовик тоже погас, короче, предпосылка к летному происшествию расцвела во всей красе! Так как мощность агрегата была недостаточна для полного обеспечения всех средств, огоньки и КНС решили включать в последний момент, рискуя полным погашением. Ну вот тут-то вылезла еще одна проблема - шлейф, идущий на антенну, раскачало так, что он начал касаться шлейфа противовеса, что вызывало небольшое короткое замыкание и ставило агрегат на колени. Времени на тщательную изоляцию шлейфа не было, поэтому решили просто тупо его укоротить, завязав на нем узелок. Чтобы это сделать, надо было подняться на крышу, что я и сделал, но ненадолго, так как меня оттуда просто сдуло. Совершив аварийную посадку на спину, я предпринял попытку повторного штурма (Суворов и Измаил) Ура-а-а, добрался!!! Завязал, утер пот, слез, и полез обратно, так как оказалось маловато. Короче, эту процедуру мне пришлось повторить раз пять. Ну, наконец, борт на подходе, минус 10 минут. Через 3 минуты врубаем все огоньки и вываливаемся на улицу. Как мотало этот Ан-12!!! Это просто жуть, мое уважение к летунам, посадившим этот борт, безгранично! Его только что хвостом вперед не разворачивало! Борт сел, агрегат потух от перегрузки, ну да и хрен с ним.
Утром, выйдя на улицу, я обнаружил, что антенна натянута как струна до самого не хочу, а ворота в бокс просто вдуло внутрь, и весь бокс завалило снегом. За всю свою службу ничего подобного я больше не видел, да и слава богу.

Моей любимой заставе!

История сия умалчивалась почти год. До самого ДМБ. Потому что узнай шеф о таком пассаже под горячую руку - губвахты (как минимум!) нам троим не миновать! И так слава Богу, что всё обошлось. А ведь светило небо в крупную клетку, ой как светило! Однако по порядку. Летом 1977 года ваш покорный слуга был назначен в наряд. Ночью. Вид наряда - дозор по линии границы. Время несения службы - с 20.00 до 6.00. В кав. строю. А поскольку в то время была усиленная, то и наряды, соответственно, состояли из трёх человек, вооруженных до зубов. Старший наряда с РПК, плюс два АКМ у младших, плюс радиостанция "Сокол-МЗ", плюс ракетница, плюс прибор ночного видения "Шипр" и по штык-ножу у каждого! В общем, на 15 минут ведения боя! Ну и вот - поставили нас на приказ, благословили на службу, вдарили мы три строевых шага на выходе из комнаты для приказов и учапали на конюшню, лошадок выводить. Нас было трое, братия - ваш покорный слуга, старший наряда, Коля и Витя. Выведя лошадок и усевшись возле ворот заставы, мы сказали "чао" часовому и шагом, спокойненько, уехали к разрыву. До него где-то около 1 км. Доехали мы, доложились, открыли замок и проследовали дальше. До первой розетки было около 3 км, ночь была тёплой и лунной - температура воздуха около 35 градусов. Ночью. Это правда. Всё шло по плану - старший выдвигалася впереди, младшие - на расстоянии прямой видимости. И ничего не предвещало беды, как вдруг до слуха старшого долетели странные звуки. Звуки были таковы, как если бы кто-то с силой похлопывал себя по плечам и спине. Звуки шли сзади. Остановившись, старший наряда сигналом подозвал к себе одного из младших. Второй в это время изготовился для стрельбы лёжа. Подъехав к старшому, младший наряда, Коля, произнёс классическую фразу, которую потом ещё до-о-олго вспоминали все посвящённые. Он сказал:
- Оцэ хотiв поправить, а його нэма!
- Кого нэма? - спросил ошеломленный старшой.
- Автомата! - ответил Колян.
- Йоклмнпрст!! - только и сказал старшой. Писец всё-таки подкрался! И очень большой! И тут же старшой начал лихорадочно соображать. Ага, мы проскочили где-то 1,5 км, до срока доклада примерно осталось минут двадцать, сейчас луна светит - газеты можно читать. Автомат не иголка, с дороги мы не съезжали - найдём! Смущало только то, что при падении автомата с высоты лошади звук был бы - ай-яй! Да и слышен был бы ого-го куда! Но никаких посторонних звуков старшой не фиксировал, равно как и младшие наряда. Допрос Коляна с пристрастием ничего не дал. Вроде, брал, вроде был, вроде висел - вот всё, что добились от него. Развернувшись, наряд рысью потрусил назад. Луна светила как зараза - на белом песке дороги отчётливо выделялись следы копыт трех лошадей, сусликов, тушканчиков и прочей мелочи. Было видно всё. Не было видно только автомата Калашникова. Проехав до разрыва и просмотрев буквально каждый метр, наряд рванул до того места, где обнаружилась пропажа. Теперь уже наряд растянулся цепью, охватывая примерно по 5-10 метров по обе стороны дороги. Автомата не было. Резко вернувшись назад к разрыву, старшой принял решение открыть ворота и просмотреть дорогу от разрыва до конюшни - а вдруг Колян свой шпалер там посеял? Подключившись к линии и нажав тангенту, старшой услышал недоуменный вопрос ДЖ:
- Кто???
А надо сказать, что разрыв имел отдельную розетку, и на нем в это время не должно было быть никого.
- Открывай! - устало рявкнул старшой.
- Как открывай? Какого! Ты где должен быть!- заголосил ДЖ.
- Открывай, грю! Колян автомат потерял! - ответил старшой.
- Йоклмнпрст!!!!!!- только и сказал ДЖ.
Щелкнул замок разрыва и наряд потрусил рысью к заставе. Информированный ДЖ часовой, встретив наряд, сказал что никаких падений и звуков от наряда не доносилось, всё шло как обычно. Автомата не было. Призрак неба в крупную клетку встал во всей своей красе перед нарядом. Шутка ли - доблестные пограничники потеряли целый автомат с боевыми патронами!! Да и хрен бы с ним, если б знать, что автомат упал ну, скажем, в мартеновскую печь и расплавился там! Ну получили бы по первое число, да и всё! А так поди знай, где он теперь гуляет, в чьих руках обретается! Короче, мысленно попрощавшись со всеми, старший наряда сказал ДЖ:
- Ладно, давай иди докладай НЗ.
ДЖ по ПЗ Вася почапал по дорожке к офицерскому дому, чтобы сообщить НЗ пренеприятнейшее известие. И тут со стороны конюшни послышался какой-то шум,потом вопль, потом вслед за ним из дверей вылетел Колян со своим АКМ в руке!
- Товарищ дежурный, товарищ дежурный, НАШЕЛ!!!
- Кого??
- АВТОМАТ!!!
Как после выяснило авторитетное жюри, Колян, заходя к лошадке, обо что-то зацепился автоматом. Для того чтобы АКМ не мешался, он его снял и повесил на колышек для оголовья. А поскольку на Коляне уже висели радиостанция и ракетница, то их ремни и вес создавали полную иллюзию АКМ в положении "за спину!"
Нечего и говорить, что старшой и все остальные буквально воскресли из мёртвых! Тут же стало ясно, почему не было звука падения АКМ - он никуда и не падал, а мирно висел себе на колышке! Из столбняка первым вышел старшой:
- Наряд, за мной! - скомандовал старший пограннаряда и прыгнул в седло.
- Сколько мы опаздываем? - спросил он у ДЖ.
- 20 минут!- ответил ДЖ.
- Вперед!
Через три минуты наряд прошел разрыв. Через 15 минут скачки наряд доложил ДЖ с первой розетки. Ещё через 20 минут наряд прилетел на место несения службы. Припахав Коляна водить взмыленных лошадей по кругу, старшой в бинокль осмотрел вверенный участок. Всё было тихо. Контрольный валик сиял в лунном свете своей нетронутой девственностью. Рыкнул барс где-то в ущелье - то ли сквозь сон, то ли приснилось что-то. Коротко пискнул вызов - это ДЖ метал икру и грозил Коляну по прибытии всеми мыслимыми наказаниями! В общем, всё стало, как всегда.
Ночь прошла без происшествий. Вернувшись утром на заставу, наряд обнаружил встречавшего их ДЖ.
- Ну шо, Колян, заплыв на длинную дистанцию!- обрадовал он Коляна. Колян, вздохнув, поплёлся за тазиком и тряпкой, благо неистребимая страсть к чистоте была и есть у всех пограничников в крови!