«....В общем, товарищи курсанты, учите матчасть, за неё бо-о-ольно бьют», - подытожил выступление перед курсантами офицер, годом ранее оказавшийся в кабине РЛС, утащенной с позиции египетских ПВО израильским вертолётом. Согласно передаваемому из уст в уста «баяну», военные секреты он вероятному противнику не раскрыл и, по возвращению на Родину, был награждён орденом.
(Из анекдота, гулявшего по Войскам ПВО в различных вариантах с 70-х.)
Начало июня. Военная академия. Конец рабочего дня. Впоследствии не удалось установить, кто из преподавателей кафедры АСУ в тот день вопросительно-утвердительно поднял брови: «Ну, так что?» Впрочем, этого никто и не пытался делать. Пару раз в месяц такое случалось и без повода, а в тот раз поводов было несколько. Во-первых, у одного в сейфе «нашлась» бутылка, во-вторых, другой был готов сбегать за второй. У третьего после обеда осталась пара «не оприходованных» бутербродов с салом. Ну и, в-четвёртых, ведомые непонятным чувством коллеги из соседней преподавательской, заглянувшие с пустыми руками в гости и выпровоженные пристыженными, пытаясь восстановить доверие, вернулись с булькающим, пахнущим колбасой «дипломатом». Как обычно в таких случаях, обсуждались только служебные вопросы.
Вначале коснулись некоторых особенностей интеллектуального развития руководителей, в чьём ведении в академии находилась служба войск. Потом перешли к курсанту-дипломнику с другого факультета, заглянувшему днём в преподавательскую в поисках подполковника Ч. Когда Ч. ему представился, курсант принял стойку «смирно» и объявил: «Товарищ подполковник, в соответствии с приказом начальника академии N УХ, я назначен Вашим рецензентом!» Явившийся свидетелем данной сцены подполковник О., выросший в семье преподавателя русского языка и литературы, попытался описать присутствующим выражение лица потерявшего в тот момент речь коллеги. Увы, впитанных с молоком матери знаний «великого и могучего», по крайней мере, их литературной формы, было явно недостаточно, чтобы охарактеризовать состояние ох-х... как удивившегося замаячившим было переменам доцента - подполковника Ч.
Затем, после ..., впрочем, неважно какой, офицеры перешли к более серьёзным вопросам. В частности, обсуждению подверглись нормативные документы разных лет с некоторым количеством нолей. Точнее, дискуссия была о том, что в сентябре 1983 года эти нормативы позволили Войскам ПВО сбить «заблудившийся» южнокорейский «Боинг», но лишь одно добавленное слово в новых документах, в главе, регламентирующей «принуждение к миру», четыре года спустя предотвратило атаку «Цессны» МиГом и оставило в живых Руста.
Офицеры выпили ещё по одной за своё прошлое, прошедшее в «ближних» (по мнению начальника Академии - танкиста) гарнизонах на Камчатке, Дальнем Востоке, в Забайкалье и замолкли. Нарушил молчание подполковник О.: «А ведь в 83-м в ТУ ночь, когда KAL-007 шёл, я дежурил на КП нашей 118-й. Ему уже с Камчатки индекс «самолёт противника»* дали. Перед Сахалином к нему RC-135** до слияния отметок пристраивался, потом отвалил. Недалеко «Орионы»** болтались. Оперативный дежурный по бригаде тогда матёрый был. Мы сокращённым привелись***, кроме дежурных сил ещё один «большой» дивизион подняли. Когда стало ясно, что дальше трасса по юго-восточной границе нашей зоны пройти может, оперативный дал команду, поставить изделия на подготовку. Новый замкомбрига по готовности прибыл. Дрых в кресле за командирским АРМом всю готовность. Или делал вид, что дрых, чтобы на оперативного всё свалить».
Подполковник О. сделал паузу, потом «повесил» в воздухе вопрос: «Всё-таки странно, почему камчадалы его не «завалили».
Аксакал кафедры, полковник Андрей Анатольевич Б., тот самый, который принёс булькавший дипломат, как ни странно, внимательнее всех выслушал коллегу. Потом произнёс: «А я расскажу, почему».
И присутствующие, не замечая, что рюмки наполнены снова, с неподдельным интересом стали внимать.
«Вы же все знаете, что я служил в 6-ой дивизии ПВО на Камчатке, на АКП бригады в Елизово, заместителем начальника. Так вот восемьдесят третий год - год моей замены. Сменщик приехал поздно, поэтому сентябрь я встретил, передавая должность. По целеуказанию РТВ-шников дежурные дивизионы обнаружили «Боинг» ещё до входа в двухсотпятидесятикилометровую зону. Привелись, сопровождали его дежурными силами и были готовы стрелять. На АКП по готовности прибыл комбриг. Когда «кореец» вошел в зону поражения, командир запросил КП дивизии, у комдива: «Цель сопровождаю. Разрешите пуск». После паузы комдив прямым текстом ответил: «Пуск ЗАПРЕЩАЮ». На линии ОКС**** с вышестоящим КП у оперативного стоял простой магнитофон, который всё это писал на грифованную кассету. Затем «Боинг» вышел из нашей зоны, и ушёл в сторону Сахалина. Через час на АКП бригады примчался комдив со свитой и изъял кассету «для объективного контроля». Когда утром началась разборки «по-взрослому», комбриг сначала ребятам с «холодным умом и чистыми руками», потом обладателям суровых лиц написал, что пуск по «Боингу» запретил комдив. Что средствами объективного контроля записано на магнитной плёнке. ...Которую... комдив забрал для объективного контроля... Обладатели суровых лиц показали ему кассету, с грифом, номером, как положено: «Эта?» Комбриг: «Да». Вставили в магнитофон, включили. Как и следовало, в ответ тишина...».
Полковник Б. сделал паузу, бросив молниеносный взгляд на наполненные рюмки, поднял свою, жестом предложив то же сделать коллегам, выстрелил короткий, не запоминающийся тост и продолжил.
«В общем, от прокурорских комбриг сам не свой, подавлен, знает, что в штабе дивизии уже приказ готов на отстранение его от командования бригадой. Что дело по пропуску «воздушного судна капиталистического государства - нарушителя государственной границы СССР уже конкретно на него заведено. Что дальше - понятно.
Приехал зачем-то на АКП. Тут к нему я - заменяющийся заместитель начальника АКП с актами: «Подпишите, мол, товарищ командир». Командир отмахивается: «Отстань, Андрей, не до тебя...». И объясняет парой слов всю глубину случившегося. Я то и проблемы не понял, говорю ему: «Товарищ командир, идёмте со мной». И хоть отнекивался комбриг, поволок его за собой, в кабину связи сдаваемой АСУ. К аппаратуре документирования каналов ОКС с магнитофоном П-500Д. Включаю, выбираю режим, канал, жму кнопку воспроизведения, одновременно с клацнувшим блоком магнитных головок пошли катушки. В динамике сначала шипение, а потом голос комбрига: «Цель сопровождаю. Разрешите пуск». В ответ голос командира дивизии: «Пуск ЗАПРЕЩАЮ!»
Тут не удержался я, говорю: «Матчасть, надо учить, товарищ командир». А он как замер после голоса комдива, так и стоит. Смотрю, у него глаза заблестели. И бледность с лица сходит. Первые слова его были: «Андрей, проси, что хочешь. Где твои акты?».
Подписал, и к телефону, звонить. Сначала ему ребят с «чистыми руками» соединили. Потом прокуратуру. Не по «ноль десятому»*****, конечно, но мы ему копию записи сделали. На всякий случай. До приезда «особистов» и следователей прокуратуры комбриг из кабины не выходил, у аппаратуры документирования сидел. Те появились, прослушали запись, катушку по акту изъяли. Убыли.
Мы с командиром в оперативный зал пошли. Он за АРМ садится, минут десять молчал. Потом тихо, как будто про себя: «А комдив-то и не знает». Трубку с пульта телефонной связи снимает, по прямой линии комдиву звонит. Выслушивает что-то, затем перебивает: «У меня прокурорские были, запись, где вы мне «запрет пуска» выдали, изъяли. ...Нет, с другого магнитофона. ...Со штатного магнитофона АСУ, документирующего оперативно-командную связь. .... УЧИТЕ МАТЧАСТЬ...». И положил трубку»
Полковник Б. снова окинул взглядом стол, увидел пустые рюмки и дал команду: «Наливай!»
*) Индекс «самолёт противника» - кроме номера, целям присваивается свой индекс (код). Например: «рейсовое ВС», «свой самолёт по заявке», «контрольная цель», «самолёт-нарушитель режима полёта», «самолёт-нарушитель гос.границы», «самолёт противника» и др.;
**) RC-135C - cамолёт радиоэлектронной разведки ВВС США; Р-3С - противолодочный самолёт ВМС США, способный вести радиоэлектронную разведку;
***) Сокращённым привелись - бригада приведена в Готовность N1 сокращённым боевым расчётом (СБР). В описываемые времена в 250-километровой зоне это один зенитно-ракетный дивизион дальнего действия и 50 процентов остальных. Это включение, автономный контроль функционирования АКП и ЗРК, полный контроль функционирования - проверка сопряжения АКП с ЗРК и отработка ими контрольных ЦУ. В те времена время приведения в Гот.N1 СБР - 10 минут;
****) ОКС - оперативно-командная связь;
*****) «ноль десятый» - нормативный документ.
|
