Восток - дело тонкое...
Эпиграф: «...Но кто на земле знает, что есть добро и зло? Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому,
у кого он не окажется в нужное время...».

Их было двое: Сапер и Разведчик, и прилетели они лет через 15 после распада СССР в Алма-Ату на международную конференцию по гуманитарному разминированию. Сапер представлял инженерные войска России, а Разведчик - Главное управление международного военного сотрудничества.
Кворум был немаленький - Центральная Азия и все к ней прилегающее, кроме Китая и Узбекистана. Балом правили функционеры из Женевского центра гуманитарного разминирования. Основная их задача была шита белыми нитками - лишний раз прощупать позицию стран по присоединению к Оттавской конвенции по запрещению противопехотных мин и напомнить миру, что право применения ППМ узурпировано исключительно пиндосами на правах уху евших, а у всех других такое право должно быть изъято.
Выступления большинства присутствующих делегаций были «за мир во всем мире», пока очередь не дошла до Афганистана. Чиновник из афганского МИДа, внешностью напоминавший киношного восточного базарного торгаша, начал жаловаться на свирепый Советский Союз, который оставил ужасное наследие в виде бескрайних минных полей (источник всех бед страны), а карты минных полей не передал. Распалившись, «торгаш» вещал, издевательски кивая головой в сторону двоих, сидевших за табличкой «Российская Федерация». Второй афганец (постарше и посерьезнее) сидел, опустив взгляд на стол.
Сапер мысленно очень сильно матерился, потому что наизусть помнил зеленые печати с арабской «вязью» и подпись афганского генерала Аюба Мансура и прочих начальников на актах передачи-приема сотен формуляров и карт МП и заверяющий квадратный штамп МИДа. Все эти документы прошли через его руки во время работы в одной «высочайшей» комиссии. На записке Разведчика «Что делать??? Надо что-то отвечать!!!» нацарапал «Не ссы, отобъемся» и вернул ее, подмигнув.
Бить надо было сразу, после паузы это было бы бесполезным. Сапер поднял руку, и не обращая внимания на жесты и реплики женевца о регламенте, сдерживая бешенство, сказал в микрофон медленно и отчетливо: «Прошу извинить за отклонение от регламента. Афганская сторона практически предъявила обвинение, позвольте внести ясность в ситуацию».
Попросив переводчиков быть повнимательнее, начал говорить медленно и четко, мстительно глядя в упор в глаза афганского мидовца, печатая каждое слово, как удар сапогом в голову врага:
«При выводе советские войска сняли все минные поля за исключением ограниченного перечня, согласованного с Министерством обороны ДРА. Карты и формуляры на эти МП передавались афганской стороне трижды. Повторяю: трижды, в 1989, 1991 по линии МО и в 1992 по линии МИДа. Соответствующие акты приема и передачи с подписями и печатями обеих сторон хранятся в Москве. Если потребуется, Минобороны России по запросу направит официальное подтверждение».
Пока «торгаш» растерянно жевал воздух, женевцы дипломатично и шустро воспели песнь пользе открытого международного общения, которое способно снять все вопросы и решить все проблемы во всем мире.
В перерыве второй афганец подошел к нам с виноватым видом. Он был полковником, закончил в 80-х нашу академию в Москве и прекрасно знал, какие ноги откуда растут. «Ты извини, что так получилось... Сам понимаешь, власть меняется, правды теперь не найдешь. Я знаю, что документация передавалась, только неизвестно, где она сейчас. А по южным провинциям формуляры Пакистану продали...». Расстались с ним по-доброму, обещая передать привет генералу Аюбу, если встретим его в Москве.
До конца дня остальные выступающие всех собак свешали на Узбекистан за пару минных полей в их приграничной полосе, и вкупе с подпевающими безнаказанно прошлись по узбекам, пользуясь отсутствием их делегации.
«Да, все-таки хорошо, что я в ту командировку поехал, а не Николаич. Он тоже ни разу не дурак, просто разминирование - не его тема и ее тонкостей он не знает...».