Поединок

Пуля щелкнула о камень отколов изрядный кусок, и рикошетом улетела в сторону, было отчетливо видно, что стреляли с противоположного склона.
Пытаясь найти место, где мог находиться снайпер, приподнявшись на руках, и немного высунувшись из-за камня, чтобы увеличить сектор, Алексей понял, что чуть не совершил роковую ошибку. Вторая пуля щелкнула в камень уже гораздо ближе, осыпав его осколками, но этот поспешный выстрел выдал место, на противоположном склоне, где находился снайпер, Алексей примкнул к окуляру ПСО, он знал, что его цель должна находится между второй и третьей риской над тысячеметровой галочкой, до появления колонны на козырьке оставалось минут сорок. Прошло несколько минут, потраченных на разглядывание камней на склоне, и Алексей увидел, то, что он искал, позиция была выбрана со знанием дела, по бокам ее прикрывали два здоровенных булыжника, а сам снайпер находился как бы в глубине, но как раз напротив козырька, откуда должна появится колонна. Самое противное, что Алексей находился чуть ниже снайпера, и стрелять в слепую, было нельзя, надо было сменить позицию, и подняться выше, так чтобы снайпер был виден. Покрутив головой, Алексей увидел то место, откуда можно было его достать, оно было правее и выше метров на тридцать, но туда надо было еще добраться. Пытаясь прикинуть, сколько времени уйдет на смену позиции, Алексей посмотрел на часы, колонна уже вышла. До ее появления оставалось тридцать минут, что произойдет, если он не сможет нейтрализовать снайпера, он четко представлял, будет всего четыре выстрела: первые два по водителю и скату головной машины, вторые два по водителю и скату замыкающей машины, и колонна окажется запертой. И тогда уж духи порезвятся вволю, будут работать из гранатометов, практически в упор, броня прикрытия, окажется бессильной не имея возможности для маневра.
Взяв родную "драгунку" в руку и оперевшись второй рукой в свое укрытие, Алексей приготовился рвануть. На то чтобы исчезнуть у него было всего три секунды, ровно столько, сколько понадобится снайперу на выстрел, с учетом того, что тот отвлекается на козырек, в ожидании колонны. Алексей уже присмотрел камень, который должен будет его прикрыть в случае, когда снайпер успеет выстрелить. Стараясь ровно дышать, четко рассчитывая каждый шаг, Алексей повернулся, и, оттолкнувшись руками, рванул за камень, 21, 22, 23, мысленно считал он, и почти скрывшись за камнем, он услышал знакомый щелчок по камню, пуля прошла чуть выше, но направление было выбрано правильно, и его спасло то, что снайпер оказался не готов к такой наглости со стороны противника, теперь оставалось подняться на ранее выбранное место, до появления колонны оставалось двадцать минут. Место, выбранное для новой позиции, сверху оказалось гораздо привлекательней, чем это было видно снизу, позиция снайпера была как на ладони. Через окуляр ПСО было хорошо видно, что тот нервничает, потеряв Алексея, снайпер осматривал противоположные скалы, он знал, что «шурави» не ушел, ствол его винтовки медленно перемещался, ощупывая камень, за камнем, он искал Алексея, только что ускользнувшего от него, понимая, что тот не даст ему блокировать колонну.
Натружный гул становился, слышен более отчетливо, колонна забиралась по серпантину, бросив взгляд на часы, Алексей понял, что до появления колонны в контрольной точке оставалось семь минут, надо было действовать, Алексей грудью плотно прижался к камням. Алексей, продвинулся еще на несколько сантиметров, и позиция снайпера стала видна полностью, можно было стрелять, Алексей выровнял дыхание, плотно прижал к щеке приклад "драгунки" и замер. Гул усиливался, казалось что вот, вот первый большегруз вползет на козырек, снайпер выдвинулся вперед, чтобы занять более выгодное положения для выстрела, в этот момент, Алексей, задержав дыхание, мягко потянул спуск, "драгунка" грохнула. В ПСО было отчетливо видно, как у снайпера откинулась в сторону опорная рука, и винтовка клюнула стволом, уткнулась в камень и замерла, над козырьком показался первый грузовик, сбоку от него полз, БМП прикрытия.
Алексей перевел дух, можно было спускаться вниз, над головой рассекая лопастями, воздух прошел "борт" дальше он прикроет колонну...

Наследники Лазо.

Зима 1981 года, Северная Карелия, 909 военно-строительный отряд, Новый Софпорог - Верхняя Хуаппа.


(Не серчайте - буду многословен. Графоманствую потихоньку :))
С чего всё это началось? Где концы тех начал? Наверное с того, как я сидел в ленкомнате и слушал, как замполит Хаппонен, местный карел-двухгодичник, втирал нам про Устав. Было это не в нашем гарнизоне, а в Софпороге, где я со своим МАЗом был в командировке, текущий ремонт делал. Так вот, замполит Хаппонен вешал нам лапшу про Устав и дисциплину и в качестве наглядного примера прицепился к одному парню из Подмосковья:
- Вот военный строитель-рядовой ... вчера был замечен в употреблении спиртного. В прошлом году он также был замечен пьяным, что говорит о систематическом употреблении этим солдатом спиртных напитков. А дома у него жена, ребёнок. Какой из него муж и отец, если в течении срока службы он дважды был пьяным? Практически - алкоголик.
Парень с Серпухова до сих пор стоял молча, пока замполит надрывался, "на этом отдельном примере мобилизуя общественность", но тут не выдержал:
- Вот только не надо мою семью трогать! Подумаешь алкоголик, два раза за год выпил, Да любой прапорщик во сто раз больше меня выпивает, и никто его алкоголиком не называет.
- Товарищ солдат, не забывайте об Уставе. Не вам решать, можно ли пить прапорщику.
И тут уж я возмутился. Вот бы промолчать мне, но недаром сказано: язык мой - враг мой. Да и надеялся к тому ж, что я тут командированный и мне всё с рук сойдёт.
- Товарищ лейтенант, разрешите?
- Говори.
- Вот вы тут Устав помянули, а вот я нигде в Уставе ни видел, чтобы солдату нельзя было пить. Ну вот не читал я такого! Вы не подскажете, где это написано, может я пропустил чего? И кроме того, Устав - он ведь один для всех, для солдат и офицеров. И если б Устав запрещал военным пить, то офицеров это бы тоже касалось.
Все в ленкомнате с изумлением уставились на меня. Я нарушил сразу кучу писанных и неписанных правил армейского этикета. И самое главное: "Старшим в жопу не заглядывают!" В смысле - командирам не делают замечаний и не указывают им на нарушение уставных и прочих положений, на это есть вышестоящие начальники.
Замполит оглядел меня оценивающе: сразу сдать меня на губу или чуть погодить? Нет, это будет непедагогично, солдаты поймут это так его проигрыш, вроде как возразить по существу ему нечем. И он поднял перчатку:
- Если ты внимательно читал Устав, товарищ солдат, то там написано, что нельзя нести караул в нетрезвом виде. Хотя вы все в стройбате, не ходите в караул, но это положение Устава караульной службы на вас, как на военнослужащих, тоже распространяется.
- А вот я читал, что в стройбате Уставы строевой и караульный - не действуют.
Замполит уж совсем изумился:
- Где это ты мог такое прочитать?
И он посмотрел на меня откровенно враждебно, словно я открыто заявил, что слушал "Голос Америки" или читал Солженицына.
- В "Памятке военного строителя", вон она лежит, - я кивнул на стенд с политической литературой, на который никто никогда не обращал внимание. - Там написано, что в стройбате действуют Уставы: гарнизонный и дисциплинарный. И всё.
Хаппонен не поверил такому крамольному заявлению и сам взял со стенда эту книжицу. Перечитал указанную страницу. Хм-м-м! Возразить было нечего, но последнее слово должно было остаться за ним, по определению.
- Хорошо, в субботу после ужина ты со мной пойдёшь в гарнизонную комендатуру, и там мы продолжим дискуссию по Уставу.
Блин! Вот это называется - попал! И ведь никто за язык не тянул, сам вылез, правдоискатель хренов. Ясно, Хаппонен решил сдать меня, суток пять мне светит, не меньше, а там ещё добавят. Таких вот, шибко вумных, не любят.
- Вот тебе и памятка военного строителя, - язвительно сказал кто-то из солдат, глядя в мою сторону. Чужих в этой роте, как и везде, не любили.
До субботы оставалось ещё четыре дня и я начал ремонтировать МАЗ ударными темпами. У меня был шанс сделать его к субботе и уехать в свой гарнизон, пусть потом Хаппонен ищет меня на Хапе. Хм, почти каламбур.
Надо ли говорить, что в субботу утром мой МАЗ к бою и походу был готов. И я побежал в штаб за документами, военбилетом и маршрутным листом для проезда в погранзону. В комнате начштаба Киричко, куда я пришёл за ними, уже стоял какой-то молоденький лейтенант из новоиспечённых, только с училища, и канючил:
- Что у вас за служба, что у вас за порядки... Меня, целого лейтенанта, солдаты на хуй посылают. Любой прапорщик у них имеет больший авторитет. Нельзя ли перевестись в другой гарнизон, товарищ капитан, куда-нибудь в город...
- Сынок, - ответил ему начштаба, - не жалуйся, служба везде трудна. И солдаты везде одинаковы, куда их не целуй - всё равно будет жопа. Посылают тебя, говоришь? Это ещё не беда, вот если б ты к ним в лес (он кивнул на меня), на Хапу попал, там тебя солдаты не только посылали бы, но и в морду давали. Пойми, офицерские погоны, офицерская форма и хромовые сапоги не дадут тебе авторитета и уважения. Ты сам, как личность, должен быть авторитетом для солдат.
Я быстро получил все нужные документы и побежал в гараж. Уже на КТП меня тормознул начмед, держащий в руках какую-то стеклянную бутыль.
- Ты куда, на Хапу?
- Да.
- Я поеду с тобой.
- Дык, скоро ж автобус с офицерами поедет. Может лучше вам с ним, там удобнее? А у меня и печка не работает, холодно. А на улице - минус сорок, замёрзнете, товарищ лейтенант.
- Нет, я с тобой поеду.
Всё ясно. Начмед вёз в нашу медсанчасть регулярную норму спирта. Потому и не поехал с офицерами, знал, чем это закончится.
Но я продолжал его отговаривать:
- Машина только с ремонта, не обкатана, может сломаться по дороге. Рисковано это.
- Но тормоза в ней есть?
- Есть!
- А это самое главное, остальное - пустяки!
- Да только вот воздушную систему на морозе прихватывает, так что тормоза всё равно не будут работать.
- Ничего, доедем...
- Ладно, садитесь.
Но сразу на Хапу уехать не получилось. Следующим меня тормознул главмеханик майор Густин.
- Ты на Хапу.
- Да!
Надеюсь, он не захочет тоже со мной поехать. Не люблю ездить с командирами, тем более в другой гарнизон. Без них можно к магазину подъехать, купить чего-нито спиртного. А то и подзаработать, подвезти чего кому.
- Подъезжай к складу, воин, там тебе погрузят насос для вашей котельной. У вас на Хапе водяной насос сломался, роты уже неделю без отопления, в казармах лёд на полу.
Вот это новость! Впрочем, я всё равно б не сменял родную мне Хапу на Софпорог, тем более, что здесь мне грозила губа, если не уеду сегодня. Хаппонен свою угрозу не забудет, можно не сомневаться. Гнусный это мужик, рассказывали - он и на офицеров стучал своему политначальству, и даже получал за это в морду от комбата.
Наконец, насос погрузили, а теперь - газу! И на Хапу, домой. Надо же, за год с лишним службы казарму домом стал называть. Да так он и есть, по сути.
Сердце чуть не выпрыгивало у меня из груди, когда я, наконец-то, отъехал от комбината в сторону Старого Софпорога. Поскольку печка в моём чаморочном МАЗе не работала, да и не было её отродясь, то пришлось опустить оба боковых стекла, чтоб не заиндевело от дыхания лобовое стекло. И это при минус сорока на улице! Впрочем, мне было жарко, гидроусилитель руля тоже не работал, исправного насоса в гараже для меня не нашли. Ну и плевать, мне на этом самосвале больше не работать, после рейса я перейду в лесоповальную бригаду. Мослать вручную баранку тяжёлого МАЗа - не самая лёгкая работа, и вскоре от меня пошёл пар, несмотря на мороз. Я посмотрел на начмеда. Лейтенант потихоньку закрывал окно, из которого на него дул морозный воздух. Лобовое стекло тут же покрывалось морозными узорами, я протирал его рукавицей и сердито говорил лейтенанту, чтобы он не закрывал боковое окно. Он соглашался, опускал стекло, а потом снова потихонечку поднимал его.
Наконец, мне надоело бороться с инеем на стекле и уже за погранпостом я сказал медику:
- Что у вас в бутыле - спирт?
- А тебе то что за дело? - сердито так ответил.
И я начал грузить его:
- Ну, вы слыхали про спиртовые антиобледенительные системы? Спиртом поливают обледеневшие поверхности самолёта и он испаряется вместе со льдом.
- И что?
- Ну так, я уж заебался стекло протирать. Если б мне глотнуть спирта и дышать им на лобовое стекло, то иней на него бы не садился.
- Ты что! Ты ж за рулём!
- Ну дык, я ж глотать его не буду, только рот ополосну. А то не доедем, на хрен, - припугнул его. Тормозной кран к тому времени прихватило замёрзшим конденсатом в воздушной системе, ехали практически без тормозов.
Остановились, летёха открыл бутыль и протянул её мне:
- На, тока немного.
- Само собой, - и я присосался к бутыли, делая глотки.
Вот только не надо вопить "Не верю!", уважаемые читатели. Я и сейчас могу на спор выпить чистый спирт из горлышка, а уж тогда, в стройбате - тем более. К тому же на морозе спирт легче пьётся.
Начмед вырвал у меня бутыль, едва не обломав мне зубы.
- Хватит, увлёкся! Ты ж сказал, только рот ополощешь.
- Так что ж по-вашему, я спирт выплёвывать должен? И как у вас язык повернулся, товарищ лейтенант, такое кощунство произнесть. Да для вас, вижу, вообще ничего святого нет: спирт - и на землю!
И мы поехали дальше. От спирта стало совсем жарко, язык у меня развязался и я ещё долго нёс начмеду всякую чепуху:
- Подумаешь - сорокаградусный мороз - что я первый год на Севере, что ли. Нас ебут - а мы крепчаем! К тому ж я родом из Сибири, так что не надо меня, та-ащ лейтенант, Родиной пугать.
Он же скис совсем, похоже - подходил к точке замерзания.
А мне было хорошо - по фигу мороз, зато какая суровая красота вокруг! Низко над горизонтом простужено светило хмурое солнце, вдоль дороги - сугробы, за ними заснеженные высоченные деревья. Сопки, покрытые льдом озёра, низкое серо-свинцовое небо. Раньше я жил в Крыму (из Сибири меня увезли ребёнком) среди степей, вживую леса не видел, только читал о них. И слово "лес" для меня однозначно сочеталось со словом "русский". Влияние одноимённого романа Леонова. Но здешняя суровая природа никак не навевала мысли об Иван-царевиче и трёх богатырях. Больше чудились суровые, немногословные герои финского эпоса "Калевала". Вобщем, всё здесь было какое-то чуждое, нерусское, я чувствовал себя здесь чужим, непрошенным оккупантом.
Наконец, приехали на Хапу. Начмед, как сидел скрючившись, так потом вылез и скрюченный поплёлся в санчасть. Сосулька ходячая. А я, подняв кабину, слил воду и только потом заглушил мотор.
Всё! Больше я не шофёр до самого дембеля, провались ты - железяка хуева. Больше не буду я до потери пульса гонять по лежнёвк и зимникам, а ночью трахаться с ремонтом вместо сна. Пусть теперь салабоны корячатся с тобой. Дедушка Саша будет на лесоповале "прохлаждаться", помвальщиком. Ночью всяко валить лес не заставят.
Надо бы ещё зайти в столовую, может, пожрать дадут. В окошке раздачи мне плеснули жидких щей. Я подошёл к хлеборезке, которой заведовал Цыпа.
- Привет, - говорю, - Дай, пожалуйста, хлеба, только с Софпорога приехал.
Последовал вполне закономерный и типичный для армии ответ:
- А меня не ебёт! Я все порции на роту выдал, надо с ротой было приходить.
- Но я же только что приехал с командировки.
- А меня не ебёт! Надо было в Софпороге обедать.
Бесполезно. Я не стал спорить и пошёл к своей миске на столе. Ладно, похлебаю баланду впустую.
И тут сзади:
- Эй!
Обернулся.
- На!
И он протянул мне два куска черняжки с таким видом, словно полцарства бросил к мои ногам.
- Так и быть, бери. И помни мою доброту.
Мне в душу словно горькой желчи плеснули! Ну да ладно, голод не тётка. Но запомню. Вообще я не злопамятный. Просто злой, и память хорошая (с).
- Спасибо, Цыпа, - говорю надтреснувшим голосом, - не забуду.
И не забыли ему солдаты! На дембель набили ему таки морду за подобные дела.
После ужина меня увидел наш старшина.
- Привет! Ты привёз насос для котельной?
- Ну.
- Хрен гну! Надо было сразу же мне доложить, уже бы ставить начали. В казармах холоднее, чем на улице! Беги в котельную, предупреди кочегаров, а я пойду в гараж, насчёт насоса распоряжусь.
Интересно, если котельная не работает неделю, чего там кочегары делают? Но старшина сказал, что к ним идти туда.
В котельной, разумеется, никого не было. Я на всякий случай осторожно, чтобы не обморозить лёгкие, крикнул:
- Эй, мазуты, есть кто живой?
Вдруг послышались странные звуки, словно кто-то отдраивал рубочный люк подводной лодки. Наконец, дверь топки отворилась и я с изумлением услышал оттуда голос кочегара:
- Чего надо?
А-бал-деть! Огнеупорная обмуровка котла остывала медлено, долго сохраняя тепло, и как только температура внутри топки стала сносной, кочегары положили доски на колосники и спали внутри, согреваясь.
- Я насос вам новый привёз, сейчас его сюда притащат. Так что готовьтесь.
- Ладно, поняли.
Я повернулся к дверям.
- Эй! - раздалось из котла, - А топку кто за тебя закрывать будет? Тепло-то выходит!
Я вернулся со скрежетом затворил железную дверцу топки. Наследники Лазо, блин.
Вы бы ещё на замок изнутри закрылись.

Послесловие.
Лето 2003 года. Санкт-Петербург.

Я в машине, стою у переезда. Давно забыты суровые дни службы на Севере. Всё наладилось, устаканилось, устроилось, переехал после армии в Питер, закончил Политех, женился. Я теперь приличный средний обыватель. Cижу в своей машине. Со мной в машине - моя жена и мои дети. И мы едем на нашу дачу.
По железнодорожному пути медленно идёт состав с лесом. Рассеяно взглянул на сосновые хлысты и меня вдруг словно током ударило. Да это же моя служба - лесоповал! На красной коре брёвен, словно на крови, померещились буквы - "ВСО"!
И словно не было после того двадцати с лишним лет, я вдруг ощутил себя снова стройбатовцем, в вэсэошке цвета хаки, вспомнил своих друзей, лес, морозы, ревущий МАЗ без глушителя, скрип поваленных сосен. Жарко прихлынули к горлу воспоминания и повлажнели глаза. Всё, что было со мной после армии, вдруг показалось таким серым, невзрачным и будничным. Вдруг остро ощутил, насколько яркие и незабываемые воспоминия оставили те трудные два года. А в армии, наоборот, казалось что служба тянется медленно и уныло. Всё, как говорится, относительно.
- Дай фляжку, - говорю жене вдруг севшим голосом.
- Ты что, ты ж за рулём!
- Дай, я сказал!
Моя жена давно усвоила нехитрый секрет семейного счастья - никогда не спорь с мужем. И протянула мне плоскую охотничью фляжку из нержавейки, её подарок на день рожденья.
Я отвинтил горлышко и сделал пару глотков, не ощущая вкуса.
За вас, ребята! За тех кто в стройбате! За ваше мужество, за то, что вы прошли через всё это! И за тех, кто навсегда остался в тайге. За вас, братаны. Буду помнить о вас всегда, обещаю.
- Поехали, - сказала жена, - шлагбаум открылся.
И почти одновременно завопили звуковыми сигналами машины, стоящие позади меня. Чтоб не задерживал их.

Бывший однополчанин прислал рассказ с анекдота.ру про израильского профессора, матерящегося на русском во время лекций. Неожиданно вспомнилось.
Этот случай из училищного опыта. 1-ый курс, 1-ый семестр, начерталка. Дополнительные вечерние занятия (уговорил педагога начальник курса со ссылкой на занятость при подготовке к ноябрьскому параду) с целью получения промежуточного зачета. Кара со стороны начальника курса для того, кто его не получит уже озвучена. Девятый час. Осталось несколько самых-самых, в смысле отсутствия пространственного воображения, курсантов и преподаватель, еврейка по национальности, фамилию не помню, звали Лия Иосифовна. Очень интеллигентная, миловидная женщина предбальзаковского возраста, приятная во всех отношениях, с 17-летними обормотами в военной форме исключительно на "Вы", "пожалуйста", "будте любезны" и т.д. и т.п. Очередной подход, с чертежом курсанта, назовем его Иванов. Диалог:
- Ну что, Иванов, получилось у Вас?
- Вот, Лия Иосифовна.
- Ну это же опять неправильно, пожалуйста будьте внимательны, Иванов.

Иванов, понимая, что еще одной, пятой по счету, попытки может и не быть (это ж не прыжковые дисциплины в конце концов), продолжает бороться за зачет и увольнение 7 ноября, заявляя в отчаинии:
- Ни х..я, Лия Иосифовна, правильно!
- Ни ни х..я, а неправильно, Иванов! Идите и в последний раз переделывайте.
Скорбной походкой, опустивший голову Иванов, удаляется по направлению к с своему месту. На середине пути в его сознании мелькает мысль, что что-то сказано не так:
- Ой извините, Лия Иосифовна!
- Идите Иванов и переделывайте!

В результате сердобольная Лия Иосифовна, мать двоих оболтусов, студентов местного политеха, поставила зачет всем, в том числе и Иванову, который все-таки, осилил чертеж...

Тяжелый атомный ракетный крейсер вернулся с 1,5 месячного патрулирования, но к пирсу не встал. Встал на рейде. До дома - 400 метров, но никого не спускают, штаб собрался и уехал баркасом. Остальные сидят, ждут инспекцию по ядерной безопасности которая должна приехать через 2-3 дня, обстановка крайне нервная.
В посту дистанционного управления ядерным реактором (ПДУ-2)сидит оператор -капитан-лейтенант Андрюха, давно сидит, 1,5 месяца 5 человек на 2 эшелона, конца-края не видно, достало все. Сидит, готовится к инспекции, обложен формулярами, инструкциями, наставлениями. Промеж делов рулит реактором.
В это время возвращается баркас, отвозивший штабных, и на нем на борт
прибывает мичман Серега, техник-турбинист вернувшийся из отпуска, штатный весельчак электромеханической боевой части.
Серегу ловят и тут же засовывают на вахту в ПДУ-2, поскольку техников тоже только 5 человек на 2 эшелона. Приняв вахту, собрав доклады и освоившись с обстановкой, он замечает Андрюху и нездоровую атмосферу в ПДУ. Последовавший диалог наводит на мысль о хорошей шутке, и Серега выдает:
- Слышь, Андрюха! Ты формуляры-то быстрей заполняй, какие на хрен 3 дня, вон инспекция на пирсе стоит, чуть-чуть на наш баркас не успели, приедут следующим.
Последнее перышко сломало спину верблюда.
Андрюха хватает микрофон громкой связи и кричит в каюту комдива:
- Товарищ капитан 3 ранга!! НУ какого, какого х@я!!! Ну почему, почему меня опять не предупредили!!!!
- ЧТО????
- ИНСПЕКЦИЯ НА ПИРСЕ!!!!!!
- ИНСПЕКЦИЯ?!!!!!!
Комдив не отключая ПДУ связывается с механиком:
- Товарищ капитан 2 ранга!! НУ какого, какого х@я!!! Ну почему, почему, почему....
Механик, не отключая ПДУ и комдива, связывается с флагманским механиком, который пока еще на борту:
- Товарищ капитан 1 ранга!! НУ какого, какого х@я!!! Ну почему....
Флагманский механик бросает все дела и бежит в оперативную рубку, где по радио связывается с оперативным дежурным по флоту, его однокласником:
-Коля! Какого Х@Я?! Я же просил!!!
- ЧТО???...... ... Подожди разберусь, пока задержу все катера на рейде, пара часов у вас есть. - Оперативный схватился за телефон.
В оставшиеся два часа все встает на уши, стремительно заполняются незаполненные формуляры, комдив поливает реакторные помещения спиртом чтобы пахло, опечатываются неопечатанные клапана, не наученные за предыдущие 1,5 месяца лейтенанты срочно готовяться к экзамену, химики гоняются по реакторному отсеку за грязными механическими матросами и одевают их в новую спецодежду РБ и ТАПОЧКИ!!!
... Через 2 часа выяснилось, что комиссия еще даже не вылетела из Москвы.
Мичман сутки прятался в глубинах машинного отделения, две недели готовились документы на его увольнение в запас по дискредитации, потом корабль опять ушел в море, и все закончилось 10 сутками ареста с отбытием их в ПДУ-2.

Взято с анекдот.ру:

Дембельский аккорд возвращается

«Перед тем как что-то украсть, военнослужащий испытывает терзания. Терзаться не нужно. Нужно красть.»(с) Покровский

«Вам ставится новая задача. Идите за мной.»

После слов НШ о том, что нам ставиться новая задача, мне сильно захотелось сделать две вещи, а именно:

1. Накатить НШ прямо в глаз (рожа у него большая, промахнуться было-бы трудно)
2. Почему-то сильно хотелось завыть на луну, завыть от бессильной злобы на всех мудаков командиров, от того что они врут тебе в глаза, а ты не можешь ничего с этим сделать, от тупости всей этой долбаной армейской системы и своего собственного бессилия что либо изменить.

Так как первый вариант был чреват вещами посерьезнее поздней отправки, а второй невозможен по причине того что было всего 10 утра, нам просто пришлось следовать за НШ, кипя от злости. По лицам ребят я видел что их обуревают подобные чуства, не ручаюсь по поводу пункта 2, но то что пункт 1 пришел в голову всем нам - даю 100%.

Выйдя из штаба, НШ взял направление на автопарк, и у меня тут-же возникли нехорошие предчуствия. «Предчуствия его не обманули»(с) Именно эти слова из мультика я почему то вспомнил, когда НШ привел нас к обьекту нашего будущего трудового подвига во славу ВДВ.

Да... Всего ожидали, но такой подлянки! В дальнем углу автопарка возвышалась куча металлолома, глядя на которую, у человека знакомого с автотехникой, возникали определенные подозрения что когда то, очень давно, это был автопогрузчик. К описываему моменту от него остались только рама, блок двигателя, совершенно пустая кабина и 2 моста, все это было покрыто многолетним слоем ржавчины. Это давно стало привычной частью пейзажа, но мы никогда и представить не могли, что в один прекрасный день именно эта куча ржавого железа встанет на нашем пути домой. На резонный вопрос о запчастях, инструментах и прочем содействии НШ просто заржал как пьяная проститутка, которую спросили - что она думает о любви.После чего он доходчиво нам обьяснил, что если бы у него были запчасти, он бы нас на это дело не поставил, потом сказал что у нас свободный график ( в пределах распорядка), после чего соизволил удалиться, ехидно пожелав напоследок удачи.

Сев в парковой курилке, первые полчаса мы просто молчали, ибо все было понятно и без слов - начальнички решили над нами откровенно поиздеваться, или... Или нужно совершить очередное чудо. Поначалу, особенно под впечатлением того, что произошло после полигона, у нас было откровенное желание послать всех подальше, но поостыв, мы приняли решение попытать судьбу еще раз и принялись думать как это сделать. С одной стороны было много положительных сторон - наличие духов, знание всех порядков, окрестностей и наличие времени, а с другой стороны - распорядок дня, отцы-командиры и прочие прелести армейской дисциплины. Долго голову ломать не пришлось, ибо план был прост до гениальности и состоял всего из 2-х пунктов:

1. Найти
2. Доставить

На следующей день в нашу группу добавили еще 2-х дембелей-водителей из другого батальона, которые горячо одобрили нашу идею и активно включились в ее реализацию. Несколько следующих дней протекали достаточно однообразно, т.е. утром мы бодро продвигались в сторону парка, стараясь при этом попасться на глаза на глаза всем возможным начальникам, по приходу в парк забирались в кунг связистов, где и дрыхли весь день с перерывами на еду. Зато после отбоя у нас начиналась интенсивная жизнь (как и в любой казарме, вобщем то) - мы дотошно претворяли в жизнь наш план. Наши кореша помогали как могли, через неделю вся предварительная работа по сбору информации была закончена, и когда наш Урал вышел в следующий раз в наряд по ВАИ (его на ночь не загоняли под охрану в парк ) - операция началась.

Целью операции был выбран автопарк на окраине города, в котором нами был обнаружен рабочий автопогрузчик нужного нам типа. Предварительная разведка по выявлению систем охраны, сигнализации и связи была проведена в предыдущие ночи по всем правилам военной науки и каждый из нас твердо знал что, как и когда он должен был делать. Как ни странно, самым трудным в этой операции было найти замок, ибо чтобы не вызывать подозрений (по крайней мере некоторое время) замок на задних воротах должен был выглядеть нетронутым. Но это был большой замок старого типа, и о том как его искали можно написать отдельную историю. В конце концов мы таки нашли замок, выменяв его на новый с доплатой. Операция началась с проверки средств охраны и обороны, каковая, в виде вахтера глубоко пенсионного возраста, попросту отсутствовала (что не было для нас новостью, т.к. главный выезд из этого автопарка находился рядом с проходной фабрики, которой этот автопарк и принадлежал, а так как фабрика работала в одну смену, то после 6 часов все вымирало, вахтер из парка обычно просто запирал ворота и уходил домой), поэтому, быстро взломав замок, группа захвата проникла на территорию без всяких помех.

Сейчас, когда все это излагаю, самому с трудом вериться в то, что мы творили... Хотя, кто без греха - пусть первый бросит в меня камень, вся армия на том стояла и стоит - «спер, прибил, покрасил - твое», мы тоже не были исключением из этого правила, хотя это мероприяти и было порискованее других, но уж точно не опаснее чем лазить за запчастями в автопарк соседней части находящийся под охраной караула (было по молодости и такое).

Аккуратно, на малом газу, подогнали к погрузчику наш грузовик, взяли его на буксир и вытащили за территорию парка. Ворота были закрыты, повешен другой замок, был подан условный сигнал отхода. Единственной проблемой был сам погрузчик - его не удалось завести, поэтому, не мудрствуя лукаво, перешли к плану Б, т.е. тащили погрузчик на буксире, при этом время поджимало. Картинка была та еще: по ночным улицам города несется Урал, за которым тащится погрузчик, совершенно не приспособленный для таких скоростей, т.к. он рулит не переднеми колесами, а задними, соотвественно его мотает за Уралом по всей улице, на наше счастье пустой в этот поздний час. При этом двигатель погрузчика не работает, соответственно не работает и гидроусилитель руля, поэтому из кузова Урала я вижу как двое водил в кабине погрузчика, упираясь буквально всеми конечностями, крутят баранку, пытаясь ни во что не врезаться. Эта картина меня так увлекла, что я временами забывал о своих прямых обязанностях - бдить за дорогой, и в случае преследования сыпануть на дорогу специально сделаные из гвоздей «четырехножки» (занятия по диверсионной подготовке не прошли таки даром), целая коробка которых стоял у меня между ног.

Но счастлив был наш Бог в ту ночь - мы добрались до места (т.е. заднего забора нашего парка) без всяких проблем, далее было дело техники. Нужно сказать что в караул по парку в это время ходили тоже дембеля-залетчики, но залетчики в последней степени, ибо эти караулы заканчивались во второй половине декабря, когда молодое пополнение принимало присягу (об этом как нибудь расскажу тоже), поэтому больше проблем не было.

Рассвет погрузчик встретил за боксами, откуда рано утром был переправлен в боксы и следующие 2 дня духи приводили его в порядок, перекрашивали и перебивали номера. Остов старого погрузчика был перекинут краном через забор и порезан на куски, которые были постепенно преправлены молодыми к близлежащей школе, где и были сданы пионерами в металлолом.

Как только все было готово (это уже в первых числах ноября), мы тут же доложили комбату, который в ответ рявкнул что у него нет времени шутки шутить. После повторного доклада, однако, он самолично прибыл в парк, обшел несколько раз вокруг погрузчика, заставил его завести, продемонстрировать работоспособность, после чего буркнув что-то, типа, «Ну вы, блин, даете!» соизволил отбыть, оставив нас в некотором неопределенном недоумении. Следующие пару дней мы продолжали добросовестно ходить в парк, делая вид что нужно кое-что закончить и ждали. Было решено, что если вопрут еще одну работу - забить на все конкретно, и лучше провести остаток службы на губе, чем делать еще один аккорд. Настроение было самое решительное.

Перечитал свою историю - получилось как-то не очень весело, но сказать честно - было не до веселья, была какая-то целеустремленная, злая направленность и желание доказать этим придуркам что мы можем, да и вообще что может быть веселого в дембельском аккорде?

И вдруг! Двое водил из соседнего батальона, которые были в нашей группе, получили документы, и двоим нашим ребятам их дали тоже, а нам было сказано - через три дня. От радости мы просто не помнили себя, неужели все это кончилось (как оказалось - не совсем, этот придурок НШ хотел дать нам еще какую-то работу, но за нас вступился комбат), даже вся злость куда-то улетучилась... Для меня, правда, эти три дня превратились в 2 недели (такой мини-аккорд), но это другая история