Парадная форма одежды

Случилось это все в середине мая 1994 года, в одну из пятниц месяца. У меня подошел срок получения парадной формы. Срок носки был ограничен 5 годами. Вторая после выпуска парадка была взята младшеофицерским диагональным материалом синего цвета и подарена любимой теще... Сколько и что из нее было сшито, об этом история умалчивает...Третья парадка, опять таки взятая материалом, уже старшеофицерской диагональю, послужила идеальным строительным материалом для шитья супругой симпатичного офисного костюмчика... Но получилось так, что после 1989 года я испытывал некоторые сложности по попаданию в свою старую парадную форму... Короче говоря, на период описываемых событий в свою, еще выпускную, по сути дела, «лейтенантскую» парадку, украшенную капитанскими погонами, я, подполковник ВВС, смог бы попасть только с очень и очень большого разбега...
Посему я решил, что было бы неплохо закрыть наконец этот вопрос... Тем паче, что у меня выходил срок получения новой парадки, и еще кой-чего из всякого положенного имущества должно было набежать по мелочи. После обеда, доложив начальнику отдела о своем перемещении в сторону АХО ВВС, я пошел переодеваться «в гражданку» в комнате своего отделения, начальником которого я был. Мои манипуляции с формой одежды вызвали живейший интерес со стороны моего подчиненного, представителя славной когорты гражданского персонала РА, отставного генерал-майора ГШ ВС СССР Петра Алексеевича (см. историю про его фронтовую юность http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=4165).
- Куда это ты, Леха, намылился так рано? - удивился Петр Алексеевич (ПА).
- Да, в АХО, ПА... В парадку уже даже с длинного разбега не вбиваюсь, надо бы новую получить, - отвечал я, приобретая «гражданский» вид.
- А на хрена тебя парадка? - оживился ПА. - Полковника получать еще рано, досрочно тебе не дадут, орден тоже вроде не светит, на мероприятия всякие не пошлют, лейтенантов-капитанов хватает, да и ты из трех начальников отделений самый «уважаемый» в отделе... Тем более, что новая форма уже практически введена, останешься снова на бобах. Короче не е... мозги - бери деньгами!
Деньги и все, что с ними было связано, были одной из любимых тем разговоров на внеслужебные темы у ПА. Тем паче, что «убитая» годами перестройки и начавшейся после нее «перестрелки» швейная промышленность ну никак не могла удовлетворить спрос военного люда на предметы военного быта. Поэтому, скрепя сердце и сквозь свои крокодиловы рыдания, службы вещевого довольствия начали позволять брать взамен причитающегося имущества пусть его мизерный, жутко заниженный, но таки денежный эквивалент.
- А хоронить в чем меня, тьфу-тьфу-тьфу, будут, а ПА? Ежели не дай Господь что? - вдруг что-то меня, что называется, «проперло».
- Да не заморачивайся ты, - еще сильнее оживился ПА. Похороны и все, что с ними было связано, были второй любимой темой его разговоров на внеслужебные темы. - Разрежут сзади и все прекрасно натянут, снаружи даже и не поймешь! Так что еще повторяю: бери деньгами! Купишь бутылку и мы с тобой в понедельник в конце рабочего дня разопьем! - Выпивка и все, что с ней было связано, было третьей любимой темой разговоров ПА.
Вдохновленной таким пламенным напутствием подчиненного мне уважаемого генерала-фронтовика, отстояв очередь в бухгалтерии вещслужбы АХО в Хользуновом переулке, я уверенно заявил бухгалтерше:
- Все деньгами!
К моему превеликому удивлению, кроме парадной формы одежды и ремешка для плащ-накидки мне причиталось еще значительная толика ранее (из-за отсутствия в наличии) мною не выбранного вещевого имущества. Сумма денежного эквивалента, которую я рассчитывал получить, оказалась превышена практически вдвое! Вот такая нечаянная «вещевая» радость получилась... Действуя по заранее просчитанной во время передвижения по маршруту (от части к АХО) программе траты неожиданных денежных средств, я сразу же отложил в дальний карман сумму, которую я брал в долг у своей тетушки и быстренько метнулся на импровизированный хозяйственный рынок к Киевскому вокзалу, где приобрел смеситель в ванную... Но деньги еще оставались, и их было достаточно много... Достаточно много, чтобы мне удалось, возможно, сделать небольшой сюрприз. Дело в том, что моя тогда 10-летняя дочка уже выросла из своего трехколесного детского велосипеда. Ей, конечно, хотелось иметь свой, она уже научилась кататься на взрослом, но своего не было, и она просила покататься велики у ребят из нашего двора... В 1994 году уже начинался тот процесс массовой задержки выплат денежного довольствия и практического забвения выплаты денежных компенсаций за продпаек, который достиг своего апогея в 1995-97 гг. Жена в то время, также как и я, «защищала» Родину, и мой не такой уж и взрослый «дитёныш» понимал несвоевременность предъявления каких-либо требований к родителям... Но ей очень и очень хотелось иметь свой «взрослый», настоящий велосипед...
Прикинув оставшуюся денежную массу, я осознал, что ее с большой долей вероятности хватит на то, чтобы купить подростковый велик. Окрыленный осознанием этой мысли, я рванул в Сокольники, в магазин «Зенит». И тут мне повезло. Разбитные мужички прямо с машины с брянскими номерами недалеко от магазина продавали складные велосипеды «Десна».
- На какой возраст велик? - спросил я.
- От 8-ми до 80-ти! - задорно ответил один из мужичков.
Цена была более чем. У меня еще оставались деньги! Здраво рассудив, что поездка с полупромасленным великом ни в метро, ни в такси мне не грозит, и углубленно прикинув объем оставшейся денежной массы, я купил бутылку шампанского, букет цветов, и не забыв об проанонсированном ПА мероприятии в понедельник следующей недели (в самый-самый дальний карман), на перекладных, наземным транспортом двинулся в сторону дома...
Дома меня уже заждались. Перед выездом из части я позвонил жене и сказал, что еду в АХО, что автоматом означало, что я буду где-то на час раньше обычного, а тут получалось, что на полтора позже. Зрелище из себя я представлял достаточно импозантное. Представьте: в одной руке несколько на отлете полупромасленный складной велик, на шее сумка на ремне, из которой торчит не влезшая полностью фольга шампанского. В другой руке букет цветов и пакет с постоянно норовившем выскользнуть смесителем... В дверь квартиры я звонил... носом. Жена начала уже волноваться моим отсутствием и была прилично удивлена. Но. Но дочка... Эти расширенные от удивления, от неверия в то, что видишь, и от ощущения чудесным образом сбывшейся потаенной мечты детские глазенки... Хотя и прошло много лет, я помню этот взгляд... И это великолепнейшее ощущение того, что ты смог, смог доставить своему ребенку вот такое маленькое детское счастье... Это очень дорогого стоит...
Шампанское было вечером выпито, долг я вернул тетушке в воскресенье, пузырь с ПА и начальником отдела мы раздавили на троих в его кабинете в понедельник, цветы завяли и были выброшены, новый смеситель на неделе установили слесаря, «лейтенантская» парадка, после отрыва капитанских погон и петлиц закончила свой путь на даче в качестве рабочей одежды, велосипед в тот же вечер мы с дочкой очистили от остатков масла, накачали колеса, настроили седло и руль, и в выходные она с него практически и не слазила. Он жив и до сих пор. «Живет» на даче. И когда наша 26-летняя дочь одаривает нас своими редкими посещениями дачного участка, она на нем катается. Жена ворчит. Надо его выбросить, только место занимает, но мне жаль. И еще я очень благодарен Петру Алексеевичу за этот его немудреный житейский совет.

Сашку расстреливали трижды. И нет же, чтоб остановиться на этом счастливом и любящем бога числе.
Первый раз Саню расстреляли собственные старики из ОММГ. Измотанный боевой подготовкой в этот день: утренним и вечерним кроссом и шестью пробежками на время через комплексную полосу пограничника Сашка заснул на посту стоя. И конечно прозевал и подход, и атаку переодевшихся старичков. Дедушки играли духов, используя словарный запас фарси, полученный на занятиях. На голову тут же одели пахнущий вонью старого навоза непрозрачный мешок, завязали руки и, пиная, поволокли куда-то. Вместо Сашки на службу заступил один из похитителей. После «расстрела» холостыми Сашка упал под стенкой и заснул ещё крепче, чем на боевом посту... Зато его закрепили за старичком с гранатомётом, вторым номером. От которого теперь ни на шаг, и чтоб гранаты всегда под рукой. А заодно, чтоб науке боевой учился, не как кто-то сказал, а как дед делал. А Дед у Сашки оказался универсальным, и, если надо было, легко менял шесть килограммов гранатомёта на десять килограммов ПК. И тогда таскал Санёк запасные коробки вместо выстрелов матерясь и задыхаясь на переходах...
Второй раз расстреляли уже настоящими выстрелами из РПГ по сидящему на броне Сашке. Они никого не трогали. Отштурмовали по агентурке кишлак, взяли пленных, образцы оружия, документы убитых и ехали мимо к точке сбора, когда их начали мочить прямо в горном посёлке, через который они проезжали... Ветераны мангруппы, сидевшие рядом с Сашкой, шестым чувством почуяли несущуюся на них смерть и слетели с брони на землю. Сашка замешкался и ещё сидел сверху, когда надкалиберная граната РПГ шикнула, промазав мимо, буквально в метре, и разорвалась, ударившись в дувал за бортом БТРа. Сашку снесло с брони, автомат вылетел из рук выбитый силой взрыва. Пограничник упал на дорогу, зашибленный взрывной волной. В БТР, проскочивший вперёд, тут же вляпалась вторая граната, коверкая и ломая патронные, ящики набитые песком и развешанные вдоль борта и броневых листов машины. Водитель БэТээРа вдавил педаль газа, выскакивая из -под обстрела вперёд, к выходу из узкостей кишлака. Им здорово повезло. Повезло, что по примеру «Летучего Голландца», все боевые машины были буквально устланы и обвешаны «пассивной самодельной бронёй». Повезло, что гоняли их не щадя по учебному полигону, отрабатывая боевое слаживание и натаскивая до автоматизма действий на стандарт ситуации. А ещё больше повезло что, маленький социум ОММГ действовал как единый, хорошо отлаженный механизм. Колонна проскочила вязь главной улочки афганского села, но не удрала из него, вырвавшись на свободный простор дороги. Хрен. Обиженные ударом в спину пограничники не собирались убегать. Обозлённые потерей пехоты с брони внутри кишлака они собирались штурмовать аул, зачищая. БТР и БМП колонны, выскочив за стены села, развернулись и рассредоточились вдоль обтекающей село стенки дувала. И вплотную подъехали к нему, закрывая борта от попадания кумулятивных сюрпризов. Через минуту, через дувал полетели первые гранаты, а боевые тройки переваливались в пыли взрывов через глинобитные верхушки древнего заграждения.

Руки и ноги, лежащего Сашки подчиняться отказывались. Автомат лежал рядом, но взять его было невозможно. Только глаза всё видели, выдавая картинку в мозг. Только вот звука у картинки, на которой из проёма в дувале вышел бородатый моджахед с костылём АКМа в руках, не было. Дух довольно осклабился, навёл ствол на беспомощное Сашкино тело и дал короткую очередь поверх головы нашего бойца. Санёк даже ресницей не повёл - не слушались. Обкуренный душман расхохотался, оскалившись дырявыми от нехватки зубов челюстями, и прицелился в Сашкины ноги в ботинках. Перед тем как нажать на спуск, дух злобно улыбнулся напоследок, подмигнул и .... улетел в тёмный проём дувала, откуда появился перед этим на Сашкины очи, в одночасье пробитый тремя пулемётными пулями. Вслед мелькнувшему халату, и чалме с тапочками, полетела в темноту глиняного забора, отбрасывая скобу и шипя, круглая справедливость ручной наступательной гранаты. Ббахх!!!
- Везёт тебе Савельев, - похвалил его дед-пулемётчик, оттаскивая под прикрытием автоматчика к стенке дувала, - Одна единственная РГДэшка была! И как она тут завалялась у меня?! Никогда ж не брал! А то бы ты сейчас пыль от феньки глотал бы, если бы выжил на такой дистанции, - обрадовал Сашку он. Только Сашка его всё ещё не слышал, и, изо всех сил пытался подгрести к себе под руку бесполезно лежащий стволом на правом бедре автомат. Группа пограничников возле лежащего Сашки увеличилась до пяти активных стволов. Разозлённые внезапным нападением, в дружественном селении, штурмовики особого назначения считали гранаты, снаряжали магазины и внимательно вслушивались в звуки перестрелки. Сашку подняли и закинули на плечо широкоплечего автоматчика. Поставили в середину группы. Швырнули гранаты вперёд и, дождавшись разрывов, побежали, поливая любую дырку в глине построек, и прорываясь наружу к выходу из кишлака, куда как во вход недавно въехали походной колонной. Дважды заваливались в какие - то дворы, отдыхая и плюясь песком. И, наконец, выбрались, закрепившись на краю селения в каменном остатке пустующего дома. Их не преследовали. Пока. Но выскакивать на простреливаемую чистоту гор за кишлаком желание отсутствовало. Правая рука Сашки пошевелилась и сжала цевьё АКа-74.

- О, уже лучше,- похвалил сержант - пулемётчик Сашку, перевязав руку широкоплечему санинструктору, тащившего непослушное тело Санька между глиняных стенок афганского села. - Это тебе не на осле по заставе чапать! Какого персика Савушка, ты, блин, с БТР не слетел, как все остальные? А? Или у тебя как у кошки девять жизней? - наезжал на Санька спаситель - пулемётчик, вдавливая сильными пальцами патроны в ленту и выравнивая их хищный строй между собой, - Ладно, потом побазарим, - пообещал он. - Думать надо Шурик, а не ослов искать вдоль дороги.
Внутри кишлака послышалась целенаправленно приближающаяся трескотня автоматных очередей и взрывы ручных.гранат. Вроде двинуть бы навстречу штурмующим братанам из основной группы. Но сержант решил по своему.
- Так пацаны, бежим вдоль дувала, вокруг этого бадского кишлака. Савелий в середину, вы четверо - вперёд и двое - задницу прикрывать нам. Бросаем по гранате в сторону и в пыли, через стенку, и дай бог ноги.
Группа умудрилась, по дороге, вдоль границы кишлака уничтожить два пулемётных гнезда, и РПГэшную тройку за дувалом. Правда свои чуть не залепили из КПВТ, но вовремя сообразили, кто натворил кипиш и шум, приближаясь к основным силам колонны. Остальным дали отбой, прикрыв отход из пушек и башенных пулемётов. Пока вели бой, подоспели вызванные вертолёты, пропахавшие по селу нурсами. Затянутый пылью и облаком дыма кишлак умолк поперхнувшись ответом.

-Эх, раздолбать бы их в блин! - подумал командир, но им приказали отойти на точку сбора. Убитых не было. Раненые перевязали сами себя или воспользовались помощью товарищей. Кишлак затерялся в пыли афганских гор, а вот контузия затащила Сашку в больничную палату почти на месяц.

В третий раз Санька расстреливали из пулемёта, дети и женщины, как потом выяснилось, метров с двухсот. Очередной кишлак обложили грамотно и вроде неожиданно для хозяев. В утренних сумерках, его, этот кишлак, необходимо было захватить, блокировать и зачистить. А попросту говоря - занять быстрой атакой. И главное в этом деле добежать до первых глиняных заборов - стен окружающих село. А вот без выстрелов добежать не получилось. Цепь залегла, под кинжальным огнём пулемёта на ровном, как стол, каменистом плато перед кишлаком. Пули вжикали стаями, зло кроша камень и подбираясь всё ближе и ближе к залёгшим пограничникам на покрытым редкими кустиками предполье.
- Справа -слева по одному! Вперёд! - счастье, что пулемёт был один, а может закономерность, кто там на поле разберёт. Только не может один пулемётчик уследить за обеими флангами грамотно обученного, опытного боевого порядка. Особенно, если остальная середина цепи поливает его позицию от всей души и даже пшикает из гранатомёта, не давая поднять голову и окутывая взрывом место ведения огня. Пулемёт замолчал на минуту. Расчёт пулемёта поменял позицию и вновь положил, поднявшуюся было, цепь на холодный, утренний камень афганских гор. Каменная крошка очереди пулевых ударов прошлась вдоль Сашкиного тела, больно вбивая осколки камня в бок, ногу и предплечья рук. Но не мальчики же с ними воевали. Двинутые вперёд фланги цепи, добрались до дувала. И, прикрываемые огнём залёгшей цепи, трое солдат, перебежками, шустро продвигались к мерцающей выстрелами пулемётной точке обороняющихся духов. Добрались. Видно было, как двое метнули по гранате за жёлтую границу дувала. Как залегли, ожидая взрывов. Как ухнуло за дувалом, поднимая кучу пыли и песка взрывной волной. И как, по поднявшимся в атаку пограничникам, снова заработал пулемёт поспешно выплёвывая искорки выстрелов из облака дыма и прореху в дувале. Ещё дважды бросали гранаты по пулемёту через дувал . Он замолкал после взрывов, но, как только цепь вставала - снова, упорно начинал трещать останавливая бегущих солдат. После последних взрывов пулемёт замолчал навсегда. Возле поцарапанного осколками тела ПК на станке, валялись порванные и посечённые осколками шесть тел. Четыре пацана, лет по тринадцать-четырнадцать, и две женщины в окровавленных чадрах.
- От суки!Ну и детки у них с бабьём! Читать не умеют, а из пулемёта, как на швейной машинке поливают! - резюмировал командир. - Бабами с детишками прикрылись, а сами ушли в суматохе и затаились.

Пулемётчики умудрились ранить в предполье семерых бойцов. Двоих из них тяжело, но терпимо по меркам ОММГ. Кишлак взяли, пленных тоже, оружие захватили. Вот только побитые войной детские и женские тела не очень-то вписались в боевой счёт группы.
- Боятся они с нами напрямую связываться! Гордись Санёк! Уважают и отличают от других! - сделал вывод сержант-пулемётчик, который опекал Савельева и отвечал за него своей головой...
- Лучше бы стол накрыли, чем пулями угощать! Гостеприимство ещё называется. - Жрать, после таких рейдов хотелось очень. Но кто еду вместо боеприпасов с собой в такие походы носит...

Текст удален по просьбе автора

БДИТЕЛЬНОСТЬ

Прибывший в столицу Советской Эстонии город Таллин (советский Таллин отличался от капиталистического в первую очередь тем, что в нем было меньше букв «Н») начальник военно-морской базы был человеком новой формации. О таких в ту пору говорили: «прорабы перестройки». Результатов работы этих прорабов еще никто не мог себе в точности предположить, но люди эти отличались от простых граждан двумя основополагающими качествами: они все как один были решительны и (обратно же, все как один) искали для каждой проблемы нестандартные решения.

Проблем у командующего ВМБ было - хоть отбавляй. На базе процветало пьянство, воровство и неуклонно падала воинская дисциплина, причем одно органически вытекало из другого и превращалось в третье.

Начальник базы перебирал разложенные на столе бумаги, в каждой из которых сообщалось о чрезвычайном происшествии. Чрезвычайного на вверенной ему базе было столько, что как-то само собой из чрезвычайного оно становилось рутинным, я бы даже сказал - повседневным.

...Мичман Загогулько самовольно покинул воинскую часть и уехал на десять дней на Украину, на свадьбу к своему шурину...
... Старший лейтенант Михайлов, находясь в состоянии алкогольного опьянения, катал приехавшего к нему в гости тестя на катере и повредил при этом створный знак. Наложено взыскание, предупреждён о неполном служебном соответствии...
... В 2:00 по московскому времени, желая познакомиться с эстонскими девушками и произвести на них впечатление, лейтенант Максимов произвел выстрел из сигнальной ракетницы (зеленый трехзвездный). При этом, объясняя девушкам, как действует морская сигнальная ракетница, направил ее в витрину соседнего магазина одежды. В результате возникшего пожара...

Нужно было найти решение, созвучное духу того времени, которое партийные пропагандисты называли перестройкой, а народ, будучи в своей массе аполитичным - турецким словом «бардак», что, как известно, в переводе с языка Назыма Хикмета означает: «публичный дом».

Контр-адмирал склонился над картой Балтийского моря и задумался. В его голове уже зрела одна интересная идея...

Минная гавань, знакомое каждому ценителю отечественной военно-морской истории место, жила своей размеренной жизнью. Весеннее солнце грело асфальт, зеленая травка пробивалась на площадке перед лазаретом, ленивая балтийская волна слегка покачивала отшвартованные тральщики 40-ого дивизиона. Несколько краснофлотцев в синих робах неспешно прохаживались по пирсу, всем своим видом демонстрируя поздние сроки службы. Художник-соцреалист, ученик школы Александра Дейнеки, с удовольствием изобразил бы эту картину маслом на холсте. Картина называлась бы: «В мирные дни» и олицетворяла всеобщее благоденствие и верность идеалам.

Суббота, как день недели, имеет свое религиозно-мистическое значение. Для ортодоксального иудея это праздник, в который вообще ничего нельзя делать. Для советского военнослужащего это парково-хозяйственный день (ПХД) - тоже весьма своеобразный праздник, в который полагается сделать очень многое, но нужно, подобно иудеям, постараться-таки этого не делать.

С утра на кораблях наблюдалась определенное оживление - шла проверка работы зенитных автоматических пушек. Это тридцатимиллиметровые шестиствольные установки, которые (иногда - довольно успешно) способны отстреливаться от низколетящих целей. В кают-компаниях и курилках циркулировала история о том, как наш тральщик, стоявший в 1982 году в Сирийском порту, терпел-терпел очередной налет израильской авиации, а потом не вытерпел, взял да и завалил подлого агрессора. Наверное, «Скайхока». Официальные книги по истории израильских ВВС об этом поражении стыдливо умалчивают...

Проверка зениток выглядела следующим образом: по корабельной трансляции передавались команды о появлении виртуальной воздушной цели, после чего ствол АК-630 разворачивался в нужном направлении, поднимался на нужное количество градусов, и над волнами гавани пролетала короткая как выстрел команда: «Огонь!»

Командир дивизиона тральщиков капитан второго ранга Никольский из окна своего кабинета (второй этаж, аккурат над лазаретом) скучающим взором окинул вверенное ему Родиной хозяйство. Эта суббота ничем не отличалась от сотен других точно таких же суббот. Вообще, установлено, что в одном году военной службы содержится иногда 52 субботы, а иногда 51, и это обстоятельство значительно обесценивает этот, в сущности, неплохой день недели...

Телефонный звонок всегда неожиданный. Доподлинно неизвестно, было ли так задумано Александром Беллом, когда он изобретал телефонный аппарат, или же это получилось случайно, но факт остается фактом - каждый звонок разрезает нашу жизнь, выделяя в ней два неравных ломтя: «до звонка» и «после». Зазвонивший на столе кавторанга Никольского черный эбонитовый аппарат еще той, настоящей, сталинской выделки, оборвал его размышления. По мере того, как он слушал, его лицо из блаженно-субботнего становилось мужественно-понедельниковым. Брови комдива нахмурились, глаза приобрели стальной, воспетый Юрием Визбором блеск, позвоночник принял положение, позволяющее с легкостью разглядеть грудь четвертого в строю. Трубка продолжала дребезжать стальной мембраной и передаваемая ей информация складывалась в отвратительнейшую картину, какую только можно было себе представить...

Неизвестные, вероятно, эстонские националисты, захватили катер и уходят от города Таллина в направлении нейтральных вод. Дальше - куда угодно. В хорошую погоду на горизонте можно разглядеть дымку финского берега, направо и чуть подальше - остров Готланд, это еще хуже, это Швеция, а шведы, в отличие от турмалаев, беглецов не выдают. После прокатившейся по стране серии угонов самолетов «Аэрофлота» только катера и не хватало для полного счастья.

- А что погранцы? - с надеждой в голосе спросил комдив. Ловить беглых политических проституток - это дело морской пограничной охраны КГБ. Задача флота - защищать родные моря и берега. Вот если бы на траверсе Таллина «Честер Нимитц» нарисовался, тогда да, тогда другое дело, а так - не наш ВУС...

Эбонитовая трубка снова что-то продребезжала, зло, холодно и бездушно. Погранцы выйти не могут: три катера и все в полуразобранном виде. У погранцов тоже парково-хозяйственный день...

- А может, подушку послать? - ухватился за последнюю соломинку капитан второго ранга. - В Коплях вон подушки стоят, они быстрые, они в миг догонят...

Аппарат внутренней связи объяснил командиру, почему суда на воздушной подушке, расположенные в двух километрах к западу, в районе Копли, не могут быть посланы. Нарушитель уходит. Нарушитель должен быть перехвачен. Ответственный за выполнение - капитан второго ранга Никольский. Точка.

Территориальные воды Союза ССР - это двенадцать миль от берега. Хороший катер пройдет это расстояние за сорок минут. Из этих сорока уже прошло не меньше пятнадцати. Суббота, казавшаяся с утра обычной, как по мановению волшебной палочки превращалась из красного дня календаря в иссиня-черный...

- Командира «Прибалтийского комсомольца» ко мне! - рявкнул Никольский в селектор, и его фраза повисла над гаванью, как зловещее предзнаменование.

Тральщик проекта 1256 «Прибалтийский комсомолец» был прорывателем. Некоторые обыватели ошибочно полагают, что летчики-смертники и моряки-смертники существуют только в Японии, набираются только из самураев и учатся только по «Буси-до» (юзер мануал). Это не совсем так. Смертники в той или иной форме есть в любой армии мира. В частности, к таким смертникам относятся тральщики-прорыватели.

Прорыватель - это типовой тральщик, по всей длине которого в виде здоровенных рамок намотан электрический кабель. Этот кабель, когда по нему гуляет ток, создает магнитное поле, имитирующее большой корабль. Например - крейсер. Магнитные мины (а надо вам заметить, что шары с рогульками канули в прошлое, и все современные мины либо магнитные, либо акустические, либо комбинированные) воспринимают такой тральщик как достойную цель и подрываются, обоснованно полагая, что их время пришло. Тральщик же в это время мчится над ними налегке со скоростью больше 35 узлов и (теоретически) никак не страдает от взрывов, грохочущих у него далеко за кормой. Это в теории. Фактически же такой вариант траления мало отличается от практики боевого применения камикадзе. Поэтому (опять же - в теории), личный состав с тральщика-прорывателя снимается, и он в боевом режиме управляется по радио. Качество советского радиоуправления и телемеханики довольно известно, так что в реальной обстановке рулить этим кораблем-смертником вероятнее всего придется людям, которых у нас, во-первых, очень много и практически бесплатно, а во-вторых, потом обязательно наградят...

Так это или не так, не мне судить, в боевом тралении я ни разу не участвовал. Однако отмечу важное обстоятельство: прорыватель в любом случае - очень скоростная посудина. Без этого - никак. Ноблес оближ, как говорили древние римляне...

- Командир Бэ Тэ сто тридцать...
Никольский махнул капитан-лейтенанту рукой - сейчас не до церемоний.
- Сколько у тебя горючего?
- После перехода из Балтийска заправились, солярки почти под завязку...
- Вот что, Паша, - комдив взял его за локоть, - там (он махнул рукой в сторону финского берега) какие-то ...даки на угнанном катере рвутся в Европу. Твоя задача - перехватить. Причем, любой ценой. Времени у нас с тобой всего минут двадцать.

Сказав фразу «...времени у нас с тобой...», Никольский как бы объединил свое и каплея Павла дела в общее производство по признаку общего же состава преступления. Капитан-лейтенант ощутил это, и с этой секунды между ними образовалась некая мистическая связь.

Через пять минут, проклиная все на свете и полностью перейдя с русского литературного на русский разговорный, команда «Прибалтийского комсомольца» вывела свой тральщик на курс перехвата. По поверхности воды, разрезая гавань надвое, потянулся светлый кильватерный след.

Никольский проводил прорыватель долгим взглядом. Больше послать все равно некого. Справа у стенки сиротливо торчали мачты «Семы Рошаля». Этот ветеран, ровесник судьбоносного Двадцатого съезда партии, уже не сможет выйти в море и готовится на списание. Чуть ближе к комдиву болтались на разведенной «Прибалтийским комсомольцем» волне рейдовые тральщики. Эта ветошь едва ли сможет развить 15 узлов, да и вооружения у них никакого. Экипаж - четыре матроса. Если они столкнуться в открытом море с вооруженными до зубов эстонскими нацистами, возможно - проходившими спец. подготовку в элитных частях «Ваффен СС», то кто кого задержит, большой вопрос. Единственная надежда на «Комсомольца»...

2-я часть

Cвежий морской ветер был наполнен той незабываемой гаммой запахов, повторить которую не удавалось еще ни одному французскому парфюмеру. О чем мечтается человеку, вырвавшемуся ранним субботним утром на морской и оперативный простор? Ясное дело, о разном. Контр-адмирал с ядовитой ухмылкой посматривал на часы и на удаляющуюся линию эстонского берега. Простор был голубой и земля была за кормой. С каждой минутой он все более наполнялся восхищением от им же самим и придуманного плана проверки. Эти олухи в Минной гавани четыре минуты назад получили вводную (на этот счет он дал подробнейшие инструкции дежурному по военно-морской базе). Сейчас в сороковом дивизионе суматоха, граничащая с паникой. Размеренное с ленцой течение парково-хозяйственного дня сломано единожды и навсегда. Контр-адмирал представил себе потное лицо комдива Никольского, и улыбка на его лице расползлась до таких пределов, что в ней стали участвовать уши и кожа на коротко остриженном затылке.

- Послезавтра, - прошептал сам себе командир базы с такой интонацией, будто он был девушкой, соглашающейся на первое серьезное свидание.

Послезавтра утром, в понедельник, к 9:00 по Москве, он вызовет к себе кавторанга Никольского. Он подробно расскажет ему, как ошибочно и преступно он действовал в условиях боевой тревоги, как неорганизованна служба во вверенном ему подразделении, как неполно соответствует сам комдив Никольский своей военно-морской службе. Он непременно порассуждает на тему о том, как в военное время при подобных обстоятельствах он, контр-адмирал (нет, лучше просто - «адмирал»: ежели на пуговицах литых якоря скрещенные - так можно просто, без церемоний - «адмирал»), без суда и следствия, собственноручно...

Сладкие мечты начальника ВМБ прервала точка, отделившаяся от линии родного берега и двинувшаяся в северном направлении.

- Быстро же они, однако... - подумалось контр-адмиралу, однако это обстоятельство не сильно его огорчило. Все равно, каждый, кто делает что-либо, всегда ошибается, а каждый, кто вдумчиво проверяет - видит эти ошибки. Не хочешь ошибаться в жизни - становись проверяющим! Проверяющий всегда находится в положении подглядывающего, испытывая при этом ощущения, близкие к сексуальным. Психиатры школы Шарко определенно относят это к вуайеризму... Впрочем, сейчас речь о военно-морском флоте, а не о половых извращениях...

- Ничего, - подумал контр-адмирал. - До нейтральных вод осталось каких-то три мили, они все равно не успеют...

Погоня есть одно из самых азартных занятий человека. Страсть, ненависть, трепет, надежда, отчаянье - все эти чувства смешиваются воедино в исключительно короткий отрезок времени, превращая нашу кровь в дьявольский коктейль из адреналина, опиатов, половых гормонов и всего того прочего, что описывает страсти и пороки человеческие сухим языком формул органической химии. Паша отер со лба выступивший пот и поправил воротник кителя, на плечах которого хищно топорщились черные, усеянные россыпью мелких звезд погоны капитан-лейтенанта. Под ним внизу, в утробе тральщика, ревели мощные дизеля, работающие чуть выше своих физических возможностей. «...Мощь шести тысяч лошадей во имя одного...» вспомнилось ему читанное некогда в школе стихотворение.

Прямо по курсу, неумолимо увеличиваясь в размерах, отчетливо читался силуэт уходящего на северо-запад катера, набитого до отказа шпионами, диверсантами, нацистами и диссидентами. Паша уткнулся лицом в замусоленную резину визира и с удивлением обнаружил, что нарушитель как две капли воды похож на адмиральский катер командира базы.

- Хитро придумали, - злобно усмехнувшись, процедил капитан-лейтенант сквозь зубы. Перед войной немцы массово забрасывали в наш тыл агентов, переодетых в форму офицеров Красной Армии. Старый трюк - нас внешним сходством не обманешь! Паша взглянул на карту.

- Никак не успеваем, - с тоской подумалось ему. Нарушителю до нейтральных вод оставалось каких-то пять кабельтовых. Офицер внимательно огляделся по сторонам. В море не было никого: разумеется, Таллиннский порт не знал выходных и работал круглосуточно, но в эту минуту поблизости действительно никого не было.

- Кабельтовым больше, кабельтовым меньше - велика ли разница. Другое дело, если в нейтральных водах нарушитель осмелеет и откажется выполнять требования командира советского тральщика. Подстегнутый азартом погони мозг капитан-лейтенанта лихорадочно искал решение этой сложной задачи, в то время как матерый вражина упорно рвался в ничейные воды.

- Старшину второй статьи Приходько к командиру! - скомандовал Паша по корабельной трансляции. Через минуту краснофлотец с двумя лычками на погонах и боевым номером БЧ-2 на груди предстал перед ним.

- Объясняю картину, - строго глядя в глаза старшине второй статьи, сказал Паша. Он говорил отрывисто и четко, как бы заколачивая в мозг корабельному артиллеристу маленькие гвоздики.

- Нарушитель государственной границы уходит, - Паша кивнул по направлению к адмиральскому катеру.
- Догонять нет времени и возможностей. Остановить его мы обязаны.
- А шо я могу? - с отчетливым южно-украинским акцентом и таким же хитроватым прищуром то ли ответил, то ли спросил краснофлотец.
- У тебя там что-нибудь есть?
- Ни боже мой, товарищ командир... - начал было Приходько, но Паша резко его оборвал:
- Сейчас не время для цирка! Если найдешь, обещаю хлопотать за твой десятидневный отпуск, если не найдешь ты, буду искать я. И если найду я, гарантирую тебе трибунал!
- Ну зачем же так, трибунал - обиженным голосом протянул артиллерист. После последних стрельб трохи...
Схватив артиллериста за ворот робы, Паша яростно взглянул ему даже не в глаза, а в самую душу:
- Трохи - это сколько?!
- Пять снарядов есть - застенчиво, как ребенок, вполголоса ответил Приходько.
- Заряжай!
Контр-адмирал с удовлетворением наблюдал, как стрелка на его часах медленно ползла по кругу, а катер стремительно пересекал государственную границу Союза ССР. Всё! Они опоздали!
Ветер, образовавшийся не столько от природных сил, сколько от скорости движения катера, приятно обдувал лицо. Это был ветер перемен, это был ветер, раздувавший паруса его адмиральской карьеры. На безнадежно опаздывающем тральщике взревела корабельная сирена. Как бы не так, опоздали голубчики! В понедельник я всех вас с вашим комдивом...
Бывают моменты, когда человек как бы теряет ощущение реальности происходящего. Он отрешается от всего и смотрит на себя будто бы со стороны, впадая в некоторое подобие ступора. Скорее всего, это пробуждается древний защитный рефлекс, заставляющий мелких грызунов, биологических предков многих наших адмиралов, замирать столбиком при появлении опасности.
Контр-адмиралу показалось, что время замедлилось и секундная стрелка на его часах практически неподвижна. Он видел, как из носового зенитного автомата выплеснулся фонтан огня и копоти, а море в десяти метрах впереди его катера жутко всплеснулось от распоровшей его очереди.
Адмиральский катер - не боевая единица. Это парадно-прогулочное плавсредство с небольшой, хотя и уютной каюткой под красное дерево. На нем удобно обходить корабли, выставленные на рейде по случаю очередной годовщины штурма матросами здания Эрмитажа. Пары тридцатимиллиметровых снарядов хватит для того, что бы плавающие на поверхности щепки редким пунктиром наметили место его последнего упокоения. В общем, плещут холодные волны...

Казалось, прошла целая вечность. Впрочем, астрономы в Пулковской обсерватории беспристрастно оценили бы тот же отрезок времени как «четыре с половиной секунды». Затем, заглушая разлетающийся над морем звук выстрелов и, в нарушение законов физики, обгоняя его, раздался истошный вопль контр-адмирала:
- Стой!
Сказано (если вопль этот словом зовется) было не совсем в соответствии с корабельным уставом (см. приложение к корабельному уставу «Командные слова»), но рулевой матрос адмиральского катера, столь же не готовый принять героическую смерть именно в эту субботу, как и его высокий начальник, понял все с полуслова и заглушил двигатель. Уверенно глиссировавшая до этой секунды изящная посудина глубоко зарылась носом в ближайшую волну...

Если бы ученик Александра Дейнеки не успел нарисовать картину «В мирные дни», которая представлялась нам столь явно в начале этого правдивого рассказа, то утром следовавшего за субботой воскресенья ему пришлось бы наново загрунтовать свой холст и начать картину с начала. И называлась бы та картина - «Бдительность», а лейтмотивом этого произведения (холст, масло) были бы снующие по Минной гавани офицеры Третьего управления Комитета Государственной Безопасности Союза Советских Социалистических Республик. Их серьезные лица всегда подернуты патиной заботы об Отечестве, брови всегда параллельны поверхности планеты, а взгляд чист и не замутнен. Возможно, есть на свете шутки, которые способны вызвать на лице этих офицеров улыбку, но шутки эти секретны и нам, простым смертным, неведомы. Гриф у этих шуток - два нуля - ноль.

А в распахнутые иллюминаторы с самого раннего утра в воду потихоньку, но нескончаемым потоком, летели неучтенные боеприпасы, оставшиеся от прежних маневров и стрельб. Просто так, на всякий случай. Потому что напал вот на нас немец в июне сорок первого, а у многих бойцов и патронов-то не было. А сейчас - нет, сейчас - шалишь! Умнее стали... Сегодня мы на неучтенном боеприпасе недели две бы смогли держаться.

Так вот и лежат сейчас на дне Минной гавани, в НАТО-вском уже давно Талллиннне огромные количества боеприпасов - от патрона к ПМ до зенитных снарядов и глубинных бомб (помните, такие элегантные, противодиверсионные, глубина подрыва 4 метра?)... Пройдет лет этак тыща, обмелеет Балтийское море, придут ученые археологи, раскопают выкинутый тогда нами боеприпас, посидят, покумекают, и напишут докторские диссертации, главная мысль которых будет: «...в 1990 году здесь шли тяжелые бои...»

И не сильно ошибутся те историки. Потому что все мы, рожденные и выросшие в СССР, являемся бойцами одного большого и незримого фронта. Фронта, линия которого проходит через наши сердца...
(С)
http://mu-rena.livejournal.com/343731.html

КОРОВЫ

На лугу, на лугу, на лугу пасутся ко.....
Правильно КОРОВЫ! ©

- Товарищ лейтенант! Ну, товрщ лейтнант!!! Куда ж вы убегаете, я вас уже сорок минут жду!
Блин! Опять не успел проскочить за надежные ворота КПП, придется общаться. Сделав умно-занятое лицо, обернулся к очередной страдалице.
- Слушаю вас, девушка!
- Я по поводу моего Альбертика... Мне б на свидание разрешение получить.
- Девушка! Я вам уже пятый раз объясняю, длительные свидания разрешаются только с родственниками! А краткосрочные свидания с лицами, не включенными в список, вообще не допускаются!
- Но Альбертик мне же писал, что он меня в список включил!
- Осужденный Гареев (ну, «Змей» приду в отряд, устрою веселуху!!!) никаких заявлений об изменении списка не подавал, в его личном деле в качестве родственников указана только мать и жена!
- Как жена? Он же холостой!
- Девушка! Ну какой он холостой? К нему жена в прошлом месяце на длительное свидание приезжала! И я с ней так же, как и с вами общался!
Обиженные глаза недоверчиво смотрят, всхлип и на плече повисает девушка, пытаясь своими слезами отстирать мой бушлат. Начинается...
Положение спасает пробегавший мимо Сашка, который, узрев душещипательную картину, сделал официальное лицо и громко пробасил:
- Товарищ старший лейтенант! Вас уже двадцать минут начальник колонии вызывает! А вы здесь прохлаждаетесь! Немедленно пройти в зону!
- Слушаюсь, товарищ капитан! Девушка, извините, но служба!
Отклеиваю от себя рыдающее создание и вместе с Сашкой ныряю в спасительный тамбур КПП.
- Уфф! Привет, Сашка! Спасибо!
- Здорово, старший! Ты че это на женщин б/у перешел? Или со своей разругался?
- Какой перешел? Корова очередная! «Змей» (погоняло) урод, надоил, а мне тут разбираться приходиться!
- Корова??? Надоил???
- А, ты ж в фене не рубишь! Что, еще не сталкивался?
- Да нет, старший, а че за дела-то?
- Пошли ко мне, чаю попьем, заодно и объясню!
(Небольшое пояснение. Дабы не вызывать негодование у читателей в части нелицеприятного способа общения и обзывательства прекрасной половины, уточняю особенности фени:
Корова (в гражд. обороте - Заочница) - половозрелая особь женского пола, которая, начитавшись сказок про жен-декабристок, клюет на объявления в газетах «Молодой, приличный человек, волею судьбы, оказавшийся за решеткой, ищет единственную и неповторимую...» начинает переписку, и начитавшись полученного порожняка, начинает доиться - т.е. засылать своему благоверному посылки и передачи, искренне надеясь на взаимность.
Доить коров - получать от влюбленных дур сигареты, чай, пищеблок, вещи и т.д.)
Пройдя с Сашкой в кабинет, налив чаю, вызвал старшину:
- Тайсон! Змея дерни ко мне!
- Начальник, он не в отряде, за «дачкой» пошел (получать передачу).
- Как придет, сразу ко мне!
- Хорошо!
Старшина убежал. Мы остались с Сашкой вдвоем.
- Сашка! Ты свои обязанности цензора писем регулярно выполняешь?
- Ну так, каждый день, как положено!
- Ну и много там интересного пишут?
- Да в основном одно и то же, новости семейные, да и порожняк разный. Да и, честно говоря, особо-то внимательно и не читаю...
- А че так?
- Да как-то, старший... ну...
- Короче, стремно! Правильно?
- Ну да, как будто в окно подглядываю, там же люди от себя пишут, от души, для своего родного, а я тут влезаю! Западло как-то.
- Сашка! Когда у тебя зэк через забор ломанется, или вены вскроет от новостей приятных, которые в письме придут, и тебя за это на ковре у хозяина раком поставят, вот тогда и будешь про чуйства свои нежные рассказывать!
- Типун тебе! А при чем тут коровы-то?
- Коровы-то? Так они ж по переписке все знакомятся!
- Это как?
- Ну, вот смотри. Приходит по этапу зэк. Не крутой и блатной, не пидор, так, средний. Друзей-мажоров на воле у него нет, родители - бюджетники, от зарплаты до зарплаты. Голяк, короче! А зэку хочется и сигарет нормальных, и чифирить каждый день, и пищеблок иметь нормальный. И начинает он коров искать!
- Где?
- В Караганде! На воле, естестно! Дает объявление в газету бесплатную, расписывает типа такой он весь белый и пушистый, да только злые менты по беспределу закрыли, но типа скоро он освободится и на воле будет все зашибись, если только рядом с ним избранница жизни его будет идти!
- И че?
- Ну и начинают дуры письма писать! Сперва-то просто, типа привет-букет, все дела! А в ответ получают послание на трех листах, где этот хитрый зэк бешено благодарит эту чудесную и милую девушку за отклик и начинает в темпе вальса рисовать - типа «вы стали лучиком света, пробившего тучи жизненных невзгод, осветившего и обогревшего усталое сердце и бла-бла-бла...»
- А при чем тут коровы-то?
- Слушай! Девушка от такого оборота слегка охреневает, но кому ж не приятно когда ей стихами писать начинают и, естественно, отвечает. И тут начинается переписка! В течение трех месяцев зэк поддерживает бешеный темп обмена письмами, чуть ли не через день, но при этом ничего у нее не просит! Единственное, что может попросить, так это конверт с обратным адресом, чтоб у девушки создалось впечатление, что он только с ней одной переписывается! И вот когда у девушки переписка входит в привычку, зэк пропадает дней на десять. Не отвечает, не пишет, тишина короче. Девушка в шоке и в истерике бомбит его письмами, типа где ты, как ты?! И в обратку получает письмецо, где зэк пишет, что его злой Сашка по беспределу в ШИЗО на неделю закрыл...
- Да не закрывал я никого!
- Шучу! Не ты, так другой! И вот вышел он с камеры и пишет ей, успокаивает ее, типа все пучком, типа это зона, здесь бывает всякое, но слава богу, что в его тюремной жизни есть она, и мысли об ней бороться и жить помогают! Так что все у него хорошо, правда, немножко простыл, и поэтому кашляет, да побаливают ребра, которые злой Сашка берцем попинал!
- Старший! Не бил я его!
Начинаю ржать.
- Сашка, не кипешуй. Короче, встревоженная девушка начинает волну поднимать, типа как же так, че за бардак, может лекарствами помочь, или зеленкой попку смазать? В ответ зэк пишет ей грустную правду, что лекарства в больничке ему дают, и типа уже выздоравливает (зэку от лекарств прока никакого, даже если их пришлют, медикаменты под опись передаются в медсанчасть, и зэку достанутся только при наличии реальной болезни, о чем зэк, естественно, знает), но вот если девушку не затруднит и не составит большого труда, не могла б она ему послать бандерольку с одной пачкой витаминов, чтоб ему бедолаге иммунку восстановить...
- Ну и че? Толку ему от пачки «Ревита»? Ему цена-то рубль с небольшим!
- Во-первых, Сашка, это на воле витамины в любой аптеке горой валяются, во-вторых, в зоне их можно хотя б на чай-курить обменять, ну, а в-третьих, какой дурак, если уж до почты дойдет, будет в бандероль только пачку витаминов класть?
- В смысле?
- В прямом! Как правило, еще пачку конвертов добавят, журнал какой-нибудь, авторучки, карандаши.... И т.д.
- И?
- И все! Как только девушка хоть на копейку посылку в зону отправит, она признается кормушкой, переходит в разряд коров и начинает доиться!
- Как это?
- А вот так! Сам же знаешь, первый раз - не пидорас, второй раз как в первый раз, а дальше уже привычка. Зэк за первую посылку начинает бешено ее благодарить, целовать в письмах пальцы ног и другие промежности. Ну, а дальше стандарт - у него день рождения скоро или именины, ну или у семейника его, близкого его друга, который живет рядом с ним и искренне завидует и радуется их чистой любви, и понеслось! В итоге эта дура, которая в реальной жизни ничего слаще морковки в руках не держала, начинает гордиться сама собой, типа какая она правильная и хорошая, и любовь у нее есть большая и человеку замечательному помогает!
- Весело! Слушай, старший! А как у них так писать-то получается? Ну чтоб развести красиво? Они ж когда «шкурки» пишут, двух слов связать не могут!
- А вот для этого есть другие зэки! Которые за пачку чая или сигарет и напишут, и подскажут, и слабые места у этих дур найдут! Я ж тебе говорил, что зэки - самые лучшие психологи!
- Не... ведь они как альфонсы получаются! Неужели не западло?
- Сашка! Доиться - западло! А лохов разводить - как раз круто считается!
- Понятно! А че у тебя на КПП корова-то ревела?
- А это Змей, урод, по ушам ей в письмах проехался, у дуры от любви большой пермекнуло, вот она возле зоны и ошивается. Задолбала уже! То свиданку ей устрой, то в зону проведи, то, блин, с Альбертиком поласковее и подобрее будь!
- Фига себе у нее крышу рвет!
- Да, Сашк! Любовь зла, а козлы этим и пользуются!
В дверь постучали, и в кабинет бочком завалился Змей.
- Вызывали, гражданин начальник?
- Змей!!! Ну, наконец-то! Как жизнь молодая? Зуб ядовитый еще не выбили?
Змей, настороженно осматриваясь, начал потихоньку отползать к двери.
- Да нормально все, начальник, вот сижу, режим не нарушаю.
- Ты, говорят, дачку получил?
- Ну... получил.
- А че пустой пришел? Баул где?
- В секции, на шконке...
- Ну, пошли тогда!
- Начальник! А че стряслось-то?
Цепляю Змея за рукав, тащу его в секцию. Размеры баула впечатляли...
- Бери баул! Пошли!
- Начальник! Че за дела-то?
- Узнаешь!
В кабинете приказываю выгрузить содержимое баула на стол. Сигарет россыпью - 10 блоков, чаю - пять кг, шоколад, консервы и т.д.
- Вот, Сашк! Смотри! Тут примерно одна твоя месячная зарплата.
- Да поболее будет!
- Змей! Я не понял, я «Парламент» не курю, а у тебя тут три блока!
- Маратыч! Так не запрет же! По зеленой же прошло! Через дачку!
- Да? А мне тут за зоной одна милая девушка сказала, что она тебе в дачке наркоту отправила!
- Маратыч! Порожняк это! Ты же в курсе! Я не кумарю!
- Змей! Я сейчас все дачку вскрою! И все сигареты распотрошу с пищеблоком вместе!
- Начальник! Беспредел же!
- Да? Я ж тока запрет изыму, ну а не найду, тогда извинюсь официально! Скажу - прости Змей, наговорили про тебя люди злые! А ты дачку с пола соберешь и в отряд пойдешь с семейниками делиться!
- Начальник! Объясни ты толком! Я ж тебе дорогу не переходил! Зачем грузишь как центрового? Хорош жути наводить!
- Это точно, Змей! Дорогу ты мне еще не перешел, так как боишься, что хвост оттопчу! Ну-ка тащи свою бухгалтерию по коровам!
- Какую бухгалтерию?
- Тетрадку свою общую! Где ты учет ведешь коровам своим!
Змей убежал в секцию, Сашка зачарованно рассматривает посылку:
- Хрена себе! Это че, он столько от коровы получил?
- Ага, причем заметь, не в первый раз! Ты прикид этой дуры видел?
- Ну да, так себе, ничего особенного, маде ин чина!
- Ну вот и представь себе, сколько денег она потратила на этот баул. Самой, небось, на жизнь не хватает. А все туда же - милосердие, ебтить!
Прибежал Змей, протянул общую тетрадь:
- Вот, начальник!
- Ну давай, открывай, и вон гражданину капитану показывай свои таблички, бухгалтер!
Что-что, а с бухгалтерией у Змея все было в порядке. Аккуратно разлинованные странички содержали информацию о датах полученных и отправленных писем, бандеролей, посылок и передач.
- Змей! У тебя сколько всего коров-то?
- Постоянных - пять, три так, от случая к случаю, ну и в разработке штук шесть.
- Учитесь, товарищ капитан! Полгода писанины, зато теперь раз в неделю грев приходит! Живи и радуйся!
- Начальник! Так у меня ж сам знаешь - дома мороз. Мать болеет, а жена в декретном сидит.
Сашка, задумчиво перелистывая тетрадь, поднял голову:
- Змей, ты ж вроде нормальный мужик! А ведешь себя как альфонс!
- Начальник! Я не альфонс! Я за пищеблок палки не кидаю! А это - кивок на тетрадь и баул - кто-то пасется, кто-то доит! Я ж не виноват, что вы на воле за бабами не успеваете! Если б, начальник, вы на воле девок ублажили, а не фигней маялись, хрен бы они сюда письма с дачками кидали!
- Так! Змей! Я смотрю, осмелел совсем! За языком следи, сексопатолог, блин!
- Маратыч! А чего мне за альфонса предъявляют!
- Я тебе так предъявлю, заколебешься пыль жевать! С тобой пока разговаривают! Короче! Собирай баул, и чтоб через час написал письмо каждой корове!
- А че писать-то?
- А напиши, что если хоть одна из этих дур будет мне за забором голову грузить по поводу любимого Альбертика, то я тебе точно хвост оторву! Или еще проще сделаю! Покажу им тетрадку твою, где ты своим зайкам и рыбкам учет ведешь!
- Начальник! Ладно-ладно напишу! Не грузи только!
- Свободен! Время пошло!
- А кто хоть грузил-то, начальник?
- А ты от кого сегодня дачку получил? Вот неймется девушке увидеть тебя, да замуж выйти! Правда, куда ты свою первую жену уберешь, она так и не знает!
- Маратыч! Ты че, ей про жену сказал? Блин, вот засада!
- Давай топай! Злыдень писюнчатый!
- Ага! Спасибо!
- Не дымится!
- Че? Не дымится твое спасибо, говорю!
- А, ну так, начальники, вот сигареты - угощайтесь!
- Давай топай к себе, один хрен полбаула на общак загонишь! А с красного общака мне и так принесут! Беги давай!
- Ага, до свиданья начальники!
- Так что вот, Сашка! Век живи - век учись! А если закроют, не дай бог, так будешь хоть знать, как коров доить!
- Да пошел ты, старший!

З.Ы. Месяца через два я получил сексуальный привет из управления по поводу жалобы той самой коровы. В жалобе было указано на то, что я, являясь черным завистником и душевно черствым человеком, пытаясь опорочить высокие идеалы любви, злостно и цинично опорочил честь и достоинство Альбертика, огульно обвинив его в многоженстве и распущенности. Но, несмотря на все мои поползновения, мне не удалось погасить высокий и яркий огонь чистой любви и воспрепятствовать их будущему бракосочетанию!
Ну, Змей! Ну, урод! И здесь выкрутился! Одно слово - пресмыкающееся!