"Кто так строит?!" или военно-морская сказка N5

Конец учениям. Вышли-нашли-отстрелялись-попали-пошабашили. Вернулись взад.

Корабль в створе. Вокруг на цырлах уже пританцовывают буксиры, готовые тащить-пинать-толкать к отчему причалу. Всё!

Старпом, внутри которого всё пело и плясало, выгнал наверх швартовую команду. Потом по-хозяйски осмотрел окрестности. Узрел на леере чайку. Чайка тоже узрела старпома. Какое-то время старпом и птица строили друг другу глазки, а потом офицер сказал: "Брысь!"

Чайка раскинула крылья и соскочила с насиженного места, не забыв в знак осуждения старпомовского волюнтаризма изговнять леер.

"Не к добру!..", - подумал старпом.

Он угадал.

...Хмельной от удачных учений, принятой похвалы главкома и трёх бутылок алкоголя, на мостик поднялся командующий флотом. Он чувствовал себя молодцом и даже где-то витязем. Витязя слегка штормило. Позади него суетилась свита, подстраховывая сюзерена со стороны кормы. Комфлота, весь в блеске погон и нашивок, вяло бил адьютантов по рукам. И бурчал: "Прочь, пидоры, прочь".

- Смирно! Товарищ командующий!..
- Вольно. - Комфлота упал в кресло, из которого за секунду до этого катапультировался зад командира корабля. - Ну, как обстановка?
- Штатно, товарищ командующий.
- Да? А это у вас что? - адмирал ткнул пальцем куда-то в лобовое стекло мостика.
- Это? Это буксир. - ответил командир корабля, проследив взглядом траекторию адмиральского пальца.
- Буууууксииииир? - под воздействием коньячных паров, военно-морское либидо комфлота решило возмутиться. - Буксир?!.. А если война? А если Родина в опас-нос-ти? Вы тоже буксиром будете чалиться?
- Так точно, буксиром - тупо ответил командир, всё ещё не понимая, какая муха укусила начальство. - Согласно правилам...
- "Согласно правилам". - голосом ябеды-корябеды передразнил адмирал капитана. - Согласно правилам командир должен не бояться ответственности. Быть и-ни-ци-а-ти-вен! И уверен в себе. Как Казанова в женском монастыре! Смотрите и учитесь. Внимание, принимаю командование кораблём на себя!

...Витязь в командующем проснулся окончательно и бесповоротно...

На мостике никто и ахнуть не успел, как адмирал разогнал буксиры к етишкиной маме. Потом, по велению адмиральской длани, стодесятиметровая железоглыба нацелилась носом на причал. На мачте браво щёлкал на ветру комфлотовский стяг...

- Обе машины, средний вперёд.

Командир корабля почувствовал, как преждевременно седеет. От промежности и выше. Согласно правилам причаливать надлежало на самом малом ходу...

...Поднятая кораблём волна шутя подбросила рейдовый катер метра на три вверх, а потом - ать! - надела его на мол.

Адмирал в кресле закинул ногу на ногу. Подождал. С барскими нотками в голосе скомандовал право руля.

...Ударивший в набережную девятый вал впечатал грузовик в забор...

Меж тем, причал приближался стремительно. Даже слишком. Мысленно произведя какие-то расчёты, витязь убавил ход до малого.

...8 тысяч тонн неудержимо неслись к берегу. В пене, в бурлении, в гуле турбин. Берег наконец-то это осознал. По неслышной команде "атас!" люди метнулись вглубь континента.
- Чего это они? - удивился комфлота.
Ответа не последовало - все зажмурились в ожидании удара. Вот, вот... Вот сейчас... Бац - и в лепёшку...

Но технику не пропьёшь.

В последнюю минуту. В последнюю секунду. В самое распоследнее наномгновение в адмирале что-то щёлкнуло. Что-то пробилось в серое вещество и посвежевшим комфлотовским басом заорало:
- Куда? Стоп! Стоп машины! Право на борт!

8 тысяч тонн прыгнули вправо. На звенящей циркуляции снесли вывешенные кранцы, оросили причал влагой из-под взопревших подмышек, а затем грянулись бортом об причал. И заискрили, заискрили.

Причал страшно удивился, подумал и рухнул.

...Смешно, но все остались живы...

- Где начальник тыла? Где?! Кто так строит?! Кто?! Кто?!.. - визжал абсолютно трезвый витязь, биясь грудью о машинный телеграф. И тянул руки к руинам причала. Словно надеялся этими волшебными пассами вернуть бетонные кубики на место.

P.S. Начальник тыла флота получил предупреждение о неполном служебном соответствии. БПК вышел из ремонта через два месяца. Через три месяца главком, вручая комфлоту бирюльку к очередной годовщине Октябрьской революции, ласково потрепал его по руке:
- Пусть все знают - Родина любит инициативных!..

http://u-96.livejournal.com/1364761.html

Это не мое творчество. Сам не способен.
Оригинал на http://rebel2007.nnm.ru/

Кое-что о везении
Когда-то давно я слышал кусок этой флотской легенды... Сегодня нашёл её полное изложение. :)
Рассказывает штурман Александр Островский:

ДЕСЯТЬ ТОРПЕД

"Моряки — народ суеверный. И это правда. На море иногда такие события происходят, что даже в наш просвещенный век, дать объяснения этим событиям нельзя.
Подводная лодка пр.675 «К-23» под командованием капитана 2 ранга Можейкина А.Е. была принята в состав ВМФ в 1967г. г 30 декабря, в год 50-ления Великой Октябрьской Социалистической революции. В начале марта 1968 г. экипаж подводной лодки, успешно сдав курсовые задачи 1 и 2, приступил к отработке и сдачи задачи № 3.
После допуска экипажа к выполнению практических торпедных стрельб, мы вышли в море с командиром 26 ДИПЛ контр-адмиралом Корбаном В.Я. на борту.
1-ая стрельба — полигонная, когда в прибрежном районе с небольшими глубинами, выполняется торпедная стрельба: проверяются практические навыки торпедной стрельбы.
Метеоусловия была хорошими. К сожалению, существовавшая «гонка» в подготовке экипажей порой приводила к нарушению требований действующих руководящих документов. Для выполнения такой стрельбы, требовалось дополнительное обеспечение (надводный корабль, подводная лодка, вертолет и торпедолов.)
Нас же обеспечивал только торпедолов. В результате потери гидроакустического контакта с торпедой, её не смогли обнаружить. В назначенной точке она не «продулась» и не всплыла.
Это была первая потерянная нами торпеда.
Через несколько дней, после пересдачи зачетов торпедным расчетом, экипаж лодки снова были допущены к практическим стрельбам.
В этот раз мы должны были стрелять двумя торпедами по прямоидущей цели. Упражнение выполнялось в районах с большими глубинами при видимости менее 10 кбт. После залпа мы всплыли.
С торпедолова доложили, что торпеду в точке всплытия не наблюдают. Возникли сомнения, что мы найдем эти торпеды, хотя первое время акустики прослушивали «стукач» торпеды, но вскоре он замолк.
В штурманскую рубку вошел командир дивизии и приказал нанести на планшет схему маневрирования при поиске свободноплавающего объекта. Я взял действующий документ, который определял схему маневрирования, и начертил её на крупномасштабный планшет 30-А.
Когда Корбан В.Я. увидел схему, он пальцем показал, как надо маневрировать. На мои возражения, что это не соответствует действующим требованиям и что лодка не велосипед и крутиться так не может, он спросил, что мне не ясно. Тогда я попросил повторить движение пальца еще раз и медленнее, чтобы я смог это нанести на планшет. Так появилась новая схема поиска плавающего предмета.
Конечно мы торпед не нашли и вернулись в базу. Так мы потеряли 2-ю и 3-ю торпеды. Торпедный расчет снова убыл в бухту Конюшково для пересдачи зачетов и приемки новых торпед.
Комиссия, возглавляемая 1-ым Заместителем Командующего ТОФ контр-адмиралом Васильевым, установила, что командир 26 ДИПЛ не знает правил поиска свободноплавающего предмета, поэтому его указания по маневрированию были ошибочными и привели к потери торпед. Корбану В.Я. предложили в 10-ти дневный срок пересдать зачеты флотской комиссии на допуск к руководству торпедными стрельбами.
Прошло две недели. Загрузив новый комплект практических торпед, мы вышли в море. Все снова повторилось. Стрельба, плохая видимость, поиск, но уже по «действующей схеме». Результат -потеряны 4-ая и 5-ая торпеды. Обстановка с нашими стрельбами привела в шоковое состояние начальника Минно-торпедного управления ТОФ капитана 1 ранга Магницкого. Было решено, что на следующих стрельбах представители МТУ лично проследят за организацией всех действий.
Когда мы вышли на новые стрельбы, ко мне в рубку для контроля прибыл старший офицер МТУ флота капитан 1 ранга К. (фамилию не помню), который в вопросах кораблевождения разбирался на уровне курсанта 1 курса ВВМУ не штурманского факультета. Он все время задавал вопросы, чтобы показать, что он что-то знает.
Район стрельб был выбран на значительном удалении от берега. Предварительно, еще до выхода в море, я с Ф-1 дивизии капитаном 3 ранга Алефиренко Иваном Степановичем согласовал способ определения фактического течения на поверхности и на глубине стрельбы. Величину холодного Приморского течения решили не учитывать. (Расчет фактического течения, которое воздействовало на торпеду, показал направление 350 гр и скорость около 0.35 узла.)
Представитель МТУ предлагал мне учитывать течение из лоции — 215 гр и скорость 0.2 узла. В лоции, как потом показала практика, рекомендованное направление течения было с ошибкой на 135 гр.) Вопрос о течениях всегда волновал штурманов и мореплавателей. Только с появлением гидроакустического лага стало возможным их учитывать.
Снова стрельбы и снова потери 2-х торпед. При поиске представитель МТУ все время меня спрашивал, какое течение я учитываю. Я ему все объяснил, но видно до него просто не «дошли» мои разъяснения.
Вернувшись в базу, мы сразу попали под тщательную проверку флотской комиссии. Все члены комиссии, кроме, естественно, зам. Ф-1 флота, считали меня самым большим виновником не только этих потерь, но и всех предыдущих. Было подготовлено предложение начальника МТУ отстранить меня от должности за профессиональную непригодность. Во время разбора, когда я докладывал навигационно-гидрографическое обеспечение торпедной стрельбы контр-адмиралу Васильеву, принесли телеграмму следующего содержания:
«Сегодня утром аквалангисты обнаружили на дне одной из бухт острова Русский торпеду, которая является одной из двух последних потерянных при практической стрельбе пларк „К-23". У торпеды не был взведен ПУР».
Услышав это, я спросил начальника МТУ: «Так кто у нас профан?». Совещание было закончено, а я полностью реабилитирован.
Между тем кризис назрел. Потеряно семь торпед. Об этом знали все. даже дети командира БЧ-3 Володи Тарасенко. Вечером, встречая его, они спрашивали: «Папа, ты почему так поздно? Снова торпеды потерял?»
Командующий Флотом адмирал Амелько Николай Николаевич решил поставить точку в этом деле. По его приказу представители МТУ Флота сами подготовили 2-е практические торпеды и вышли с нами на полигонную стрельбу. В этот раз (вспомните, какое было обеспечение, когда мы потеряли первую торпеду на полигонной стрельбе), все было строго по документам.
Нас обеспечивали: подводная лодка пр. 611РЭ «Б-68» с гидроакустическим комплексом, торпедолов находился в точке предполагаемого всплытия торпед, вертолет барражировал в воздухе по траектории движения торпед, СКР пр. 50 обеспечивал охрану района и гидроакустическое наблюдение.
В назначенное время подводная лодка заняла точку залпа в надводном положении. Специалисты МТУ, готовившие торпеды, заняли места торпедного расчета в первом отсеке. Когда все было готово к стрельбе, они доложили командиру пл на ГКП.
По команде «Пли» торпеды вышли. Через несколько минут первая торпеда, сделав «мешок», зарылась в песчаный грунт. У второй взорвался двигатель (паровая машина). Что тут было…
Итак. 9 потерянных торпед. Виновных много, а результаты плачевные.
Прошло два года. Я уже служил на другой лодке. Володя Тарасенко учился на минных классах. В связи с болезнью командира БЧ-1 РПКСН пр.667а «К-399» (первой на ТОФе — головной пл этого проекта, построенной на заводе имени Ленинского Комсомола в г. Комсомольске на Амуре), ко мне с просьбой обратился командир пл капитан 1 ранга Катышев А.П. — заменить штурмана на время стрельб.
Я, с разрешения своего командира капитан 1 ранга Агавелова С.В., дал согласие. На мостике, перед самым выходом в море, я предупредил Катышева, что это будет возможно 10 потерянная торпеда, но я не виноват. Андрей Павлович сказал, что он в приметы не верит.
В море в результате несогласия с действиями Катышева, мой командир запретил мне принимать участие в торпедных стрельбах, чтобы свои промахи они не списали на меня.
Во время выполнения стрельбы практическая торпеда ударилась в борт торпедолову, т. к. его по ошибке приняли за БПК, и затонула. Поиски при видимости 5 кбт (туман и морось) не увенчались успехом.
Так была потеряна 10-ая торпеда. Когда об этом узнал начПО дивизии, он сказал, что я как коммунист должен был доложить ему о сложившейся ситуации с потерей торпед, тогда они бы не разрешили мне выйти с ними в море.
Но в чем парадокс. На новой пл мы выполнили все практические стрельбы и не потеряли ни одной торпеды. Володя Тарасенко вскоре после окончания минных классов, стал флагмином эскадры. За время своей службы в этой должности на флотилии не было потеряно ни одной торпеды.
Я предполагаю, что, только тогда, когда мы вместе с ним стреляли, торпеды терялись и тонули. А может это рок?" (с)

С уважением и к Вашему сайту и к автору
Victor_b

Приятные армейские моменты. Приятно вспомнить, еще приятней рассказать.
Есть еще в нашие армии что-то такое, из-за чего периодически появляется чувство ностальгии и жуткой тоски по былому...

Заканчивал я УВВТУ им. Б.Хмельницкого (Ульяновское Высшее Военно-Техническое Училище - ГСМ). Другими словами - училище "масёл, бензина и ворюг". ))

Ока

Представьте картину: курс... 150 человек. 146, если быть точным. Выходные, ответственный курсовой офицер - позавчерашний курсант... и 146 великовозрастных оболтусов - нас, курсантов 3-го (почти уже 4-го) курса. Надо сказать, что 4 и 5 курсы жили в общежитии на территории училища (комнаты на 6-8 человек, одна радость - кровати одноярусные и есть куда ТВ поставить) а все остальные (1-2-3 курсы) жили в казармах.
Весна. Сонное царство. Хочется любви, ласки, поспать и выгуляться. Хотя поспать - это, наверное, всепоглощающее чувство.
Вечер... окна открыты, с улицы приятно несет запахи свежести, листвы и... перекличку уже построившихся на прогулку первокурсников.
Курсач наш старается проявить жесткость и требовательность, тренирует командный голос и красивые позы, но народ крайне медленно выходит на улицу - как же, еще 2 года назад в увольнении вместе горячительное употребляли... Дежурный по училищу - рас3,14дяй, полковник с кафедры Технических Средств, помдеж - вечно сонный капитан "химик" - представитель кафедры Ракетного топлива и горючего. Прогулка, в принципе, совсем не обязательна. Дежурному все равно, а помдеж пытается не уснуть)) Но курсовой старается...
Эх.. как не хочется выходить! Но придется.
Хм... под окнами стоит новенькая "Ока". Подарок жены на день свадьбы. Курсовому нашему. Расслабился он, расслабился.. кто ж технику-то без присмотра оставляет? Тем более, перед входом-то... Обленился совсем - лень ему было 150 метров от стоянки пешком идти. Ну да ладно.
Сколько там "Ока" весит? 800 кЭгЭ.. так.. берем 8 оболтусов, "по 100 на рыло" - все сходится.
Желающие нашлись быстро. Под одобрительные вопли через 5 минут "Ока" была плотно поставлена между 2-мя березками (одна спереди - другая сзади). Обрадованные зрелищем курсанты с каменными лицами стояли в плотном строю и ждали продолжения банкета.
Надо отдать должное курсовому - он хоть и увидел результат безобразий, но вида не подал. Не зверствовал, не драл глотку и не пытался кого-то найти... Он просто спокойно провел прогулку/поверку. Через 5 минут после отбоя мы достали его машину и поставили на место - таких людей надо уважать. Больше эти шалости не повторялись.

Графин

Вот и выпуск. Как оно приятно пройтись по улицам Ульяновска, с оркестром, на каждом перекрестке "Счет! И-и-и-РАЗ!" - и вверх летят монеты... серебряный дождь. И непонятно, кто больше рад - или мы, в конце-концов выпускающиеся из альма-матер, или жители города.
Уже заказано кафе, уже расставлены закуски. Пока мужья (надо сказать, очень много ребят к выпуску обзавелись благоверными) получают подъемные/зарплату/проездные (т.е стоят в длиннющей очереди к финансистам) жены суетятся и пытаются облагородить помещение.
Наконец, все получено. Как на крыльях мчимся - праздник.
Не знаю, кто придумал такую традицию, но "синие ромбики" надо обмыть. Берется графин (почти кувшин) с широким горлом, насыпаются значки, заливаются водкой.. и по кругу. ЗамКомВзвода - последний.
Надо сказать, что ЗКВ наш был парень крепкий, плотный, 90+ кг веса без капли жира.. но непьющий. Вот совершенно. 200 грамм ему хватало, чтобы "потерять берег". Вот... и сговорились с ребятами - каждый по чуть-чуть отпивает, ему остатки, а "остатков" этих ой-ой-ой... Как же - допить обязан! Графин прозрачный, сколько остается - видно. ЗКВ сидит слева от меня, напротив его жена - милая девушка, всегда "подкармливавшая" нас (через мужа) домашними пирожками. И вдруг ловлю ее взгляд... она смотрит на кувшин, в котором много больше половины. Понимает, к чему все идет... волнуется все больше... и мне становится стыдно. Стыдно за нас, оболтусов, стыдно за откровенную "подставу", которая испортит им праздник.
Когда подходит моя очередь, я уже решился. Не отрываясь, тяну эту уже теплую водку... которая, кажется, никогда не кончится. На дне остается немного - скорее, мокрые значки.
После застолья они мне сказали просто "спасибо" - но от души, с чувством. И, что самое странное, голова наутро почти не болела, хотя и сам я вино-водочную продукцию не уважаю. ))

Преферанс

Вот она, родная часть. Два дома "немецко-пленной" постройки, трое нас, уже "спевшихся" но еще не спившихся раздолбаев: начпрод, начмед, начгэс.
Собираемся у нашего начпрода - Бори Агапитова - на его квартире. А что? Из нас троих "женатик" только начмед - в Питере больно красивые девушки, вот и приехал он с женой... но все равно раздолбай. Квартиру Бори все зовут "блатхатой". Эх.. что только там не происходило )))
Очередная радость - 4 дня выходных. 2 праздника, потом суббота и еще воскресенье).
Занятие нашлось сразу: преферанс. Это такая затягивающая вещь... как в кино: лампа в абажуре, клубы дыма, на столе пиво, водка, карты. Как обычно, к нам присоединяется четвертый - Андрюша Михеев, ротный. Играли всегда по 10 копеек ставка - в окрестных магазинах никогда не было "меди", а у Бори по углам стояли мешки мелочи. Под пиво хорошо.. время летит быстро. Пишет все "наш доктор", этот "хитрый змей, что выпить не дурак" - практически постоянно выигрывает)).
Два дня пролетает незаметно. Меняются "четвертые", но наша троица самозабвенно стучит картами, берет взятки и "пишет в гору". Наконец, приходит мысль: "все есть, но что-то не хватает"... в нашей холостяцкой жизни. О, женщины - вы зло. И когда вы есть, и когда вас нет. Но когда их нет - зло как-то злее, что ли... ))
Как "самый местный" и самый резвый, вызываюсь найти. Такси - не наш профиль. Дорого хотят! Ищется машина (у Андрюши взяли 7-ку), ищется водитель (нашли сверхсрочника, синего после 2-х дней как море, но еще не опохмелявшегося) и отправляется делегация в лице меня и водителя-сверхсрочника. На 2-м светофоре я не выдерживаю насилия над машиной и выгоняю его из-за руля: он всю жизнь на КамАЗе, и по причине своей "синести" и привычки пытается ехать "по камазовской коробке". Еду сам. Намотав 2 круга по Садовому, начинаю понимать, что сейчас день, время обеда - а поэтому никаких женщин мы не найдем... едем обратно. В части нас встречают совершенно трезвые: доктор, хозяин машины и Боря. Мдя.. поехали. Документов на машину нет - не взяли, своих документов нет - на столе забыл, номера - Воронежские, мы все - с нежным лиловым оттенком и выхлопом таким, что комары дохнут в радиусе 2-х метров... и еще суббота, день - народ после праздников рванул в центр - огромные пробки и толкучка.
2 вопроса: машину не побили, вас не забирали? - и все идут отсыпаться.
Вот так я научился водить в Москве)))

Баня

Это воспоминание уже из ревизорского периода.
Отправили меня с напарником в Мурманскую область, проверять "небольшую ЗРБр" - зенитно-ракетную бригаду. Вдвоем, потому что зима, начальнику отдела влом, а у нас есть машина... ибо на поезде по точкам не покатаешься, а развозить нас особо никто не будет.
Едем. Зима, красота... кругом леса, дорога почищена только в самой середине и по краям бурты снега в 2 метра высотой со следами разной дикой живности. Кстати, проезжал там весной - дорога на насыпи метра 1,5.. вот сколько снега-то насыпало!
Добрались до места, попроверяли что где есть, поехали на самую дальнюю точку - в полузаброшенный поселок. Все в норме - то есть в пределах разумного. Плохого нет, но мелкие недостатки имеются.. без этого никак.
И вот - баня. Русская, бревенчатая. Парились "местным способом" - полуоборачивают простыней влажной и свободным отрезком "надувают" и "прижимают". Ощущения, скажу я вам... Я выдержал один заход. Мой товарищ, любитель этого дела (парниша кило под сотню - спортсмен, блин) выдержал 3 захода, после чего с криком "Эх, хорошо!" выскочил из бани и головой кинулся в сугроб.
Крик хозяина: "Нет, ст...!!!" его не догнал. Бум! "Бля..." Затаскивали мы эту тушку втроем, потом отпаивали квасом и отливали водой.
Этот сугроб был снежным только сверху.. а внизу голый лед - была оттепель, снег подтаял и замерз, а потом сверху немного свежим присыпало.
"Глазки в кучку" сохранялись еще полтора дня, а шишку можно было увидеть издалека еще неделю... но ревизия прошла отлично)))

Пролет как часть Маятника Жизни.
Слегонца философическое такое...

Кто в армии не пролетал, пусть первый бросит в меня камень! Ибо пролет есть такая же составная часть службы, как обед по распорядку или сработка в самое неподходящее время. Вот только результаты этого самого пролета - вещь непредсказуемая, как траектория движения депутата Госдумы после халавного банкета в казино. Куда судьба забросит - неизвестно, то ли домой, то ли в сауну. Теоретически можно, конечно, прикинуть, где приземлишься после того, как Судьба даст тебе волшебный, послепролетный пендель, но вот практически все зависит от того, кто будет решать, в каком направлении ты поплывешь по службе дальше.
Вот у меня такие направляющие берега были. Как и положено, двое. Старлей и прапорщик. Остановлюсь на них подробнее, дабы суть сюжета ясней была. Потому как из песни слов не выкинешь, да и персонажи эти были уж больно колоритные!
Первый берег. Старлей. Зампотех роты связи, любовно называемый Жилой. Не от того, что он зажилить что-то мог, а от того, что жилистый был по самое не могу, да и фамилия соответствующая. К тому же неуемной энергии был человек. Если бы эту его неукротимую энергию использовать в мирных целях, то ее бы запросто на шагающий эскаватор хватило. И на десяток БелАЗов в обслуге. И пару бульдозеров на сдачу. И еще несгибаемый он был, как многотонный, чугунный Феликс Эдмундович на гранитном постаменте. Ну, или как минимум, левый отворот шинели Феликса...
Но несгибаемый только духовно. Бренное тело иногда за духом угнаться никак не могло. Вот как-то раз прихватила напасть организм старлеевский, то ли радикулит, то ли артрит - ревматизм их разберет, но скрючило Жилу крепко. Согнуло так, что передвигаться он мог только в хитрой позиции - левая рука воздух загребает, правая - на пояснице, приставными шагами топ-топ... Максимальная скорость на прямых участках - примерно четверть скорости трехногой черепахи. Казалось бы, ну продуло тебя где-то, так лежи дома, лечись - войны вроде нет. Ан фигушки! Не тот человек был наш Жила, с таким запасом энергии он всегда в бой рвался.
Как-то рано утром дежурный по роте связи, весело вертя ключи на пальце, протрубил всем ненавистное «Алё-мля-рота-подьем!!!». После чего начал новый день, как новую шахматную партию - передвинул фигурку дневального с Е2 на Е4, т.е. с тумбочки на лестницу - бдить, чтоб какой-нить особо бодрый проверяющий в расположение не нарисовался. Бдительный часовой тут же засек силуэт Жилы, медленно поднимающийся по лестнице - левая рука на перилах, правая - на пояснице, приставными шагами топ-топ... Но смекалистый, как и все связисты дневальный, прежде чем объявлять всеобщий шухер в расположении, разделил расстояние с первого по четвертый этаж на скорость перемещения старлея в пространстве, и тут же успокоился - рота могла никуда не торопиться.
Благодарная рота сладко потянулась, смачно зевнула, почесалась, где обычно утром почесываются, и отправилась отлить тот негатив, что за ночь отфильтровали великолепно работающие почки. После чего, заметно повеселев, почапала в сушилку сменить сонные тапки на бодрые сапоги, в коих и выкатилась на построение. Самые шустрые даже покурить успели, а самые сонные - вздремнуть в строю, покуда не услышали утренний призыв дневального муэдзина:
- Рота-смирно-дежурный-по-роте-на-выход!!!
- Бла-бла-бла-бла-бла-бла-тащ-срашленант! - в тон ему озвучил свои взгляды на жизнь дежурный.
- Налевашагомарш! - а это уже Жила им в ответ не растерялся.
Вся рота повернулись и повалила на зарядку.
Вроде все буднично и обыденно, но... Следом за ротой повалил и наш железный старлей. Он вместо того, чтобы посадить свое усталое, болезное тело на стул в канцелярии, двинул его вниз по лестнице - левая рука по стеночке, правая - на пояснице, приставными шагами топ-топ...
Ну, пока он до низу дотопал, рота успела уже километра на три убежать, причем всю дорогу вверх на сопку, где и начала привычно заряжаться здоровьем. Более молодые, и поэтому не до конца здоровые, заряжались, производя всякие загадочные движения руками-ногами, а более степенные - щурясь сквозь сигаретный дым на солнышко и сладко развалясь на штабеле бревен.
Жила тем временем доковылял до КПП, где и понял, что если он хочет поглядеть, как рота зарядку делает, то ему прямо сейчас на сопку двигать надо, чтобы успеть встретиться там с ротой, которая прибежит туда на зарядку завтра утром. Столь длительный срок его никак не устраивал, поэтому он развернулся и побрел обратно в роту - левая рука воздух загребает, правая - на пояснице, приставными шагами топ-топ... Где-то в районе крыльца его обогнала вернувшаяся назад рота. И пока он четвертый этаж по новой штурмовал, все уже помылись-побрились, сделали все спальные принадлежности противно-прямоугольными, да еще и по нитке выровненными, и снова построились в большой надежде на завтрак.
Довольный зампотех снова оглядел строй, налевашагомаршнул и потоп-топ-топал домой болеть дальше. Чего приходил, да еще в спортивном костюме - непонятно! Все утренние процедуры обычно и без него отлично проходили, но...
В общем, вот такой энергичный и несгибаемый был наш Жила.
А вторым берегом кадрового арыка был, как я уже говорил, прапор. Ерик. Но не тот Ерик, чей череп сходу узнавал Гамлет, Принц Датский, а просто Ерик. Начальник отрядного узла связи, коему в лапы я попал сразу по прибытии в роту.
Очень он меня полюбил. В духовном, понятно, смысле. Так полюбил, что как только увидит, так сразу пристает с расспросами: а не хочу ли я на прапорщика остаться?
На что я скромно отвечал, что на гражданке меня ждет не самый последний ВУЗ в стране, который я хочу нормально закончить и продолжить славную карьеру в науке или производстве.
На что Ерик возмущенно спрашивал, а кто мол, Родине служить будет?
На что я ему тактично намекал, что хорошо подготовленный инженер может Родине принести почти столько же пользы, как и толковый прапорщик.
На что Ерик горделиво сообщал, что высшее образование и в армии получить можно, и приводил в качестве доказательства самого себя, потому как помимо прочих талантов, он еще являлся студентом заочного отделения питерского института связи имени Бонча-с-Бруевичем...
И вот как-то раз он так сильно утомил меня, то ли Бончем, то ли Буевичем - сейчас уже и не помню кем именно, да только я возьми и ляпни, что у нас в стране есть два типа образования - одно высшее, а другое заочное. Так вот, я хочу именно высшее...
Как он после этого меня любить начал!!! В духовном, понятно, смысле. И тут увидит - полюбит, и там прихватит - приголубит и вообще, как только нужен был рогатый животный для отпущения грехов, так любящий взор его отсекал мою скромную персону на расстоянии нескольких километров на счет «раз»! Блин, водись в Заполярье орлы, то они бы поголовно за очками на прием к окулисту ломанули бы от зависти...
И понятно, что спокойной жизни мне при таких непосредственных начальниках никак не светило. Тем более, на отрядном коммутаторе. Тоже, кстати, еще та бесовская машина...
Для тех, кто не в курсе, это такой большой железный ящик со всякими хитрыми шнурочками, рычажками-кнопочками и кучей лампочек. И очень дурным характером. И с уникальной возможностью гипноза того организма, что за ним сидит, вплоть до полного зомбирования - этот гад даже по ночам снился! Как начнет он лампочками моргать - руки сами начинают шнуропары ворочать, вонзая их в ненавистный ящик! Он моргнет, мол, жив еще я - ты ему прям в моргающий глаз шнуропару. Он опять, и ты опять. Ты ему - получи гад и сдохни, а он тебе очередной лампочкой - а вот хрен тебе в обе руки! И так шесть часов подряд шла эта перестрелка! С переменным успехом. Порой я даже жалел, что гомосапиенсом родился, а не индийским божеством с шестью хваталками...
Ну, натурально, из нашего астрала выпадаешь - часовая стрелка скачет как секундная!
Должен отметить, что по молодости меня до сего аппарата только по ночам допускали, чтоб дров не наломал, шнуропарами в него пихаясь. Но вот в тот раз, а именно 28 Мая, Ерик вдруг вспомнил, что природа любит поступательное движение, а посему взял и назначил меня в дневную смену - и то правда, чего мне в праздник отдыхать, балду по роте гоняя. Любить, так любить! В духовном, понятно, смысле...
И вот, пока весь Отряд млел от счастья на городском стадионе (там взвод ПБС показывал планете всей, как он умеет различными частями тела из кирпича щебёнку добывать), я тихо сатанел на смене - все как рванули друг друга поздравлять, так сразу этот гадский коммутатор заморгал-засветился, как елка новогодняя или шизанутая цветомузыка. А тут еще по городскому какой-то мужик прозвонился, да только чего хотел, фиг поймешь - фон в трубке был жуткий, какие-то трески-всхлипы, щелчки и завывания - ну полное ощущение, что из Гондураса звонит, никак не ближе. С таким качеством связи проще по трубе перестукиваться, чем понять, чего он там изрекает. Ну я и посоветовал ему перезвонить еще раз, авось, получше будет...
Сижу, сатанею дальше.
Но недолго - входная дверь чуть с петель не слетела, когда целая делегация нарисовалась. Впереди Жила с огромным энтузиазмом наперевес, за ним Ерик, размахивая всем запасом своего ехидства, а в аръегарде - сменный телефонист с прокисшей рожей на лице. Жила с ходу предложил мне сыграть в свою любимую игру. «Хамелион» называется. Суть ее в том, что он на своей физиономии будет перебирать все оттенки радуги, от инфрареда до ультрафиолета, а я должен буду определить, на каком именно цвете он остановится. Тоже мне, бином Ньютона, - когда он так щекой дергает, то точно - на зеленом остановится, как раз под цвет фуражки.
Гм... Угадал однако! Только вот в качестве приза в студию меня тут же выдернули со смены, и не отходя от кассы в дневальные определи. Потому как тот мужик, что по городу чего-то там хотел, Батей оказался. И нашей части, что характерно...
Как тогда меня за баней не расстреляли, гадаю до сих пор, но вот с другой стороны, как его по голосу угадать было, если до этого я его слышал только на плацу, когда весь Отряд выгоняли строиться? Да еще сквозь все эти трески, всхлипы, щелчки и завывания городского таксофона? Да и кто из пограничников 28 Мая своим голосом разговаривает?
Вот и пролетел. Месяц провел «на тумбочке», а вот потом... Потом Судьба с вымученной улыбкой решила компенсировать мне все тяготы и лишения, пролетевшего лично Бате индивидуума. Натуральный Джекпот выпал! Меня перевели на первую, имени Его Величества Коменданта, комендатуру!
Бли-и-и-и-и-и-и-иннн! Если бы я раньше знал, что служить можно без этого идиотского вопля «Рота строиться!!!», слышимого по двести раз на дню. Без всех этих армейских умностей, вроде того, что у толкового командира солдат всегда при деле должен быть, а если дела нет, то его обязательно придумать надо. Без ночной разгрузки вагонов с промерзшим углем и сортировки по цветовому признаку сваленных в кучу колотых кирпичей. Без цементно-разгругочного шефства над нашими шефами и постройки нового здания Штаба. А можно просто заниматься тем Делом, для которого тебя и собственно и призвали - связь на границе обеспечивать, а не 24 часа в сутки стройбат изображать. Если бы я раньше знал...
То сам бы позвонил Бате и сказал бы ему, что у него сапоги плохо начищены... Хотя нет, это перебор выйдет - за такое уж точно за баню... Ну не знаю, придумал бы как ненавязчиво пролететь, чтобы из гарнизона слинять подальше...

Вот так и не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Сколько лет прошло, а я все не перестаю удивляться гримасам Фортуны, а точнее тому изумительному качеству жизни, что всегда вселяет оптимизм - если ты сегодня в полном... гм... нижнем экстремуме, то завтра обязательно на коне будешь! Вот этот случай и был для меня первым колебанием Маятника Жизни.
Ну чего еще добавить?
Батя дослужился до генерал-полковника и сейчас в отставке. Дай Бог ему здоровья! Жила стал полковником. А потом трагически и нелепо погиб... Мир его праху...
Ерик получил-таки долгожданные лейтенантские погоны и после нескольких лет службы ушел в отставку майором. Чего с ним сейчас - не ведаю... Наверное тоже за Маятником следит...

Командир нашей 4-й роты капитан Хорошевский среди курсантской братии носил заслуженное прозвище «Нахрен». Ибо, это было наиболее часто используемое им разговорное выражение и словосочетание.

Бесспорно, в великом и могучем русском языке - языке Пушкина, Толстого и прочих общепризнанных гигантов мысли, несомненно, есть еще пару десятков достойных (а может даже и чуть-чуть больше, кто его знает), словесных оборотов, но капитану Нахрену это было не ведомо. Поэтому он успешно обходился стандартной фразой: «на хрен», используя ее всегда и повсеместно - практически на все случаи жизни. И Вы знаете - ничего критичного, вроде как бы хватало, обходился наш казарменный филолог таким достаточно «богатым и разнообразным» словарным запасом. Все окружающие его прекрасно понимали. А что не понимали, то успешно додумывали, частенько в свою пользу естественно. Но это уже отдельная история. Итак, ротный...

К тому же, он был человеком переменного настроения и при малейшем отсутствии «оного», с превеликим энтузиазмом и патологическим удовольствием срывал «приступ немотивированной ипохондрии» на любимом личном составе. (см. «Как хорошо быть генералом»)
В 4-й роте среди курсантов частенько ходила такая загадка: «Чем отличается Володя Нахрен от реактивного самолета?» Ответ: «Самолет, сначала видно, а потом слышно! (реактивный самолет, преодолев звуковой барьер, летит быстрее скорости звука) А Нахрена сначала слышно, а потом уже видно!» Как общеизвестно в любой шутке присутствует лишь микроскопическая доля шутки, а все остальное - чистейшая правда.

Наша легендарная рота дислоцировалась на 2-м этаже старого 3-х этажного здания, 1943 года постройки, которое ударными темпами возвели плененные под Сталинградом фашистские гастарбайтеры. Искренне раскаявшиеся на стандартном уральском морозе приверженцы теории Гитлера об исключительной роли арийцев в мировой истории, полуобмороженные потомки викингов в едином трудовом порыве старались от «чистого нордического сердца» хотя бы частично компенсировать нанесенные ими, по чистому недоразумению, естественно, и по вопиющей случайности, безусловно, все нечаянные разрушения в нашей стране.

Бывшие солдаты вермахта и люфтваффе свято поверили в преимущество социализма, поэтому остервенело пахали днем и ночью, как убежденные «стахановцы», ненавязчиво подгоняемые строгим конвоем, в слабой надежде завершить текущую пятилетку за три дня. И тем самым хотя бы частично искупить свою вину перед русским народом и заработать себе пусть даже иллюзорный шанс на досрочно-условное освобождение, с торжественным клятвенным обещанием, передать всем своим грядущим потомкам строгий запрет, когда-либо пересекать границу СССР и не дай Боже с оружием в руках. Думается, именно поэтому здание нашей казармы было построено очень добротно, качественно и на славу.

А гуманизм русского народа всегда был общеизвестным, поэтому «перековавшуюся на гостеприимном Урале» немчуру после окончания войны почти сразу отпустили на историческую родину восстанавливать то, что неосторожно порушили русские солдаты, а зря. Поторопились однозначно. Надо было бы «бригаду трудолюбивых пацанов-ударников» до 2000-го года у нас в гостях подержать, чтобы в соответствии с обещаниями М.Горбачева, немецкие гастарбайтеры построили каждому жителю СССР отдельное жилье. Сдается мне, что именно из-за этой непродуманной и скажем честно - несвоевременной амнистии фашистских прихвостней, сорвалась глубоко просчитанная жилищная программа нашей великой и мудрой КПСС.

Как уже ранее описывалось, казарма представляла собой стандартный образец саксонско-тевтонского народного зодчества в самом лучшем его проявлении. Итак, опустим то, что в здании были 5-метровые потолки, всевозможные грандиозные арки, идеальные мраморные полы в туалетах и огромные окна с метровыми по ширине подоконниками. Кстати, окна легко открывались и почему-то их фрамуги никогда не перекашивались, а также было еще достаточно много удивительных, но приятных мелочей, которые исправно функционировали, несмотря на преклонный возраст. И еще была грандиозная, но тоже не менее старая и помпезная лестница с широкими ступенями и старомодными перилами, чтобы подняться по которой, необходимо было затратить пару минут из своей «быстротекущей» жизни.

В то время, пока командир роты совершал свое чинное восхождение по замечательной лестнице с целью величаво прибыть в подчиненное ему подразделение, дневальный на тумбочке, да и вся рота в целом, уже отчетливо слышала неумолимое приближение нашего любимого отца-благодетеля. Более того, спрогнозировать его настроение и последующее поведение было тоже вполне легко и абсолютно реально, причем с большой долей вероятности. Так как эхо виртуозных и многоэтажных ругательств, изрыгаемых нашим дорогим Нахреным, гулко разносилось по всему лестничному пролету, многократно усиливаясь в акустической модуляции, хаотично отражаясь от фундаментальных стен и добротных перекрытий, приобретая наиболее угрожающие нотки.

Обреченный и «сбледнувший с лица» дневальный на тумбочке у входных дверей непроизвольно напрягался, испытывая гарантированную слабость в коленках от предстоящего «незабываемо-приятного» свидания со своей «ласковой и справедливой» судьбой в виде капитана Нахрена, в явном предчувствии получить гарантированную пару «внеочередных» нарядов. Хорошо бы - еще пару... Кстати, предчувствие в данном случае еще никого никогда не обманывало и не разочаровывало.

Дневальный курсант по роте мгновенно вспоминал все свои прегрешения «вольные» и «невольные», успевал написать чистосердечную явку с повинной, включая в нее такие неоспоримые факты из своей биографии, как персональное участие в покушении на Д.Ф.Кеннеди, Ф.Кастро, Л.Н.Троцкого и Николая II и умудрялся составить подробное завещание. Особо расторопный дневальный еще успевал позвонить родственникам с последним прощальным словом, а также попросить искреннее прощение у всех курсантов роты, чтобы его не «поминали лихом» в случае чего. А это «чего» в данный момент неумолимо поднималось по лестнице.

Остальные парни, которые, не будучи намертво прикованы дисциплинарной цепью к тумбочке дневального и поэтому имевшие относительную свободу передвижения в замкнутом пространстве казармы, сразу же поголовно испытывали массовую слабость живота и острый приступ «медвежьей болезни». В связи с чем, почти все пацаны, скоропостижно и наперегонки ломились в туалеты казармы, лелея в перепуганных душах, смутную надежду быстро занять пустующую кабинку и закрывшись изнутри на все запоры, а также для пущей надежности еще и подперев хлипкую дверцу своей ногой, безвозвратно затеряться в недрах романтично журчащих очек. Кое-кто был бы рад выброситься в окно от греха подальше, но приличная высота второго этажа здания останавливала от такого радикального выхода.

Основная масса курсантов, затаив дыхание, плотно облепила массивные колонны, поддерживающие тяжеловесные своды арок и отделяющие спальное помещение от центрального коридора. Все ребята приняли максимально обтекаемый вид, стараясь идеально скопировать и придать своим лицам цвет бежевой известки на побеленных стенах. Мимикрия, знаете ли, и все такое. Короче, любой хамелеон бы удавился от зависти.

Лишь только один человек, не определившись однозначно и бесповоротно, как ему поступить, хаотично метался по спальному помещению, провокационно грохоча сапогами и привлекая внимание Нахрена не только к себе, но и без малого, к доброй сотне ребят, которые прятались в спальном помещении роты. Это был незабвенный Петрович, причем Петрович, который был в откровенной панике, а это уже само по себе достаточно опасное и непредсказуемое явление. (см. «Петрович и дерево»)

Накануне, Петрович получил долгожданную серенькую бумажку под названием «Извещение» с училищной почты о том, что ему следует незамедлительно получить объемную посылку из родной Пензы. Совсем недавно парню исполнилось 18 лет, и заботливая мама выслала дорогому сыночку огромный фанерный ящик (на пределе ограничений по весу, в районе 15 кг.), битком набитый всевозможными сладостями и разнообразными вкусностями, чтобы ее дорогой и единственный сын Артурчик смог достойно отметить свое совершеннолетие и порадовать сослуживцев давно забытыми домашними лакомствами.

Получив долгожданную посылку, сияющий Петрович торжественно принес ее в казарму и, собрав личный состав 45-го классного отделения на долгожданное пиршество, только начал приоткрывать заколоченный ящик, как случилось то, что случилось - «к нам приехал, к нам приехал, Володя Нахрен, дааа-раааа-гоой!!!»

Перепуганный насмерть Петрович еще долго бы в растрепанных чувствах носился по спальному помещению, старательно повторяя траекторию элементарной частицы при Броуновском движении, до факта неизбежного полного «палева», если бы киевлянин Лелик беззлобно не рыкнул на него, приводя сознание нерешительного «пензюка» в относительное просветление.

Петрович, наконец, определившись с направлением «спасительного бегства», не придумал ничего лучшего, как поставить фанерный ящик с яркими атрибутами Советской почты фактически прямо на проходе от центрального коридора в спальное помещение нашего классного отделения - на самом видном месте. Совершив данную непростительную глупость, впрочем, вполне стандартную и прогнозируемую для «вечно суетливого и слегка подтормаживающего пензюка», Петрович метнулся к ребятам и старательно прижал свое, временами судорожно-конвульсивно трепыхающееся тельце к массивной колонне между Леликом и Витей Копыто. Все замерли. В воздухе казармы повисла тревожная тишина. В любой точке спального помещения было отчетливо слышно как на 5-метровом потолке в дальнем углу страстно сношаются две бессовестные мухи.

Хлопнула массивная входная дверь, Володя Нахрен разъяренным тигром ворвался в роту. Мы услышали монотонное бубнение - это дневальный докладывал свою стандартную «молитву» об отсутствии происшествий во время его присутствия и т.д. и т.п., которое сопровождалось звериным рыком.
- Бубубубу-бу! Бубубубубубу....
- Твою мать... бардак и срач! Где личный состав?! Почему не так стоишь?! Подшива несвежая, рожа наглая, щетина небритая, сапоги в гармошку, бляха на ремне тусклая, ХБ ушитое, ремень висит на яйцах, штык-нож не на 4-ре пальца от бляхи, полы не натерты... Два наряда вне очереди на тумбочку ... на хрен!
- Бубубубу-бу-бу-бу...
- ...три наряда...на хрен, чтоб не оправдывался! Все устранить и вылизать, чтобы блестело как у кота яйца. Быстро принял позу бегущего египтянина (раком с задранным кверху халатом) и вперед «рексом» метнулся, обгоняя собственную тень... Перестань мямлить и выплюнь член изо рта... Пять нарядов, на хрен! .... УУуууу!!!....

Не переставая злобно гундеть, капитан Нахрен двинулся по центральному коридору в сторону своего кабинета. По мере его продвижения по «взлетке», курсанты, прилипшие к огромным колоннам с обратной от центрального коридора стороны, плавно и неслышно передвигались в «мертвые» зоны, недоступные зоркому взгляду раздраженного командира. Ребята чутко ориентировались в пространственном положении офицера по гулким звукам шагов офицера, по многочисленным отголоскам эха его бесконечных ругательств, которые били по ушам курсантов в гробовой тишине огромного помещения казармы и по отбрасываемой Нахреным тени, которая зловеще скользила по идеально начищенному до зеркального блеска полу.

Мрачная тень капитана Нахрена уже почти проследовала спальное помещение нашего 45-го классного отделения и должна была свернуть в перпендикулярный коридор казармы, а мы уже были готовы вздохнуть более-менее свободно, но тут ротный заметил внушительный ящик из желтой фанеры, который безобидно стоял прямо на входе в наше спальное помещение.
- Ага!!! Сколько раз я говорил, чтобы в спальном помещении не было посторонних предметов?! Ась?! Не слышу!!! Ну, пиндец, на хрен, такой наглости я не потерплю, держите мундеркинды!

И сменив направление первоначального движения, Нахрен немного разбежавшись, мощным ударом с ноги, зафутболил посылочный ящик вглубь спального помещения.
Тонкая фанера, сколоченная неумелой женской рукой мамы Артура Юманова, жалобно треснула, ящик развалился по швам, и его содержимое разлетелось по всему спальному помещению не только нашего 45-го отделения, но и щедро покрыла пол на внушительной площади почти половины казармы.

Целлофановые мешки, в которые была заботливо уложена домашняя выпечка, лопнули и песочное печенье, рассыпаясь на мелкие крошки, равномерно покрыло намастиченный пол в спальном помещении казармы почти ровным слоем. Конфеты полетели следом за печеньем, разлетаясь веером от эпицентра места приложения сильного удара ноги Нахрена по посылочному ящику. Вишневое варенье, благополучно пережившее длительную пересылку в многократно-запаянном пакете, выползло наружу бесформенной слизью и растеклось на полу в бурую лужу возле разбитого вдрызг посылочного ящика.

Мерзкую картину полного разгрома завершала, прилипшая к поверхности месива из варенья, конфет и крошек печенья, красивая открытка с трогательной надписью «С днем рождения, сынок!», которая вылетела из разбитой посылки.

Посмотрев на разрушительные результаты своего «штрафного» удара, «казарменный форвард» Володя Нахрен на мгновенье возможно даже и пожалел о содеянном, так как он испоганил не просто кучу дефицитных для любого курсанта продуктов, но и наплевал в самую душу адресату данной посылки и тем ребятам, кто естественно разделил бы это «богатое» пиршество по братски. Но что сделано, то сделано, Нахрену надо было держать марку и он, отогнав в сторону робкое чувство вины и остатки совести, взревел с новой силой.

- Что, получили?! Не хрен разбрасывать посылки, где не положено! И так будет с каждым, кто осмелится не выполнить мое распоряжение. Все посторонние предметы буду выпинывать или выбрасывать в окно! Все без исключения! Кто не доволен, пусть пишет жалобу в ООН Пересу де Куэлеру. А теперь быстро навести идеальный порядок в помещении! Развели срач! На весь онанизм и розовые сопли, 10-ть минут времени! Время пошло!
И капитан удалился в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Мде... приехали - отметили 18-летие Петровича, ничего не скажешь. Спасибо, тебе сучонок Вова, за поздравление, вовек не забудем...

У Петровича на глазах выступили непроизвольные слезы. Он молча сходил в туалет, взял веник, совок и начал заметать остатки печенья в сломанный ящик. Мы все как один, начали помогать ему наводить порядок. На душе было очень хреново. Скотина ротный «ни за что» взял и обидел не только нашего парня, но и его маму, которая старательно пекла эти печенья, вкладывала в них свою душу, надеясь сделать приятное своему сыну и его друзьям. А теперь это печенье, которое проделало долгий путь, в виде мелких крошек было хамски разбросано по всему полу.

Петрович, закусив губы почти до крови, старательно подметал пол. Было отчетливо видно, как нереально крупные слезы, стекая по его детскому лицу, капают прямо на пол. Киевлянин Лелик подошел к Петровичу и своей огромной ладонью крепко сжал ему плечо.
- Петрович! Не надо. Сходи, умойся. А маме напиши, что все было очень вкусно. Ребятам понравилось, все курсанты в ультимативной форме требовали добавки. Парни, нам ведь понравилось печенье Артура?!

Толпа ребят, ползающих под кроватями и собирающих бесчисленные обломки печенья вперемешку с разлетевшимися конфеты, дружно загалдела.
- Ясен пень! Такого вкусного печенья отродясь не кушали! И варенье, несомненно, божественно замечательное. Вон какой обалденный запах в роте стоит. Маме отпиши спасибо от нас всех. Пусть ей будет приятно.

Очевидно, у Петровича от избытка неприятных эмоций перехватило горло и, он ничего не смог сказать в ответ, а только бессильно опустился на табуретку и его плечи сотрясли беззвучные рыдания - у парня сдали нервы. А чего вы хотели?! Никому не доставит удовольствие тот факт, что об тебя прилюдно вытирают ноги, да еще затронув самое святое - труд твоей мамы.

Витя Копыто молча подошел к жалкому Петровичу, осторожно, но весьма настойчиво вытянул веник из рук Артура и, тихо но, очень качественно матерясь на ротного, начал аккуратно подметать пол дальше.

Мда, Нахрен нарвался, это однозначно, к маме не ходить. Он переступил черту и теперь пусть не обижается. Месть будет обязательно, это даже не обсуждается. Готовься и жди, говнюк. Это будет не завтра и не послезавтра. Не даром говорят в Италии, что «месть - это такое блюдо, которое подают холодным», вот и подождем, пока Володя остынет, подзабудет, а потом и рассчитаемся. А сейчас, оставим его наедине со своей собственной совестью!

Могу поспорить, что капитан сейчас сидит у себя в канцелярии и ему очень стыдно за свой гадкий поступок, но «жизнь - не кинопленка, назад не отмотаешь». Если бы ротный нашел в себе душевные силы, вышел бы из кабинета, построил роту и прилюдно извинился, вопросов нет - с кем не бывает?! Ну, сглупил, простите меня парни, виноват, исправлюсь. Но нет, не вышел, не извинился. Мужества не хватило?! Ладно, тогда держись дорогой и любимый Володенька, процесс пошел!

Прошло пару месяцев, все это время капитан старался не обращаться напрямую к курсанту Юманову и не смотреть ему в глаза. Было отчетливо видно, что Нахрена что-то тяготить, но он мастерски душил робкий голос своей совести очередными всплесками немотивированной ярости и бесконечных придирок. А мы тем временем готовились...

На училищной свалке был найден старый посылочный ящик. Все адреса на нем мы аккуратно затерли, чтобы не было никаких концов и зацепок. Затем заполнили ящик до краев песком и в одно солнечное воскресенье, когда ответственным офицером в роте остался Володя Нахрен, этот посылочный ящик был нагло выставлен в спальное помещение роты. Для увеличения поражающей силы «заряженной бомбы», в песок еще заботливо вылили пару литров воды, а на обратной стороне верхней крышки крупными буквами написали два адреса ярко-красным карандашом.

Итак, солнечное воскресенье, Володя Нахрен естественно в дурном расположении духа, так как такой замечательный день с прекрасной погодой бездарно пропадает в «вонючей» казарме наедине с уже давно обрыдлым личным составом, глаза бы которого не видели.

Личный состав роты сидит у телевизора и с сопливым восторгом смотрит передачу «В гостях у сказки». Да-да, именно эту, так как из-за постоянного информационного голода, курсанты были готовы с поросячьим упоением тупо смотреть даже в черный экран абсолютно выключенного телевизора. Время близится к обеду. Из канцелярии роты выползает Нахрен в стандартном настроении - «не в духах», презрительно долго смотрит на сидящую у телеприемника толпу курсантов и, брезгливо скривив губы, выдает следующее.
- Рота приготовится к построению на обед! 5-ть минут времени, время пош...

И тут Володя замечает посылочный ящик, который дерзко выглядывает из-за угла колонны спального помещения. Нахрен осекается на полуслове, заводится с пол-оборота и заметно багровеет. Отчетливо видно, что ему «этого» очень не хочется делать, но он - командир, начальник, цербер наконец, объявил - значит должен упереться как баран и держать свое слово до конца, спасая остатки своего авторитета, который болтается только на статье Общевоинских Уставов о единоначалии в Красной армии и не более того. Нахрен взлохматил волосы на голове и зарычал.
- Я тут что - пустое место?! Я уже много раз предупреждал вас, господа тупорылые «юнкера-кадеты», чтобы в спальном помещении не было посторонних предметов. Но нет, мои слова для вас пустой звук - акустическое колебание воздуха, да?! Вы сами напросились! Что я обещал сделать, если увижу подобное безобразие?! Ась?! Кто хозяин посылки?! А? Нету хозяина?! Так расскажете ему, что мои требования одинаковы для всех и ...
И Володя Нахрен, энергично разбежавшись, с правой ноги влупил по посылочному ящику, что было дури ... «Хрясь!»

Честно говоря, ящик почти даже и не сдвинулся с места. А если и сдвинулся, то на 1-1,5 сантиметра, не более. Зато, ударная ножка нашего «фаната футбола» ротного офицера сразу подвернулась в голеностопе. Все курсанты отчетливо услышали противный хруст, который в одно мгновение был заглушен нечеловеческим и душераздирающим воем нашего отца-командира, который, тщательно скрывая набежавшие слезы и до крови закусив нижнюю губу, на одной ножке (здоровой естественно) запрыгал в свою канцелярию, где еще долго и жалобно поскуливал.

Мы сразу поняли, что неслабо перестарались и поэтому, ребята схватили ящик и быстро высыпали его содержимое прямо в раскрытое окно - в клумбу с цветами, а ящик поставили на место. Предусмотрительный Жека Ящиков немного поколебавшись, отломал верхнюю крышку от посылки, на которой мы заранее написали крупными буквами.
Адрес получателя: «Командиру 4-й роты капитану В.Л. Хорошевскому»
Адрес отправителя: «Твоя совесть»

Эту крышку Евгений Ящиков разломал на части и выбросил через забор училища в лесополосу. Свои действия, он позже объяснил тем, что травмированный Нахрен может потребовать служебного разбирательства и такая надпись наведет «душевных, но дотошных пацанов из особого отдела» на неожиданную мысль о заранее спланированном заговоре и тогда с нас живых не слезут, пока матку наизнанку не вывернут. Все ребята согласились с Ящиком. Разумно Евгеша. Береженого, Бог бережет.

В положенное время, дисциплинированная 4-я рота построилась для следования на обед, но Нахрен не вышел на плац, он по телефону через дневального курсанта, вызвал к себе старшину роты и тот, получив все ценные указания, самостоятельно отвел нас в столовую на обед.

Когда, мы вернулись, ротного уже не было. Дневальный на тумбочке, особо не скрывая гаденько-ехидную улыбку, рассказал, что капитан сильно хромая и постоянно корчась от боли, уполз домой. Честно говоря, мы ждали кровавых разборок и жестоких репрессий, но на удивление, ничего такого не последовало.

Больше всех, конечно же, переживал Петрович, ибо он обоснованно опасался, что в качестве первопричины этих событий, могут притянуть за уши и его. Но все парни из нашего 45-го отделения договорились, что если начнется официальное расследование, то мы, как один, дружно напишем рапорта о непристойном поведении командира роты и наших вынужденных действиях. Мы понимали, что от неминуемого отчисления из училища нас это не спасет, но неуравновешенных людей с такими откровенно хамскими замашками, наверное, все же нельзя допускать к руководству личным составом.

Тем временем, Нахрен официально оформил больничный лист, доложив Пиночету - командиру нашего батальона, что нечаянно запнулся на проклятой лестнице, образца 1943 года и сильно повредил ногу.

Через месяц он вернулся в роту, все еще заметно прихрамывая, но опять же открытых расследований не проводил. Возможно, его верные «сексоты» тихонько и шуршали в роте, выискивая зачинщиков и активных участников данного заговора но, тем не менее, никто из нашего 45-го классного отделения не пострадал.

Более того, наш урок пошел капитану Хорошевскому явно на пользу, ибо уже на 3-м курсе обучения, вся рота наблюдала такую картину - после ужина наша 4-я рота, ведомая Володей Нахреным, медленно вползала в казарму, а он, торопясь доложиться Пиночету по телефону и скоропостижно слинять домой, поспешил в свой кабинетик... Но вдруг, неожиданно сменил курс и сунулся в спальное помещение, где под кроватью какого-то парня из 42-го классного отделения, виднелся краешек фанерного ящика - посылка!

Нахрен в охотничьем азарте резко ускорил шаг, сделал «футбольную» стойку и энергично отвел ногу максимально назад для последующего мощного удара, ... но вдруг резко осекся, аккуратно и медленно поставил свою «ударную» ножку на пол и, развернувшись на 180-т градусов, тихонько потрусил в канцелярию.

В роте раздались сдержанные смешки, но мы нашли в себе силы подавить жгучее желание заржать во все горло и от души прокомментировать данную картину, а Нахрен в свою очередь, нашел в себе силы, чтобы сделать вид, что не услышал эти издевательские смехуечечки и не стал обострять ситуацию. «Статус кво» сохранился.

Тем временем, Лелик с лукавой искоркой посмотрел на взъерошенного и непроизвольно напрягшегося Петровича и только молча улыбнулся, задорно прищурив глаза.

Процесс воспитания Нахрена начал давать свои первые положительные результаты.