Всегда говорил и говорю с каким уважениям отношусь к флотским. На мои взгляд флот - это действительный наследник традиций. И потому не могу остановиться чтобы не выложить данную историю на нашем сайте... хотя практически никогда этим не занимался.

Автор: Лойко Анатолий Николаевич
фото: http://www.tms.tsu.ru/foto/5.jpg
А вот и сама история...

"Солёное" слово
О "пользе" или "вреде" ненормативной лексики писал ещё Леонид Соболев. Помните его боцмана, Помпей Ивановича с его идеологией о несомненной пользе "солёного" слова в условиях достаточно рискованной флотской службы? Это, когда молодые матросы теряются во время тяжёлых авральных работ на верхней палубе, да ещё в штормовую погоду, когда малейшая заминка, промедление становится прямой угрозой жизни!! По убеждению этого Соболевского боцмана только "загиб Петра Великого" может помочь такому матросу и дело сделать и остаться целым и невредимым! А в то, что со штормовым морем шутки плохи, верят все моряки. Не стану дальше развивать эту мысль, а лучше расскажу один случай на эту тему.
Летом 1956 года мы, курсанты ТОВВМУ, были направлены на ежегодную практику на боевые корабли Тихоокеанского флота. Уже в те годы по своему корабельному составу ТОФ был огромен! Поэтому 750 - 850 человек курсантов так "растворялись" среди экипажей кораблей, что мы, бывало, неделями не видели друг друга, даже если были на одном корабле. Ну, скажите, как выделить 10 - 15 человек курсантов среди экипажа, например крейсера. Ведь численность его собственного экипажа была более 1000 человек? Жили мы вместе с матросами, питались с одного стола, одеты - обуты были тоже, как матросы, да и должности исполняли матросские. Это было правильно! Каким - же ты будешь офицером, если не знаешь, что такое "матросская лямка"? Распорядок дня на кораблях был чётким, всё делалось по командам, так сказать по "свистку". Именно этой чёткостью, слаженностью и отличались во все времена российские корабли.
В один из ясных, солнечных августовских дней крейсер "Калинин" стоял кормой, с отданными якорями, у причала N36 бухты Золотой Рог. По трансляции из рубки дежурного по кораблю раздалась команда - "Сделать перерыв!" и мы быстренько понеслись на бак, к "фитилю" - покурить. Не успеешь за эти 10 минут перекурить, будешь ещё целый час мучаться! Быстро прикурив, я огляделся: в бухту вошел новенький, что называется с "иголочки", эскадренный миноносец проекта 30 - бис. Корабль быстро, работая машинами "в раздрай" разворачивался вправо. Матросы на баке загалдели:
- Смотри, братва! Ховрин идёт, Ховрин! Ну, сейчас покажет "класс" в швартовке!
Признаться, я не знал ещё кто такой Ховрин, чем он знаменит и почему матросы крейсера так внимательно следят за маневрами эсминца. Меня тут же "просветили": Ховрин Николай Иванович, командир бригады эскадренных миноносцев, капитан I ранга, один из опытнейших моряков ТОФ. Любит "лихую" швартовку, при которой нужно обязательно "помыть" участок причала, куда швартуется корабль. Это делалось дачей среднего, или даже полного хода вперёд, не доходя нескольких метров до причала. А возможно это было, только при очень хорошем глазомере и чёткой работе машинистов, стоящих на маневровых клапанах турбин. Рискованный маневр! Но, по другому Н.И Ховрин не умел! Ещё в характеристику Н.И Ховрина кто-то добавил: "Ну, Ховрин - настоящий марсофлот!". В устах матросов это была высшая похвала!
И спустя 20 лет, будучи уже на Черноморском флоте, я понял, каков это был человек и согласился с характеристикой матросов крейсера "Калинин"!
А пока что мы, разинув рты следили за действиями эсминца. Всё это происходило быстро, быстрее, чем я рассказываю об этом! Закончив разворот, на эсминце дали средний ход назад обеими машинами. А это ни мало, ни много около 35 км\час! Через несколько секунд, мы услышали голос самого Ховрина, который в электромегафон (тогда еще не было громкоговорящей связи) скомандовал:
- На баке! На отдаче правого якоря стоять! - и через полминуты:
- На баке! Отдать якорь!
И как на грех! Не отдаётся правый якорь и всё! Заело что-то в якорном устройстве. А эсминец "лупит" задним ходом на железобетонный причал и уменьшать этот ход или стопорить машины Н.И Ховрин и не думает! Нам всем, стоящим на баке крейсера, стало как-то "неуютно". Ведь, если промедлят с отдачей якоря и не вовремя погасят инерцию заднего хода, то ... корма эсминца будет разбита "всмятку"! И тут на всю бухту Золотой Рог, Ховрин рявкнул:
- На баке! Что вы там ползаете, как пьяные вши по мокрому х..ю!!!
Видимо этот "лозунг" кое-кого на баке эсминца привёл "в чувство" - якорь рухнул в воду, якорная цепь загрохотала со скоростью пулемета, на одном из трапов лайнера "Советский Союз", как раз принимавшего на борт пассажиров, кто-то выронил чемодан...А эсминец летел кормой на причал.
В какой-то момент, ведомый очевидно только Н.И Ховрину, эсминец дал полный передний ход. Под его кормой "вспух" бурун, выкатился на причал и, действительно, "помыл" добрую сотню квадратных метров причала. Затем эсминец как вкопанный остановился в метре от причала! Наши матросы ликовали:
- Молодец, дядюшка Хо!!!
А тихо подошедший сзади наш боцман - старый морячина, убеленный сединой, добавил:
- Да, лихой моряк! Настоящий марсофлот!
Как видите, "солёное" слово, всё-таки полезно.

Корабельный доктор. История "цельнотянутая", но весёлая.

Чем отличается психически больной человек от здорового? У каждого из нас,
есть какие-то черты, которые в гипертрофированном виде свойственны сумасшедшим.
Очевидно, по этому у нас иногда здоровые сидят в психушке, а больные бродят
по улицам. И где та планка за которой начинается безумие, вам не сможет
ответить даже врач-психиатр. Особенно, если пациент человек не буйный.
Корабельный доктор, был толстеньким невысоким человеком лет 40,
с круглым веселым лицом. Венчик седых волос обрамлял колоритную загоревшую
лысину. Крепенькое брюшко упруго нависало над короткими ножками. Доктор
улыбался. Он улыбался постоянно. И это ужасно раздражало замполита. Потому что
на политзанятиях доктор улыбался тоже, придавая оттенок комичности пламенным
речам комиссара. Может быть поэтому, а может просто не любил замполит хороших
людей, но при каждом удобном случае он старался сделать доктору гадость.
И должность ему это позволяла. Но доктор был очень добрым человеком, он любил
людей, животных и даже замполита, что приводило последнего в бешенство.
К сожалению, с некоторых пор, доброта доктора стала переходить рамки
разумного. Похоже, что многолетняя служба и несочетаемость внутреннего мира
с окружающей действительностью все-таки внесли разлад в его психику.
К странностям на флоте привыкли - у каждого свои тараканы в голове,
но некоторая неадекватность действий доктора могла боком выйти в море.
Это становилось очевидным даже тем, кто к доктору благоволил. Первым
нашумевшим «звоночком» была акция по прикормке крыс. Доктор получал на базе
отраву, которую должен был замешивать с пшенной кашей и разбрасывать по углам
отсеков и возле норок. А крысы должны были ее есть и подыхать стаями. Однако
крысы ели, но не подыхали, а становились толще. Шерстка их лоснилась,
а в бусинках глаз прибавлялось наглости. Вредительскую деятельность доктора
пресек бдительный замполит. Оказалось, что доктор кормил крыс вареной кашей,
а отраву потихоньку выносил с корабля. Вторым «звоночком» была вакцинация
матросов - мотористов «прививкой от крыс». После нее, по мысли доктора,
матросы и крысы должны были полюбить друг друга. История получила огласку
и командир решил не испытывать судьбу перед выходом на боевое дежурство.
Он отправил доктора на обследование в госпиталь, выделив сопровождающим
самого бесполезного человека на корабле - замполита.
Когда они прибыли в госпиталь, там творился обычный флотский бардак.
Никого из нужных врачей на месте не было. Поскольку доктор здесь был своим
человеком, то предложил замполиту отдохнуть на скамеечке, а сам обязался
быстро найти начальника отделения. Разумеется, доктор знал, где и кого надо
искать. Разговор врачей под медицинский спирт, изобиловал специальными
терминами и предварительными диагнозами. Когда наш доктор отправился
за замполитом, то в двери обернулся и еще раз напомнил коллеге:
- Имей ввиду, замполит уверен, что не я его, а он меня привел
на госпитализацию.
Замполит уже начал волноваться, когда объявился благоухающий свежим
спиртовым душком подопечный. Возле кабинета начальника психиатрического
отделения, замполит приказал остаться доктору в коридоре, а сам, испросив
разрешения, вошел. - Товарищ, капитан третьего ранга, - доложил от двери
замполит, - привел на обследование нашего доктора. Похоже, с ума сошел,
бедняга. Потом дверь закрылась. Некоторое время за дверью тихо бубнили, потом
раздался возмущенный голос замполита и успокаивающий голос начальника.
Затем к кабинете раздался грохот и над дверью загорелась красная лампочка,
где-то протрещал звонок. По коридору протопали два дюжих матроса- санитара.
А еще через минуту из кабинета мимо доброго доктора, прошли те же санитары,
крепко держа завернутого в смирительную рубашку замполита. Он извивался
как куколка бабочки-капустницы в клюве воробья и орал на весь коридор. Речь
его была нечленораздельна и многословна. Отдельные осмысленные фразы, обладай
они силой материализации, должны были повергнуть в геенну огненную не только
начальника отделения, но весь госпиталь должен был незамедлительно
провалиться в преисподнюю.
После, коллеги выпили еще немного спирта и посокрушались на тему «до чего
доводит служба». Затем подписали необходимые бумаги и доктор убыл на корабль.
А утром, он свежевыбритый, по доброму улыбаясь, докладывал обалдевшему
командиру: «Замполита в госпиталь сдал, предварительный диагноз - шизофрения».

Saving of Red-White Crew
(из рассказов береговых охранников)

- А чего? Давай! До дна представленной емкости! Тока вы ж смотрите - выбирайте самого мощного, эта вам не гири толкать, это хуже!
- Yes, don't worry. But... but... It mustn't be the "wodka iz lar'ka"
- ??...Вас?
- "Вас" - это по-немецки. Он говорит, "Водка из ларька".
- Он чё, дурной? Или обидеть хочет?
- Просто неграмотный. Американец, что возьмешь. Надо объяснить, потравятся еще.
- Ю... э-э-э... not покупать... как "покупать"?
- Сэлл.
- Не, "сэлл" - это курс продажи.
- Тогда "бай".
- Ю нот бай ...э-э-э...
- Водку из ларька. Водку из ларька вы покупать не должны.
Отравиться можно. Каюк. Капут, - пом обхватывает пальцами горло и, высунув язык, изображает страшную смерть от паленой питерской водки.
Американец понимает. Еще бы не понять - медслужба красивого красно-белого Coast Guard сutter'a (вот же люди - три тысячи тонн железа, ну вылитый фрегат, "катером" назвать!) под слабо волнующимся полотном "13 мичманов"* уже ввела в отношении всех продуктов с берега строжайший карантин. Но, увы, она ничего не могла поделать с продуктами и напитками, потребляемыми на борту принимающего визит ПСКРа...
- Ну вот, договорились. Где зам? Ага, вот зам. Зам, надо подготовить Серегу к турниру. Ну, морально, психоло... ага, ну ты понимаешь? Мы не имеем права проигрывать.
Третий день визита падал на день флота. День Военно-Морского Флота. И было крайне, просто жизненно необходимо сделать так, чтобы толпа береговых охранников американской национальности не разбрелась по кораблям кабакам, не расползлась по питерским кварталам, чтобы она, дисциплинированная и слаженная, по возможности в этот день осталась на борту, своем, растущем в небо косой красной полосой на ослепительно белой стене, или по крайней мере принимающем, пусть грациозном и почти новом, но небольшом, почти маленьком...
- Надо их напоить. Надо напоить. Напоить надо.
- Да подожди ты... деревенские есть среди бойцов? Зам! Деревенские есть?
- Есть... а что, так каперранга?
- Ну, в лапту играть должны... а это, я читал, вылитый бейсбол. Надо матч организовать.
- Ну, может пара человек и найдется...
- Не пойдет. Баскетбол?
Тишина.
- Ну что вы сидите? Столом в кают-компании вы их не удержите, концертом матросского онанизма (так у нас переводят слово "самодеятельность") - ну, час, ну, два. И всё! Это же, повторяю, американцы! У них в крови что?! Спорт!!! А у вас?
- Спирт.
- Вот то-то и оно, что спирт....Стоп. Стоп, стоп. Надо организовать...
- ... соревнование "кто больше выпьет"
- Это идея. Не только больше, но и веселее, витиеватее, разные напитки..
- С этим будут проблемы. Мартини со льдом и тоником, текиловые коктейли и даже банальная "отвертка" обойдутся в остатки зарплаты.
- Тогда по крепости разведения спирта. А закрасить можно соками - там киви, лимон, эт сетера.
- Ну... приемлемо.
- Не "приемлемо", а "есть, так точно".
- Есть, так точно.
И вот где-то на середине этого полуподпольного, понятно, действа, на пароход пожаловал совершенно трезвый американский командир ЭМБЧ**. И предложил новую категорию - "до дна". И когда в кают-компании, сразу заняв половину ее, появился один из его подчиненных, электромеханический лефтенант размеров с двух нынешних губернаторов Калифорнии, но, правда, в очках, все было уже готово. А зам в нашем углу ринга давал последние указания старшине команды БЧ-5, мичману Сереге П., которому предстоял этот
неравный бой.
- Ну так вот, Серега, не буду я тебе лапшу про важность победы вешать, а расскажу лучше, как наши с Камчатки ходили в 90-м году в Сан-Франциско, или там в Сан-Диего, праздновать 200 лет Береговой охране. Так вот, американцы им сразу там надарили подарков: адмиралам-генералам - картины на стенку, капразам - огромные фотоальбомы, ну там, "Национальные парки Америки", а
бычкам*** - корзинки такие высокие. Ну, быки собрались в каюте связиста, открыли - бутылки! Раскупорили - вино... ну, плюхнули шильца сверху и - на экскурсию. А пустые бутылки оставили на столе. А кто-то из оставшихся решил американцам-гостям, так, общественности, корабль показать, как говорится, пошире. Ну, они эти бутылки в каюте увидали и говорят: "Ни хера себе, русские живут. Если ЭТО на ланч, то что же будет на обед? Это вино - по
500 баксов бутылка! А нам говорили, что у вас доходы мизерные..."
- Афф.. аффуеть...ик.
- Ты, Серега, понимаешь, что у них опыта нету? Что не умеют они пить?
- А-ггга. Не извольте беспокоиться, оформим...
И вот они сошлись - два механика, два образа жизни, две пол-литровых кружечки этилового ГОСТ 18300-87 пополам с дистиллированной водой, для приличия подкрашенного растворимым "Pele". И - о ужас - комнатной температуры.
- Я, - говорил Сережка позже, - пью, отрешась, не дыша, но смотрю - чего там с кокосом?
А со стороны это выглядело, как у Быкова в "Стариках" - ровно, без тика, как березовый сок с рушником на плече, вдохнув полной грудью. Чего там... Главное - не думать.
Американец, который по всем основным параметрам должен был выиграть, проиграл с первого глотка - он решил оценить вкус. Вкус разведенного со слабым дерьмовым кофе теплого спирта из щербатой кружки. На втором глотке его зубы звякнули о сталь сосуда. На третьем резко запотели очки. На четвертом потекли слезы - сразу, резко, ручьями. Пятый глоток был последним - кружка вместе с рукой рухнула на стол. И только через три положенных секунды вслед за этим обстоятельства позволили Сергею завершить бой и уйти, вместе с пустой кружкой, в почетный заслуженный штопор под
этот самый стол с благородным названием - табльдот.
А фотография этого USCGC с экипажем, спасенным тогда от "wodki iz lar'ka", - вот она, лежит под стеклом на столе. Красивый корабль на фоне изумительной красоты мыса с живописным маяком. Море, солнце, все есть. Ну я не очень люблю останавливать свое внимание на этом пикчере. Потому что даже при беглом взгляде на него у меня возникает явственный привкус ГОСТ 18300-87 пополам с дистиллированной водой и отвратительным кофе, комнатной
температуры, в щербатой эмалированной кружке, жарким днем в Северной столице, в последнее воскресенье июля тысяча девятьсот затертого года.
-------------------------
*Из одного американского флага можно сделать 13 пар мичманских
погон и одну тельняшку самому маленькому из них.
**Здесь - электромеханическая боевая часть, чух-чух, пых-пых и
ту-туууу.
***Бычок, бык - командир любой боевой части, офицер, около каплея-каптри. Обычно собираются вместе и ... ГОСТ 18300-87.
Иногда - не разводя.

Курсисткий будень или один день зенитно-ракетного дивизиона.


- Рубероид, сука, бегом!
- Таварыша камандыра уже... - узбек А., прозванный Рубероидом за естественный цвет свой кожи, запихивая корку хлеба в карман, роняет миску, отчего толстый слой комбижира выплескивается с каши на стол и бежит к выходу из столовой. Остальной расчет рысью уже почти пересек плац и скрылся за углом казармы. Сирена орет не переставая... надо догонять.

Бегать по лесу конечно хуже, чем по дороге, зато ближе. В колючке на периметре давно сделана дырка и экипаж славного дивизиона С-75М привычно ныряет в нее и разбегается по своим местам. Офицеры тоже - от ДОСа здесь намного ближе. Слышно как на позиции НШ материт дизелистов. Прыгаю в окоп, где стоит моя будка. Все уже на местах. Аппаратура на режиме, только подать «высокое» и супостату трындец. Жму тангету - «будка «А» - готовность». По ГГС слышно, как командир докладывает в бригаду. Возбуждение спадает - теперь фиг знает сколько курить... в смысле сидеть и ждать - внутри не покуришь.

Сосед Димка чего то задумался и бурчит себе под нос. Ага, все верно - и суки и падлы. И сборы эти сраные - тож согласен. Четвертая тревога за 5 часов - когда такое было! Даже пожрать не успели. Главное все совпало - первое отделение уехало в штаб бригады и нас - второе отделение «размазали» за себя и за того парня. Вместо 3-х студентов и 2-х солдат у меня на РПК/СВК* остался только я, Димка (он вообще пришел с РД*, т.к. у нас веселее, а он там один) и два бойца, один из которых может только ключи подавать, а стоек шесть и две из них после модернизации работают, скажем так, странно. То ли сбоит, то ли так и надо, но по схемам совершенно не то, а новых еще нет. С модернизации дивизион сошел всего 2 месяца назад.
Заходит старший: сворачивайся потихоньку - щас «отбой» придет.
- Тащ стрший летнт, что седня такое - опять с Норвегии SR-71 летает?
- Сам не пойму. Не должен по расписанию.
- А командир че говорит?
В будку засовывается капитан - НШ: так, бойцы, 3 минуты на покурить и строиться!

По ГГС голос комдива: «Дивизиону - «Отбой»», дежурной боевой смене принять посты. ... ство!»

Выбираемся на природу. Самые рьяные курильщики рысью скачут к курилке. В стороне офицеры что-то обсуждают. На лицах тягостное недоумение, артикуляция исключительно матерная.

Строимся, профилактическая вздрючка, топаем в расположение. Жрать охота, аж тошнит. Естественно, что все уже давно остыло и комбижир в тарелках застыл поверх недоеденных супов и каш толстой белой коркой. Интересно нафига его столько толкают? Тем не менее, не имея иных перспектив, съедаем то, что есть, предварительно выкинув комбижир в отдельную миску. Ладно, ночером будут грибы с картошкой...

Вечером ожидается матч-реванш по футболу. В прошлый раз дивизион нам продул с неприличным счетом 12:0 и теперь горят мщением. Вообще им не повезло в плане спорта. В нашем взводе почти вся сборная команда по футболу одного из ССО (студенческий строительный отряд), КМС по тяжелой атлетике, 1 разряд по самбо, разрядники по волейболу.

Пока мы скакали как лоси по лесу и торчали на позиции, дневальные сделали новые ворота. Вообще организация спорта в дивизионе поставлена из рук вон. Единственный вид спорта, который практиковался до нас - «марш-бросок с полной выкладкой», поэтому ворота почти сгнили (и были легко сломаны в азарте прошлой футбольной битвы), а на футбольном поле паслись обе дивизионные коровы.

В самом начале сборов ночью, када Димка был дежурным, а я дневальным - мы эту поляну на пару выкосили и аккуратно застоговали рядом. Поэтому старшина дивизиона прапорщик Микросхема затаил к нам недоброе, зато солдаты прониклись искренней дружбой, тем более, что мы пообещали им оставить оба футбольных и волейбольный мяч, домино и карты. Наш майор о последнем знает (дважды он ловил нас за преферансом, но оргвыводов не последовало). За домино мы ходили аж в Качканар 12 км. по тайге. Это самый близкий к нам рассадник цивилизации, хотя прикрываем мы совсем не его. Покупка домино, естественно, была только поводом и водка ждет дня отъезда прикопанная под сосной метрах в 100 от казармы. Второй раз мы ходили в Качканар за «качающейся» урной в нашу курилку. Как скоммуниздили с улицы и перли на себе это неподъемное добро по лесу - рассказ отдельный и малоцензурный, но наш майор сказал, что «бачок для окурков должен быть закопан под срез до уровня земли». Проверили по Уставу - прав! Урна была похоронена. «Под сурдинку», во имя Устава, окрестные сосны побелены по шнурке, а кирпичи для нашего «плаца» возле палатки вкопаны под углом и побелены остатками извести.

Из дивизиона пришел Пашка - бывший студент Пермского политеха, выпертый в академку и оттуда повязанный военкоматом. Он посол от солдат, которые просят переписать нашу строевую песню: «А ты, родная, не горюй, п#здой накрылся отпуск летний». До этого они ходили с «Россия - березки, тополя! Россия - родина моя». Наблюдать эту картину более чем забавно, т.к. не менее половины это дети горских и среднеазиатских народов.

Пока диктовал Пашке слова, пришел Микросхема и попытался что-то вякять про внутренний распорядок, но был послан дежурным на 3 буквы. Нас спасает от лишних разборок непонятный для простого военного статус - присягу приняли (а пол-взвода вообще отслужили) месяц назад, но через 2 недели, после Госов, будем офицерами.

Приехали из бригады наши с первого отделения. Глаза горят. Им показывали штаб, демонстрировали АСУ боя. Мы зае$аные до крайности слушаем довольно вяло.

Леха в диком восторге, едва не захлебываясь словами, рассказывает: ТАМ такой аххеренный планшет, на нем вся обстановка по зоне ответственности бригады! Включая «северный» (международный) гражданский коридор и все местные! Еще там прямая связь с округом! И с дивизионами! И можно напрямую, минуя СРЦ*, выдать координаты прямо в дивизион! Просто кнопку нажимаешь - и в дивизион идет тревога и координаты цели! Нам ОД показал. Мы пока там ходили - я раза четыре нажал!

(все присутствующие хором) СУ-У-УКА-А-А-А-А!!!!

*) РПК/СВК - радиопередатчик команд / система выработки координат
*) РД - радиодальномер


история правдива процентов на 90%. изменены незначительные детали.

Однажды осенью пребывал я в состоянии глобального кризиса. Послал к ебеням все текущие заботы, работу, подругу и прочие каждодневные обязанности. Залез в Камаз к своему хорошему другу-дальнобойщику, очень кстати уволившему своего сменщика, и отправился с ним мотать километраж по СНГ. Долго ли, коротко ли мы ехали, да только оказались в одной губернии, в средней полосе. Репу я почесал и говорю другу:
-Слушай, друг, тут недалеко есть стойбище одно, где я как-то месяца полтора провёл в командировке. Принимал участие в боевых действиях против урожая картошки. Давай, друг, заскочим ненадолго, глянуть хочу.
Друг мой вопросов не задавал и Камаз, глубоко в душе матеря владельца, покорно сполз на грунтовку.

Мы жили в больших , со страшными пробоинами, палатках, а рядом строились конвенциональные бараки для воинов будущих поколений. Строительным материалом был силикатный кирпич. Однажды вечером вынул я из арсенала отвёртку и пошёл ковырять стенку. Вывел имя своё, фамилию, годы службы и в/ч приписки. Потом взял немного раствора и втиснул его в образовавшиеся канавки букв. На веки вечные. Моему примеру постепенно последовал ещё не один десяток бойцов, прикомандированных со своими грузовиками. Стена к моменту нашего отъёзда напоминала мемориал славы.
И вот теперь, несколько лет спустя, когда столько вещей на этом свете перевернулось, поломалось и сгинуло, я снова приближаюсь к тому месту, где прошли 46 дней молодости.

Поворот, ещё один, всё на месте. Вот он, лагерь. Столовая, без крыши, со следами пожарища, просевшие сортиры, потом ещё один поворот и взгляду предстают бараки. Те самые. Всё так же недостроенные. Иду прямиком к стене. Неспешно закуриваю сигарету, делаю пару тяг и лишь тогда поднимаю глаза.

Вот он, я! Все буковки на месте. Ничего не спизили и это радует.
Думал ли я тогда, что через несколько лет опять, причём, по собственной воле, приеду сюда, за много вёрст от дома? Сюда, в это странное место, которое покидал радостно вопя в кузове грузовика вместе со своими коллегами? Не думал. Наверное, никто из расписавшихся на стенке не думал. Ведь когда уезжали - плевались и растирали.

Вот, подо мной, Юрка Ольшевский, водила. Из Кустаная. Автобатовец. Фокусник. В прямом смысле этого слова. Любой предмет в пределах досягаемости его руки становился объектом для проделывания фокусов. Гений визуального развода. Помню лицо колхозного счетовода, когда Юрка снял у него с головы обязательную в тех краях кепку и вынул оттуда зелёный помидор. Колхозник почесал в затылке, спросил, почему овощ неспелый, пренебрежительно махнул рукой и ушёл догоняться.

Вот Никитин Антон. Этот - из моих однополчан. Один из двух Антошек, с которыми я провёл полтора года жизни. Мы с Никитиным уходили домой в один день. Мой поезд отваливал раньше и в памяти запечатлелся дембель, с кителем переброшенным через плечо, с фуражкой на затылке. В руке - "Советский Спорт". Он им махал мне на прощанье, пока не скрылся за горизонтом. Около года после дембеля переписывались с ним. Потом он перестал отвечать. Ещё через некоторое время пришло письмо, написанное незнакомым почерком, от его младшего брата. Убили его. В пъяной драке на свадьбе. Сначала разбили окно, а потом Антошка налетел животом на крупный осколок стекла. Я написал ещё пару-тройку писем, в глупой надежде, что это какой-то тупой розыгрыш, но ответа снова не было. А потом напросился в командировку в Харьков, там нашёл дом. На звонок в дверь с указанным номером никто не открыл. Когда уходил со двора, скрипнуло окно и меня подозвала старушка. Лучше б она меня не звала.
Предложила дать новый адрес семьи Никитиных, я записал и потом бумажку выбросил. На кладбище ноги не шли.

Под Никитиным - клинопись Армена Аразяна. Армянин, ни одного дня своей жизни не прожившего в Армении. Идеальный русский язык, в моменты смуты окрашенный сочным акцентом. Болел за Арарат. Вечно обещал, что вот в следующей игре армяне обязательно надерут сопернику задницу. А пока, - находилась тьма объективных причин неудачной игры. Армена прислали из-под Сызрани. Автобат. Когда прощались, - тоже обменялись адресами, но переписки не было.

Олег Винс. Олежка-горе. Так мы его звали. Он вечно забывал, где припарковал свой грузовик (стоянка была огромной, - чисто поле, а в нём триста машин). Олег каждый день пробивал баллоны или закипал. Единственно верный путь, который он выбирал всегда вёл в противоположную от цели сторону. А засадить машину он смог бы даже на чистом сухом асфальте. Олег комиссовался после того как опрокинул машину в кювет. Снимал с неё аккумулятор и тот взорвался ему в лицо.

Витас Таалс. Прибалт. Не попал в лётное. Очень страдал. Коллега - ремонтник. Часами наблюдал за самолётами Аэрофлота, вписывающимися в схему местного аэропорта. На него иногда злились за то, что отвлекался на небо в самую неподходящую секунду. Опускал грустные глаза и смотрел на раненный автомобиль, как на свою могилу. Витас был медлителен и в разговоре и в работе. Однако, болт, им закрученный никогда в жизни не выпадал на дорогу. Судьба распорядилась так, что через полгода Витаса перевели ко мне в полк и мы встретились снова. На "стойбище" мы с этим парнем были в очень хороших отношениях. Но почему-то, когда он появился у нас в полку, я обрадовался, а он был очень сдержан. Я даже подумал, что чем-то ему насолил в предыдущих жизнях. Только через несколько дней обратил внимание, что он - не Витас, а Тынис. И они - близняки, причём, смертельно ненавидящие друг-друга.

Взгляд скользит по стене. Имена, имена, имена.... Образы, давным-давно выветрившиеся из памяти один за другим вновь занимают своё место в строю. Припоминаю детали. Вспоминаю хорошее и плохое. Кажется, где-то в уголке глаза предательски наворачивается слезинка.
Друг мой обследовав окрестности подходит, что-то хочет сказать, но осекается. Становится за спиной. Украдкой смахиваю предательскую жидкость, оборачиваюсь к нему.

-Мемориал боевой славы.

Кивает головой.
Продолжаю исследовать стенку дальше. Имена уже незнакомые, 89-ого года уже нет. 90-й, 91-й. Дальше преимущественно уже только русские фамилии. Собираюсь давать реверс и возвращаться в машину. Друг мой кивает головой на правую часть мемориала,
-Смотри, кто-то совсем недавно побывал.
Действительно. Имя, фамилия - знакомы. Кто это - вспомнить не могу. И адрес тут. Дата - полгода назад. И ещё одно имя и ещё одно. Человек десять здесь побывало снова.
-Так что, ты не один такой, чувственный, - успокаивает меня корешок.
-Дай отвёртку, - говорю я.

Через некоторое время Камаз уносит меня в цивилизацию. Радио беззаботно хрюкает голосом подростка, раз за разом делая ужасные стилистические ошибки. Немного встряхиваюсь. Пытаюсь шутить, но голова всё ещё там, у той стенки. Когда уж теперь удастся побывать. Ловлю себя на мысли, что в таком же настроении я ухожу с могилы дорогих мне людей. Конечно же глупо, но правда. Наверное, если когда-нибудь буду там снова, приеду с цветами. Потому что это на самом деле могила. Могила одной из страниц моей жизни. Не слишком длинной,и на первый взгляд, лишённой всякого смысла, но моей.

P.S. Почему решил написать это?
Тогда, в придачу к реальному адресу, на "мемориальной доске", я оставил и свой электронный. Как водится в последние годы, бесплатный ящик был завален спамом по самые помидоры и со временем я его запустил. Неделю назад захотелось глянуть, что с ним, с этим счётом. К моему удивлению среди классического спама меня ждало письмо почти годичной давности от одного из парней, так же побывавшего на стойбище в мою пору. Я ответил. Мне ответили. Мы не очень хорошо помнили друг-друга, но сейчас периодически переписываемся. Я рассказал ему о Биглере. Теперь этот парень здесь, среди посетителей. Он и предложил написать что-то о нашем мемориале.