Году в 78-м международный аэропорт города Адена, что на Аравийском полуострове, представлял собой впечатляющее зрелище. Вперемежку с гражданскими бортами садились, заправлялись и взлетали тяжело груженые АН-22 без опознавательных знаков. Официально Союз никакой воюющей стороне прямую помощь не оказывал. Но в чревах машин стояла боевая техника, готовая сразу идти на войну.

Самолёт без опознавательных знаков- вне закона. С ним можно опасно сближаться, давать предупредительные по курсу, имитировать атаку и даже атаковать всерьёз- он же ничей... Американская палубная авиация это и делала. Полёты-то в основном чернотропом, над океаном.

Нервировало это экипажи. Было принято решение намалевать на килях непойми-какие опознавательные знаки и опасных участках подстраховывать транспортники "вертикалками" с авианосного крейсера и контейнеровоза. Только вот в жарком (и не плотном, ессно) тропическом воздухе "Яки" вертикального взлёта вертикально подниматься не хотели никак.

Пришлось пилотам выкручиваться самим. Близко подходящие истребители стали отпугивать сбросом тепловых ловушек. Действовало, но недолго.

Как всегда, произошёл случай, расставивший всё на свои места. Истребитель американской морской авиации "прилип" в опасной близости под грузовой рампой "Антея" Пробовали "стряхнуть" паразита снижением скорости- прилип, сволочь. Тогда сопровождающий груз военный советник залез в ближайшую к хвосту БМП, бортмех опустил рампу и заокеанский воитель получил из бэмпэшной пушки осколочный снаряд прямой наводкой в кабину. Больше к этим самолётам в воздухе никто не приставал.

Рассказали летчики.
В один небольшой северный городок приезжает с проверкой зам по летной. Ну и решил "молодость вспомниить" полетать значится... проходит предполетный мед. осмотр. А врач, бабушка - "Божий одуванчик" ему и говорит:"Я, вас, батенька, до полетов не допущу"...
-Как! Что? Почему???
-у вас пульс слишком слабый и давление низкое, а у настоящих летчиков все повышенное.
Это за многие годы постоянно пьющие летчики внушили ей, что они - особые люди и это их нормальное состояние.

По диким степям Забайкалья
Это солдат в армии служит по принципу: 'Масло съели - день прошел…'. А у офицера принципы совсем другие. Нет, конечно, 'от зарплаты - до зарплаты' или 'от пьянки до похмелья' тоже со счетов сбрасывать нельзя, но главный, основополагающий - 'от проверки - до проверки'. Потому что сначала к проверке готовятся, потом - устраняют недостатки, выявленные комиссией, потом готовятся к приезду комиссии, проверяющей уже устранение выявленных предыдущей комиссией недостатков, потом…
Вся армия прикована к этому бесконечному колесу и, подобно ослу у среднеазиатского колодца, уныло и безнадежно из года в год ходит по кругу проверок.
Проверки бывают полугодовые, годовые, плановые, и внеплановые. Но самые разрушительные по своим последствиям - комплексные проверки. Это когда стадо полковников с разноцветными петлицами налетает на беззащитную войсковую часть и начинает ее проверять. В извращенной форме. С особым цинизмом. В высоких штабах особенно любят делать так, чтобы авиацию проверяла пехота. Мотострельцы вообще любят всех проверять, потому что они точно знают, как НАДО. Как НЕ НАДО, они, впрочем, тоже отлично знают.
На КДП с трудом заволакивает пузо красный полковник, долго, сморщившись от шума, наблюдает за полетами, а потом заявляет командиру:
- Слушай, - (обращение на 'вы' этот сорт граждан не признает), - хуевый ты методист!
- Почему, товарищ полковник?
- Ну, вот, смотри: у тебя один самолет сел там, другой - здесь… Непорядок! А ты прикажи поперек полосы белой краской черту нанести, и пусть на нее и садятся!
А еще проверяющие очень любят пьянствовать на халяву. У командира выхода нет: не будешь поить - поставят 'удовл' и через месяц опять заявятся, будешь поить - поставят 'хорошо', но в своем штабе расскажут, дескать, проверяли мы тут одних, поляну метнули - по люксу! Ну, у штабных загораются глаза и самые предприимчивые начинают морщить репу: 'А чего мы у них еще не проверяли? Секретку вроде проверяли, моб. готовность - тоже… О! Пожарную безопасность забыли! И вот, вся орава прыгает по тачанкам и - все сначала.
Полковым, конечно, трудно, но и проверяющим тоже нелегко. Неопытный проверяющий может нарыть такого, что потом не закопаешь и экскаватором, а археологические раскопки продолжит уже военная прокуратура.
Опять же, если часть за две проверки подряд получит 'отлично', то командира положено представлять к ордену, который, ясное дело, никто не даст. Словом, одна морока. Обычно председатель комиссии перед началом проверки идет на прием в Самый Высокий Кабинет, где и получает указания: как и что проверять, какую оценку можно поставить, а какую - ни-ни.
И вот, такая комиссия нагрянула в забытый богом мотострелецкий полк в Забайкалье. Освященная годами процедура проверки плавно разматывается. Строгая, но доброжелательная комиссия, стараясь не уронить себя в глазах проверяемых чрезмерно ранним переходом к пьянке, заслушала командира, провела строевой смотр, сбор по тревоге и теперь по всем канонам военного искусства должна поступить команда на обед. По плану командира полка обед должен плавно перерасти в культурное, а по отбытии председателя комиссии, и в малокультурное мероприятие, но… председатель молчит. Соблюдая субординацию, молчит и командир, молчат штабные. Члены комиссии, как вороны на помойке, уныло роются в боевых документах, потихоньку сглатывая голодную слюну.
Проверяющим откровенно скучно, проверяемые нервничают, все с отвращением пьют какую-то сомнительную минеральную воду, вызывающую неудержимые позывы на мочеиспускание. Все идет не так! Неужели сверху поступила команда на оценку № 2?!
Самый молодой из проверяющих, только из Академии, вертит в руках схемы управления огнем. Он защищал диплом по боевому применению самоходных минометов 'Нона', получил 'отлично' и теперь ему хочется похвастаться перед строевыми офицерами.
- Товарищ полковник, а у вас 'Ноны' есть? - обращается он к командиру полка.
Пожилой командир, который последние 15 лет читает только 'Советский спорт', о каких-то 'Нонах' слышит впервые. Несколько секунд он напряженно раздумывает, затем лицо его расплывается понимающей улыбкой:
- Ну-у, сейчас нет, но, это… вечером в городе ресторан откроется, так мы их, того, обязательно приведем!

Военно-прикладная демография
(правдивая история)
Начальник штаба второй эскадрильи майор Гаркуша сидел в канцелярии и рисовал чертей.
- Уже третья, - тоскливо думал он, старательно выводя на бумаге завитушку чертячьего хвоста, - что же это такое, а? В первой эскадре - нет такого, в третьей - тоже. А у нас, как полгода пройдет - 'здрасьте-пожалуйста'. Пузо на нос - и в декрет. Что ж делать-то? Кому сказать - засмеют. Вот, извольте видеть: 'Прошу предоставить мне декретный отпуск'. НШ треснул кулаком по столу и обнаружил, что рисовал чертей как раз на окаянном рапорте. Обругав нечистого, Гаркуша принялся стирать ластиком неположенные картинки.
Начальника штаба можно было понять. Уход эскадрильской секретарши для начальника штаба это катастрофа, мор, глад и семь казней египетских. Несколько лет штаб находился под опекой Киры Петровны. Пожилая Кира Петровна была женой летчика, всю жизнь промоталась с ним по гарнизонам, эскадрильское хозяйство знала, пожалуй, не хуже комэска, во всяком случае, ничего объяснять ей было не нужно, и Гаркуша с облегчением свалил на нее всю бумажную карусель, оставив за собой общее руководство работой штаба. Обнаглевшие технари в конце месяца иногда даже просили Киру Петровну помочь с заполнением карточек учета неисправностей. И с этой работой она справлялась без видимого напряжения. Штабные подоконники были заставлены ухоженными цветами, на оклеенных обоями стенах красовался набор портретов Вероники Кастро, Муслима Магомаева и Софии Ротару, а на солдатской тумбочке всегда пыхтел электрический самовар.
Но счастье не бывает вечным. Как-то в одночасье Кира Петровна стала бабушкой, и с работой пришлось расстаться. Расстроенный прощанием Гаркуша упустил из-под контроля кадровый вопрос, за что немедленно был наказан новой секретаршей в виде странного существа лет 20 от роду, с обесцвеченными волосами, тягучей речью и полным отсутствием зачатков интеллекта. Существо не отвечало на телефонные звонки, потому что уши у него были заняты плеером, постоянно теряло бумаги, печатало на эскадрильской 'Ятрани' с чудовищными ошибками и имело скверную привычку забывать сладкие булки в ящике стола. Пронюхавшие об этом мыши сбежались со всего гарнизона, по ночам устраивали в канцелярии отвязные оргии, гадили в принтер и под конец перегрызли кабель тревожной сигнализации.
Когда существо заявило, что оно 'типа залетело' и увольняется, Гаркуша с облегчением подписал рапорт и неделю с омерзением выгребал из канцелярии флакончики с засохшим лаком, растрепанные журнальчики с кроссвордами и отклеивал от компьютерной клавиатуры липкие картинки, которые существо добывало из упаковок жвачки. Он еще не знал, что его ждет.
Вторая секретарша была унылой теткой, повернутой на религии. Гаркуша нашел ее в поселке соседней птицефабрики. Она непрерывно постилась, при каждом матерном слове, оплошкой произнесенным кем-то из офицеров, осеняла себя крестным знамением и бормотала 'Спаси Христос!'. Даже в самую сильную жару она не снимала туго повязанный белый платок, отчего смахивала на чеченку - снайпершу.
Как и у предыдущей секретарши, руки у нее росли из задницы, и бардак в штабе стал принимать какие-то угрожающие, запредельные масштабы. К всеобщему изумлению, 'христова невеста' тоже не сумела соблюсти девичью честь и тихо отчалила из канцелярии в неизвестном направлении.
- На птицефабрике родилась и мозги куриные! - подвел итог ее деятельности комэск. Он не отличался религиозностью.
К поискам очередной секретарши НШ подошел со всей ответственностью. Неделю он мотался по окрестным поселкам и, наконец, привел в штаб очередное приобретение. Сказать, что новая секретарша была несимпатичной, означало сделать ей комплимент, равнозначный предложению руки и сердца. Она была чудовищно, невероятно страшной и напоминала молодую Бабу-Ягу. В штабе ее тут же прозвали Квазимодкой. Правда, Квазимодка сносно печатала на машинке и со второго-третьего раза, бывало, могла уяснить поставленную задачу.
Гаркуша потирал руки:
- Ну, уж на эту ни у кого не встанет!
- А если встанет? - хмыкнул осторожный комэск.
- Найду этого осеменителя и заставлю жениться!
Глядя на новое приобретение, уныло тыкавшее пальцем в компьютер, Гаркуша надеялся, что штаб в полной безопасности. Но…
Да что же это делается, граждане?! - взвыл НШ, перечитав рапорт. - Найду гада! Он у меня еще пожалеет, как в секретарш концом тыкать! Комсомольская свадьба им у меня обеспечена!
Вызванная на допрос Квазимодка особенно не отпиралась и на прямой вопрос: 'Кто отец ребенка?' спокойно назвала фамилию. От неожиданности Гаркуша рухнул на офисный стул и покатился к выходу из канцелярии. Квазимодка следила за ним рыбьим взглядом, в котором парадоксально тлела искра материнства.
План НШ рухнул, вздымая тучи едкой пыли. Заставить жениться на Квазимодке техника самолета старшего прапорщика Полухина не было никакой возможности, потому что он уже был женат и имел двоих детей…

Фамилии, говорите...
Посёлок Катунино, Архангельская область. Аэродром под кодовым названием "Лахта". Два полка, Ту-22 и Ми-8. Да, оба относились к авиации то ли морской, то ли полярной - в общем, форма была чёрная и вместо солдат - матросы.
Начальником ПДС вертолётчиков был майор Борман. Милейший Александр Пантелеймоныч, родом откуда-то с Украины, видом был суров и периодически грозен, басовито рыкал на подчинённых. Высокий, сутуловатый, слегка "вислый" нос - облик, кстати, скорее еврейский ;-) Хотя с чувством юмора вполне дружил, но, видимо, подколок по поводу фамилии имел немало и утомлён ими был изрядно...
Однажды ушёл Пантелеймоныч в отпуск. Съездил, как водится, навестить родню. За это время в полк пришло пополнение, в том числе - с той же Украины (и откуда там столько немцев??)...
Отдохнувший и загоревший майор возвращается домой, звонит в родную парашютно-десантную, дабы выяснить, как там без него жизнь проистекает. Диалог:
- Алло, майор Борман, кто там у телефона?
- Матрос Мюллер!
- Ч Т О ? ? ?
Ярко-красная "пятёрка" Пантелеймоныча в этот день могла побить все рекорды скорости. Вихрем подлетев к ПДС-ке, он вырвался наружу уже бушующим тайфуном. Рычащий и плюющийся пламенем Борман перепугал всех, кто находился в казарме на верхних этажах здания, а заодно и "персонал" соседней, "самолётной" ПДС-ки на второй половине первого этажа.
Мюллеру повезло. Он остался жив, поскольку дожидался начальника "с документом в зубах" - за считанные минуты, пока Борман "летел" от дома до части, бедный ребёнок прочувствовал ситуацию...
Потом Пантелеймоныча долго отпаивали чаем соседи-"самолётчики", а в казарме наверху народ трясся уже от взрывов хохота.
Матросик же на всё оставшееся время службы получил личное покровительство "партайгеноссе" - говорю же, милейший был дядька.
Где-то он сейчас... "Ноль-девятку", вертолётчиков, "разогнали" почти десять лет назад. А 26-й, бомбарей - в прошлом году.